Н. Осинский: «Нужно ли их загонять на Север?»

«1 января 1928 г. Копия Лично

Уважаемый товарищ Сталин, вчера я узнал, что В. М. Смирнов высылается на 3 года куда-то на Урал (видимо, в Чердынский уезд), а сегодня, встре­тив на улице Сапронова, услыхал, что он отправляется в Архан­гельскую губернию, на такой же срок. При этом выезжать им надо уже во вторник, а Смирнов только что вырвал себе поло­вину зубов, чтобы заменить их искусственными, и вынужден те­перь ехать беззубым на Уральский Север.

В своё время Ленин выпроводил Мартова за границу со все­ми удобствами, а перед тем заботился о том, есть ли у него шуба и галоши. Всё это потому, что Мартов когда-то был революцио­нером. Высылаемые теперь бывшие наши товарищи по партии — люди, политически глубоко ошибающиеся, но они не перестали быть революционерами — этого отрицать нельзя. Они не только смогут когда-нибудь вернуться в партию (хотя бы и фанфарони­ли на тему о новой партии и о том, что старая изжила себя), но если случится трудное время, могут послужить ей так же, как служили в октябре.

Спрашивается поэтому, нужно ли загонять их на Север и фак­тически вести линию на их духовное и физическое уничтожение? По-моему, нет. И мне не понятно, почему нельзя I) отправить их

за границу, как Ленин поступил с Мартовым или 2) поселить внутри страны, в местах с теплым климатом, и где Смирнов, напр., мог бы написать хорошую книгу о кредите.

Высылки такого рода создают только лишнее озлобление сре­ди людей, которых пропащими считать еще нельзя и к которым партия и в прошлом частенько была мачехой, а не матерью. Они усиливают шушуканья о сходстве нынешнего нашего режима и старой полицейщины, а также о том, что «те, кто делал револю­цию, в тюрьме и ссылке, а правят другие». Это — очень вредное для нас шушуканье и зачем давать ему лишнюю пищу? Тем бо­лее что отношение наше к политическим противникам из лаге­ря, именуемого «социалистическим», до сих пор определялось только стремлением обессилить их влияние и работу, но не ото­мстить за них, т. е. за это влияние и работу.

Я не знаю, с Вашего ли ведома и согласия предпринимаются эти меры, а потому счел нужным об этом Вам сообщить и выс­казать свои соображения. Пишу я исключительно по своей ини­циативе, а не по их просьбе и без их ведома.

С товарищеским приветом Осинскии». АПРФ. Ф. 45. On. 1. Д. 780. Л. 12-13. Заверенная машинописная копия.

Кратко об авторе и упоминаемых в его письме лицах. Н. Осин­скии — псевдоним В. В. Оболенского. Во время написания пись­ма занимал должность управляющего ЦСУ, в 1929 г. стал за­местителем председателя ВСНХ. Погиб в 1938-м.

В. М. Смирнов, за которого он вступился, был троцкистом, работал членом президиума Госплана СССР. В 1926 г. его ис­ключили из партии, но вскоре восстановили. В декабре 1927 г. был исключён вновь. В 1937 г. репрессирован.

Т. В. Сапронов тоже разделял взгляды Троцкого. С 1922 г. был секретарем и членом Президиума ВЦИК.В декабре 1927г. исключён из партии и сослан. Репрессирован в 1938-м.

Л. Мартов (М. О. Цедербаум) — один из лидеров меньшевиз­ма, после Октябрьской революции выступил против Советской власти. В 1920 г. эмигрировал в Германию, издавал там «Со­циалистический вестник». Умер в 1923 г.

Судьба письма Осинского такова. Оригинал был возвращён автору со следующей запиской Сталина:

«Тов. Осинский! Если подумаете, то поймёте, должно быть, что Вы не имеете никакого основания, ни морального, ни какого-то ни было, хулить партию, или брать на себя роль супера между партией и оппозицией. Письмо Ваше возвращаю Вам, как оскорбительное для партии. Что касается заботы о Смирнове и др. оппозицио­нерах, то Вы не имеете оснований сомневаться в том, что партия сделает в этом отношении всё возможное и необходимое. И. Сталин». 3/1-28 г.

АПРФ. Ф. 45. On. 1. Д. 780. Л. 14. Машинопись. о

В архивном деле имеется и рукописный вариант, написанный под диктовку, с правками Сталина. (Там же. Л. 15.)

На другой день Н. Осинский пишет И. В. Сталину:

«Тов. Сталин, мне не нужно ни много, ни мало раздумывать над тем, могу ли я быть арбитром между партией и оппозицией или кем бы то ни было. Вы мою точку зрения и психологию понимаете в корне неверно.

Что решение насчёт высылок было принято партийной ин­станцией, этого я не знал и добросовестно думал иначе. В про­токолах П Б я его не нашёл — может быть, было принято секрет­но. Обращение моё к Вам было сугубо личным. Письмо я писал лично на походной машинке (так же, как и это) и лично занёс его в ЦК. Я бы занёс его на дом, но в 1924 г. пробовал это сде­лать и был направлен в Ваш секретариат, хотя речь шла об очень секретном деле. На данном письме написал «личное», полагая, что личные Ваши письма секретарями не вскрываются.

Моя психология состоит в том, что я считаю себя вправе иметь самостоятельное мнение по отдельным вопросам и это мнение высказывать (иногда — в самых острых случаях — только лично Вам, или Вам и Рыкову, как Вы помните, — во время съезда).

За последнее время я получил по этой части два урока. Насчет хлебозаготовок Рыков сказал, что мне надо «залить горло свин­цом», Вы мне возвратили письмо. Ну что ж, если и этого нельзя, буду с этим считаться.

А ведь чего проще: отпустите меня за границу поработать год над книжкой — и совсем от меня не будет докуки.

С товарищеским приветом Осинский 4.1.1928

P. S. Это письмо попытаюсь переслать Вам «только лично, с распиской на конверте».

АПРФ. Ф. 45. On. 1. Д. 780. Л. 16. Машинопись с правкой автора. Подпись и постскриптум — автограф.