Январь 1946 г

Меня всегда удивляло, как это Владимир Ильич умеет думать о большом и важном и вместе с тем не забывать о текущих мелочах. Как это он, создавая новое, небывалое в мире государство, в то же время не упускает случая учить нас помнить и в мелочах о том, что в государстве, особен­но социалистическом, должен быть учет и порядок. При­веду один пример.

Декабрь семнадцатого года. Приближаются рождест­венские праздники, но о них у нас, в Смольном, никто не думает. В Смольном работа кипит как в котле. Зима еще не установилась. Падает талый снег, и вдоль Невы дует хо­лодный северный ветер.

Надежда Константиновна старается уговорить Влади­мира Ильича уехать на несколько дней, на время рождест­ва, за город. Надежда Константиновна говорит, что пере­рыв в работе Владимиру Ильичу необходим. Он стал плохо спать и явно утомлен.

Доктор, заведующий санаторием «Халила» в Финлян­дии, на Карельском перешейке, приезжал ко мне в Нарко­мат госпризрения и сказал, что у него в санатории есть но­вый домик-особняк, теплый и светлый, который он охотно предоставит в полное распоряжение Ленина. Но Влади­мир Ильич отмахивается от всех наших уговоров. Хотя мы и говорим, что ведь там кругом чудесный лес и можно сколько угодно ходить на охоту, Владимир Ильич отве­чает: «Охота — вещь хорошая, да вот дел у нас непоча­тый край, развернуться развернулись, а наладить новое государство в два месяца — это и большевики не могут. На это потребуется по крайней мере десяток лет».

Надежда Константиновна его перебивает: «Что же, ты так и будешь все эти годы безотлучно сидеть за письмен­ным столом?» «Ну уж там дальше посмотрим»,— сказал Владимир Ильич.

Однако прошло несколько дней, и Владимиру Ильичу пришло в голову, что он в эти два или пять дней за горо­дом может успеть написать целую работу, до которой в Смольном руки не доходят. И эта мысль его так воодуше­вила, что он утром сказал Надежде Константиновне: «Если в наркомате у Коллонтай в самом деле есть отдель­ный домик в лесу, где мне никто не будет мешать, то я готов ехать».

24 декабря, утром, я приехала на Финляндский вокзал провожать Владимира Ильича в дом отдыха. Владимир Ильич, Надежда Константиновна и Мария Ильинична только что вошли в вагон. Владимир Ильич уселся возле окна, в самый угол, чтобы быть менее заметным. Рядом с ним села Мария Ильинична, а напротив — Надежда Кон­стантиновна. Владимир Ильич считал, что будет безопас­нее, если он поедет в простом пассажирском вагоне. В том же купе сядут два красноармейца и верный финский това­рищ.

Владимир Ильич был в своем поношенном осеннем пальто, в котором он приехал из-за границы, и в фетровой шляпе, хотя был уже сильный мороз. Вслед за мной в ва­гон вошел товарищ, который нес три меховые шубы и ме­ховую шапку с наушниками. «Это вы наденете,— сказала я Владимиру Ильичу,— когда вам придется ехать на санях в открытом поле, где, конечно, будет очень холодно. От станции до санатория очень далеко. Эти шубы,— добавила я,— взяты из склада наркомата». «Это и видно»,— сказал Владимир Ильич, отворачивая полу одной из шуб. На ней были нашиты номера склада и инвентаря. «Это вы для того, чтобы мы шубы сохранили и не забыли? Казенное добро учет любит. Так и следует».

Владимир Ильич хотел, чтобы я ехала вместе с ними, но меня задержали срочные текущие дела наркомата, глав­ным образом организация помощи матерям и младенцам. Я обещала приехать позднее.

Владимир Ильич вдруг вспомнил, что у него нет фин­ских денег: «Было бы хорошо, если бы вы могли достать хотя бы 100 финских марок для носильщика на станции или на какие-либо другие надобности в мелочах».

Я побежала к кассе, но у меня с собой было мало де­нег, и я не набрала даже 100 финских марок.

Владимир Ильич сказал: «Так, значит, домик отдель­ный и теплый, говорите вы, и в лесу охотиться можно? А есть ли там зайцы?» Я ответила, что за зайцев не ру­чаюсь, но, наверное, есть белки. «Ну, белок стрелять — это детская забава». Надежда Константиновна добавила: «Лишь бы Владимир Ильич решился ходить по лесу, а не просидел бы все три дня у письменного стола». «Но там и в комнате воздух чище»,— перебил Владимир Ильич.

Поезд тронулся. Вся окружающая публика и понятия не имела, что едет Председатель Совета Народных Комис­саров как обыкновенный пассажир II класса.

Через несколько дней Владимир Ильич снова работал в Смольном.

Я же получила записку от Владимира Ильича, напи­санную его рукой:

«Посылаю Вам с благодарностью и в полной сохран­ности шубы из инвентаря Вашего наркомата. Они нам очень пригодились. Нас захватила снежная буря. В самом «Халила» было хорошо. Финских марок Вам пока не по­сылаю, но я приблизительно подсчитал, что составляет это в русских деньгах, то есть 83 рубля, их и прилагаю. Знаю, что у Вас не важно с финансами. Ваш Ленин».

Так типично для Владимира Ильича, что среди всех ог­ромных государственных забот он мог помнить о таких ме­лочах и быть всегда внимательным товарищем.

Печатается по книге А. М. Коллонтай. «Воспо­минания об Ильиче». М., Политиздат, 1971.