Охота с Востока, или Дело комиссара Люшкова 8 4 страница

Трудности в со­об­ще­нии с Мань­ч­жу­ри­ей и дол­гая бю­рок­ра­ти­чес­кая пе­ре­пис­ка по по­во­ду от­ко­ман­ди­ро­ва­ния пе­ре­беж­чи­ка при­ве­ли к то­му, что в Дай­рен (Даль­ний­) Люш­ков при­ле­тел толь­ко 8 ав­гус­та 1945 го­да, в день объ­яв­ле­ния Со­вет­с­ким Со­юзом вой­ны Япо­нии и уже пос­ле аме­ри­кан­с­кой атом­ной бом­бар­ди­ров­ки Хи­ро­си­мы. Там его встре­тил Та­ке­ока. Он не без ос­но­ва­ния счи­тал, что уже слиш­ком поз­д­но и ни­ка­кой поль­зы Кван­тун­с­кой ар­мии Люш­ков боль­ше не при­не­сет. На сле­ду­ющий день они вмес­те с пе­ре­вод­чи­ком Ка­ку­зо Та­кая при­бы­ли в Порт-Артур. Крас­ная Ар­мия уже втор­г­лась в Мань­ч­жу­рию, и япон­цы вмес­те с Люш­ко­вым соч­ли за бла­го вер­нуть­ся в Дай­рен, где по­се­ли­лись в оте­ле "Ямато". 10 ав­гус­та Та­кая пред­ло­жил съез­дить в штаб Кван­тун­с­кой ар­мии в Син­ки­не, что­бы уз­нать, что де­лать с Люш­ко­вым даль­ше. Для раз­го­во­ра они выш­ли в дру­гую ком­на­ту, пос­коль­ку Люш­ков уже нем­но­го по­ни­мал по-япон­с­ки. Та­ке­ока ре­зон­но за­ме­тил, что в шта­бе сей­час на­вер­ня­ка не до Люш­ко­ва. Но ­ре­шил, что­ у Та­кая семья в Син­ки­не и он прос­то хо­чет по­пы­тать­ся эва­ку­иро­вать сво­их род­ных вЯ­по­нию. По­это­му доб­рый ка­пи­тан раз­ре­шил пе­ре­вод­чи­ку уехать, а сам вер­нул­ся к Люш­ко­ву и за­ве­рил его, что си­ту­ация под кон­т­ро­лем.

Такая Та­ке­ока встре­тил че­рез 19 лет в од­ном то­кий­ском оте­ле. Пе­ре­вод­чик по­ви­нил­ся, что под­ло­жил та­кую свинью сво­ему кол­ле­ге, зас­та­вив его во­зить­ся с нез­на­ко­мым ему рус­ским пе­ре­беж­чи­ком (по счас­тью, Та­ке­ока нем­но­го го­во­рил по-рус­ски). Быв­ший ка­пи­тан рас­ска­зал о судь­бе Люш­ко­ва. Та­ке­ока и Та­кая до­го­во­ри­лись встре­тить­ся еще раз, но боль­ше им уви­деть друг дру­га не уда­лось.

11 ав­гус­та ­пол­ков­ник Цу­то­му Яма­ши­та, ис­пол­няв­ший обя­зан­нос­ти на­чаль­ни­ка спе­ци­аль­но­го аген­т­с­т­ва в Хар­би­не, выз­вал к се­бе лей­те­нан­та Та­на­ку, ра­нее ра­бо­тав­ше­го с Люш­ко­вым, и ска­зал, что в но­вых ус­ло­ви­ях пе­ре­бежчика не­об­хо­ди­мо уб­рать, ина­че Со­ве­ты смо­гут-де уз­нать, что япон­цы поль­зо­ва­лись ус­лу­га­ми пе­ре­беж­чи­ка. И лик­ви­да­цию дол­жен осу­щес­т­вить Та­на­ка. Тот ис­пы­ты­ва­ет нрав­с­т­вен­ные му­че­ния, пос­коль­ку с­чи­та­ет­Люш­ко­ва сво­им другом и учи­те­лем, ко­то­рый по­мог ему луч­ше уз­нать Со­вет­с­кий Со­юз. Лей­те­нант де­лит­ся сво­ими сом­не­ни­ями с Та­кая. Тог­да пос­лед­ний сог­ла­ша­ет­ся при­нять на се­бя эту неп­ри­ят­ную мис­сию, но выд­ви­га­ет два ус­ло­вия. Его вмес­те с семь­ей эва­ку­иру­ют в Япо­нию и вып­ла­чи­ва­ют круг­лень­кую сум­му в 30 000 йен. Та­кая от­бы­ва­ет в Дай­рен, а 14 авгус­та воз­в­ра­ща­ет­ся в Син­кин (под Хар­би­ном) и ра­пор­ту­ет о вы­пол­не­нии при­ка­за, по­лу­ча­ет де­неж­ки от лег­ко­вер­но­го пол­ков­ни­ка и бла­го­по­луч­но от­бы­ва­ет в Япо­нию. Толь­ко в 1964 го­ду Та­кая приз­нал­ся Та­ке­оке, что к Люш­ко­ву он не ез­дил (что ка­пи­тан, впро­чем, и так знал), а два дня об­ре­тал­ся в Мук­де­не, что­бы соз­дать ви­ди­мость вы­пол­не­ния за­да­ния.

