Дерево вожделений

Утром Овела увидела, как царь покинул остров. То ли отправился путешествовать по миру легенд, то ли в иные места, она не знала. А знать хотела, ибо в его отсутствие надеялась пробраться в мир сучочников. Светляки так и не открылись перед нею. Они решили, что именно Овела допустила слуг Хозяина к тайнам этого мира. Доказать им свою невиновность она не смогла. Да ее и не слушали. Всякая попытка проникнуть на остров кончалась для нее одинаково: упругая преграда сначала впускала в себя, а потом медленно, но неотвратимо выдавливала обратно. Она понимала, что светляки достаточно сильны и самостоятельны, чтобы закрыться навсегда и более не пускать к себе ни ее, ни царя, ни самого Хозяина. А ведь она так и не разгадала их тайну. Знала только, что остров, на котором они обитали, как-то сообщался с другими мирами и обитавшие в нем светляки были малой частью Вселенной, вход в которую располагался на острове. И силы тех пространств оказалась достаточно, чтобы не пускать Хозяина. Еще был закрытый от всех мир сучочников. Она лишь однажды видела его обитателей. Неказистые, малого роста, какие-то неуклюжие, они, однако же, держали в своих слабых лапках нити жизни всех миров Земли. Как, да что – Овела узнать не удосужилась, а сейчас надеялась, что сможет договориться с сучочниками и войдет в их мир.

Царь добрался до черного озера и, постояв на берегу, нырнул в воду. Скоро оттуда поднялся мощный столб темного пара и унесся ввысь. Овела поняла, что царь покинул остров. Надолго ли? Она бестелесно могла витать где угодно, для нее не было материальных преград, и потому она попыталась проникнуть на остров, откуда царь прогнал ее. Мгновенно перенеслась туда, но ничего особенного не увидела. Теплые камни, какая-то утварь, посередине стоит небольшой багровый куб. Он-то откуда здесь? При Овеле его не было. Она поняла, что куб служит для каких-то целей Хозяина. И только приблизилась к нему, вокруг заплясали молнии, резко запахло, а молнии собрались воедино, сверкающим шаром отделились от кубика и полетели на Овелу. Она смотрела на сверкающий шар, который стремительно наплывал на нее. Когда шар был совсем близко, она хотела посторониться, но не успела. Позади нее раздалось сопение, треск и навстречу шару из молний устремился такой же сверкающий клубок. Овела отпрянула в строну, но было уже поздно. Шары столкнулись, и в их соприкосновении родилось пламя. Сначала малая искорка вспыхнула, а потом огонь стремительно развернул трепетное полотно пожара, и охватил весь остров. Овела надеялась, что пламя пройдет сквозь нее, но ошиблась. Она, хоть и бестелесная, но почувствовала жар пламени, а потом длинный язык огня протянулся к ней, и слизнул ее, как незначительную мошку.

Овела очутилась в огне, но не могла ни сопротивляться ему, ни вырваться из его жарких объятий. Огневая спираль подхватила ее, потащила куда-то, укутала со всех сторон так, что она ничего не видела, кроме бушующего пламени. Да и зрение скоро исчезло. Она словно слепая тыкалась в огненной западне, не соображая, в какую сторону можно дернуться, чтобы освободиться из неожиданного плена. Но и это продолжалось несколько мгновений, а потом наступила тьма….

Она очнулась от свежего ветерка. Не открывая глаз, слушала, как нежный сквознячок несет необычный тонкий запах. А потом вдруг подумала, что для нее не открывать глаз – ничего не значит. Она же бестелесная и не может их закрыть … Но раз не видит ничего, значит потеряла дар зрения… А может и чего другого?

Она сосредоточилась на своих ощущениях и неожиданно почувствовала…тело. После бестелесного существования в нем казалось неуютно и тяжело. Однако из памяти выплывали сокровенные подробности телесной жизни, и она поняла, что дух снова помещен в оболочку, и сливается с нею. Но уж очень все было странным и непривычным. Она пошевелила рукой, и подняла ее к лицу, открыла глаза и увидела сильную гибкую руку. Села и посмотрела на себя. В изумрудной пушистой траве лежали крепкие ноги. Не отдельно от тела, конечно. Она села и увидела их с высоты своих глаз. И почувствовала все тело сразу. Непривычным и забытым было это состояние. Избавившись от телесной оболочки, Овела полагала, что теперь свободна от всех условностей. Но сейчас, увидев себя обнаженной, вдруг почувствовала внутри толчок. Она застыдилась… Чего? Наготы, неожиданно вернувшегося тела? Но те, кто дали его, видели все, чего же устыдилась женщина? Нет, не тела, но той пустоты и беспомощности, что вернулась вместе с оболочкой. Она ощутила себя беззащитной перед проявлениями мира. И тут же, словно кто услышал ее мысли, на ветвях близкого дерева набухли почки, лопнули, раскрылись цветами. Те быстро увяли, и Овела увидела крохотные плоды. Плоды наливались и крепли на глазах, и скоро под их тяжестью ветка склонилась к ней. Она хотела сорвать один плод, но внутри прозвучал то ли голос, то ли мысль появилась:

-Не спеши, еще не время…

Она отвела руку в сторону и ветка с плодами поднялась вверх. Упругие шары наливались, золотились, и казалось, что внутри каждого светится маленькое солнышко. От плодов потек терпкий аромат. Он щекотал ноздри, проникал в разум, и Овела почувствовала внутри сладостную истому. Не слабость, но томление, трепетное ожидание счастья… Она не понимала, чего хочет и ждет с таким нетерпением, но ожидание нарастало, и она поднялась, чтобы действовать. Ступни тонули в пушистой траве, солнце заливало мир ласковым светом и ей казалось, что вот сейчас из-за полосы кустов появится долгожданный… Кто? Неважно, главное, чтобы ожидание завершилось и перестало томить сердце. Сила его стала уже грузом для женщины.

