Личность — не homo faber

Заслуга ордолиберализма в разработке теории социальной политики особенно заключается, пожалуй, в том, что он указал не только на общие причины социальной неудовлетворенности широких слоев населения, но и на двойственный характер этой неудовлетворенности. Вместе с другими социально-экономическими учениями, в том числе и с марксизмом, определяя причины этой неудовлетворенности и постоянного страха за завтрашний день, он указывает на разделение труда в невероятно сложном и необозримом для отдельного члена общества экономическом процессе индустриального общества,— в нем человек чувствует себя целиком зависящим от этого процесса, как и от других людей, его соучастников в этом процессе. Но в отличие от других теории ордолиберализм подчеркивает, что эта зависимость от общего характера производства угнетает человека не только и даже не в первую очередь экономически. В условиях современного высокоразвитого индустриального общества опасность оказаться на грани голодной смерти незначительна,— она и не является по существу центральной причиной боязни за «завтрашний день» и недовольства наличными условиями. Потому что депрессия или кризис, вызывающие, например, массовую безработицу, ведут не к одному материальному, но и к психическому унижению человека.

Такие явления разрушают старания и стремления человека в отношении планирования своей жизни и жизни своей семьи. Обесценивая или целиком поглощая сбережения, они как бы демонстрируют бессмысленность и бесцельность стараний отдельного члена общества по устройству своей жизни. Они унижают человеческое достоинство члена общества и тем, что, попадая в такое положение, он чувствует себя как бы «лишним», бесполезным человеком, без вины со своей стороны лишенным возможности применять свои силы и умение в общей деятельности. На своем опыте ощущая недостаток средств к жизни, вместе с тем он видит разбазаривание огромных творческих ресурсов, заложенных в каждом человеке и не находящих себе применения. И став как будто «лишним», человек это чувствует особенно болезненно.

В связи с этим ордолиберализм подчеркивает внеэкономическую сторону человеческой личности. Человек — свободная личность, политически он — равноправный член общества. Возможность потери им личной свободы особенно велика при попытках одностороннего решения экономической проблемы. Та «уверенность в завтрашнем дне», какую приносит с собой узурпация экономического (а тем самым и политического) процесса со стороны отдельных групп, и особенно при режиме тоталитарного государства, унижает человека не в меньшей, а в большей мере, чем даже безработица и необходимость существовать на иждивении.государства, получая от него пособие. Ибо человек — не только homo faber, но и одухотворенная личность — и политическая и личная свобода для нее не менее важна, чем материальная обеспеченность: свобода дает ему уверенность в себе и своем будущем.

Таким образом, решение социальной проблемы не.может быть односторонним. Социальное благополучие неразрывно связано с уверенностью людей в возможности занять в данном обществе место, соответствующее их способностям, и с наличием в этом обществе политической свободы. Никакая экономическая свобода не способна возместить утерю политической свободы, ибо, как показывает пример тоталитарных государств, они порабощают человека и политически, и экономически, ставя его в зависимость от пресловутой «воли коллектива», т. е. фактически от воли возглавляющих этот порядок групп. И только здоровая эко­номика в рамках правового государства, обеспечивающего всем максимум лич­ной свободы и позволяющая каждому члену общества, посредством цен и рын­ка, определять возможности своего наи­более эффективного включения в общую деятельность, способна разрешать соци­альный вопрос.

Поэтому ордолиберализм по-новому ставит вопрос о государстве, в полном противоречии с отношением к государст­ву классического либерализма. Государ­ство для него—не «ночной сторож», как для классического либерализма, а актив­ный участник экономической жизни. Но государство не «управляет» экономикой, как требуют этого социалистические уче­ния: государство лишь строго следит за тем, чтобы никто из участников эконо­мического процесса не нарушал установ­ленного порядка...

Насколько эта задача сложна и на­сколько она подчас превышает силы и возможности демократического государ­ства, убедительно показала западногер­манская практика за последние трина­дцать лет. Эта практика, ставшая и про­веркой оправданности теории ордолибе-рализма, показала и степень возможно­сти осуществления его представлений. На заре экономических реформ 1948 го­да эти вопросы, однако, перед инициато­рами истинно революционной попытки претворения в жизнь теории ордолиберализма не стояли.

Борясь за осуществление своих ре­форм, Людвиг Эрхард думал прежде всего о том, как вывести страну из хо­зяйственного тупика, как оздоровить эко­номическую и общественную жизнь по­слевоенной Германии. Девять лет спустя, в 1957 году, свою политику в этом на­правлении он назвал политикой созда­ния «благосостояния для всех» (так озаглавлена и его книга об итогах пер­вого десятилетия «социального рыночно­го хозяйства»). Но анализ того, как претворялись на практике идеи ордолиберализма, в задачу данной статьи не входит.

В этой статье я хотел только в общих чертах показать, какие фактические и теоретические предпосылки играли существенную роль в возникновении «не­мецкого экономического чуда», на что опирались Людвиг Эрхард и его сотруд­ники в 1948 году в отношении как ре­альных условий, так и идейного воору­жения, когда они приступали к своему эксперименту. Значение же этого экспе­римента огромно: он существенным об­разом повлиял — и способен влиять и дальше—на развитие свободного мира, на укрепление его самосознания и на ход истории XX века.

«Мосты». № 8. 1961 г.

Цит. по: Диалог. 1991. № 18. С.59-71.

«ПЛАН МАРШАЛЛА»

Этот план был направлен на восстановление разрушенной войной экономики стран-участниц, но, став одним из инструментов «холодной войны», одновременно способствовал милитаризации и укреплению позиции американского капитала в экономике стран, получавших помощь.