Но я ему — 15 страница

И понятно, почему реализм, отказавшийся от многих романти­ческих затей, прочно усвоил и продолжал развивать в своей практике прием переноса.

Общие законы строфики

Перейдем к вопросу группировки стихов, к тому, как стихи соединяются между собой. Этот раз стихосложения обычно называют строфи­кой, потому что основная проблема здесь — это проблема построения строфы.

Прежде чем перейти к построению строфы, следует обра­тить внимание на следующее. После того как Ломоносов раз­рушил прежний обычай — писать стихи только с женскими •окончаниями, и ввел стихи двух окончаний — мужских и женских, был введен в практику закон так называемого чередова­ния стихов, где мы имеем дело с соединением мужских стихов с женскими стихами, причем соединение это происходит по определенным. правилам. Это так называемые правила чередова­ния. В чем заключаются эти правила?

Первое правило: если подряд два стиха имеют одного рода окончания, например — два мужских стиха подряд или два женских стиха подряд, то они обязательно должны между со­бой рифмовать.

Второе правило: если два рифмующих отделены друг: от друга несколькими другими стихами, с ними не рифмующими, то все эти стихи, которые находятся между двумя рифмующими, должны рифмовать между собой.

Правила эти могут быть показаны схематически, а потом— на примерах. Рифмы будем обозначать буквами латинского алфавита в их обычном порядке. Каждые два стиха, рифмую­щих между собой, мы будем обозначать одной и той же буквой латинского алфавита; при этом для удобства женские рифмы; будем обозначать большими буквами, а мужские рифмы — малыми буквами. Предположим, мы имеем стих А, т. е. стих, имеющий женское окончание. Если за ним идет женский стих, то он, согласно первому правилу чередования, должен быть обязательно той же рифмы, т. е. тоже А. Запрещается такая после­довательность, чтобы за стихом А следовал тоже женский стих, но на какую-то другую рифму. Например, последовательность АВ не допускается.

Если между стихами А и А имеются другие стихи, то мы определенно можем сказать, что это должны быть стихи муж­ского окончания, причем рифмующие между собой. Схема такая: АbbА. Если бы первый стих был мужского ошнчания, то схема получилась бы такая: аВВа. Схема АbСbА — была бы нарушением правила; такая схема запрещена. Как понимать: запрещение? Ясно, что здесь речь идет только о некой общепри­нятой норме. Это не значит, что в отдельных случаях поэты не отступают от принятых правил, но отступления эти всё же яв­ляются редкими.

Например, сплошь и рядом бывает, что стихи пишутся на один род окончаний, например у Жуковского:

До рассвета поднявшись коня оседлал

Знаменитый Смальгольмский барон;

И без отдыха гнал меж утесов и скал,

Он коня, торопясь в Бротерстон.

(«Замок Смальгольм, или Иванов вечер», 1822).

Здесь все стихи мужского окончания; значит, все рифмы будут обозначены малыми буквами. Если первый стих обозначим а, то второй, с ним не рифмующий, b; затем снова а, и снова b. Полу­чается схема: abab. Что же мы видим? Подряд идут два стиха мужского окончания, но между собой они не рифмуют. Следо­вательно, норма уже нарушена, и мы имеем стихи не обычные, а особого рода, стихи своеобразные, оригинальные.

Рассмотрим стихи следующего наброска Пушкина:

Страшно и скучно.

Здесь новоселье,

Путь и ночлег.

Тесно и душно.

В диком ущелье —

Тучи да снег.

(«Страшно и скучно...», 1829).

Первый стих — женская рифма, значит — А. Второй стих — тоже женская рифма, но уже не А, а В, потому что они не риф­муют. Третий стих — мужская рифма, но ни а, ни b, а с. Сле­дующий стих—А, затем В, и, наконец, с. В формуле АВсАВс нарушены оба правила. Во-первых, два женских стиха подряд и, однако, они не рифмуют между собой. Кроме того, если взять пару рифмующих между собой стихов АА, то между ними есть два стиха, которые между собой не рифмуют. Точно так же между ВВ располагаются тоже два стиха, между собой не риф­мующих — сА.

