Глава 7. Черт, неужели я действительно решилась на такое?

Черт, неужели я действительно решилась на такое? Вероятно, подействовал алкоголь. Я выпила бокал шампанского плюс четыре бокала разного вина. Я с опаской гляжу на аплодирующего Кристиана.

Господи, сейчас он разозлится, а ведь все было так хорошо! Мое подсознание наконец-то решило заявить о себе и надело на себя маску «Крик» Эдварда Мунка.

Кристиан наклоняется ко мне с улыбкой, широкой и фальшивой. Целует меня в щеку, потом шепчет на ухо ледяным и сдержанным тоном:

– Не знаю, то ли мне благоговейно поклоняться, то ли хорошенько отшлепать и выбить из тебя дурь.

Ну а я знаю, чего хочу прямо сейчас. Я гляжу на него сквозь маску. Хочу прочесть, что в его глазах.

– Я бы выбрала второй вариант, – горячо шепчу я, когда аплодисменты затихают.

Он раскрывает губы и резко вдыхает воздух. Ах, эти точеные губы – как я хочу к ним припасть! Я мучительно хочу его. Он отвечает мне искренней, сияющей улыбкой, и у меня перехватывает дыхание.

– Ты выбираешь страдание? Что ж, поглядим, как нам это организовать… – Он проводит пальцами по моей щеке.

Его прикосновение отзывается глубоко-глубоко внутри меня, там, где растекаются боль и истома. Я хочу наброситься на него прямо тут, немедленно, но вместо этого мы сидим и смотрим, как торгуется очередной лот.

Я с трудом сижу на месте. Кристиан обнял меня за плечи, его большой палец ритмично гладит мою спину, посылая восхитительные мурашки вдоль позвоночника. Другой рукой он сжимает мою руку, подносит ее к губам, кладет к себе на колени.

Он делает это неторопливо, и я не понимаю его игры, пока не становится слишком поздно: он как бы невзначай кладет мою руку так, что я чувствую его эрекцию. Я вздрагиваю, в панике обвожу взглядом сидящих за столом, но их внимание направлено на сцену. Слава богу, на мне маска…

Воспользовавшись этим, я ласкаю его, даю волю своим желаниям. Кристиан прикрывает мою руку своей, прячет мои смелые пальцы, а другой рукой щекочет мне затылок. Его губы разжались, он прерывисто дышит, и это единственная реакция на мои наивные прикосновения. Но она значит для меня так много. Он хочет меня. Спазм распространяется по моему животу. Положение становится невыносимым.

Неделя у озера Адриана в Монтане – финальный лот аукциона. Конечно, у мистера Грея и его супруги там есть дом; цена быстро растет, но я едва слежу за ней. Я чувствую, как нечто растет под моими пальцами, и у меня кружится голова от осознания своей власти.

– Продано за сто десять тысяч долларов! – торжественно объявляет церемониймейстер.

Буря аплодисментов. Я с неохотой присоединяюсь, Кристиан тоже. Удовольствие испорчено.

Он поворачивает ко мне лицо и спрашивает одними губами:

– Готова?

Я киваю.

– Ана! – зовет Миа. – Пора!

Что?.. Нет… Не надо!..

– Что пора?

– Аукцион первого танца. Пойдем! – Она встает и протягивает мне руку.

Я растерянно гляжу на Кристиана; он злится на сестру, а я не знаю, плакать мне или смеяться; побеждает смех. Я подавляю лихорадочный приступ смеха, какой иногда настигает школьницу на серьезном уроке. Наши планы опять смяты в лепешку гусеницами розового танка по имени Миа Грей. Кристиан смотрит на меня, и на его губах возникает призрак улыбки.

– Первый танец со мной, да? И не на танцполе, – страстно шепчет он мне.

Я уже не смеюсь, предвкушение вновь разжигает внутри меня пламя страсти. О да!.. Моя внутренняя богиня выполняет превосходный тройной сальхов.

– Я буду ждать. – Я нежно и невинно целую его в губы. Оглянувшись по сторонам, вижу изумление на лицах присутствующих. Конечно, они никогда еще не видели Кристиана с его избранницей.

Он широко улыбается. И выглядит… счастливым.

– Пойдем, Ана, – торопит Миа.

Держась за ее руку, я плетусь за ней на сцену, где уже стоят еще десять девушек. Со смутной тревогой вижу среди них Лили.

– Джентльмены, начинается самое интересное! – провозглашает церемониймейстер, перекрывая гул толпы. – Этой минуты вы все давно ждете! Двенадцать прелестных леди согласились выставить на аукцион свой первый танец с тем, кто предложит самую большую ставку!

Ой, нет! Я краснею с головы до пят. Прежде я не понимала, что означает этот аукцион. Какое унижение!

– Деньги пойдут на хорошее дело, – шепчет мне Миа, почувствовав мой дискомфорт. – К тому же Кристиан победит всех. – Она улыбается. – Не могу себе представить, чтобы он позволил кому-то перебить его ставку. Ведь он не отрывал от тебя глаз весь вечер.

Да, я сосредоточусь на благой цели, а Кристиан непременно всех победит. Ведь деньги для него не вопрос.

«Опять лишние траты на тебя!» – ворчит мое подсознание. Но ведь я не хочу танцевать ни с кем, кроме него, не хочу и не могу – и он тратит деньги не на меня, а жертвует их на благотворительность. «Как и те двадцать четыре тысячи, которые он уже пожертвовал?» – напоминает мое подсознание.

Черт побери! Кажется, я уже примирилась с моей импульсивной выходкой. Почему я спорю сама с собой?

– Итак, джентльмены, призы вас ждут. Выбирайте, кого вы хотите пригласить на первый танец. Перед вами двенадцать милых и послушных дев.

Кошмар! Я чувствую себя рабыней, которую продают на рынке. С ужасом смотрю, как к сцене направляются не менее двадцати мужчин, среди них Кристиан. С непринужденной грацией он лавирует между столов, здороваясь на ходу со знакомыми. Участники в сборе, и церемониймейстер продолжает:

– Леди и джентльмены, по традиции маскарада мы называем только имена, сохраняя тайну участниц вместе с их масками. Первой перед нами предстает очаровательная Джейда.

Она одета с головы до ног в тафту цвета морской волны, и маска тоже соответствующая. Джейда тоже хихикает как школьница, не хуже и не лучше меня. Может, я тут не такая и чужая. Два молодых человека выходят из толпы мужчин. Счастливица Джейда.

– Джейда бегло говорит по-японски, кроме того, она олимпийская чемпионка по гимнастике и пилот истребителя… хм-м. – Мастер церемоний машет рукой. – Джентльмены, делайте ставки!

Джейда раскрывает рот, удивленная словами церемониймейстера; он понес какую-то чепуху. Она робко улыбается своим поклонникам.

– Тысяча баксов! – выкрикивает один. Очень быстро ставка повышается до пяти тысяч.

