Письмо от 4 марта 1948 года

«Глубокоуважаемый Сергей Константинович... Я всё еще не писал Караму о судьбе его подноше­ния И[осифу] В[иссарионович]у. А между тем мы условились с ним, что я ему пришлю т[елегра]мму о том, что его барельеф вручен по назначению, и он конечно ждет благодарности от И[осифа] В[иссарионовича]. Конечно, он имеет намерение эту телеграмму использовать в духе его заявлений или интервью. И вот, он, бедный, ждет этой теле­граммы и всё ее не получает. Я бы думал так: Вы бы позвонили ген. Поскребышеву и сказали бы ему, что мне необходимо известить Карама, и могу ли я ему сообщить, что И[осиф] В[иссарионович] поручил мне благодарить его за подношение... Очень бы же­лательно мне с этим развязаться поскорее».

Поверх письма карандашом, видимо, рукой С. К. Арапова: «10 III позвонил т. Поскребышев и просил передать П[атриар]ху Алексию, что подарок м[итрополита] Ильи вручен тов. Сталину, который выразил благодарность. Об этом мною сообщено П[атриар]ху Алексию».

Несомненно, если бы встреча митрополита Илии с И.В. Сталиным имела место, владыка не преминул бы вручить лично свой подарок.

В письмах Патриарха Алексия ГГ. Карпову, как мы помним, шла речь и о политике США по отно­шению к Православным Церквам, за которой легко угадывается основная цель американцев - Россия, существовавшая в описываемое время под личиной СССР.

Достаточно точно эту политику характеризует информационный доклад берлинского протоиерея Аркадия Закидальского Управлению информации Советской военной администрации в Германии от 5 июля 1948 года. В ней передается содержание бе­седы с архимандритом Зарубежной Церкви Гермогеном (Кивачуком), состоявшейся 14 июня на квартире последнего в пригороде Мюнхена — Мюнхен-Зольн.

Архимандрит Гермоген, сообщал протоиерей Аркадий, «пришел ко мне в спальную и, прежде всего, сказал, чтобы я был очень осторожен. Сейчас все помешаны на советской шпиономании. За малей­шее подозрение американцы сажают. Далее сооб­щил, что он числится у американцев на черной доске. Все его письма контролируются и подслушива­ются телефонные разговоры... Поводом к этому он считает свое открытое высказывание своих симпа­тий московскому Патриарху, мое посещение его два года тому назад и получение «Журнала Московской Патриархии». Что это не выдумки, он мне показал бумажку, на которой значилось, что ему отказали на въезд в Англию для окончания Кембриджского уни­верситета...

По его словам, американцам не так страшен коммунизм, как Россия. Они считаются с тем, что в данное время это самая могучая держава, которая стоит им на пути. Уверяю тебя, сказал он, что будь на месте Сталина сегодня Николай II, положение нисколько не изменилось бы. Коммунизм это толь­ко ширма. Им, прежде всего, нужно уничтожить Россию, как таковую, и тогда они смогут считать себя господами мира. Сейчас они больше всего бо­ятся объединения эмиграции. Всеми силами ста­раются разбить ее на партии. Каких только партий они не создали и все пользуются их поддержкой. То же самое наблюдается и в церковном мире. С одной стороны, всех поддерживают, а, с другой, старают­ся перессорить. В каждом лагере «Ди-Пи» создают двадцать национальностей и столько же религий.

Большинство эмиграции, особенно новой, по­литику Америки раскусили, но, к сожалению, слишком поздно.

Во главе всей эмиграции, как новой, так и ста­рой, фактически стоит митрополит Анастасий. У американцев он пользуется очень большой попу­лярностью и поддержкой... Всеми делами у американцев от имени Синода заведует протоиерей граф Граббе».