Между тем пос­ле отъ­ез­да пе­ре­вод­чи­ка Та­ке­ока про­дол­жал зап­ра­ши­вать Яма­ши­ту и штаб Кван­тун­с­кой ар­мии отом, что же все-та­ки де­лать с Люш­ко­вым. 15 ав­гус­та ка­пи­тан по­лу­чил из То­кио ра­ди­ог­рам­му о том, что Япо­ния ка­пи­ту­ли­ро­ва­ла. Это из­вес­тие выз­ва­ло на­рас­та­ющую де­зор­га­ни­за­цию в ря­дах Кван­тун­с­кой ар­мии. Ее ко­ман­до­ва­ние дол­ж­но бы­ло с ча­су на час от­дать при­каз сло­жить ору­жие. Пос­коль­ку штаб Кван­тун­с­кой ар­мии по­ки­нул Син­кин еще 12-го чис­ла, Та­ке­ока ли­шил­ся свя­зи со сво­им на­чаль­с­т­вом. Все эти дни ему бы­ло не­до­суг да­же на­вес­тить Люш­ко­ва, ко­то­рый­, ни­ку­да не ухо­дя, си­дел в оте­ле. Та­ке­оке пред­с­то­яло са­мо­му при­нять ре­ше­ние о судь­бе пе­ре­беж­чи­ка, но, по счас­тью, он встре­тил на­чаль­ни­ка Кван­тун­с­ко­го ук­реп­лен­но­го рай­она ге­не­рал-лей­те­нан­та Ген­зо Яна­ги­да. Та­ке­ока, по­се­тив ге­не­ра­ла, воз­г­лав­ляв­ше­го в 1941 го­ду Хар­бин­с­кое спе­ци­аль­ное аген­т­с­т­во, был очень удив­лен, что Яна­ги­да ни­че­го не зна­ет о по­бе­ге Люш­ко­ва из СССР и са­му эту фа­ми­лию слы­шит впер­вые (материалы, ко­то­рые го­то­вил Люш­ков для япон­цев, подпи­сы­ва­лись ­п­сев­до­ни­мом Ма­на­тов).

Капитан пред­ло­жил на вы­бор пять ва­ри­ан­тов то­го, как пос­ту­пить с Люш­ко­вым:

1) от­п­ра­вить его об­рат­но в Япо­нию (Та­ке­ока знал, что это очень труд­но сде­лать);

2) поз­во­лить ему бе­жать в Се­вер­ный Ки­тай (не­лег­ко, но воз­мож­но);

3) по­бу­дить его со­вер­шить са­мо­убий­ст­во;

4) пре­дос­та­вить ему воз­мож­ность спа­сать­ся са­мос­то­ятель­но;

5) пе­ре­дать его в ру­ки рус­ских.

Первая ре­ак­ция ге­не­ра­ла бы­ла: "По­че­му­ бы не от­пус­тить его на все че­ты­ре сто­ро­ны?" Од­на­ко по­раз­мыс­лив, Яна­ги­да ре­шил, что бу­дет не­хо­ро­шо, ес­ли Люш­ков все-та­ки по­па­дет в ру­ки Крас­ной Ар­мии. Тог­да рус­ским мо­гут стать из­вес­т­ны сек­рет­ные де­та­ли то­го, как япон­с­кий Ге­не­раль­ный штаб ис­поль­зо­вал пе­ре­беж­чи­ка.

"Жаль Люш­ко­ва, - вздох­нул са­му­рай­, - но, что­бы пре­дот­в­ра­тить воз­мож­ные по­том неп­ри­ят­нос­ти, луч­ше сей­час нам от не­го из­ба­вить­ся".

Такеока убий­ст­ва Люш­ко­ва не хо­тел, и эта идея ка­за­лась ему прос­то от­в­ра­ти­тель­ной. Ка­пи­тан по­ни­мал, что не так уж ве­ли­ки сек­ре­ты, ко­то­рые знал Люш­ков, что­бы из-за них ли­шать его жиз­ни. Да и что в са­мом де­ле мог бы со­об­щить Ген­рих Са­мой­ло­вич. СМЕРШ? Что рас­ска­зал япон­цам все, что знал, и что по по­ру­че­нию япон­с­кой раз­вед­ки пи­сал тек­с­ты про­па­ган­дис­т­с­ких лис­то­вок и об­зо­ры, пос­вя­щен­ные по­ло­же­нию в СССР и сос­то­янию Крас­ной Ар­мии? Об этом ру­ко­во­ди­тель СМЕРШ Вик­тор Се­ме­но­вич Аба­ку­мов знал бы на­пе­ред, без вся­ких там доп­ро­сов пе­ре­беж­чи­ка. Да и ко­му это ин­те­рес­но сей­час, ког­да Кван­тун­с­кая ар­мия и Япон­с­кая им­пе­рия до­жи­ва­ют пос­лед­ние ча­сы? А глав­ное, Та­ке­ока, хоть и окон­чил раз­ве­ды­ва­тель­ную шко­лу в На­ка­но и уже шесть лет слу­жил в ар­мии, ни­ког­да еще не уби­вал че­ло­ве­ка. А те­перь что же, при­дет­ся ли­шать жиз­ни ни в чем не по­вин­но­го, сим­па­тич­но­го ему чу­жес­т­ран­ца? Да ко все­му, ког­да войне ко­нец… Но стар­ший на­чаль­ник, ге­не­рал Яна­ги­да, при­ка­зал ка­пи­та­ну ликвидировать Люш­ко­ва, ес­ли тот не сог­ла­сит­ся сам по­кон­читьс со­бой.

Советские вой­ска ожи­да­лись в Дай­ре­не с ми­ну­ты на ми­ну­гу, и Та­ке­оке на­до ­бы­ло ­то­ро­пить­ся. Он ре­шил, что ис­пол­нит по­ру­че­ние Яна­ги­ды 20 ав­гус­та.

Вечером это­го дня Та­ке­ока впер­вые пос­ле дол­го­го от­сут­с­т­вия на­вес­тил Люш­ко­ва в оте­ле. Ген­рих Са­мой­ло­вич уже знал о япон­с­кой ка­пи­ту­ля­ции (и, за­ме­чу в скоб­ках, ес­ли ве­рить Та­ке­оке, не про­яв­лял ни­ка­ко­го бес­по­кой­ст­ва -да­же не по­пы­тал­ся за все эти дни най­ти ка­пи­та­на в офи­се их аген­т­с­т­ва). Та­ке­ока приг­ла­сил его прий­ти к не­му, что­бы об­су­дить соз­дав­ше­еся по­ло­же­ние. Люш­ков явил­ся. И вот че­рез пе­ре­вод­чи­ка ка­пи­тан в те­че­ние двух ча­сов убеж­дал его доб­ро­воль­но уй­ти из жиз­ни. Яс­но, тот ни­как не сог­ла­шал­ся. Люш­ков уве­рял, что еще мож­но уй­ти от не­умо­ли­мо над­ви­га­ющей­ся Крас­ной Ар­мии: "Я пос­та­ра­юсь уй­ти как мож­но даль­ше. Ес­ли по до­ро­ге ме­ня схва­тят рус­ские - будь что бу­дет. Япо­ния обя­за­на по­мочь мне".