– Пять тысяч раз… пять тысяч два… продано! – громко объявляет ведущий. – Джентльмену в маске!

Здесь все мужчины в масках. Хохот, аплодисменты и ликование. Джейда ослепительно улыбается своему «покупателю» и быстро сбегает со сцены.

– Вот видишь? Это забавно! – шепчет мне Миа. – Я надеюсь, что Кристиан выиграет тебя, хотя… Только бы обошлось без драки, – добавляет она.

– Драки? – ужасаюсь я.

– Ну да. В юности он был ужасно вспыльчивый. – Миа содрогается.

Кристиан дрался? Утонченный, изысканный любитель старинных хоралов? Не представляю. Ведущий отвлекает меня от размышлений, представляя следующую девушку: в красном, с черными, как смоль, волосами до талии.

– Джентльмены, позвольте вам представить замечательную Марию. Что можно сказать о ней? Она опытный матадор, профессионально играет на виолончели и выступает с концертами, а еще чемпионка по прыжкам с шестом. Как вам такой набор талантов? Какую ставку мне назначить за танец с восхитительной Марией?

Мария сверкнула глазами на церемониймейстера, а кто-то заорал, очень громко: «Три тысячи долларов!» Это светловолосый мужчина с бородой.

После одного встречного предложения Мария продана за четыре тысячи.

Кристиан глядит на меня коршуном. Оказывается, он драчун – кто мог бы подумать?

– Давно это было? – спрашиваю я.

Миа непонимающе моргает.

– Давно Кристиан дрался?

– Когда был подростком. Он доводил родителей до исступления, домой являлся с разбитыми губами и синяками под глазом. Его выгнали из двух школ. Кому-то из противников он нанес серьезную травму.

Я удивленно слушаю ее.

– Он тебе не говорил? – Она вздыхает. – Среди моих подруг он снискал дурную репутацию. Несколько лет он был настоящим изгоем. Но все закончилось, когда ему исполнилось пятнадцать или шестнадцать. – Миа пожимает плечами.

Вот как! Еще один кусочек пазла встал на свое место.

– Итак, что мне назначить за роскошную Джил?

– Четыре тысячи долларов, – раздается бас с левой стороны. Джил визжит от радости.

Я перестаю следить за аукционом. Так, значит, Кристиан дрался и имел проблемы в школе. Интересно почему. Я гляжу на него. Лили пристально наблюдает за нами.

– А теперь позвольте представить красавицу Ану.

О господи, моя очередь! Я нервно гляжу на Миа, а она выталкивает меня на середину сцены. К счастью, я не споткнулась. Адски смущенная, я стою перед всеми. Перевожу взгляд на Кристиана и вижу, что он ухмыляется. Негодяй!

– Красавица Ана играет на шести музыкальных инструментах, бегло говорит по-мандарински, любит йогу… Ну, джентльмены… – Он не успевает договорить фразу, как его перебивает Кристиан, сверкая глазами под маской:

– Десять тысяч долларов. – Я слышу, как за моей спиной недоверчиво ахает Лили.

Ну надо же!

– Пятнадцать.

Что? Мы все поворачиваемся и смотрим на высокого, безукоризненно одетого мужчину. Он стоит слева от сцены. Я растерянно гляжу на Кристиана. Это-то что значит? Но он чешет подбородок и иронически улыбается сопернику. Очевидно, они знакомы. Высокий мужчина вежливо кивает Кристиану.

– Ну, джентльмены! Сегодня у нас высокие ставки. – Ведущий бурлит от восторга под своей маской Арлекина. Он поворачивается к Кристиану. Шоу увлекательное, но, увы, за мой счет. Я готова разрыдаться.

– Двадцать, – спокойно произносит Кристиан.

Толпа притихла. Все таращатся на меня, Кристиана и мистера Незнакомца.

– Двадцать пять, – говорит тот.

Разве бывает что-нибудь унизительнее?

Кристиан бесстрастно глядит на него, а сам явно развеселился. Все взоры устремлены на Кристиана. Что он предпримет? Мое сердце стучит, как молот. От волнения кружится голова.

– Сто тысяч долларов, – говорит Кристиан; его голос раздается по шатру четко и громко.

– Ни фига себе… – шипит Лили за моей спиной; по толпе пробегает рябь удивления и недовольства. Незнакомец поднимает руки в знак поражения и смеется. Кристиан тоже ухмыляется ему. Уголком глаза я вижу, как прыгает от радости Миа.

– Сто тысяч долларов за прелестную Ану! Сто тысяч раз… сто тысяч два… – Церемониймейстер замирает и смотрит на незнакомца. Тот с шутливым сожалением качает головой и галантно кланяется.

– Продано! – торжествует мастер церемоний.

Оглушительная буря аплодисментов и ликования. Кристиан выходит вперед, подает мне руку и помогает сойти со сцены. Пока я спускаюсь, он смотрит на меня с удивленной усмешкой, потом целует мне руку и ведет меня к выходу из шатра.

– Кто это был? – спрашиваю я.

Он поворачивает ко мне лицо.

– Ты познакомишься с ним позже. А сейчас я хочу тебе кое-что показать. До конца аукциона еще приблизительно полчаса. Потом нам нужно вернуться на танцпол, чтобы я смог насладиться танцем, за который заплатил.

– Очень дорогой танец, – неодобрительно бормочу я.

– Я не сомневаюсь, что он будет стоить того. – Кристиан лукаво улыбается. Ах, от этой улыбки томление вернулось и расцвело в моем теле.

Мы вышли на лужайку. Я-то думала, он поведет меня к лодочному сараю, но, к моему разочарованию, мы направляемся к танцполу, где как раз рассаживаются музыканты. Их не меньше двадцати. Вокруг бродят несколько гостей, курят тайком – но поскольку главное действо разворачивается в шатре, мы не привлекаем особого внимания.

Кристиан ведет меня к задней части дома и открывает французское окно, ведущее в комфортабельную гостиную, которую я еще не видела. Мы идем через опустевший холл к крутой лестнице с элегантной балюстрадой из полированного дерева. Взяв за руку, он тащит меня на второй этаж, потом на третий. Открывает белую дверь и вталкивает в одну из спален.

– Это моя комната, – спокойно сообщает он и запирает дверь изнутри.

Тут просторно, стены белые. Мебели мало, и она тоже белого цвета: двуспальная кровать, письменный стол со стулом, полки, уставленные книгами и разными наградами – кажется, по кикбоксингу. На стенах – плакаты к фильмам: «Матрица», «Бойцовский клуб», «Шоу Трумана», а также два постера с кикбоксерами. Одного зовут Джузеппе де Натале – я о нем даже не слышала.

Но меня притягивает белая доска над столом: на ней – множество фотографий, спортивных призов и билетных корешков. Это срез жизни юного Кристиана. Я вновь гляжу на великолепного мужчину, стоящего в центре комнаты. Он смотрит на меня, его взгляд пронзает насквозь и волнует.