«Никогда они не смирятся с тем, чтобы такое пространство было красным — никогда, никог­да!», — вспоминал югославский государственный деятель М. Джилас слова И.В. Сталина, сказанные им перед картой мира в адрес американцев и англи­чан. С этой шестой части мира, закрашенной крас­ной краской, уже была совлечена кровавая хламида III Интернационала.

Во второй раз в СССР митрополит Илия при­ехал через полгода, в июле 1948 года, в составе делегации Антиохийского Патриархата на Совещание Глав и представителей Поместных Православных Церквей, приуроченное к 500-летию автокефалии Русской Православной Церкви.

В слове на праздничном обеде, устроенном Советом по делам Русской Православной Церкви в честь участников Совещания 15 июля 1948 года митрополит Илия «подчеркнул, что Православие должно быть сильным и единым, таким, как го­ворил Сталин, заявивший, что он хочет «сильного Православия». (Разговоры гостей слушал, а позже записал в своем отчете чиновник МИДа СМ. Куд­рявцев.) Потом владыка подумал и сказал, что, мо­жет, Сталин и не говорил этих слов. Но он, Илия, лично считает, что только благодаря Сталину обеспечено процветание Русской Православной Церкви и Православия во всем мире».

Третий визит митрополита Илии состоялся с 17 августа по 12 сентября 1954 года. Владыка при­ехал опять-таки в составе делегации, возглавлявшейся Патриархом Антиохийским и всего Востока Александром III, по случаю 100-летнего юбилея Антиохийского подворья в Москве. Кроме Моск­вы гости побывали в Ленинграде, Киеве и Одессе, а также в Псково-Печерском монастыре.

Чем же был обусловлен такой длительный раз­рыв между вторым и третьим приездом? Возможно, ответ на этот вопрос содержится в архивном доку­менте — записи беседы Г. Н. Карпова с архиеписко­пом Краснодарским и Кубанским Гермогеном (Ко­жиным), принятым в Совете по делам Русской Пра­вославной Церкви 14 июля 1950 года после поездки его, митрополита Лениградского и Новгородского Григория (Чукова) и протоиерея Н. Колчицкого на Ближний Восток.

Владыка Гермоген, в частности, рассказал: «Митрополит Илья Карам, хотя и считается твер­дым сторонником Московской Патриархии, однако и он принимает у себя «анастасьевцев» и прочих бе­логвардейских эмигрантов. Жили у него монахини [из Иерусалима]: англичанка Робертсон, Варвара, приезжала б[ывшая] Княжна Татьяна Константи­новна. Будучи помещен в одну из комнат, в которой жила одна из этих гостей Карама, по словам архи­епископа Гермогена, он, отодвинув один из столи­ков, обнаружил записку религиозного содержания, «пророчествующую» о приходе с гор Царя, который принесет освобождение. Такие записки использу­ются монашками для монархической пропаганды.

Когда митрополит Григорий, указывая на эти факты, сказал Караму, что это не соответствует его заверениям приверженности Московской Патриархии, тот стал оправдывать свои поступки христи­анской любовью и намерением перевоспитать этих заядлых врагов. Карам выражал готовность поехать по поручению Московской Патриархии к митропо­литу Анастасию и уговорить его вернуться из раско­ла в подчинение Патриарха.

Наивный простачок, невежа, — как характери­зуют Карама, — он своими чрезмерно восторженно-преувеличенными отзывами о Русской Церкви делает их похожими на ложь. Прот[оиерей] Казанс­кий рассказывал, что Карам завязал связь с папским нунцием по управлению Восточными церквами, у которого он бывает».

Что касается монархических убеждений митро­полита Илии, то они были известны и ранее. Летом 1937 года он, например, благословил древней ико­ной Божией Матери Российский Императорский Дом. Благословил в лице Великого Князя Владими­ра Кирилловича, сына считавшегося в то время час­тью эмиграции Главой этого Дома, Великого Князя Кирилла Владимировича.

