2015-05-10
440
Вот я сплету тебе на милетский манер разные басни, слух благосклонный твой порадую лепетом милым, если только соблаговолишь ты взглянуть на египетский папирус, исписанный острием нильского тростника; ты подивишься на превращение судеб и самых форм человеческих и на их возвращение вспять тем же путем, в прежнее состояние. Я начинаю. - Но кто он такой? - спросишь ты. Выслушай в двух словах.
Аттическая Гиметта, Эфирейский перешеек и Тенара Спартанская, земли счастливые, навеки бессмертие стяжавшие еще более счастливыми книгами, - вот древняя колыбель нашего рода. Здесь овладел я аттическим наречием, и оно было первым завоеванием моего детства. Вслед за тем прибыл я, новичок в науках, в столицу Лациума и с огромным, не имея никакого руководителя, одолел родной язык квиритов.
Вот почему прежде всего я умоляю не оскорбляться, если встретятся в моем грубом стиле чужеземные и простонародные выражения. Но ведь само это чередование наречий соответствует искусству мгновенных превращений, а о нем-то я и собирался написать. Начинаем греческую басню. Внимай, читатель, будешь доволен.
(Апулей. Золотой осел. Книга первая).
Статья II. Занятие 2