– Я никогда еще не приводил сюда девушек, – бормочет он.

– Никогда? – шепчу я.

Он качает головой.

Я конвульсивно сглатываю; боль, беспокоившая меня в последние часы, сейчас бушует и требует утоления. И вот мой любимый мужчина стоит здесь на синем ковре, в маске… эротичный до невозможности. Я хочу его. Немедленно. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не наброситься на него, сдирая одежду. Он медленно приближается ко мне, танцуя.

– У нас немного времени, Анастейша. Но, судя по нашему голоду, нам много и не нужно. Повернись. Дай-ка я извлеку тебя из этого платья.

Я поворачиваюсь и гляжу на дверь, радуясь, что она заперта. Он наклоняется и шепчет мне на ухо:

– Не снимай маску.

В ответ мое тело заходится в судороге. Из меня вырывается стон. А ведь он даже не прикоснулся ко мне.

Он берется за верх платья, его пальцы скользят по моей коже, вызывая вибрацию в теле. Быстрым движением расстегивает молнию. Придерживая платье, помогает мне перешагнуть через него, потом поворачивается и аккуратно вешает его на спинку стула. Я остаюсь в корсете и трусиках. Сняв пиджак, он кладет его на платье. Замирает и несколько мгновений смотрит на меня, пожирая глазами. Я таю под его чувственным взглядом.

– Знаешь, Анастейша, – тихо говорит он, приближаясь ко мне. На ходу он развязывает галстук-бабочку (теперь его концы свисают с шеи) и расстегивает три верхние пуговицы рубашки. – Я так разозлился, когда ты купила мой аукционный лот. Всякие мысли пронеслись в голове. Мне пришлось напомнить себе, что наказание вычеркнуто из нашего меню. Но потом ты сама попросила… – Он смотрит на меня сквозь маску и спрашивает шепотом: – Зачем ты это сделала?

– Зачем? Не знаю. Огорчение… слишком много алкоголя… веская причина, – кротко бормочу я, пожимая плечами. Может, чтобы привлечь его внимание?

Тогда он был мне нужен. Сейчас нужен еще больше. Боль усилилась, и я знаю, что он один способен ее унять, способен утихомирить этого ревущего зверя во мне с помощью своего зверя. Рот Кристиана сжимается в тонкую линию, потом он облизывает верхнюю губу. Я тоже хочу почувствовать телом этот язык.

– Я дал себе слово, что больше никогда не стану тебя шлепать, даже если ты попросишь.

– Пожалуйста! – молю я.

– Но потом я понял, что тебе, вероятно, в этот момент очень некомфортно, ты не привыкла к этому. – Он понимающе ухмыляется, нахал, но мне все равно, потому что он абсолютно прав.

– Да, – соглашаюсь я.

– Итак, можно ввести некоторую… самостоятельность. Если я это сделаю, ты должна пообещать мне одну вещь.

– Что угодно.

– При необходимости ты воспользуешься стоп-словом. При таком условии я сейчас займусь с тобой любовью. О'кей?

– Да. – Я учащенно дышу и хочу как можно скорее почувствовать на своем теле его руки.

Он сглатывает, потом берет меня за руку и ведет к кровати. Откинув одеяло, садится и кладет рядом с собой подушку. Я стою перед ним. Внезапно он сильно дергает меня за руку, и я падаю к нему на колени. Он слегка сдвигает меня, и теперь я лежу на кровати, грудью на подушке, повернув лицо в сторону. Он убирает со спины мои волосы и гладит меня по щеке.

– Положи руки за спину.

Ой! Он снимает с шеи галстук и быстро связывает им мои запястья. Теперь кисти лежат на пояснице.

– Анастейша, ты в самом деле хочешь этого?

Я закрываю глаза. Впервые после нашего знакомства я действительно этого хочу. Очень хочу.

– Да, – шепчу я.

– Почему? – нежно спрашивает он, лаская ладонью мои ягодицы.

Я издаю стон, как только чувствую кожей его руку. Я не знаю, почему. После такого безумного дня, где было все – спор о деньгах, Лейла, миссис Робинсон, досье на меня, «дорожная карта», пышный прием, маски, алкоголь, серебряные шары, аукцион… я хочу этого.

– Я должна придумать причину?

– Нет, малышка, не нужно, – говорит он. – Просто я пытаюсь тебя понять.

Его левая рука берет меня за талию, удерживая на месте, а правая ладонь поднимается над моими ягодицами и больно бьет по ним. Эта боль смыкается с болью в животе.

Ох! Из меня вырывается громкий стон. Он бьет меня снова, точно туда же. Новый стон.

– Два, – бормочет он. – Будет двенадцать.

О господи! Сейчас я чувствую наказание не так, как в прошлый раз, – оно такое… плотское, такое… необходимое. Он ласкает мой зад своими длинными пальцами, а я лежу беспомощная, связанная и прижатая к матрасу, вся в его власти – причем по собственной воле. Он бьет меня снова, чуть правее, и еще раз, с другой стороны, потом останавливается и медленно спускает с меня трусики. Ласково проводит ладонью по ягодицам и опять продолжает наказание – каждый жгучий шлепок убирает остроту моей страсти – или разжигает ее, я не знаю. Я отдаюсь ритму ударов, впитываю в себя каждый, наслаждаюсь ими.

– Двенадцать, – бормочет он низким, хриплым голосом. Опять ласкает мою попку, забирается пальцами глубже между ног, к влагалищу, медленно вставляет два пальца внутрь меня и водит ими по кругу, по кругу, по кругу, вызывая во мне сладкие муки.

Мое тело не выдерживает этого, и я кончаю и кончаю, сжимаюсь в конвульсиях вокруг его пальцев. Интенсивно, неожиданно и быстро.

– Вот и хорошо, малышка, – одобрительно мурлычет он. Не вынимая из меня пальцев, он развязывает свободной рукой мои запястья. Я лежу, обессиленная, и тяжело дышу.

– Мы с тобой еще не закончили, Анастейша, – сообщает он и, все еще не вынимая пальцев, ставит меня коленями на пол.

Теперь я опираюсь о кровать. Он встает на колени позади меня и расстегивает ширинку. Вынимает пальцы, и я слышу знакомое шуршание фольги.

– Раздвинь ноги, – урчит он, и я повинуюсь. Он гладит мои ягодицы и входит в меня. – Все будет быстро, малышка. – Он держится за мои бедра, выходит из меня и резко входит.

– Ай! – кричу я, но испытываю божественное ощущение полноты. Он выбивает из меня всю боль, еще и еще, стирая ее с каждым резким и сладким движением. Ощущение умопомрачительное, как раз то, что мне надо. Я направляю бедра навстречу ему, ловлю его удары.

– Ана, не надо, – урчит он, пытаясь остановить меня. Но я хочу его слишком сильно, ударяюсь о него, соперничая с ним по силе. – Ана, черт возьми! – шипит он и кончает. Его голос раскручивает во мне по спирали целительный оргазм, который длится и длится, выжимает меня насухо и бросает, распластанную и бездыханную.

