Портреты Антиноя – продолжение традиций греческой классики со свойственной ей идеализацией человеческого облика (Антиной – необычайно красивый юноша при дворе римских императоров, его портретировали бесчисленное множество раз).
Образцы римского скульптурного портрета (обычно в качестве моделей избирались представителипатрицианской знати) говорят о стремлении римских мастеров к подчёркнутой реалистичности изображения.
Портрет Цецилия Юкунда (I век н.э., бронза). Данная работа показательна тем, что стремление к достоверности доведено здесь до предела: портрет римского банкира правдив до беспощадности, точен до гротесковой характерности (почти гипертрофированная передача фактуры лица, в том числе его подчёркнутой асимметрии).
* * *
Продолжим рассмотрение жанра духовных историй. Фантазия тех, кто их творил, была поистине неисчерпаема. Оценим, к примеру, оригинальный сюжетный ход, с помощью которого прославляется религиозное отшельничество в одном из памятников буддийского свода Трипи така – так называемые «Строфы монахинь».
|
|
Прежде два пояснения: путь благородный – следование учению Будды; киннри в индуистской мифологии – полубожественные существа, небесные певцы. Сюжет здесь таков: монахине, идущей в священную рощу, преграждает путь юный ветреник, влюбившийся в неё. Монахиня вопрошает его:
«Что я сделала дурного тебе,
Что ты стоишь, не давая пройти мне?
Ведь ушедшей от мира не подобает
Беседовать с мужем, почтенный».
Влюблённый всячески пытается соблазнить её прелестями мирской жизни.
«Ты молода, безупречно красива.
Что может дать тебе отреченье?
Скинь это жёлтое покрывало!
Насладимся любовью в лесу цветущем!
Если пожелаешь здесь остаться,
Я буду тебе слугой покорным,
Ибо нет для меня никого милее
Тебя, о дева с глазами киннари.
Если же хочешь меня послушать,
Смени этот лес на жильё мирское!
Ты станешь жить во дворце просторном,
Где рабыни тебе прислуживать будут.
Ведь иначе, отшельница благочестивая,
Состаришься ты в одиночестве полном.
Так, никем не сорванный, бесполезно
Увядает в воде прекрасный лотос».
На вопрос монахини, что же привлекает его в ней, он отвечает:
«Глаза, что подобны глазам лани,
Глазам киннари в пещере горной,
Глаза твои с ума меня сводят,
Желанье страстное будят в сердце».
Отшельница находит способ остудить любовный пыл поклонника, разрушая свои чары совершенно неожиданным образом.
И монахиня не согрешила.
Не колеблясь, вырвала глаз прекрасный
И юноше ветреному со словами
«На, возьми же!» – его протянула.
И в тот же миг страсть в нём исчезла,
|
|
И стал он молить её о прощенье:
«Слава тебе, благочестивая!
Верь, это больше не повторится!..»
Вот такая острая концовка, но с благополучным исходом.
А потом эта свободная духом
Удалилась туда, где был Будда;
Знак добродетели высшей узрела
И сразу стала, как прежде, с глазом.
* * *
Теперь о смыслах памятников античной словесности.
В основе своей они были нацелены на то, чтобы учить человека лучшему, утверждать идеи добра, правды и справедливости. Вряд ли нужно говорить о десяти заповедях, составляющих краеугольное основание нравственного потенциала Библии. Но, может быть, стоит сказать о пророках, книги которых помещены в Ветхом Завете. Каждый из этих пророков – яркая личность с напряжёнными духовными исканиями, со своим пониманием жизни, которое нередко противопоставляется установлениям власть предержащих.
Они были готовы к любым гонениям, шли ради своей миссии до конца. Предание утверждает, что многие из них дорого заплатили за верность своим убеждениям: кто был побит камнями, кто просто убит, а самый известный из них – Исайя, по приказу царя был заживо распилен деревянной пилой.
Исайя от имени Господа взывает:
Научитесь делать добро; ищите правды; спасайте угнетённого; защищайте сироту; вступайтесь за вдову.
Библейские пророки мечтали о всеобщем мире и благоденствии. Разумеется, это была утопия, но в природе человека надеяться на лучшее. Снова из Исайи:
Перекуют мечи свои на орала и копья свои – на серпы; не поднимет народ на народ меча и не станут более учить воевать.
Говоря о базисных памятниках античной словесности, мы должны признать, что в них была заключена подлинная кладезь премудрости. Они наполнены высокими раздумьями о жизни, природе, боге, человеке и взаимосвязи этих явлений. Скажем, в тексте индийской поэмы «Махабхарата» рассеяно множество поучительных притч. Одна из них подана в форме разговора океана и реки.