В своем слове к собравшимся в Бейруте на квартире уполномоченного Российского Императорского Дома Н.Е. Барановского русским монар­хистам Владыка, надевший по этому случаю орден Св. Анны 1-й степени, «провел аналогию между пребыванием израильтян в Вавилонском плену и рассеянием русских и указал на необходимость соб­людения твердой веры в милосердный Промысел Божий и скорое окончание лихолетия. Он призывал помнить и любить свою великую Царскую Россию, изливавшую милость на все православные народы. Он верит в скорое воскресение России и глубоко убежден, что выздоровевшая нация снова объеди­нится вокруг своего природного Царя...

Далее он сказал, что у него возникла мысль благословить на победу Русский Императорский Дом древней чудотворной иконой, вывезенной ког­да-то из России и находившейся сначала у Патриархов Цареградских, а затем на Ливане и имеющей название «Пресвятой Богородицы-Победы». Он рад эту Владимирскую святую икону поднести в день св. Владимира молодому Витязю — Великому Князю Владимиру и благословить ею весь Российский Им­ператорский Дом на одоление смуты и восстановле­ние Богоуказанной Царской Власти».

Однако после двух поездок в СССР И.В. Ста­лин, вероятно, ожидал от митрополита Илии иного, нежели пророчеств «о приходе с гор Царя, который принесет освобождение», видимо, «освобождение» и от него, Сталина, тоже. Как бы то ни было, следу­ющая поездка владыки в СССР, как мы уже писали, смогла состояться лишь после смерти Сталина.

Кончина Сталина так потрясла людей, в том числе и верующих, потому что, как справедливо пи­шет В.Л. Шленов, в их представлении «пошатнул­ся», казалось, «раз и навсегда расчисленный поря­док и представился конец этого порядка... Певцы оттепели почти не заметили этого острого чувства катастрофизма, предчувствия надвигающейся ка­тастрофы».

По рассказам очевидцев, еще во время войны св. праведная Матрона (Никонова) «показывала в лицах, что происходит и что произойдет. Как-то сказала: «Кто знает, может Господь и простит Сталина! Он сам пленник». На вопрос: «У кого?» Она отве­тила: «У Кагановича и всех тех!» Показывала, как Сталин перед смертью будет кричать: «Что вы, что вы!» А по одной стороне будет стоять Каганович, а по другой сестра его. «Что хотите делать со мной?» А они наложат подушку на него. Это было сказано Матушкой в 1943 году».

При Сталине «Русская Церковь получила... невиданный прежде статус... Был создан Совет по делам Русской Православной Церкви и утвержден статус уполномоченных. Фактически атеист (толь­ко внешне, внутренне большевики уже были раз­ными!), этот уполномоченный, служащий ГПУ или советской власти, занимался даже назначением свя­щенников на приход и без его визы это было даже архиерею невозможно. Таким образом, Церковь ста­ла не отделенной от государства, а государственной, правда, имеющей в обществе мало прав, но которые она ежегодно набирала, укрепляя свои организаци­онные силы.

Как никогда Русская Церковь в этот период была связана с советской властью и стремилась восстановить свои дореволюционные права. Это дока­зано многими фактами из ее деятельности, поэтому мне казались закономерными и последовательными поздравительные адреса И.В. Сталину, произнесение многолетий Генералиссимусу, торжественный парастас в его память, отслуженные Патриархом Алекси­ем I в Елоховском Соборе в день смерти Сталина, и то, что в час его похорон храмы всех городов были от­крыты и во всех произносилась «Вечная память!» Монахиня Сергия (Клименко) вспоминала, со слов казначея Патриарха Алексия архимандрита Иеремии, что на упреки за служение панихиды по Сталину-безбожнику Святейший, будучи за грани­цей, ответил:

«Я служил не за безбожника».

«Из трудов более поздних биографов и из вос­поминаний Дмитрия Шостаковича, — читаем в работе современного ученого-византолога А. Венгера, — мы знаем, что с самого детства Сталин со­хранил некоторый страх перед вещами, связанными с религией — перед церквями и священнослужите­лями в рясах, — этот страх можно было назвать даже суеверным.