Кристиан наклоняется и целует меня в плечо, потом выходит из меня. Обхватывает меня руками, кладет голову мне на спину. Так мы и стоим на коленях возле кровати. Долго ли? Секунды? Даже минуты, пока не успокоится дыхание. Боль в животе прошла, и теперь я наслаждаюсь безмятежным покоем.

Кристиан шевелится и целует меня в спину.

– По-моему, вы должны мне танец, мисс Стил.

– М-м-м, – отвечаю я, наслаждаясь отсутствием боли и полнотой жизни.

Он садится на корточки и сажает меня к себе на колени.

– Это недолго. Пошли. – Он целует меня в макушку и заставляет встать.

Ворча, я сажусь на кровать, подбираю с пола трусики и натягиваю их. Лениво тащусь к стулу за платьем. С равнодушным интересом отмечаю, что не снимала туфель. Кристиан завязывает галстук и уже привел в порядок себя и кровать.

Натягивая платье, я рассматриваю снимки на доске. Кристиан даже мальчишкой был красивым, хотя и хмурым. Вот он с Элиотом и Миа на заснеженном склоне; вот он в Париже, это можно понять по Триумфальной арке на заднем плане; в Лондоне; в Нью-Йорке; в Большом каньоне; возле Сиднейской оперы; даже на фоне Великой Китайской стены. Мистер Грей много путешествовал в юности.

Вот корешки билетов с разных концертов и шоу: U2, Металлика, The Verve, Sheryl Crow, Нью-Йоркский филармонический оркестр исполняет «Ромео и Джульетту» Прокофьева – какая причудливая смесь! А в углу я вижу маленькое фото молодой женщины. Черно-белое. Ее лицо кажется мне знакомым, но вот где я ее видела – не знаю, хоть тресни. Но это не миссис Робинсон, слава богу.

– Кто это? – спрашиваю я.

– Так, не важно, – бормочет он, надевая пиджак и поправляя бабочку. – Застегнуть тебя?

– Да, пожалуйста. Тогда почему она тут, на твоей доске?

– По недосмотру. Как тебе мой галстук? – Он поднимает подбородок, словно маленький мальчик. Я поправляю бабочку.

– Теперь все идеально.

– Как и ты, – мурлычет он и, обняв, страстно целует. – Ну что, лучше стало?

– Намного лучше, благодарю вас, мистер Грей.

– Всегда рад служить, мисс Стил.

Гости тем временем собираются вокруг танцпола. Кристиан усмехается – мы явились как раз вовремя – и ведет меня на клетчатый пол.

– Леди и джентльмены, пришло время для первого танца. Мистер и доктор Грей, вы готовы? – Каррик кивает и подает руку Грейс.

– Леди и джентльмены с аукциона первого танца, вы готовы?

Мы все дружно киваем. Миа стоит с незнакомым мне мужчиной. Интересно, где же Шон?

– Тогда начинаем. Давай, Сэм!

Под горячие аплодисменты молодой парень взбегает на сцену, поворачивается к оркестру и щелкает пальцами. Знакомая мелодия «I've Got You Under My Skin» наполняет воздух.

Кристиан улыбается мне, кладет руку на плечо и начинает танец. Да, он великолепно танцует, с ним легко. Он ведет меня в танце, и мы улыбаемся друг другу как идиоты.

– Я люблю эту песню, – мурлычет Кристиан, глядя мне в глаза. – По-моему, она очень подходит. – Сейчас он уже говорит без усмешки, серьезно.

– Ты тоже залез мне под кожу, – вторю я. – Или залезал в твоей спальне.

Он не в силах спрятать удивление.

– Мисс Стил, – шутливо одергивает он меня. – Я и не знал, что вы бываете такой грубой.

– Мистер Грей, я тоже не знала. Думаю, виной всему мой недавний опыт. Он многому меня научил.

– Научил нас обоих.

Кристиан снова посерьезнел. Сейчас мне кажется, что на танцполе только мы двое и оркестр. Мы находимся в нашем личном воздушном шаре.

Песня кончается, и мы аплодируем. Певец Сэм грациозно кланяется и представляет свой оркестр.

– Могу я пригласить леди?

Я узнаю высокого мужчину, который соперничал с Кристианом на аукционе. Кристиан неохотно отпускает меня, но сам тоже удивлен.

– Да, пожалуйста. Анастейша, это Джон Флинн. Джон, это Анастейша.

Черт побери!

Кристиан усмехается и отходит на край танцпола.

– Доброго вечера, Анастейша, – говорит доктор Флинн, и я понимаю, что он англичанин.

– Здравствуйте, – отвечаю я.

Оркестр начинает другую песню, и доктор Флинн ведет меня в танце. Он гораздо моложе, чем я думала, хотя и не вижу его лица. Его маска походит на маску Кристиана. Он высокий, но не выше Кристиана и не обладает такой же непринужденной грацией.

О чем мне с ним говорить? Спросить, почему у Кристиана такой неровный характер? А еще почему Флинн делал ставку на меня? Это единственное, что мне хочется узнать от него, но отчего-то этот вопрос кажется грубым.

– Я рад, что наконец познакомился с вами лично, Анастейша. Вам здесь нравится?

– Нравилось, – шепчу я.

– О-о, надеюсь, я не виноват в такой перемене вашего настроения. – Он тепло улыбается, и я немного расслабляю душевные мышцы.

– Доктор Флинн, вы психиатр. И вы мне это говорите.

Он усмехается.

– В этом проблема, не так ли? Что я психиатр?

Я хихикаю.

– Я беспокоюсь, что вы разглядите во мне что-нибудь нехорошее, вот немного и смущаюсь. А вообще-то я хочу спросить вас о Кристиане.

– Во-первых, я не на работе, а на благотворительном празднике, – с улыбкой шепчет он. – Во-вторых, я действительно не могу говорить с вами о Кристиане. Кроме того, – дразнит он меня, – еще нужно дожить до Рождества.

Я в ужасе ахаю.

– Это наша профессиональная шутка, Анастейша.

Я смущаюсь и краснею, потом чувствую легкую неприязнь. Он отпускает шутки в адрес Кристиана.

– Вы только что подтвердили то, что я говорила Кристиану… что вы дорогостоящий шарлатан.

Доктор Флинн хохочет.

– Пожалуй, вы отчасти угадали.

– Вы англичанин?

– Да. Родился в Лондоне.

– Как вы попали сюда?

– Счастливое стечение обстоятельств.

– Вы не склонны рассказывать о себе, верно?

– Мне особенно нечего рассказать. Я самый обычный, заурядный человек.

– Какое самоуничижение.

– Это британская черта. Особенность нашего национального характера.

– А-а.

– Я могу обвинить вас в том же самом, Анастейша.

– Что я тоже обычная, заурядная особа, доктор Флинн?