Такеока по­нял, что быв­ший ко­мис­сар гос­бе­зо­пас­нос­ти ни­ког­да не пой­дет на са­мо­убий­ст­во. При­дет­ся дей­ст­во­вать ина­че, как рас­по­ря­дил­ся ге­не­рал Яна­ги­да…

Элвину Кук­су в 1991 го­ду Та­ке­ока объ­яс­нил, по­че­му не стал пе­ре­по­ру­чать лик­ви­да­цию Люш­ко­ва ко­му-ли­бо из сво­их под­чи­нен­ных: как ко­ман­дир под­раз­де­ле­ния, он осоз­на­вал, что дол­жен при­нять на се­бя всю пол­но­ту от­вет­с­т­вен­нос­ти за вы­пол­не­ние это­го страш­но­го для не­го при­ка­за. Но ре­шить­ся на убий­ст­во он все ни­как не мог.

Разговор с Люш­ко­вым окон­чил­ся око­ло 10 ча­сов ве­че­ра. Та­ке­ока вы­шел на ве­ран­ду, ос­ве­щен­ную лун­ным све­том, и еще раз по­пы­тал­ся вну­шить са­мо­му се­бе, что убий­ст­во Люш­ко­ва - важ­ное, не­об­хо­ди­мое де­ло. Ведь он тут не име­ет ров­но ни­ка­ко­го лич­но­го ин­те­ре­са или вы­го­ды - он толь­ко вы­пол­ня­ет при­каз. (На­вер­ня­ка вот так убеж­дал се­бя и Люш­ков, ког­да от­п­рав­лял в тюрь­му или на рас­стрел как "вра­гов на­ро­да" ни в чем не по­винных­ лю­дей.) К то­му же ес­ли смерть пе­ре­беж­чи­ка хоть нем­но­го об­лег­чит по­ло­же­ние им­пе­ра­тор­с­ко­го Ге­не­раль­но­го шта­ба, то он, Та­ке­ока, вы­хо­дит, по­мо­жет важ­но­му делу сох­ра­не­ния во­ен­но­го прес­ти­жа Япо­нии. В глу­би­не ду­ши он, по его сло­вам, уже чув­с­т­во­вал пре­ду­беж­дение про­тив Люш­ко­ва - пре­да­те­ля сво­ей ро­ди­ны.

Такеока вер­нул­ся в офис и объ­явил Ген­ри­ху Са­мой­ло­ви­чу, что сог­ла­сен с его ре­зо­на­ми, и пред­ло­жил пой­ти вмес­те к по­бе­режью ис­кать под­хо­дя­щее для от­п­лы­тия в Япо­ни­ю суд­но. Втро­ем с пе­ре­вод­чи­ком-сер­жан­том они дви­ну­лись к пор­ту. Та­ке­ока шел впе­ре­ди. Пра­вую ру­ку с коль­том он дер­жал в кар­ма­не. Ког­да тро­ица спус­ти­лась с лес­т­ни­цы, Та­ке­ока обер­нул­ся и нап­ра­вил ре­воль­вер пря­мо в грудь Люш­ко­ву. Рас­сто­яние меж­ду ни­ми бы­ло не боль­ше мет­ра. Та­ке­ока выс­т­ре­лил. Люш­ков ус­пел уда­рить его по ру­ке, и пу­ля по­па­ла чуть ни­же сер­д­ца. Он упал, а ка­пи­тан вы­ро­нил ре­воль­вер. Люш­ков ле­жал без дви­же­ния, но был еще жив.

Несколько сот­руд­ни­ков аген­т­с­т­ва си­де­ли в хол­ле у вхо­да. Один из них, граж­дан­с­кий слу­жа­щий Ка­зуо Арими­цу, вы­бе­жал на звук выс­т­ре­ла.

- Куда вы ему по­па­ли? - спро­сил он, уви­дев рас­п­рос­тер­то­го на зем­ле Люш­ко­ва.

- Возможно, в грудь, - от­ве­тил рас­те­рян­ный Та­ке­ока. - Тог­да он без­на­де­жен, - ска­зал Ари­ми­цу, под­нял ре­воль­вер и при­кон­чил Люш­ко­ва вто­рым выс­т­ре­лом в го­ло­ву.

Капитан при­ка­зал за­вер­нуть труп в оде­яло и от­нес­ти в под­вал. Сво­им сот­руд­ни­кам он при­ка­зал за­быть о про­ис­шед­шем.

В пол­ночь 20 ав­гус­та Та­ке­ока до­ло­жил Яна­ги­де, что за­да­ние вы­пол­не­но. Ка­пи­тан пред­ло­жил кре­ми­ро­вать те­ло Люш­ко­ва. Для кре­ма­ции тре­бо­ва­лось сви­де­тель­с­т­во о смер­ти. Ге­не­рал поз­во­нил в во­ен­ный гос­пи­таль и поп­ро­сил, что­бы Та­ке­оке без из­лиш­них воп­ро­сов вы­да­ли сви­де­тель­с­т­во о смер­ти од­но­го из его под­чи­нен­ных - сот­руд­ни­ка спе­ци­аль­но­го аген­т­с­т­ва. Око­ло 5 ча­сов ут­ра, ког­да бу­ма­га бы­ла го­то­ва, те­ло Люш­ко­ва по­ло­жи­ли в гроб. За час до это­го од­на из ку­ха­рок ут­вер­ж­да­ла, что слы­ша­ла че­ло­ве­чес­кие сто­ны, до­но­сив­ши­еся из под­ва­ла. Та­ке­ока изу­мил­ся: "Я впер­вые слы­шу, что­бы че­ло­век не умер сра­зу же пос­ле двух пис­то­лет­ных выс­т­ре­лов в упор, один из ко­то­рых - в го­ло­ву". К ве­че­ру 21-го труп был кре­ми­ро­ван. В 2 ча­са дня 22-го ур­на с пра­хом бы­ла за­хо­ро­не­на на од­ном из клад­бищ Дай­ре­на. А че­рез два ча­са в го­ро­де вы­са­ди­лись со­вет­с­кие де­сан­т­ни­ки.