Шостакович рассказывает, например, что, ус­лышав по радио 23-й концерт Моцарта для фортепиано в исполнении Марии Юдиной, Сталин поп­росил запись этого произведения. Такой пластинки еще не было, и поэтому запись сделали за одну ночь, а на следующий день отправили ее Сталину. Позже он послал Юдиной 20000 рублей, на что та ответила: «Отныне я буду денно и нощно молиться за Вас и просить Господа простить Ваши тяжкие грехи перед народом и нацией. Господь милосерд, Он простит Вас. Что же касается денег, то я пожертвовала их приходу на реставрационные работы в храме».

Этим письмом, полагал Шостакович, Юдина подписала себе смертный приговор. Однако с ней ничего не произошло. Когда Сталин умер, на его проигрывателе нашли именно эту пластинку. Шос­такович, сам человек неверующий, подумал, что Сталин расценил поступок Юдиной как юродство Христа ради, а юродивым на Руси разрешалось го­ворить Царям правду».

Хотя, по самопризнанию Л. Регельсона, он не был в состоянии «найти какую-нибудь положительную черту в натуре или в действиях Сталина», он все-таки справедливо признает: «Церковное предание запрещает вершить суд над человеческой ду­шой: глубочайшие тайны сердца ведает только Бог, и лишь на всеобщем суде, когда все «тайное станет яв­ным», будет вынесено справедливое соборное суж­дение, скрепленное Божественным Приговором. При жизни человека никто не может быть уверен в себе или в ком-нибудь другом, что он будет осужден или что он избежит этого суда».

В справедливости этого суждения мы можем убедиться на примере жизни других сподвижников И.В. Сталина. «Всесоюзный староста» М.И. Кали­нин, чьим русским именем Ленин пытался прикрыть свою безумную борьбу против Церкви, пе­ред смертью пригласил священника, исповедался и причастился. Г.М. Маленков закончил свои дни псаломщиком в церкви.

Сын И.В. Сталина Василий сразу же после кон­чины отца обратился к настоятелю храма Воскресения Словущего (св. апостола Филиппа) в Аксаковском переулке близ Арбата протоиерею Иоанну Свитинскому с просьбой отпеть родителя заочно.

Примечательно, что и дочь И.В. Сталина Свет­лана Иосифовна Аллилуева, в конце концов, при­шла к Богу. Весной 1962 года ее крестил- в Моск­ве протоиерей Николай Александрович Голубцов (1900-1963). «И я счастлива, что это со мною произошло», — писала С.И. Аллилуева.

Следующие визиты митрополита Илии в СССР приходились уже на время правления Н.С. Хрущева — наиболее тяжелые для Русской Православной Церкви после 1920-х годов. В четвертый раз влады­ка — «друг Русской Православной Церкви и нашего народа» — приехал в СССР в июле—августе 1960 года с секретарем Абду Элиасом, побывав в Москве, Ле­нинграде, Новгороде, Киеве и Одессе. Пятый визит датируется 1963 годом, во время которого митропо­лит Илия побывал в Пскове, где ему в Троицком со­боре сослужил протоиерей Василий Швец, имевший с Владыкой продолжительную беседу, приведенную в «Чудесах от Казанской иконы Божией Матери».

В государственных, церковных и личных архи­вах сохранились письма митрополита Илии, которые предстоит еще выявить и опубликовать. Известно, например, что у него была долголетняя переписка с Патриархом Алексием; писал он сыну личного сек­ретаря Святейшего, протоиерею Алексию Остапову. Переписка с последним завязалась после посеще­ния делегацией Русской Православной Церкви во главе с Патриархом Алексием Ливана во время па­ломничества в конце ноября — декабре 1960 года на Восток для поклонения православным святыням.