Он фыркает.

– Нет, Анастейша. Что вы не склонны раскрываться.

– Мне особенно нечего показывать, – улыбаюсь я.

– Я откровенно в этом сомневаюсь. – Неожиданно он хмурится.

Я краснею, но музыка заканчивается, и рядом со мной возникает Кристиан. Доктор Флинн отпускает меня.

– Рад был с вами познакомиться, Анастейша.

Он снова тепло улыбается, и я чувствую, что прошла какой-то скрытый тест.

– Джон. – Кристиан кивает ему.

– Кристиан. – Доктор Флинн отвечает на его кивок, поворачивается и исчезает в толпе.

Кристиан обнимает меня за плечи и ведет на следующий танец.

– Он гораздо моложе, чем я думала, – бормочу я ему. – И ужасно несдержанный.

Кристиан удивленно наклоняет голову набок.

– Несдержанный?

– Да, он все мне рассказал, – шучу я.

Кристиан напрягается.

– Ну, в таком случае можешь собирать чемодан. Я уверен, что ты больше не захочешь иметь со мной дело, – тихо говорит он.

Я замираю на месте.

– Да ничего он мне не сказал! – В моем голосе слышна паника.

Кристиан растерянно моргает, потом его лицо светлеет. Он снова держит меня в объятьях.

– Тогда будем наслаждаться танцем. – Он радостно улыбается, потом кружит меня.

Почему он подумал, что я захочу его бросить? Непонятно.

Мы остаемся на площадке еще два танца, и я понимаю, что мне нужно в туалет.

– Я сейчас.

По дороге я вспоминаю, что оставила свою сумочку на банкетном столе, и иду к шатру. В нем еще горят канделябры, но уже пусто, только в другом конце сидит какая-то пара. Я беру сумочку.

– Анастейша?

Нежный голос поражает меня. Я оглядываюсь и вижу женщину в длинном облегающем платье из черного бархата. Ее изысканная, отделанная золотой нитью маска не походит на остальные. Она закрывает верхнюю часть ее лица и все волосы.

– Я так рада, что вы тут одна, – тихо говорит она. – Весь вечер я искала возможности поговорить с вами.

– Простите, я не знаю, кто вы.

Она снимает маску с лица и волос.

Черт! Это миссис Робинсон.

– Простите, я вас испугала.

Я смотрю на нее, разинув рот. Черт, какого хрена нужно от меня этой женщине?

Не знаю, как полагается себя вести, беседуя с известной растлительницей малолетних. Она мило улыбается и жестом приглашает меня присесть за стол. Поскольку я лишена референтной среды и обалдела от неожиданности, то из вежливости делаю все, что она говорит. Только радуюсь, что на мне маска.

– Я буду лаконична, Анастейша. Мне известно, что вы думаете обо мне… Кристиан мне сказал.

Я бесстрастно слушаю ее, но довольна тем, что она знает об этом. Это избавляет меня от необходимости высказывать собственное мнение. Кроме того, в глубине души мне любопытно, что она скажет.

Она замолкает и куда-то смотрит через мое плечо.

– Тейлор наблюдает за нами.

Я оглядываюсь и вижу, как он стоит у входа в шатер. С ним Сойер. Они смотрят куда угодно, только не на нас.

– Ладно, мы быстро, – торопливо говорит она. – Вам, должно быть, ясно, что Кристиан в вас влюблен. Я никогда еще не видела его таким, никогда. – Она подчеркивает последнее слово.

Что? Любит меня?.. Нет. Зачем она говорит мне об этом? Чтобы убедить меня? Не понимаю.

– Он не скажет вам этого, потому что, возможно, сам не сознает, хотя я говорила ему об этом. Но это Кристиан. Он не очень держится за те позитивные чувства и эмоции, которые у него возникают. Гораздо крепче он цепляется за негативные. Вероятно, вы и сами поняли это. Он не считает себя достойным позитива.

Я сижу в растерянности. Кристиан любит меня?.. Он ничего не говорил мне про любовь, а эта женщина сообщила ему, что он ее чувствует? Как все странно.

Сотни мыслей пляшут в моем сознании: айпад, полет на вертолете, чтобы повидаться со мной, все его действия, его ревность, сто тысяч за танец. Это любовь?

Слышать о его любви от этой женщины, честно говоря, неприятно. Я предпочла бы услышать это от него самого.

Мое сердце сжимается. Он чувствует себя недостойным? Почему?

– Я никогда еще не видела его таким счастливым, и мне очевидно, что вы тоже испытываете к нему какие-то чувства. – Мимолетная улыбка появляется на ее губах. – Это замечательно, и я желаю вам обоим всего наилучшего. Но вот что я хотела сказать: если вы опять его обидите, я найду вас, леди, и вам не поздоровится.

Она смотрит на меня; голубые льдинки глаз впиваются в мой мозг, пытаются проникнуть под маску. Ее угроза настолько удивительна и неожиданна, что у меня невольно вырывается недоверчивый смех. Я ожидала от нее чего угодно, но только не этого.

– Вы думаете, это смешно? – сердится она. – Вы не видели его в минувшую субботу – что с ним творилось.

Мое лицо мрачнеет. Мне неприятна мысль о несчастном Кристиане, ведь в минувшую субботу я от него ушла. Вероятно, он поехал к ней. Мне стало противно. Зачем я сижу здесь с ней и выслушиваю всякую чушь? Я медленно встаю, не сводя с нее глаз.

– Меня смешит ваша наглость, миссис Линкольн. Вас совершенно не касаются наши с Кристианом отношения. А если я все-таки его брошу и вы явитесь ко мне, я буду вас ждать, не сомневайтесь. И может, я дам вам попробовать ваше собственное лекарство в отместку за пятнадцатилетнего ребенка, которого вы совратили и, вероятно, испортили еще сильнее, чем он был испорчен.

У нее отвисает челюсть.

– Теперь извините. Меня ждут более приятные вещи, чем разговор с вами.

Я резко поворачиваюсь; адреналин и гнев бурлят в моем теле. Я иду к входу в шатер, где стоит Тейлор. В это время появляется встревоженный Кристиан.

– Вот ты где, – бормочет он, потом хмурится при виде Элены.

Я молча шагаю мимо него, давая ему возможность выбора – между ней и мной. Он делает правильный выбор.

– Ана, – зовет он. Я останавливаюсь и смотрю на него. – Что случилось?

– Почему бы тебе не спросить об этом у своей бывшей? – едко интересуюсь я.

Он кривит губы, взгляд леденеет.

– Я спрашиваю тебя, – мягко возражает он, но в его голосе звучат грозные нотки.

Мы сердито глядим друг на друга.

Ладно, я вижу, что дело может закончиться дракой, если я ему не скажу.

– Она пригрозила, что придет ко мне, если я снова тебя обижу, – вероятно, с плеткой.

На его лице написано явное облегчение, губы растянулись в усмешке.