Как видите, отступления бывают, никакого запрета на от­ступления нет, но тем не менее эти два правила чередования являются нормой, потому что по этим правилам составлено наибольшее количество русских стихотворений.

Рассмотрим стихи из «Руслана и Людмилы» (1820):

На склоне темных берегов а

Какой-то речки безымянной, В

В прохладном сумраке лесов, а

Стоял поникшей хаты кров, а

Густыми соснами венчанный. В

В теченье медленном река с

Вблизи плетень из тростника с

Волною сонной омывала D

И вкруг иего едва журчала D

При легком шуме ветерка... с

В этой формуле — aBaaBccDDc — все правила соблюдены; это — норма. После а идет не рифмующий с ним стих; значит, он должен быть женского окончания; затем идет опять стих, не рифмующий с предыдущим, и он поэтому должен быть муж­ского окончания. Стихи между ВВ рифмуют между собой. После В идет стих, с ним не рифмующий, — с, потом идет опять мужское окончание, и эти два мужских стиха рифмуют между собой. Дальше идут два рифмующих стиха женского оконча­ния, а за ними возвращается рифма с. Между сс имеются два стиха, рифмующих между собой.

Вот каковы правила, которых, вообще говоря, придержива­лись, изредка от них отступая. Но отступления всегда были чем- то особенным, чем-то оригинальным. О норме говорится лишь в том смысле, что она отделяет типический ход от необычного, оригинального, построенного на особых правилах.

Обратимся к вопросу о том, как соединяются между собой стихи в общем случае, как применять эти правила?

Нормальной группой стихов является четверостишие. Можно строить стихи и на двустишиях, но это сравнительно редкий случай. Если стихотворение построено на двустишиях,т. е., если единицей является два стиха, то ясно, что они между собой рифмуют. Так, по типу двустиший построены александрийские стихи в большинстве случаев, так строились трагедии, так строились поэмы. Писались два стиха мужских, два женских и т. д. Иной раз несколько тысяч стихов так рифмовались («Россиада» от начала до конца построена на двустишиях). Но для лирики более характерны четверостишия, а не двустишия.

Какие же имеются способы соединения четверостиший?

Самое простое — это перекрестная рифма, которая строится по типу АbАb, или аВаВ, т. е., либо начинается с женского окончания и кончается мужским, либо начинается с мужского и кончается женским. Вот пример на первый случай:

Прощай, свободная стихия! А

В последний раз передо мной b

Ты катишь волны голубые А

И блещешь гордою красой. b

(Пушкин, «К морю», 1824).

А вот обратный ход — аВаВ у Жуковского («Баллада, в ко­торой описывается, как одна старушка ехала на черном коне», 1814):

На кровле вран печально прокричал... а

Старушка слышит и бледнеет! В

Ужасну весть ей черный вран сказал... а

Над ней час смерти тяготеет. В

Спрашивается: какой случай является более нормальным? Здесь уже определенной нормы нет, пишут и так, и этак. Но

чаще — первый случай, т. е. когда четверостишие кончается мужским стихом. Дело в том, что мужское окончание всегда производит впечатление большего завершения, чем женское окон­чание. Эта структура (АbАb) гораздо четче, и поэтому поэты чаще ею пользуются. Баллада Жуковского, вероятно, созна­тельно построена на неопределенном, протянутом окончании.

Рифмовка, подобная той, которую употребил Жуковский, мо­жет соединять не только женские и мужские рифмы, но и дру­гие, например — дактилические. Обычно дактилические рифмы соединяются с мужскими, как бы замещают собой женские риф­мы. Например, у Жуковского:

Отымает наши радости

Без замены хладный свет;

Вдохновенье пылкой младости

Гаснет с чувством жертвой лет.

(Песня, 1820).

Это — тот же нормальный тип рифмовки: АbАb с мужским окончанием.

А вот другой тип: рифмы охватные или опоясываю­щие. Здесь формула—аВВа, первый стих рифмует с четвер­тым, два средних стиха рифмуют между собой, либо соответст­венно: АbbА, в зависимости от того, начинается ли чет­веростишие с женского или мужского стиха. С какого рода окончания начинается четверостишие, тем же и кончается.