Океан спрашивает реку, почему она с корнем вырывает могучие деревья, но не трогает слабый тростник. И река объясняет, что во время разлива деревья истощают свои силы, сопротивляясь потоку, а тростник склоняется перед ним и снова распрямляется, когда вода убывает.
В выборе жизненной позиции создатели этой притчи явно склоняются к позиции выживания любой ценой. Через несколько тысячелетий немецкий поэт-романтик Генрих Гейне вступил в спор с этой житейской мудростью, утверждая противоположную позицию.
Погибнет дуб, хоть он сильнее стебля,
Меж тем тростник, безвольно стан колебля,
Под бурями лишь клонится слегка.
Но что за счастье жребий тростника?
Он должен стать иль тростью франта жалкой,
Иль в гардеробе выбивальной палкой.
Сказано с беспощадной иронией. Но этим уже начинается диалог времён и столкновение мировоззрений – из противоположных позиций каждый волен выбирать по своему вкусу и разумению.
Авторы религиозного свода Трипитака настойчиво ищут пути избавления человека от страданий. Рецепт виделся буддизму в знании и самовоспитании, дающих свободу от жизненных пут и привязанностей. Вот как выражена эта главная буддийская доктрина в «Поэме о стреле». В первых строфах говорится о неизбежности смерти и обычной для людей боязни перед ней.
Как у плодов созревших
Страх поутру сорваться,
Так и у тех, кто родился,
Вечный страх перед смертью.
Ведь, как кувшины и чаши,
Что сделал из глины горшечник,
Все когда-нибудь разобьются,
Так и жизнь смертных прервётся.
Глупец и самый премудрый,
Старик и юноша нежный –
Все они кончат смертью,
Над всеми – власть смерти…
Завершающие строфы содержат проповедь отрешённого созерцания, следование которой позволяет преодолеть страх смерти.
|
|
Как видишь, мир поражён
Неизбежностью смерти.
Но мудрецы не скорбят,
Непреложность закона зная.
И если счастья желаешь,
То причитанья и вопли,
Желанья и недовольства –
Эту стрелу из себя вырви.
Отравленную стрелу вырвав,
Покой обретёшь душевный.
Отсюда название: «Поэма стрелы».
Уже в те далёкие времена мысль человеческая приближалась к некой предельной черте в постижении мира. И уже тогда звучали многочисленные сентенции о призрачности успеха и о бренности жизни – вплоть до всепроникающего скепсиса. Обратимся к одному из разделов Библии – Книга Екклесиаст (Екклесиаст, иногда читают Экклезиаст, в буквальном переводе означает – Проповедник); согласно преданию, её автором считается царь Соломон.
Суета сует, сказал Проповедник,
суета сует и всё – суета!
Что пользы человеку от труда его,
которым он трудится под солнцем?
Поколение уходит, поколение приходит,
А земля пребывает вовеки.
Восходит солнце, заходит солнце,
Возвращается вспять и вновь восходит…
Все реки текут в море, но не переполнится море;
И от истока снова реки текут.
Что было – то и будет,
И что делалось – то и будет делаться,
И ничего нового нет под солнцем…
Бывает, скажут о чём-то: смотри, это новость!
А уже было оно в веках, что прошли до нас.
Этот вдохновенный скептик изъясняется как поэт – истинно художественным слогом, ярко, впечатляюще. Рефреном его размышлений о бессмысленном «коловращении» бытия служит слово суета («суета сует и всё – суета!»).
Отсюда идёт традиция скепсиса и разочарования, которая время от времени заявляла о себе в последующие исторические эпохи неоднократно. Позволим себе ещё одну параллель к миру романтиков первой половины XIX века – наш Михаил Лермонтов и его стихотворение «И скучно и грустно». Завершающая строка – убийственный приговор человеческому существованию.
И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг –
Такая пустая и глупая шутка…
Но тот же Екклесиаст, взвесив все «за» и «против» и сохраняя трезвость миропонимания, даёт мудрый совет: «Самое лучшее для человека – мирно наслаждаться плодами своих трудов… Пейте и ешьте с веселием хлеб и вино, наслаждайтесь удовольствием жизни с женщиной, которую любите: ибо это всё самое лучшее, на что вы можете рассчитывать в жизни». Адресовано мужчинам, но легко переадресовать и «прекрасному полу».
|
|