– Конечно, от тебя не ускользнул комизм этой ситуации? – спрашивает он, и я вижу, как он пытается скрыть смех.

– Тут нет ничего смешного, Кристиан!

– Ты права, нет. Я поговорю с ней. – Он делает серьезное лицо, хотя все еще борется со смешком.

– Ты этого не сделаешь. – Я стою, скрестив руки на груди, и снова киплю от злости.

Он удивленно моргает.

– Слушай, я знаю, что ты связан с ней финансовыми делами, но…

Я замолкаю. О чем я могу его попросить? Бросить ее? Больше не видеться с ней? Могу ли я просить его об этом?

– Мне нужно в туалет. – Я сердито поджимаю губы.

Он вздыхает и наклоняет голову набок. Неужели кто-то может выглядеть желаннее, чем он? Что это, маска или он сам?

– Пожалуйста, Анастейша, не злись. Я не знал, что она здесь. Она говорила, что не придет. – Он уговаривает меня словно ребенка. Протянув руку, проводит пальцем по моей надутой нижней губе. – Прошу тебя, не позволяй Элене испортить наш вечер. Ведь она – старая новость, клянусь тебе.

«Старая – подходящее слово», – безжалостно думаю я. Он держит меня за подбородок и ласково трется своими губами о мои губы. Я вздыхаю в знак согласия. Он выпрямляется и берет меня под локоть.

– Я провожу тебя до туалета, чтобы тебя опять никто не отвлек.

Он ведет меня через лужайку к временным туалетным комнатам – совершенно шикарным. Миа сказала, что они были доставлены для этого случая, но я и не подозревала, что это будет люксовая версия.

– Я буду ждать тебя здесь, малышка.

Вышла я уже в ровном настроении. Нет, я не позволю миссис Робинсон портить мне вечер, ведь, возможно, на это она и рассчитывала. Отойдя в сторону, Кристиан разговаривает по телефону. Подхожу ближе и слышу его слова. Он очень сердит.

– Почему ты переменила решение? Ведь мы с тобой договорились. Знаешь, оставь ее в покое. У меня это первые стабильные отношения в жизни, и я не хочу, чтобы ты их разрушила своей неуместной заботой обо мне. Оставь ее. Я серьезно предупреждаю тебя, Элена. – Он замолкает и слушает. – Нет, конечно, нет. – Он грозно хмурится. Поднимает взгляд и видит меня. – Мне пора. Пока.

Я стою, склонив голову набок, и вопросительно гляжу на него. Зачем он ей звонил?

– Как там старая новость?

– Злится, – сардонически отмахивается он. – Ты хочешь еще танцевать? Или пойдем? – Смотрит на часы. – Скоро начнется фейерверк.

– Я люблю фейерверки.

– Тогда мы останемся и посмотрим. – Он обнимает меня и прижимает к себе. – Прошу тебя, не позволяй ей встать между нами.

– Она беспокоится за тебя, – бормочу я.

– Да, я ее… ну… друг.

– По-моему, для нее это больше, чем дружба.

Он морщит лоб.

– Анастейша, у нас с Эленой все сложно. У нас общее прошлое. Но это всего лишь прошлое. Я уже несколько раз говорил тебе, что она хороший друг. И не более того. Пожалуйста, забудь о ней.

Он целует меня в макушку, и я смиряюсь, чтобы не портить наш вечер. Вот только пытаюсь понять ситуацию.

Держась за руки, мы возвращаемся на танцпол. Оркестр по-прежнему играет вовсю.

– Анастейша!

Я поворачиваюсь и вижу стоящего позади нас Каррика.

– Позвольте пригласить вас на следующий танец.

Каррик протягивает мне руку. Кристиан улыбается и, пожав плечами, отпускает меня. По знаку Сэма оркестр начинает «Come fly with Ме». Каррик обнимает меня за талию и бережно ведет в танце.

– Анастейша, я хотел поблагодарить вас за щедрый вклад в нашу благотворительную программу.

По его тону я подозреваю, что он просто хочет выяснить, могу ли я позволить себе такую щедрость.

– Мистер Грей…

– Пожалуйста, Ана, зовите меня Каррик.

– Я очень рада, что могу себе это позволить. У меня неожиданно появилась некоторая сумма, без которой я обойдусь. А тут такое благое дело.

Он улыбается мне, а я пользуюсь возможностью и задаю кое-какие невинные вопросы. «Сагре diem, лови момент», – подсказывает мне мое подсознание.

– Кристиан немного рассказал мне о своем детстве, поэтому я с готовностью поддерживаю вашу программу, – добавляю я в надежде, что Каррик хоть немного приоткроет передо мной завесу тайны его сына.

Каррик удивлен.

– Неужели? Это необычно для него. Анастейша, вы необычайно положительно влияете на него. По-моему, я никогда еще не видел его таким… окрыленным.

Я краснею.

– Простите, я не хотел вас смущать.

– Знаете, у меня небольшой жизненный опыт… он очень необычный человек, – бормочу я.

– Да, верно, – спокойно соглашается Каррик.

– Судя по тому, что мне рассказывал Кристиан, его раннее детство было ужасным и травмировало его психику.

Каррик хмурится, и я боюсь, не преступила ли я черту.

– Моя жена была на дежурстве, когда полицейские привезли его в госпиталь. Он был страшно обезвожен и очень худой, кожа да кости. И совсем не мог говорить. – Каррик мрачнеет, несмотря на окружающую нас бодрую музыку. – Фактически он не говорил около двух лет. Ему помогла прийти в себя игра на фортепиано. Да, конечно, и появление Миа. – Его губы растягиваются в нежной улыбке.

– Он прекрасно играет, профессионально. Вы можете им гордиться, – говорю я, а сама никак не могу прийти в себя: какой ужас, не говорил два года…

– Да, мы гордимся. Он целеустремленный, способный и умный. Но скажу вам по секрету, Анастейша, нам с матерью радостнее всего видеть его таким, как сегодня, – молодым и беззаботным. Мы уже обменялись с ней впечатлениями. И благодарить за это мы должны вас.

Кажется, я покраснела с ног до головы. Что мне сказать на это?

– Он всегда был одиночкой. Мы уж и не чаяли увидеть его с избранницей. Пожалуйста, не останавливайтесь, что бы вы ни делали. Как приятно видеть его счастливым. – Внезапно он замолкает, словно именно он переступил через запретную черту. – Простите, я не хотел вас смущать.

Я качаю головой.

– Мне тоже хочется видеть его счастливым, – лепечу я и не знаю, что еще сказать.

– Что ж, я очень рад, что вы пришли сегодня к нам. Очень приятно видеть вас вдвоем.

Когда замолкают последние ноты мелодии, Каррик галантно раскланивается; я делаю в ответ реверанс.

– Хватит танцевать со стариками. – Кристиан снова рядом со мной. Каррик весело смеется.