В со­вет­с­ком пле­ну Та­ке­оку доп­ра­ши­ва­ли по по­во­ду судь­бы Люш­ко­ва. Ка­пи­тан ста­рал­ся го­во­рить по­мень­ше, но толь­ко прав­ду и от­ве­чать толь­ко на те воп­ро­сы, ко­то­рые ему за­да­ва­ли. Доп­ра­ши­вав­шие зна­ли, что пе­ред ни­ми - офи­цер раз­вед­ки, воз­г­лав­ляв­ший спе­ци­аль­ное аген­т­с­т­во в Дай­ре­не. При­мер­но 26 но­яб­ря 1945 го­да Та­ке­оку, ко­то­ро­го к то­му вре­ме­ни при­вез­ли в штаб За­бай­каль­с­ко­го фрон­та в Чи­ту, впер­вые спро­си­ли о че­ло­ве­ке по фа­ми­лии Ма­ла­тов. Япон­с­кий раз­вед­чик от­ве­тил, что та­ко­го не зна­ет. Од­на­ко вско­ре ему ста­ло по­нят­но, что смер­шев­цам из­вес­т­но, что под этим псев­до­ни­мом скры­ва­ет­ся Люш­ков, и что он в кон­це вой­ны про­жи­вал в Дай­ре­не в о­те­ле "Огон" (с наз­ва­ни­ем оте­ля, ес­ли ве­рить Та­ке­оке, рус­ские ошиб­лись). И ка­пи­тан ре­шил рас­ко­лоть­ся, тем бо­лее что сле­до­ва­тель точ­но наз­дал его, на­чаль­ни­ка спе­ци­аль­но­го аген­т­с­т­ва в Дай­ре­не, его дол­ж­ность и слу­жеб­ные обя­зан­нос­ти. Но для на­ча­ла спро­сил, улы­ба­ясь: "Если вы зна­ете так мно­го, за­чем вам на­до ме­ня доп­ра­ши­вать? Вы дол­ж­ны быть ос­ве­дом­ле­ны о том, ка­кая судь­ба пос­тиг­ла Люш­ко­ва. Мне нет­ нуж­ды что-ли­бо до­бав­лять, не прав­да ли? " Со­вет­с­кий офи­цер то­же улыб­нул­ся: "Ко­неч­но, мы зна­ем все, но нам на­до ус­лы­шать эту ис­то­рию не­пос­ред­с­т­вен­но от вас. Рас­ска­жи­те нам ее без утай­ки".

Такеока по­ве­дал сле­до­ва­те­лю о том, как лик­ви­ди­ро­вал Люш­ко­ва. Умол­чал толь­ко о том, что до­бил его не он сам, а Ари­ми­цу. Сле­до­ва­тель не по­ве­рил, что Та­ке­ока дей­ст­ви­тель­но зас­т­ре­лил пе­ре­беж­чи­ка. Рус­ские за­по­доз­рил и, что япон­с­кая раз­вед­ка по­мог­ла Ген­ри­ху Са­мой­лови­чу бе­жать. Ка­пи­та­на пы­та­лись под­ло­вить на де­та­лях: про­си­ли опи­сать ме­бель в ре­зи­денции Яна­ги­ды и во что был одет ге­не­рал ве­че­ром 20 ав­гус­та. В кон­це доп­ро­са Та­ке­оке по­ка­за­лось, что сле­до­ва­тель ему по­ве­рил.

5 декабря 1945 го­да быв­ше­го на­чаль­ни­ка­ Дай­рен­с­кого спе­ци­аль­но­го аген­т­с­т­ва дос­та­вил и в Мос­к­ву. Здесь его доп­ра­ши­вал сам Аба­ку­мов. Он об­ви­нил Та­ке­оку в не­ис­к­рен­нос­ти. Ка­пи­тан спро­сил, что тот име­ет в ви­ду, - ока­за­лось, что че­кис­ты зна­ют: до­би­вал Люш­ко­ва кто-то дру­гой. Вы­яс­ни­лось, что Ари­ми­цу то­же был доп­ро­шен и приз­нал­ся, что вто­рой выс­т­рел про­из­вел имен­но он. Та­ке­ока стал оп­рав­ды­вать­ся, что хо­тел толь­ко под­чер­к­нуть: всю от­вет­с­т­вен­ность за убий­ст­во пе­ре­беж­чи­ка взял на се­бя как стар­ший на­чаль­ник и по­то­му не упо­ми­нал сво­его под­чи­нен­но­го. Он по­ла­гал: Мос­к­ве важ­но знать, жив­ Люш­ков или мертв, а не то, выс­т­ре­ли­ли ли в не­го один или два ра­за. Аба­ку­мов раз­д­ра­жен­но за­ме­тил: "Что важ­но, а что нет - ре­шать Со­вет­с­ко­му пра­ви­тель­с­т­ву, а не вам".

Год Та­ке­ока про­вел в тюрь­ме на Лу­бян­ке. В ав­гус­те 1946 го­да ка­пи­тан был выз­ван сви­де­те­лем на про­цесс по де­лу быв­ше­го ата­ма­на За­бай­каль­с­ко­го ка­зачь­его вой­ска Гри­го­рия Ми­хай­ло­ви­ча Се­ме­но­ва, ко­то­ро­го су­дил во­ен­ный три­бу­нал. С ата­ма­ном на­чаль­ник Дай­рен­с­ко­го спе­ца­ген­т­с­т­ва ра­бо­тал весь пос­лед­ний год вой­ны. Се­ме­нов жил на да­че под Дай­ре­ном и ак­тив­но сот­руд­ни­чал с япон­с­кой раз­вед­кой. Он, нап­ри­мер, учас­т­во­вал в соз­да­нии во­ен­ных фор­ми­ро­ва­ний бе­лой эмиг­ра­ции на слу­чай со­вет­с­ко-япон­с­кой вой­ны. Прав­да, ког­да вой­на все-та­ки началась, эти про­ек­ты так и не был и ре­али­зо­ва­ны из-за ско­ротеч­нос­ти бо­евых­ дей­ст­вий и яв­но без­на­деж­но­го по­ло­же­ния Япо­нии.

На сле­ду­ющий день пос­ле ско­ро­го су­да Се­ме­но­ва пове­си­ли.