В отчете о поездке, между прочим, читаем: «Бхамдун — родина митрополита Илии. В этом курортном селении недавно выстроен новый храм в честь Преображения Господня. Интересно отме­тить, что мраморный иконостас прекрасной работы почти весь составлен из икон русских святых... В селении Менсури и Уэди-Шахрут делегация побывала на стройках храмов. В Менсури строительство толь­ко начинается, а в Уэди-Шахут уже возведены стены с коллонадой. Этот храм будет именоваться Казанс­ким — в честь Казанской иконы Божией Матери».

И в заключение приведем отрывок из отчета председателю Отдела внешних церковных сноше­ний митрополиту Ленинградскому и Новгород­скому Никодиму (Ротову) настоятеля Подворья Московского Патриархата в Бейруте и заместителя Представителя Патриарха Московского при Патри­архе Антиохийском и всего Востока протоиерея Иа­кова Ильича, составленного в мае 1969 года:

«В полдень 11 апреля в госпитале св. Георгия скончался в результате сердечного кризиса Высокопреосвященный Илия Карам, митрополит Гор Ливанских. В связи с последними Страстной сед­мицы и праздником св. Пасхи его погребение было назначено на 15 апреля с [его] г[ода]. Гроб с телом покойного был установлен в здании Гор Ливанской митрополии. В Великую Субботу после Божествен­ной литургии нами была отслужена у гроба заупо­койная лития и возложен венок.

15 апреля в 13 часов траурная процессия на­правилась из Хаддада в Бхамдун к месту погребения Высокопреосвященного по его завещанию. По пути следования в нескольких местах гроб покойного митрополита встречало инославное духовенство и вместе со своими верующими провожало его с по­добающими почестями через населенные пункты по пути следования или же совершало молитвы в своих храмах у его гроба.

Чин отпевания совершался в храме родного по­койному Бхамдуна. За богослужением, совершав­шимся православными митрополитами, присутс­твовали главы или представители других христианс­ких исповеданий Ливана, представители ливанских и местных властей, дипломаты и множество верую­щих. После отпевания надгробное слово произнес митрополит Тиро-Сидонский Павел Хури.

Погребен Высокопреосвященный митрополит Илия у алтарной стены построенного им храма в Бхамдуне.

После погребения произносилось много речей на улице представителями разных обществ Ливана, представителем муниципалитета Бхамдуна, одно­фамильцами усопшего и прочими. Некоторые из выступавших говорили о любви усопшего к Русской Православной Церкви.

В похоронной процессии и отпевании при­нимал участие настоятель Подворья Московского Патриархата в Бейруте и присутствовали секретари Представительства и Подворья. Следует заметить, что при выносе тела из Митрополии присутствова­ли только митрополит Харуанский Василий Самаха и епископ Илия Нежим, помощник Гор Ливанского митрополита. Остальные митрополиты присоеди­нились вразнобой по пути следования процессии, что производило не весьма приятное впечатление.

После смерти митрополита Илии Карама была создана специальная комиссия для разбора личных вещей покойного. Означенная комиссия обнаружи­ла в шкафах спальни митрополита Илии 600 икон разного письма, многие из них представляют боль­шую ценность. Предполагается устроить в его род- ном городе Бхамдуне музей иконографии имени митрополита Илии Карама.

Во время военных действий в Ливане собор в Бхамдуне, где покоилось тело митрополита Илии, был полностью разрушен снарядами. Промыслом Божиим тело Владыки сохранилось. Его удалось из­влечь из-под обломков. Ныне оно покоится в ковче­ге в алтаре церкви при старом городском госпитале. Новый собор (во имя Преображения Господня) на месте разрушенного воздвигается на средства пле­мянника Владыки - Насифа Карама. Специальное место в нем отведено для усыпальницы митропо­лита Илии — Великого Молитвенника за Русскую Православную Церковь и Святую Русь.

(из статьи известного