– Ты полегче со «стариками», сын. У меня тоже бывали незабываемые моменты. – Каррик шутливо подмигивает мне и исчезает в толпе.

– Кажется, ты понравилась отцу, – бормочет Кристиан, когда мы провожаем взглядом Каррика.

– Почему я могла ему не понравиться? – кокетливо спрашиваю я, глядя на него из-под ресниц.

– Правильный вопрос, мисс Стил. – Он обнимает меня, и в это время оркестр играет «It Had to Be You».

– Танцуй со мной, – страстно шепчет Кристиан.

– С удовольствием, мистер Грей, – улыбаюсь я, и он снова кружит меня по танцполу.

В полночь мы идем к берегу между шатром и лодочным сараем. Все гости собрались там, чтобы полюбоваться фейерверком. Церемониймейстер, снова заявивший о себе, разрешил снять маски, чтобы лучше видеть огненное действо. Кристиан обнимает меня за плечи, но я знаю, что Тейлор и Сойер где-то рядом, вероятно, в толпе. Они смотрят по сторонам, а не на причал, где два техника в черном заняты последними приготовлениями. Увидев Тейлора, я вспоминаю о Лейле. Возможно, она где-то здесь. Черт! При мысли о ней у меня ползут мурашки, и я прижимаюсь к Кристиану. Он удивленно смотрит на меня с высоты своего роста и обнимает еще крепче.

– Все в порядке, детка? Замерзла?

– Нет, не замерзла.

Я быстро оглядываюсь и вижу рядом с нами двух других секьюрити, чьи имена я забыла. Кристиан ставит меня перед собой и кладет руки мне на плечи.

Внезапно над доком раздается классический, как на саундтреке, грохот – баммм! В небо взлетают две ракеты и с оглушительным бабаханьем взрываются над заливом, осветив его ослепительным снопом из оранжевых и белых искр, которые отражаются в спокойной воде залива, словно сверкающий ливень. Я с раскрытым ртом смотрю, как в воздух взмывают еще несколько ракет и, взорвавшись, рассыпаются разноцветным калейдоскопом.

Не могу вспомнить, когда видела такое же улетное действо, разве что по телику, но это не в счет. И все это под музыку, под охи и ахи толпы. Взлет за взлетом, взрыв за взрывом, вспышка за вспышкой. Зрелище поистине неземное!

На установленном в заливе понтоне несколько серебристых световых фонтанов взлетают в воздух на двадцать футов, меняя цвет на голубой, красный, оранжевый, и снова становятся серебристыми. А в это время взрываются все новые ракеты, и музыка достигает крещендо.

У меня уже болят мышцы лица от дурацкой восхищенной улыбки. Я гляжу на Кристиана – он тоже заворожен великолепным шоу как ребенок. Наконец, вереница из шести ракет взлетает в темное небо и одновременно взрывается, заливая нас роскошным золотым светом. Толпа неистовствует, аплодисменты долго не стихают.

– Леди и джентльмены, – кричит церемониймейстер, когда затихают крики и свист. – В завершение этого замечательного вечера хочу вам сообщить следующее: сегодня ваша щедрость принесла в программу «Справимся вместе» в общей сложности один миллион восемьсот пятьдесят три тысячи долларов!

Снова грохочут аплодисменты, а на понтоне серебряные потоки искр складываются во фразу: «Спасибо вам от „Справимся вместе“». Буквы долго искрятся и мерцают над водой.

– Ах, Кристиан… это было чудесно. – Я восторженно улыбаюсь ему, он наклоняется и целует меня.

– Пора уходить, – говорит он, и в его словах я читаю так много обещаний.

Внезапно я чувствую, что страшно устала.

Толпа вокруг нас постепенно редеет. Кристиан и Тейлор не говорят ничего, но между ними что-то происходит.

– Давай немного постоим. Тейлор хочет, чтобы мы подождали здесь.

Ага.

– По-моему, из-за этого фейерверка он постарел на сотню лет.

– Он не любит фейерверки?

Кристиан ласково глядит на меня и качает головой, но не объясняет.

– Итак, Аспен, – говорит он, и я понимаю, что он хочет меня отвлечь. Это получается.

– Ой! Я не внесла ставку, – спохватываюсь я.

– Ты можешь прислать чек. Я знаю адрес.

– Ты тогда был в бешенстве.

– Да, был.

Я усмехаюсь.

– В этом виноваты ты и твои игрушки.

– Вы, мисс Стил, были охвачены страстью. Потом, насколько я припоминаю, все завершилось наилучшим образом. – Он сально улыбается. – Кстати, где они?

– Серебряные шарики? Они в моей сумочке.

– Я хочу забрать их у тебя. Это слишком мощные игрушки, чтобы оставлять их в твоих невинных руках.

– Беспокоишься, что я снова буду охвачена страстью и, может, с кем-то еще?

Кристиан зло сверкает глазами.

– Надеюсь, что такого не случится, – заявляет он с холодком в голосе. – Нет, Ана. Я хочу сам управлять твоей страстью.

Ну и ну! Ничего себе!

– Ты мне не доверяешь?

– Доверяю полностью. Итак, я могу получить их назад?

– Я рассмотрю твою просьбу.

Он прищуривает глаза.

На танцполе снова звучит музыка. Но это уже диджей развлекает гостей грохочущими басовыми ритмами.

– Ты хочешь танцевать?

– Я очень устала, Кристиан. Если можно, я бы поехала домой.

Кристиан смотрит на Тейлора, тот кивает, и мы направляемся к дому. За нами бредет пара подвыпивших гостей. Я рада, что Кристиан поддерживает меня под локоть – у меня болят ноги от тесных туфель и каблуков головокружительной высоты.

К нам подбегает Миа.

– Вы ведь еще не уходите, а? Настоящая музыка только начинается. Пошли, Ана! – Она хватает меня за руку.

– Миа, – останавливает ее Кристиан. – Анастейша устала. Мы поедем домой. К тому же у нас завтра тяжелый день.

Да ну?..

Миа недовольно выпячивает губы, но, к моему удивлению, не спорит с Кристианом.

– Тогда обязательно приезжай к нам на следующей неделе. Может, мы тогда прогуляемся по моллу?

– Конечно, Миа. – Я улыбаюсь, а в душе гадаю, как я теперь буду зарабатывать себе на жизнь.

Она чмокает меня, потом бурно обнимает Кристиана, удивляя этим нас обоих. Но еще удивительнее, она кладет ладони на его грудь и говорит:

– Как приятно видеть тебя таким счастливым. – Она целует его в щеку. – Пока, ребята, всего хорошего.

Она убегает к своим подругам – среди них Лили; без маски она выглядит еще более унылой.

Я опять вспоминаю Шона. Интересно, где же он?

– Надо попрощаться с родителями. Пойдем.

Кристиан ведет меня под гул разговоров гостей к Грейс и Каррику. Они прощаются с нами тепло и нежно.

– Пожалуйста, приезжайте еще, Анастейша. Мы так рады вам, – говорит Грейс.