Затем Та­ке­ока си­дел два го­да в Ле­фор­тов­с­кой тюрь­ме. В и­юне 1948 го­да ему дали 25 лет тюрь­мы за его про­фес­си­ональ­ную де­ятель­ность - шпи­онаж про­тив Со­вет­с­ко­го Со­юза. Та­ке­оку пе­ре­ве­ли во Вла­ди­мир­с­кую тюрь­му, где по­че­му-то со­дер­жа­ли от­дель­но от дру­гих япон­с­ких плен­ных. Его не би­ли, не пы­та­ли и да­же, в от­ли­чие от дру­гих плен­ных япон­с­ких офи­це­ров, не зас­тав­ля­ли ра­бо­тать. А ведь к офи­це­рам раз­вед­ки Кван­тун­с­кой ар­мии в СССР от­но­си­лись осо­бен­но пло­хо. Так, лишь око­ло 20 вы­пус­к­ни­ков раз­вед­ш­ко­лы в На­ка­но, в том чис­ле и Та­ке­ока, вер­ну­лись из со­вет­с­ко­го пле­на, да и то в пос­лед­ней пар­тии ре­пат­ри­иро­ван­ных. В фев­ра­ле 1956-го, не­за­дол­го до отъ­ез­да из СССР, ему пос­час­т­ли­ви­лось встре­тить­ся с пол­ков­ни­ком Аса­дой Са­бу­ро, пред­шес­т­вен­ни­ком Яма­ши­ты на пос­ту на­чаль­ни­ка Хар­бин­с­ко­го спе­ци­аль­но­го аген­т­с­т­ва. Имен­но­ Аса­да ­был од­ним из ини­ци­ато­ров пос­лед­ней ко­ман­ди­ров­ки Люш­ко­ва в Мань­ч­жу­рию, од­на­ко еще до его при­бы­тия был пе­ре­ме­щен на дру­гой пост. Те­перь ка­пи­тан ­рас­ска­зал пол­ков­ни­ку, как­ лик­ви­ди­ро­вал Люш­ко­ва, и Аса­да одоб­рил его дей­ст­вия.

По воз­в­ра­ще­нии в Япо­нию Та­ке­ока мол­чал вплоть до 1979 го­да, ког­да уже пос­ле пуб­ли­ка­ции кни­ги Хи­ямы о не­сос­то­яв­ших­ся по­ку­ше­ни­ях на Ста­ли­на по­ве­дал жур­на­лис­ту га­зе­ты "Сю­кан аса­хи" Ка­ва­га­ти Но­бок­жи о том, как убил вы­со­ко­пос­тав­лен­но­го со­вет­с­ко­го пе­ре­беж­чи­ка. Пос­лед­ний свою статью, ос­но­ван­ную на бе­се­дах с Та­кеокой­, озаг­ла­вил очень брос­ко " Пос­лед­ние мо­мен­ты жиз­ни ге­не­ра­ла Люш­ко­ва - глав­но­го ге­роя пла­на убий­ст­ва Ста­ли­на". Ло­ги­ка бы­ла прос­та: раз пе­ре­беж­чик был причастен к пла­ну убий­ст­ва Ста­ли­на - зна­чит, был ре­зон не до­пус­тить то­го, что­бы он по­пал в ру­ки СМЕРШ.

Однако ник­то боль­ше, кро­ме од­ного Та­ке­оки, под­роб­нос­тей его вер­сии под­т­вер­дить не мог. Но­бо­юки и Ку­кс ус­пе­ли по­бе­се­до­вать и с пе­ре­вод­чи­ком Ябе Чу­та, и с быв­шим на­чаль­ни­ком Хар­бин­с­ко­го спе­ци­аль­но­го аген­т­с­т­ва пол­ков­ни­ком Аса­дой Са­бу­ро, и еще нес­коль­ки­ми быв­ши­ми сот­руд­ни­ка­ми япон­с­кой раз­вед­ки. Но ­они со­об­щи­ли толь­ко, что в 1945 го­ду дей­ст­ви­тель­но рас­смат­ри­вал­ся воп­рос о пе­реб­рос­ке Люш­ко­ва в Мань­ч­жу­рию. Ник­то из них, од­на­ко, не встре­чал­ся там с Ген­ри­хом Самой­ло­ви­чем в ав­гус­те 1945-го.

Между тем пе­реб­ра­сы­вать Люш­ко­ва в Дай­рен 8 ав­гус­та, ког­да вой­на с Со­вет­с­ким Со­юзом ста­ла уже фак­том, для япон­с­кой раз­вед­ки не бы­ло ни ма­лей­ше­го смыс­ла. Как эк­с­перт по Крас­ной Ар­мии быв­ший ко­мис­сар гос­бе­зо­пас­нос­ти был яв­но не ко вре­ме­ни, да и не го­дил­ся. Ведь его све­де­ния об ар­мии бы­ли се­ми­лет­ней дав­нос­ти. Дав­но уже каз­ни­ли лич­но зна­ко­мых Люш­ко­ву ру­ко­во­ди­те­лей со­вет­с­ких войск на Даль­нем Вос­то­ке В. М. Блю­хе­ра и Г. М. Штер­на. Дав­но уже из­ме­ни­лась ­так­ти­ка Крас­ной Ар­мии, про­вед­шей че­ты­рех­лет­нюю ис­т­ре­би­тель­ную вой­ну с Гер­ма­ни­ей. И да­же Ежов, от же­лез­ной хват­ки ко­то­ро­го и бе­жал Люшков, ис­чез с ли­ца зем­ли шес­тью го­да­ми рань­ше. Един­с­т­вен­ное, чем Ген­рих Са­мой­ло­вич мог быть еще по­ле­зен япон­цам, так это сво­ими зна­ни­ями пси­хо­ло­гии со­вет­с­кой эли­ты. Но тог­да его при­сут­с­т­вие бы­ло не­об­хо­ди­мо, ско­рее, в То­кио, что­бы мож­но бы­ло дать кон­суль­та­ции пра­витель­с­т­ву и им­пе­ра­тор­с­ко­му Ге­не­раль­но­му шта­бу, а не в да­ле­кой Мань­ч­жу­рии, где тай­но об­ре­та­лось не­ма­ло аген­тов Мос­к­вы. Ведь тог­да, ле­том 1945-го, судь­ба Кван­тун­с­кой ар­мии уже ма­ло вол­но­ва­ла пра­ви­тель­с­т­во стра­ны. Пе­реб­ро­сить ее для за­щи­ты Япон­с­ких ос­т­ро­вов от гро­зя­ще­го аме­ри­кан­с­ко­го втор­же­ния уже не бы­ло ни­ка­кой воз­мож­нос­ти. Для это­го у японцев не бы­ло уже ни су­дов, ни са­мо­ле­тов, ни го­рю­че­го. К то­му же в воз­ду­хе без­раз­дель­но гос­под­с­т­во­ва­ла неп­ри­ятель­с­кая ави­ация.

