Реформа РАН в контексте процессов централизации в России и Венгрии

Следует отметить, что нынешняя реформа РАН полностью соответствует тем тенденциям, которые происходят, как минимум, в двух бывших братских по социалистическому лагерю странах – России и Венгрии. В обеих странах наблюдаются вполне отчетливые тенденции к централизации, которые охватывают практически все сферы общественной жизни, начиная от управления и заканчивая такими социальными сферами, как здравоохранение, культура, наука и образование. Процессы, происходящие в двух последних сферах, требуют особого рассмотрения в связи с темой настоящей статьи. Можно с полным основанием утверждать, что процесс централизации, происходящий в научной сфере в Венгрии, практически аналогичен тому, который в настоящее время планируется в России. Волна централизации поглощает сеть исследовательских организаций, входящих в систему Венгерской академии наук. Различные институты по естественным и общественным наукам с хорошей репутацией, работавшие несколько десятилетий отдельно и независимо, сейчас объединяются в группы и подчиняются новообразованным центрам1. Реформа РАН происходит практически по такому же сценарию, с той лишь разницей, что высвобождаемые таким образом объекты недвижимости предполагается приватизировать. В Венгрии же таких тенденций пока не намечается, что говорит о большей гуманности правящей элиты. В сфере образования особую тревогу вызывает реорганизация вузов, происходящая в обеих странах. Государственная политика Венгрии, начатая в 1993 году, вынудила вузы разрабатывать совместные планы интеграционного развития. В итоге из 24 государственных университетов и 17 государственных колледжей остались 17 и 13 соответственно1. В России же по инициативе Минобрнауки РФ, был проведен мониторинг вузов, результатом которого явился их рейтинг и, соответственно, их классификация по принципу «эффективный – неэффективный», базирующаяся на оценке их инновационной активности. Подобная дихотомия процедуры оценки, естественно, не может не вызывать возмущения, постольку поскольку процесс обучения – явление настолько сложное, что, во-первых, очень трудно оценивать его эффективность только с таких позиций, а во-вторых, сохранение принципов классического образования, а значит, и некоторых элементов консерватизма, является необходимым для сохранения и обогащения культурного потенциала нации. Следует отметить, что наибольшим атакам с целью реорганизации подвергаются именно гуманитарные факультеты. Достаточно отметить решение об упразднении исторического и философского факультетов СПбГУ и создании вместо них Института истории и философии. Как отмечается в открытом письме ректору СПбГУ Н.М. Кропачеву работников образования и науки, «в результате уже прошедших преобразований, исчез ряд уникальных и специализированных курсов, позволявших подготовить специалистов признанного мирового уровня, а также обеспечивавших важнейшую связь между научной и образовательной деятельностью»2. Другой пример – это реорганизация МПГУ, которая помимо слияния факультетов, таит в себе и угрозу выселения филологического и ряда других факультетов из исторического здания на Большой Пироговской улице в Москве. Подобные случаи слияний и поглощений в образовательной сфере, увы, уже не редкость. Совершенно очевидно, что эти процессы проводятся с целью сокращения государственных расходов, однако эта цель явно не единственная. Помимо нее отчетливо просматривается и другая цель, которая связана со следующим обстоятельством: гуманитарные факультеты в России всегда считались едва ли не главным источником диссидентства среди молодежи и, соответственно, потенциальным очагом бунта, в силу их специфики к свободомыслию. Особенно ярко это проявилось в период николаевской реакции во второй четверти XIX века, в эпоху увлечения молодежи западноевропейской философией и влияния таких корифеев-вольнодумцев, как Т.Н. Грановский, Н.В. Станкевич, М.А. Бакунин, А.И. Герцен и др. Собственно говоря, некоторые опасения в этой связи также вызывают и попытки создания единого учебника по истории, формирующего весьма односторонний взгляд на события прошлого подрастающими поколениями. Интересно вспомнить в этой связи реплику Шатова из романа Ф.М. Достоевского «Бесы» по поводу издания книги, представлявшей личность русского народа: «Значит, выйдет нечто с направлением, подбор фактов под известное направление»1. А в ответ следует возражение Лизаветы Николаевны: «Одно беспристрастие – вот направление»2. К сожалению, такому направлению вряд ли пока что может соответствовать единый учебник по истории. Учитывая довольно агрессивную политику по насаждению модернизационных умонастроений в общественном сознании, данный учебник не может избежать влияния подобной идеологии. Достаточно сказать, что период 30-х годов прошлого века назван в новом учебнике «Советским вариантом модернизации», что свидетельствует об очень ироничном и уничижительном отношении авторов к прошлому своей страны, и вряд ли можно сказать, что здесь отсутствует подведение фактов под известное направление.