Я слегка обескуражена их отношением ко мне. К счастью, уже ушли родители Грейс, поэтому я избавлена еще и от их энтузиазма.

Рука об руку мы молча идем к фронтону дома, где в ожидании хозяев выстроились бесчисленные автомобили. Я гляжу на Кристиана. Он и в самом деле выглядит счастливым, хотя после такого напряженного дня это даже странно. И я рада.

– Тебе не холодно? – спрашивает он.

– Нет, все хорошо, спасибо. – Я придерживаю атласную накидку.

– Я наслаждался этим вечером, Анастейша. Спасибо тебе.

– Я тоже, хотя не всеми его частями одинаково, – усмехаюсь я.

Он тоже ухмыляется, потом морщит лоб.

– Не кусай губу! – От его интонации у меня учащенно бьется сердце.

– Почему ты сказал, что завтра у нас будет трудный день? – спрашиваю я, чтобы отвлечься.

– Приедет доктор Грин. А еще я приготовил для тебя сюрприз.

– Доктор Грин? – Я останавливаюсь.

– Да.

– Зачем?

– Потому что я не выношу презервативы, – спокойно отвечает он. Его глаза блестят в мягком свете бумажных фонарей.

– Это мое тело, – бормочу я с досадой. Почему он не спросил меня?

– Оно и мое тоже, – шепчет он.

Я стою и гляжу на него. Мимо проходят гости, не обращая на нас внимания. У него такое серьезное лицо. Да, мое тело и его тоже… он знает его лучше, чем я.

Я протягиваю к нему руку. Он слегка морщится, но не протестует. Хватаю галстук за кончик, тяну, и тот развязывается. Видна верхняя пуговица рубашки. Я расстегиваю ее.

– Так ты выглядишь сексуально, – шепчу я. Вообще-то он выглядит сексуально всегда, но так особенно.

– Мне надо отвезти тебя домой. Пойдем.

У машины Сойер протягивает Кристиану конверт. Кристиан хмуро глядит на него, переводит взгляд на меня. В этот момент Тейлор открывает передо мной дверцу. По его лицу я вижу, что он уже не так напряжен, как раньше. Потом Кристиан садится рядом со мной и отдает мне этот конверт, нераспечатанный. Тейлор и Сойер садятся впереди.

– Письмо адресовано тебе. Кто-то из слуг отдал его Сойеру. Вероятно, еще от какого-то твоего поклонника. – Кристиан недовольно скривил губы. Конечно, такая мысль ему неприятна.

Я тупо гляжу на письмо. От кого оно? Вскрываю конверт и быстро читаю послание при тусклом свете. Черт побери, оно от нее! Почему она не оставляет меня в покое?

Возможно, я заблуждалась на ваш счет. А вы явно заблуждаетесь насчет меня. Позвоните мне, если вам понадобится заполнить какие-либо пробелы – мы можем вместе пообедать. Кристиан не хочет, чтобы я говорила с вами, но я буду счастлива вам помочь. Поймите меня правильно. Я одобряю ваш союз, поверьте – но если вы его обидите… Он и так видел много обид. Позвоните мне: (206) 279–6261.

Миссис Робинсон.

Дьявол, она подписалась «Миссис Робинсон»! Он сказал ей… Ублюдок!

– Ты сказал ей?

– Что сказал? Кому?

– Что я называю ее миссис Робинсон, – буркнула я.

– Письмо от Элены? – ужасается Кристиан. – Это уже смешно, – ворчит он, проводя ладонью по волосам. Я вижу, что он раздражен. – Завтра я с ней поговорю. Или в понедельник.

Хотя мне стыдно в этом признаться, я немного довольна. Мое подсознание кивает с мудрым видом. Элена сердит его, и это хорошо, несомненно, хорошо. В общем, пока я не буду ничего ему говорить, но письмо кладу в свою сумочку. А для того чтобы улучшить его настроение, возвращаю ему шарики.

– До следующего раза, – бормочу я.

Он глядит на меня из полумрака и наверняка усмехается, хотя его лица мне почти не видно. Потом берет мою руку и сильно сжимает.

Я гляжу в темноту и вспоминаю весь этот длинный день. Я узнала о Кристиане так много новых фактов – салоны, «дорожная карта», детство, – но мне предстоит узнать еще больше. А что там с миссис Р.? Да, она переживает за него, кажется, очень переживает. Я это вижу. Он тоже хорошо к ней относится – но не так, как она. Я не знаю, что и думать. От всей этой информации у меня болит голова.

Кристиан будит меня, когда мы останавливаемся возле «Эскалы».

– Отнести тебя на руках? – нежно спрашивает он.

Я сонно мотаю головой. Не надо.

Когда мы стоим у лифта, я прислоняюсь к нему и кладу голову на плечо. Сойер стоит перед нами и неловко переминается.

– Длинный день получился, да, Анастейша?

Я киваю.

– Устала?

Я киваю.

– Ты не слишком разговорчива.

Я киваю, и Кристиан усмехается.

– Пойдем. Я положу тебя в постель.

Он берет меня за руку, и мы выходим из лифта, но останавливаемся в фойе. И тут Сойер поднимает руку. За эту долю секунды с меня слетает сон. Сойер что-то говорит в рукав. Я и не знала, что он носит там переговорное устройство.

– Ладно, Ти, – говорит он и поворачивается к нам. – Мистер Грей, на «Ауди» мисс Стил проколоты шины, а машина залита краской.

Черт побери! Моя машина!.. Кто мог это сделать? Как только этот вопрос материализуется в моем сознании, я уже знаю ответ. Лейла. Я гляжу на Кристиана. Он побледнел.

– Тейлор беспокоится, что преступник мог войти в квартиру и теперь находится там. Он хочет сначала все проверить.

– Понятно, – шепчет Кристиан. – Действия Тейлора?

– Он поднимается по служебному лифту с Райаном и Рейнолдсом. Они проведут осмотр и тогда дадут нам добро. Я остаюсь с вами, сэр.

– Благодарю вас, Сойер. – Кристиан крепче обнимает меня. – Да, день становится все лучше и лучше, – горько вздыхает он и утыкается носом в мои волосы. – Слушайте, я не могу стоять тут и ждать. Сойер, позаботьтесь о мисс Стил. Не пускайте ее в квартиру, пока не получите разрешения Тейлора. Впрочем, я уверен, что Тейлор преувеличивает опасность. Она не могла попасть ко мне домой.

Что?

– Нет, Кристиан, останься со мной, – умоляю я.

– Делай, что тебе говорят, Анастейша. Жди здесь.

Нет!

– Сойер! – говорит Кристиан.

Сойер открывает дверь фойе, впускает Кристиана в квартиру, закрывает за ним дверь и встает перед ней, бесстрастно глядя на меня.

Черт возьми! Кристиан! В моей голове громоздятся всякие ужасы, но мне ничего не остается, как ждать, ждать и ждать.