Есть кое-какие де­та­ли в рас­ска­зе Та­ке­оки, вы­зы­ва­ющие не­до­ве­рие к его рас­ска­зу. Ка­пи­тан, по соб­с­т­вен­но­му приз­на­нию, до ав­густа 1945-го не убил ни еди­но­го че­ло­ве­ка. Но­ Люш­ко­ву вот хлад­нок­ров­но выс­т­ре­лил в грудь, встав ли­цом к ли­цу. А ведь да­же за­ко­ре­не­лые убий­цы всег­да пред­по­чи­та­ют стре­лять в за­ты­лок, что­бы не ви­деть гла­за жер­т­вы. Ду­маю, что как раз в пси­хо­ло­ги­чес­ком сос­то­янии по­бы­вав­ше­го в со­вет­с­ком пле­ну Та­ке­оки и ле­жит объ­яс­не­ние, по­че­му он, воз­мож­но, при­ду­мал рас­сказ о том, как соб­с­т­вен­но­руч­но зас­т­ре­лил Люш­ко­ва. По са­му­рай­ско­му ко­дек­су чес­ти бу­си­до по­пасть в плен бы­ло страш­ным по­зо­ром. Как и к дру­гим вер­нув­шим­ся из со­вет­с­ких ла­ге­рей­, от­но­ше­ние к Та­ке­оке на ро­ди­не бы­ло, мяг­ко го­во­ря, не са­мым сер­деч­ным. Да и офи­цер, ко­то­ро­му ни ра­зу в жиз­ни не до­ве­лось стре­лять в про­тив­ни­ка, ува­же­ния у со­оте­чес­т­вен­ни­ков не вы­зы­вал. То­ва­ри­щи же Та­ке­оки по пле­ну, зная о его осо­бом по­ло­же­нии в тюрь­ме, по­доз­ре­ва­ли ка­пи­та­на в вы­да­че неп­ри­яте­лю сек­ре­тов япон­с­кой раз­вед­ки. А тут из "пре­да­те­ля" Та­ке­ока прев­ра­тил­ся, мож­но ска­зать, в ге­роя. Вы­пол­нил при­каз на­чаль­ни­ка, не до­пус­тил то­го, что­бы цен­ный пе­ре­беж­чик по­пал в ру­ки Со­ве­тов. И не­обыч­ное по­ло­же­ние ка­пи­та­на в пле­ну то­же тог­да объ­яс­ня­ет­ся: рус­ских он буд­то бы ин­те­ре­со­вал как че­ло­век, пос­лед­ним ви­дев­ший Люш­ко­ва. Идею же убий­ст­ва быв­ше­го на­чаль­ни­ка Даль­не­вос­точ­но­го НКВД под­с­ка­за­ло ему при­ве­ден­ное в кни­ге Хи­ямы сви­де­тель­с­т­во: те­ло Люш­ко­ва яко­бы бы­ло об­на­ру­же­но со­вет­с­ки­ми сол­да­та­ми в во­де, япон­цы его за­ду­ши­ли и сбро­си­ли с мо­тор­ной лод­ки. Та­ке­ока же во­об­ра­зил, что луч­ше - в сво­ем рас­ска­зе - при­кон­чить пре­да­те­ля бо­лее ры­цар­с­ким об­ра­зом - выс­т­ре­лом в грудь, а сле­ды за­мес­ти кре­ми­ро­ва­ни­ем тру­па.

Лично я ду­маю, что ник­то Люш­ко­ва не ду­шил и не стре­лял. Он спо­кой­но дож­дал­ся кон­ца вой­ны в То­кио и пред­ло­жил свои ус­лу­ги аме­ри­кан­с­ким ок­ку­па­ци­он­ным вой­скам. К то­му вре­ме­ни по­ве­де­ние "дя­дюш­ки Джо" - Ста­ли­на, толь­ко что за­явив­ше­го, прав­да, без ка­ких-ли­бо пос­лед­с­т­вий­, о сво­ем же­ла­нии ок­ку­пи­ро­вать Хок­кай­до, вну­ша­ло аме­ри­кан­цам все боль­ше опа­се­ний. Вмес­те с тем они ис­пы­ты­ва­ли де­фи­цит све­де­ний о Со­вет­с­ком Со­юзе, осо­бен­но о по­ло­же­нии в выс­ших эше­ло­нах влас­ти. Для Уп­рав­ле­ния стра­те­ги­чес­ких служб - бу­ду­ще­го ЦРУ да­же семь лет на­зад сбе­жав­ший вы­со­ко­пос­тав­лен­ный че­кист пред­с­тав­лял боль­шой ин­те­рес. Как мы убе­дим­ся даль­ше, аме­ри­кан­с­кая раз­вед­ка в ту по­ру охот­но взя­ла под свое кры­ло и Ми­шин­с­ко­го-Ми­ниш­кия, не­мец­ко­го аген­та, в прош­лом со­вет­с­ко­го пар­тий­но­го фун­к­ци­оне­ра ку­да бо­лее низ­ко­го уров­ня, чем Люш­ков.

Генрих Са­мой­ло­вич мог при­нес­ти аме­ри­кан­цам и не­ко­то­рую прак­ти­чес­кую поль­зу. Со вре­мен сво­ей ко­ман­ди­ров­ки в Гер­ма­нию в на­ча­ле 1930-х го­дов он знал ка­кую-то часть со­вет­с­кой аген­ту­ры в этой стра­не. На­вер­ня­ка Люш­ков охот­но по­де­лил­ся эти­ми зна­ни­ями с аме­ри­кан­ца­ми, чьи вой­ска на­хо­ди­лись на не­мец­кой зем­ле. А ведь кто-то из аген­тов мог про­дол­жать ра­бо­ту и в 1940-е го­ды. Ве­ро­ят­но, Люш­ко­ва под чу­жим име­нем пе­реп­ра­ви­ли из Япо­нии в Со­еди­нен­ные Шта­ты, где он и окон­чил мир­но свои дни. Хо­тя, мо­жет стать­ся, жив и сей­час, но тог­да ему дол­ж­но быть без ма­ло­го 100 лет: ведь Ген­рих Са­мой­ло­вич ро­вес­ник ве­ка.