Вот пример первого типа охватных рифм:

Прекрасно. Вот же вам совет: а

Внемлите истине полезной: В

Наш век — торгаш; в сей век железный В

Без денег и свободы нет. а

(Пушкин «Разговор книгопродавца с поэтом», 1824).

Или обратный ход рифмовки:

Если жизнь тебя обманет, А

Не печалься, не сердись! b

В день уныния смирись; b

День веселья, верь, настанет. А

(Пушкин «Если жизнь тебя обманет», 1825).

В первом случае строфа начинается с мужского стиха и кон­чается мужским. Во втором случае начинается с женского стиха и кончается женским стихом.

Наконец, третий вид четверостишия — это рифмы парные или смежные. Формула такая: ААbb, либо обратно: ааВВ. На­пример:

Тебе певцу, тебе герою! А

Не удалось мне за тобою А

При громе пушечном, в огне b

Скакать на бешеном коне. b

(Пушкин, «Д. В. Давыдову», 1836).

Здесь два стиха первых рифмуют и два стиха последующих рифмуют.

Это — все возможные сочетания в пределах четырех стихов, других сочетаний быть не может. Четверостишия, если в них две рифмы, могут быть только такие. Правда, можно вообразить себе еще и такую комбинацию, где все четыре стиха рифмуют между собой. Но это уже редкость.

Пятистишия, соответственно, тоже могут быть представлены в разных комбинациях. Их, конечно, больше, чем в четырех стихах. Но перечислять эти комбинации не стоит. Приведу об­разец одного пятистишия, которое довольно часто встречается: АbААb. Это — производное от перекрестного четверостишия АbАb с раздвоением стиха:

Пятнадцать лет мне скоро минет;

Дождусь ли радостного дня?

Как он вперед меня подвинет!

Но и теперь никто не кинет

С презреньем взгляда на меня.

(Пушкин, «Паж, или пятнадцатый год», 1830).

Из обычных соединений небольшого количества стихов укажу еще шестистишие. Шестистишие обыкновенно строится так: ААbССb, т. е. строится на трех рифмах: А, b и С, при этом оно имеет тенденцию распасться на две группы: два стиха — на одну рифму и заключительный стих, и два стиха — на другую рифму и заключительный стих, а заключительные стихи риф­муют между собой. Например:

Рифма, звучная подруга

Вдохновенного досуга.

Вдохновенного труда,

Ты умолкла, онемела;

Ах, ужель ты улетела,

Изменила навсегда?

(Пушкин, «Рифма — звучная подруга», 1828).

Это — самые обычные соединения стихов, с которыми прихо­дится встречаться довольно часто. Теперь обратимся к вопросу о том, как пользуется поэт подобными соединениями и беско­нечным количеством других?

Мы имеем два типа рифмовки. Один тип — вольной риф­мовки. К этому типу принадлежат, например, пушкинские поэмы: «Руслан и Людмила», «Кавказский пленник», «Бахчисарай­ский фонтан», «Цыгану», «Медный всадник». Это — всё поэмы вольной рифмовки, где никакой периодичности в чередовании рифм нет. Соблюдаются два правила чередования стихов, и больше ничего. В остальном поэт совершенно свободен.

Но чаще, особенно, в лирике, мы встречаемся с так называе­мым строфическим построением, т. е. с таким построением, где

всё время возвращается определенная формула чередования рифм.

Такие замкнутые циклы, в пределах которых исчерпываются формы соединения стихов, и называются строфами.

Элементарная строфа составляет два стиха. Может состав­лять и четверостишие. В принципе строфа может быть из лю­бого количества стихов. Конечно, очень длинной строфа не должна быть, потому что нужно построить стихотворение так, чтобы ухо улавливало повторяемость. Если вы построите стро­фу из 100 стихов, то в 101-м стихе никто не догадается увидеть начало новой строфы. Есть практические пределы строфы. В рус­ском стихосложении этот предел около 14 стихов.

14 стихов — это формула «Евгения Онегина».

Как же строятся эти циклы? Каковы признаки единства строфы?

