Распределение критических оценок судей, их поведения и действий на процессах

Всего было зафиксировано 57 таких претензий. В основном они сводились к мнениям либо о профессиональной некомпетентности судьи, в результате которой были допущены грубые ошибки (11 случаев), либо о тенденциозности, предвзятости его позиции, неравном отношении к сторонам (например, тот же случай с В. Реммером и Д. Якубовским) — 13 случаев. Несколько реже публикаторы отмечали грубость судьи, хамское отношение к участникам процесса и (или) аудитории (7 случаев).
Особенно возмущали журналистов ситуации, когда вопреки требованиям закона им запрещали вести записи, аудио- и видеосъемку процесса или просто изгоняли из зала суда. Так, “Московский комсомолец” на своих страницах объявил настоящую “войну” Хорошевскому межмуниципальному суду г. Москвы (публикации “Хорошевский суд не хочет по хорошему” от 28 февраля, “Живой труп” от 4 апреля и другие, не вошедшие в анализируемую выборку). Основная причина резкой критики — журналистов регулярно выставляли за дверь, запрещали присутствовать на заседаниях.
Немало критических стрел было выпущено и в адрес судьи Нижегородского областного суда В. Содомовского, председательствовавшего на уже упоминавшемся нами ранее процессе А. Климентьева. Подсудимый вел себя столь буйно и развязно, что судье стоило очень больших трудов поддерживать порядок на заседаниях, и ему далеко не всегда удавалось сдерживать себя: “Судья Содомовский каждые пять минут взрывается яростной тирадой в адрес Климентьева: “Прекратите здесь процесс нарушать! Кривляется, понимаешь, как некий развлекатель!” (“В “шоу века” появились новые персонажи” — “Ведомости Нижегородской губернии” от 8 февраля и другие материалы).
Критические замечания других типов (например, преждевременная оценка всех материалов дела, поспешность в принятии решений), направленные в адрес судей, встречались в газетных текстах лишь в единичных случаях.
Высказанные судьям претензии рационально аргументировались в 22 материалах, аргументы эмоционального характера выдвигались в 12 публикациях. Наиболее убедительно критика звучала в случаях, когда публикаторы проводили обстоятельный правовой анализ принятых решений, вынесенных решений.
Собирательный “портрет” судьи, составленный по материалам проанализированных изданий, был бы неполным, если бы мы ничего не сказали о правонарушениях, совершенных судьями. Вот, заместитель председателя Хабаровского краевого суда Л. Матвеев в пьяном виде нарушил правила дорожного движения. В автокатастрофе пострадал другой водитель, и судья (уже бывший) сам осужден (“Заместитель председателя суда покалечил предпринимателя” — “Коммерсантъ-Daily” от 6 мая). А председатель городского суда Ханты-Мансийска В. Бурый в трезвом виде затеял в городском парке перестрелку с заместителем начальника отделения уголовного розыска города. В результате был убит случайный прохожий. И опять суд над судьей. (“Русский казус” — “Известия” от 18 апреля). О других, не столь криминальных сюжетах (например, история с Е. Яковлевой) мы уже упоминали.
Наибольший интерес журналистов вызвало “дело” старейшего судьи Санкт-Петербурга Ф. Холодова, обвиненного в покушении на получение взятки от “героя” целого ряда судебных процессов Д. Якубовского. Об этом деле писали многие газеты: и петербургские и центральные, последовательно отслеживая все повороты развивающегося сюжета. В поле нашего исследования попало 9 материалов по “делу Ф. Холодова” из таких изданий, как “Смена”, “Известия”, “Коммерсантъ-Daily” и других.
Судьи, по материалам прессы, не только сами нарушали закон, но и становились жертвами преступлений. Правда, таких публикаций было очень мало. В двух авторы возвращались к совершенному в 1996 году убийству московской судьи О. Лаврентьевой. Состоявшийся суд установил, что преступник, приговоренный ранее своей жертвой к штрафу “за торговлю с рук в неустановленных местах”, являлся психически больным человеком (Публикации “Экспертиза установила, кто убил судью Лаврентьеву” и “Убийца направлен на принудительное лечение” в “Известиях” от 16 января и 4 марта). Еще в одном материале шла речь о таинственном исчезновении воронежского судьи Г. Вострикова, пропавшего без вести после поездки на рыбалку (“Дело судьи Вострикова закрыли. Сомнения остались” — “Российская газета” от 2 апреля).
И в заключение этого небольшого обзора еще об одном любопытном материале, попавшем в поле нашего зрения и подтверждающем высказанный тезис о том, что судьям “не чуждо ничто человеческое”. В публикации “Суд баснями не кормят...” (“Честное слово” от 3 апреля) рассказывается об уникальном гражданском процессе, происходившем в Новосибирске. В нем двое судей областного арбитражного суда Л. Чалых и Л. Маркина отстаивали свою честь и достоинство, попранные, по их мнению, председателем суда Е. Полежаевой. Они требовали и в конце концов добились решения об опровержении порочащих их сведений, которые содержались в приказе председателя суда. “Как правило, нечасто подчиненные обращаются с исками к своим начальникам. Этот же иск двух судей к своему прямому руководителю — единственный прецедент в правоприменительной практике”, — пишет автор статьи Г. Сидоров.
Подведем итоги. В целом по полученным данным оказалось очень трудно достоверно составить даже элементарный “социально-демографический портрет” судьи, не говоря уже о более сложных психологических характеристиках. Так что итоговый образ получился весьма бледным и нечетким.
Обычно все яркие краски, эмоциональные образы уходили у журналистов на подсудимого и потерпевшего, несколько реже — на адвоката и прокурора, судье же, как правило, не оставалось почти ничего. В результате в подавляющем большинстве изученных публикаций судья, огражденный от “прочих смертных” своим особым статусом и высоким положением, чаще всего выступал не как живой человек, личность, обладающая определенными, присущими ей чертами и свойствами, а лишь в качестве исполнителя социальной роли, присущей ему функции.
Ярких, запоминающихся материалов о судьях, разрушающих этот стереотип, было весьма немного. Мы их привели выше. Они были нетипичны и являлись скорее исключениями из общего правила, поскольку в них обычно был изображен облик судьи, попавшего в необычную, экстремальную ситуацию, например, на скамью подсудимых.
Общий вывод, который можно сделать по результатам анализа обобщенного “образа судьи” в прессе, заключается в том, что с помощью журналистов происходит “деперсонализация” судей в глазах читателей, аудитории СМИ. В публикациях обычно отмечается только лишь ролевая функция судьи, что вряд ли может способствовать росту авторитета судебной власти. Нежелание или неумение большинства судей конструктивно взаимодействовать с масс-медиа, отмеченное нами ранее, лишь способствует дальнейшему распространению и укреплению этого стереотипа.