Почему аме­ри­кан­с­кая раз­вед­ка сок­ры­ла Люш­ко­ва - объ­яс­нить лег­ко. В 1945-м СССР и США еще бы­ли со­юз­ни­ка­ми, а сог­ла­ше­ние, дос­тиг­ну­тое в фев­ра­ле в Ял­те, пре­дус­мат­ри­ва­ло воз­в­ра­ще­ние на ро­ди­ну всех быв­ших со­вет­с­ких граж­дан, ока­зав­ших­ся в за­пад­ных зо­нах ок­ку­па­ции. Уз­най Ста­лин, что Люш­ков у аме­ри­кан­цев - стал бы до­би­вать­ся его вы­да­чи, а тем он ох как был ну­жен…

Но по­че­му же Ген­рих Са­мой­ло­вич не ос­час­т­ли­вил сво­бод­ный мир ­с­во­ими ме­му­ара­ми, как это счи­тал нрав­с­т­вен­но не­об­хо­ди­мым ед­ва ли не каж­дый со­вет­с­кий пе­ре­беж­чик, об­ла­дая хо­тя бы ми­ни­му­мом ли­те­ра­тур­ных спо­соб­нос­тей­? Как по­ка­зы­ва­ют статьи, на­пи­сан­ные Люш­ко­вым в Япо­нии, спо­соб­нос­ти у не­го бы­ли. А в 1941 го­ду Ген­рих Са­мой­ло­вич да­же вел пе­ре­го­во­ры с аме­ри­кан­с­ким из­да­те­лем о пуб­ли­ка­ции в Аме­ри­ке сво­ей кни­ги. Этот план от­пал из-за на­чав­шей­ся вой­ны меж­ду Япо­ни­ей и США.

Если уж пе­ре­беж­чик ока­зал­ся на Аме­ри­кан­с­ком кон­ти­нен­те - по­че­му он вдруг за­мол­чал? Вот его кол­ле­га Алек­сандр Ми­хай­ло­вич Ор­лов (он же - Лев­Ла­за­ре­вич Ни­коль­с­кий­, он же - Лей­ба Ла­за­ре­вич Фель­бинг), то­же жив­ший в США, ку­да он сбе­жал из Ис­па­нии дву­мя не­де­ля­ми поз­же Люш­ко­ва, пос­ле смер­ти Ста­ли­на вы­пус­тил в свет "Тай­ную ис­то­рию ста­лин­с­ких прес­туп­ле­ний­". Од­на­ко по­ло­же­ние двух че­кис­тов ­бы­ло прин­ци­пи­аль­но раз­лич­но. Ор­лов сбе­жал в Со­еди­нен­ные Шта­ты са­мос­то­ятель­но и не был на служ­бе у аме­ри­кан­с­кой раз­вед­ки (та­ко­вой в 1938 го­ду прос­то не су­щес­т­во­ва­ло, во вся­ком слу­чае, в том ви­де, как в СССР и Япо­нии). Люш­ков же на­вер­ня­ка был под пол­ным кон­т­ро­лем - под кол­па­ком аме­ри­кан­с­ких спец­с­лужб. Кро­ме то­го, Ор­лов поч­ти все вре­мя ра­бо­тал толь­ко в раз­вед­ке и не имел ни­ка­ко­го ка­са­тель­с­г­ва к мас­со­вым реп­рес­си­ям 1930-х го­дов. Люш­ков же был од­ним из рев­нос­т­ных про­вод­ни­ков "ежов­щи­ны" и в Азовско-Чер­но­мор­с­ком крае, и на Даль­нем Вос­то­ке. По­это­му как ра­зоб­ла­чи­тель прес­туп­ле­ний ком­му­нис­ти­чес­ко­го ре­жи­ма Ген­рих Са­мой­ло­вич яв­но не под­хо­дил, пос­коль­ку у са­мо­го ры­ло бы­ло в пу­ху. ЦРУ не мог­ло не при­нять это­го не­ма­ло­важ­но­го об­с­то­ятель­с­т­ва в рас­чет.