Признаком единства строфы является, во-первых, определен­ная формула рифмовки. Например, если это — четверостишие, то все четверостишия строятся по определенному плану. Вто­рое четверостишие повторяет рифмовку первого, третье четве­ростишие повторяет рифмовку второго и т. д., т. е. одна и та же формула рифмовки справедлива для всех четверостиший. Так, стихотворение Пушкина «Жил на свете рыцарь бедный» распадается на четверостишия, и каждое четверостишие зариф­мовано по типу АbАb.

Первое четверостишие:

Жил на свете рыцарь бедный,

Молчаливый и простой,

С виду сумрачный и бледный,

Духом смелый и прямой.

Второе четверостишие:

Он имел одно виденье,

Непостижное уму,

И глубоко впечатленье

В сердце врезалось ему.

Третье четверостишие:

Путешествуя в Женеву,

На дороге у креста

Видел он Марию деву,

Матерь господа Христа..

Это — формула АbАb, она повторяется во всех четверости­шиях от начала до конца.

Иногда строфы строят из разномерных стихов, которые тоже располагаются в определенном порядке, и эта разномер-

ность переходит из строфы в строфу. Возьмем такие стихи Жу­ковского:

Славянка тихая, сколь ток приятен твой,

Когда, в осенний день, в твои глядятся воды

Холмы, одетые последнею красой

Полурасцветшия природы.

Спешу к твоим брегам... свод неба тих и чист;

При свете солнечном прохлада повевает;

Последний запах свой осыпавшийся лист

С осенней свежестью сливает.

(«Славянка», 1815).

Как построены эти два четверостишия? Первый стих («Сла­вянка тихая...»)—шестистопный ямб; второй стих («Когда, в осенний день...») — тоже шестистопный ямб; третий стих («Холмы, одетые последнею красой») — шестистопный ямб, а четвертый стих («Полурасцветшая природа») — четырехстоп­ный ямб. Значит, к трем стихам, написанным шестистопным ямбом, присоединяется один стих — четырехстопный ямб, с аВаВ, т. е. обыкновенной перекрестной рифмовкой, кончаю­щейся женским стихом. И так построены все строфы.

Возьмем вторую строфу: первый стих («Спешу к твоим бре­гам...») — шестистопный ямб, мужское окончание; второй стих («При свете...») — шестистопный ямб, женское окончание; тре­тий стих («Последний запах...») — шестистопный ямб, мужское окончание, и, наконец, четвертый стих («С осенней свежестью сливает») —четырехстопный ямб, женское окончание.

Значит, строфу можно строить, соединяя разномерные стихи, но расположенные по определенному закону, повторяющемуся от строфы к строфе.

Нужно учитывать еще третий момент, а именно, что строфа имеет некоторый законченный синтаксический, тематический характер.

Следует обратить внимание на то, что более глубокая пауза, более сильная остановка в стихотворении — всегда в конце чет­веростишия:

Жил на свете рыцарь бедный,

Молчаливый и простой,

С виду сумрачный и бледный,

Духом смелый и прямой.

Как располагаются знаки препинания в конце первых четы­рех стихов?

После первого стиха запятая, после второго — запятая, после третьего — запятая, после четвертого — точка. Следующая стро­фа: после первого стиха — запятая, после второго—запятай. после третьего — никакого знака, после четвертого — точка.

Посмотрим дальше, куда попадает точка? После двенадца­того стиха, после шестнадцатого, после двадцатого, после два-

дцать четвертого, двадцать восьмого, тридцать второго, после тридцать шестого — запятая, а дальше опять: после сороко­вого — точка, после сорок четвертого — точка и т. д., т. е. мы видим, что в большинстве случаев четверостишие отделено от соседних стихов точкой, иначе говоря — более или менее глу­бокой синтаксической паузой. Здесь кончается синтаксическое целое, а следовательно, и тематическое целое. Каждое предложе­ние заключает в себе какую-то более или менее самостоятель­ную мысль, т. е. каждое четверостишие— на свою тему, хотя эти темы вяжутся одна с другой.