НЕМЕЦКИЕ ШТИРЛИЦЫ В СО­ВЕТ­С­КИХ ­Ш­ТА­БАХ

Из ар­хи­вов гер­ман­с­ких спец­с­лужб луч­ше все­го сох­ра­ни­лись те, что при­над­ле­жа­ли от­де­лу "Инос­т­ран­ные ар­мии - Вос­ток" (в не­мец­кой аб­бре­ви­ату­ре - ФХО) Ге­не­раль­но­го шта­ба су­хо­пут­ных сил Гер­ма­нии. И не­уди­ви­тель­но: ведь ру­ко­во­ди­тель это­го от­де­ла ге­не­рал Рей­нхард Ге­лен пре­дус­мот­ри­тель­но по­за­бо­тил­ся о сох­ра­не­нии на­ибо­лее важ­ной до­ку­мен­та­ции, что­бы в са­мом кон­це вой­ны сдать­ся в плен аме­ри­кан­цам и пред­ло­жить им, как го­во­рит­ся, то­вар ли­цом. Его от­дел за­ни­мал­ся поч­ти ис­к­лю­чи­тель­но Со­вет­с­ким Со­юзом, и в ус­ло­ви­ях на­чи­нав­шей­ся "хо­лод­ной вой­ны" ге­ле­нов­с­кие бу­ма­ги пред­с­тав­ля­ли для США боль­шую цен­ность. Поз­д­нее ге­не­рал воз­г­ла­вил раз­вед­ку ФРГ, а ко­пии его ар­хи­ва ос­тались в рас­по­ря­же­нии ЦРУ. Уже вый­дя в от­с­тав­ку, ге­не­рал опуб­ли­ко­вал ме­му­ары "Служ­ба. 1942- 1971", уви­дев­шие свет в ФРГ и США в 1971-1972 го­дах. Поч­ти од­нов­ре­мен­но с кни­гой Ге­ле­на в Аме­ри­ке выш­ли его би­ог­ра­фии. Од­на из них, впер­вые из­дан­ная в 1971 го­ду, на­зы­ва­ет­ся "Ге­лен - шпи­он сто­ле­тия" и при­над­ле­жит пе­ру быв­ше­го сот­руд­ни­ка бри­тан­с­кой раз­вед­ки и учас­т­ни­ка чеш­с­ко­го дви­же­ния Соп­ро­тив­ле­ния, гре­ку по на­ци­ональ­нос­ти Эд­вар­ду Спи­ро, пи­сав­ше­му под псев­до­ни­мом Эд­вард Кук­ридж (скон­чал­ся он в 1980-е го­ды в Ве­не). Дру­гая, по­явив­ша­яся го­дом поз­же, на­пи­са­на аме­ри­кан­с­ким жур­на­лис­том Чар­ль­зом Уай­тин­гом и наз­ва­на им "Ге­лен - гер­ман­с­кий мас­тер-шпи­он". Обе би­ог­ра­фии опи­ра­ют­ся на ар­хи­вы Ге­ле­на, ис­поль­зо­ван­ные с раз­ре­ше­ния аме­ри­кан­с­ко­го ЦРУ и за­пад­но­гер­ман­с­кой Фе­де­раль­ной раз­ве­ды­ва­тель­ной служ­бы (БНД), ос­но­ван­ной са­мим Ге­ле­ном, а так­же на бе­се­ды с ним са­мим и его сот­руд­ни­ка­ми. При этом Кук­ридж при­дер­жи­ва­ет­ся до­ку­мен­таль­но­го сти­ля из­ло­же­ния, не­из­мен­но де­лая в при­ме­ча­ни­ях ссыл­ки на ис­точ­ни­ки, тог­да как Уай­тинг скло­нен бел­лет­ри­зи­ро­вать по­вес­т­во­ва­ние, опи­ра­ясь, од­на­ко, на вос­по­ми­на­ния и до­ку­мен­ты. Он зас­тав­ля­ет сво­его ге­роя вес­ти об­с­то­ятель­ные ди­ало­ги с под­чи­нен­ны­ми или с ру­ко­во­ди­те­ля­ми гер­ман­с­кой ар­мии, пе­ре­да­ет его раз­мыш­ле­ния по по­во­ду тех или иных до­не­се­ний­, раз­ве­ды­ва­тель­ных опе­ра­ций и об­с­то­ятельств. Иног­да Чарльз Уай­тинг ма­не­рой пись­ма на­по­ми­на­ет Вла­ди­ми­ра Бо­го­мо­ло­ва в его та­лан­т­ли­вом ро­ма­не "В ав­гус­те со­рок чет­вер­то­го (Мо­мент ис­ти­ны)", в ко­то­ром речь идет о по­ис­ке кон­т­р­раз­вед­чи­ка­ми из СМЕРШ не­мец­кой раз­вед­г­руп­пы, зас­лан­ной к нам тем са­мым Ге­ле­ном и дей­ст­ву­ющей в ты­лах 2-го Бе­ло­рус­ско­го фрон­та. Но мы по­ка об­ра­тим­ся к пред­во­ен­но­му вре­ме­ни.

* * *

По приз­на­нию ру­ко­во­ди­те­лей не­мец­ких спец­с­лужб и офи­це­ров, имев­ших от­но­ше­ние к раз­ве­ды­ва­тель­ной де­ятель­нос­ти на Вос­то­ке, до на­ча­ла вой­ны они не мог­ли пох­вас­тать­ся сколь­ко-ни­будь круп­ны­ми аген­та­ми на тер­ри­то­рии на­шей стра­ны. Ска­зы­ва­лась жес­т­кая, же­лез­ная зак­ры­тость со­вет­с­ко­го об­щес­т­ва. Как го­во­рил не­мец­кий ге­не­рал Эрнст Кес­т­ринг, ра­бо­тав­ший пе­ред вой­ной во­ен­ным ат­та­ше в Мос­к­ве, "араб в сво­ей бе­лой раз­ве­ва­ющей­ся одеж­де лег­че прой­дет по Бер­ли­ну ни­кем не за­ме­чен­ным, чем инос­т­ра­нец в Рос­сии". А уж кто-кто, а Кес­т­ринг, сам уро­же­нец Туль­с­кой гу­бер­нии, на­шу стра­ну знал хо­ро­шо. Он да­же пос­лу­жил про­то­ти­пом од­но­го пер­со­на­жа из­вес­т­ной пьесы Бул­га­ко­ва "Дни­ Тур­би­ных". Быв­ший со­вет­ник не­мец­ко­го по­соль­с­т­ва в Мос­к­ве X. фон Хер­варт вспо­ми­нал:

"«Дни Тур­би­ных» име­ли осо­бое зна­че­ние для од­но­го сот­руд­ни­ка на­ше­го по­соль­с­т­ва, ге­не­ра­ла Кес­т­рин­га, во­ен­но­го ат­та­ше. В од­ной из сцен пьесы тре­бо­ва­лось эва­ку­иро­вать гет­ма­на Ук­ра­ины Ско­ро­пад­с­ко­го, что­бы он не по­пал в ру­ки нас­ту­пав­шей Крас­ной Ар­мии (в дей­ст­ви­тель­нос­ти - пет­лю­ров­цев. - Б. С). Что­бы гет­ма­на не уз­на­ли ок­ру­жа­ющие, его пе­ре­оде­ли в не­мец­кую фор­му и унес­ли на но­сил­ках под наб­лю­де­ни­ем не­мец­ко­го май­ора. В то вре­мя как ук­ра­ин­с­ко­го ли­де­ра тран­с­пор­ти­ро­ва­ли по­доб­ным об­ра­зом, не­мец­кий май­ор на сце­не го­во­рил: "Чис­тая не­мец­кая ра­бо­та" (на са­мом де­ле эту фра­зу в пьесе про­из­но­сит адъ­ютант гет­ма­на по­ру­чик Шер­винский. - Б. С), все с очень ­силь­ным не­мец­ким ак­цен­том. Так вот, имен­но Кес­т­ринг был тем май­ором, ко­то­рый был прис­тав­лен к Ско­ро­пад­с­ко­му во вре­мя опи­сы­ва­емых в пьесе со­бы­тий. Ког­да он уви­дел спек­такль, то ре­ши­тель­но про­тес­то­вал, что ак­тер про­из­но­сил эти сло­ва с не­мец­ким ак­цен­том, пос­коль­ку он, Кес­т­ринг, го­во­рил по-русски со­вер­шен­но сво­бод­но. Ге­не­рал об­ра­тил­ся с жа­ло­бой в ди­рек­цию те­ат­ра. Од­на­ко, нес­мот­ря на не­го­до­ва­ние Кес­т­рин­га, ис­пол­не­ние ос­та­лось преж­ним".