Значит, есть еще один признак строфы. Строфа объеди­няется в нечто синтаксически целое. Бывают такие случаи, что, если разбирать стихотворение только с точки зрения рифмы и с точки зрения соединения стихов по размеру, можно было бы раз­резать стихотворение на четверостишия и этим ограничиться; на самом же деле, по синтаксическим признакам стихотворение де­лится на более крупные единицы. Рассмотрим стихи из стихо­творения Жуковского «Певец во стане русских воинов» (1812). Вот его структура:

На поле бранном тишина;

Огня между шатрами;

Друзья, здесь светит нам луна,

Здесь кров небес над нами.

Наполним кубок круговой!

Дружнее! руку в руку!

Запьем вином кровавый бой

И с падшими разлуку.

Кто любит видеть в чашах дно,

Тот бодро ищет боя...

О, всемогущее вино,

Веселие героя!

Если разбирать эти стихи с точки зрения рифмовки и с точки зрения последовательности размеров, то увидим, что четверо­стишие идет за четверостишием (кстати, здесь они довольно са­мостоятельны и синтаксически, в отличие от дальнейшего по­строения стихотворения):

На поле бранном тишина — четырехстопный ямб;

Огни между шатрами —трехстопный ямб;

Друзья, здесь светит нам луна — четырехстопный ямб;

Здесь кров небес над нами — трехстопный ямб.

Во второй строфе — то же самое: 4, 3, 4, 3 и т. д. А рифмы такие: аВаВ, cDcD и т. д.

Можно было бы думать, что это — четверостишия. Но струк­тура всего стихотворения в целом показывает, что Жуковский соединил воедино три четверостишия и его строфа насчитывает 12 стихов. Он эти стихи соединил в единую тему, т. е. период со­ставляет не 4, а 12 стихов. Так можно, соединяя по два четверо-

стишия, получать строфу в 8 стихов и т. д. Синтаксическая цельность является одним из моментов, определяющих объем строфы.

Итак, при определении строфы надо учитывать: синтакси­ческую цельность, порядок рифмовки, а в случае разномерных стихов, и последовательность этих размеров. Равномерность бывает иной раз очень прихотливой, вплоть до того, что риф­муются стихи разных размеров. Например, пушкинские стихи:

Внимает он привычным ухом

Свист;

Марает он единым духом

Лист...

(«История стихотворца», 1817—1818).

И второе четверостишие построено так же.

«Марает он единым духом» — четырехстопный ямб. А что такое «Лист»? Можно ли весь стих рассматривать как ямбиче­ский стих? Нельзя, потому что ямбический стих начинается с неударного слога. Это — односложное слово и его нельзя даже определить. Поставим просто 1. Как это рифмует? — АbАb. Даже стихи разных размеров, если они правильно расположены, могут составить строфу. Или, возьмем строки шуточной песни:

А в ненастные дни

Собирались они

Часто;

Гнули — бог их прости! —

От пятидесяти

На сто.

(Пушкин, «А в ненастные дни», 1828).

«А в ненастные дни» — двухстопный анапест; «Собирались они» тоже двухстопный анапест. А «Часто»? Можно назвать его анапестом? Нет, потому что в анапесте два неударных слога перед ударным. А, может быть, назвать это одностопным хо­реем? Или одностопным дактилем женского окончания? В об­щем, тут что-то неизвестное, — ставим «X». Значит, мы имеем «X», состоящий из двухсложного слова «часто». Дальше опять — двухстопный анапест, двухстопный анапест и «X».

А рифмовка здесь следующая: ааВ, ссВ, т. е. типичное ше­стистишие, но построенное на разных размерах.

Так что не только разностопность допускается при построе­нии строфы, но иной раз даже разномерность, т. е. можно соеди­нять стихи разных размеров, если они будут идти в определен­ной последовательности, если каждый размер будет иметь свое место в строфе. Таким способом создаются очень разнообраз­ные строфы. Эти строфы строятся иногда с соблюдением правил чередования, иногда — без соблюдения этих правил.

Обратим внимание на балладу Жуковского «Эолова арфа» (1814). Она оригинально построена, потому что нарушает обыч­-

ную последовательность длинных и коротких стихов. В строфе «Эоловой арфы» 8 стихов:

Владыка Морвены,

Жил в дедовском замке могучий Ордал;

Над озером стены

Зубчатые замок с холма возвышал;

Прибрежны дубравы

Склонялись к водам,

И стлался кудрявый

Кустарник по злачным окрестным холмам.

Здесь — все амфибрахии, так что будем ставить только число стоп; 2, 4, 2, 4, 2, 2, 2, 4. Получилось довольно прихотливое со­единение: два четверостишия, рифма самая обыкновенная: АbАb CdCd, т. е. два перекрёстных четверостишия, но с оригинальной последовательностью числа стоп.

Вот следующая строфа:

Спокойствие сеней

Дубравных там часто лай псов нарушал;

Рогатых оленей

И вепрей и ланей могучий Ордал

С отважными псами

Гонял по холмам;

И долы с холмами,

Шумя, отвечали зовущнм рогам.

Здесь совершенно точно повторяется схема первой строфы: 2, 4, 2, 4, 2, 2, 2, 4. Рифма: AbAbCdCd.

В балладах Жуковского имеются довольно разнообразнее строфы, где соединяются стихи разных размеров, и сложная рифмовка.

Довольно хитрая строфа получилась у Минаева, который в стихах изложил известную сказку Андерсена «Королевское платье»:

На белом свете жил да был

Один король когда-то.

В дела он царства не входил,

Но наряжаться так любил Роскошно и богато,

Что в день раз двадцать пять

Привык костюм менять.

О нем не толковали;

«Король стал заниматься»,

А прямо объясняли;

«Изволит одеваться».

(Строфа I).

Это — ямбы со следующим числом стоп: 4, 3, 4, 4, 3, 3, 3, 3, 3, 3, 3. В строфе 11 стихов и рифма — аВааВ, т. е. типичное пятистишие. Дальше: ccDEDE. Последние четыре стиха нару­шают первое правило чередования, т. е. все стихи на один род окончания — все женские.

Вторая строфа повторяет ту же самую схему:

Раз в городе пронесся слух,

Прошел и в царской свите —

(Ведь к разным сплетням кто же глух?)

О въезде в город чудных двух

Ткачей, и что ткачи те

Скорей, чем в пять минут,

Такие ткани ткут,

Что от начала света

Подобных не бывало,

Но только платье это

Секрет один скрывало.

По этой схеме построены все 11 стихов. Так продолжается и дальше. Во всей сказке 12 подобного рода одиннадцатистишных строф.

Итак, можно изобретать самые различные строфы при по­мощи применения разных правил, иногда точно соблюдая норму, иногда от нее отклоняясь в той или иной степени, но ком­бинируя стихи по определенному закону.

Из всех этих строф можно было бы составить целую номен­клатуру. Но мы не будем заниматься перечислением всевоз­можных строф. Однако некоторые строфы надо запомнить, именно те строфы, которые встречаются в русском стихосложе­нии более или менее часто.

Одическая строфа

Одной из первых строф, получивших большую популярность в русской поэзии, явилась одиче­ская строфа. Русская одическая строфа со­стоит из десяти стихов. Она была принята не только в России. Она изобретена на пороге XVI—XVII вв. во Франции и затем перешла в Германию. Этой строфой писались оды, и в такой форме она перешла и в оды Ломоносова — сначала переводные, потом оригинальные. Пожалуй, нигде эта строфа не пользова­лась таким успехом, как в России.

Одическая строфа обыкновенно пишется четырехстопным ямбом, хотя возможен и четырехстопный хорей. Классическая десятистрочная одическая строфа строится таким образом: пе­рекрестное четверостишие (АbАb) + шестистишие (CCdEEd), т. е. самое типичное четверостишие + самое типичное шести­стишие. Такой строфой написана большая часть од Ломоносова, Сумарокова и позднейших поэтов, вплоть до поэтов XIX в.

В начале XIX в. вместе с падением оды падает и эта строфа. Она характерна для русского XVIII века. Возьмем какую-ни­будь строфу, например из оды Сумарокова «Павлу Петровичу, наследнику престола в день его тезоименитства июня 29 числа 1771 года»:

Взойди, багряная Аврора,

Спокойно в тихи небеса!

В лугах цветы рассыпли, Флора,

Цветами украси леса!