Овела шагнула к кустам, навстречу своему ожиданию, но ничего не произошло. Тогда она подошла к зарослям вплотную, раздвинула ветки руками и увидела поляну. На ней никого не было. Она смотрела на пустую прогалину и внутри шевелилась щемящая обида: как же так! Она ждала, надеялась и – ничего… Ее обманули! А внутри прошелестела мысль:

-А чего ты ждала? Тебя уже ничего не волновало, и ты радовалась этому, но стоило возникнуть телу, как появились какие-то томления и неопределенные ожидания… Ты хотя бы пойми, чего хочешь…

Овела замерла у полосы кустов и смотрела на поляну пустыми глазами. Мысль поразила ее, и она отогнала назойливое нетерпение. А, в самом деле, чего она ждала, какого чуда жаждала? Чудо случилось: она обрела тело, но вместо того, чтобы радоваться этому, она немедленно погрузилась в эмоции и даже обиделась… На кого?

И в ответ на ее рассуждения в голове снова прошелестело:

-Хозяин лишил тебя тела, а мы вернули его, но не для того, чтобы ты полыхала страстями. Тело – инструмент, который поможет тебе, а ты томишься его вожделениями… Вернись к древу…

Женщина повернулась и пошла обратно. Внутри еще клокотал темный котел эмоций, но их кипение с каждым мгновением затихало. И взгляд прояснялся, исчезала поволока нетерпеливого ожидания счастья и обиды оттого, что оно не пришло …

Вернувшись к дереву, Овела принюхалась. Аромат плодов будоражил, рождал чувственные всплески, и ей казалось, что в них скрыто чрезвычайно важное для нее. Она протянула руку к золотистому шару, и тот сам упал к ней в ладонь. Она поднесла упругий шар к лицу, поводила им по щекам и почувствовала бархатистую кожицу. Прикосновение плода будоражило, отозвалось внутри всплеском томления. И угасшее было ожидание счастья, всколыхнулось внутри. Взгляд наполнился им, и она смотрела на мир томным ждущим взглядом… Не было больше ни голосов, ни мыслей… Волны готовности к счастью накатывали на нее и в них растворялись трезвость и ясный взгляд. Все казалось исполненным того же томления, что испытывала сейчас женщина.

Она катала шар плода в руках, чувствовала нежное касание его кожицы, будоражащий запах обволакивал разум. Овела погружалась в чувственные переживания. Она не хотела думать ни о чем ином, ничего не хотела видеть …

Она провела кожицей плода по губам и даже застонала от неожиданного наслаждения. Зубы впились в мякоть, и теплый сок наполнил рот… Горечь! Ужасная, несравнимая ни с чем горечь ударила по языку, стянула скулы, ядовитой пленкой осела на зубах…Горький сок, словно холодный ручеек, прокатился внутрь, коснулся желудка и взорвался в нем огненной вспышкой. Он тек по подбородку и оставлял на коже обожженные бороздки. Овела согнулась в приступе внутренней боли. Желудок отвергал ядовитый сок и выталкивал его обратно. Тело корчилось в судорогах исторжения отравы… Боль обожженной кожи на подбородке почти не чувствовалась. Гораздо мучительней был выброс яда изнутри. Тело исторгало наружу его горечь.

Овелу трясло и трепало так, будто десятки руки дергали ее со всех сторон сразу. Слезы застилали глаза, в голове было пусто, как в барабане… Она билась в конвульсиях на пушистой траве этого мира и мысленно кричала:

-Разве для мук дали мне тело? Отнимите его…

Боль, страдание и страстный порыв избавиться от оболочки рвались из нее помимо воли.

И неожиданно все прекратилось. Затихли корчи, ушла боль, исчезла горечь. Она обессилено опустилась на пушистую траву и безучастно смотрела на надкушенный золотистый плод, который валялся рядом с нею. От упругого шарика истекал все тот же будоражащий аромат, но теперь он вызывал лишь новые конвульсивные приступы, и Овела отодвинулась от плода. Ей не хотелось даже касаться его руками. Она подняла голову и посмотрела на плоды на ветке. Вместо зрелых золотистых шаров остались какие-то сморщенные, почерневшие комочки. Запах от них больше напоминал вонь сгнивших овощей. Женщина вскочила и попятилась от дерева. Она ткнулась в стенку кустов, за которыми недавно искала вожделенное… Раздвинула руками ветви и стала продираться на поляну. Ей было противен запах, идущий от плодов и она хотела избавиться от него.

Но пройти на поляну оказалось непросто. Ветки цепляли за волосы, царапали кожу, втыкались острыми концами в живот и грудь. Она разводила их руками, убирала от лица, но продвигалась с трудом. Овела остановилась и подумала: «Кустов стало больше, что ли? Я же сквозь них смотрела, их было немного…»

Потом снова двинулась вперед. Мелькнула мысль повернуть обратно и поискать проход в другом месте, но оглянувшись увидела, что кусты неприступной стеной сомкнулись позади и путь назад может оказаться более сложным… Она отвела рукой несколько веток и … увидела, что проход открылся… Перед ней была пустая, поросшая мягкой травой поляна. Посередине стоял старый, дуб. Огромный, в несколько обхватов, ствол, тень от раскидистой кроны покрывала почти всю поляну. Овела осмотрелась: на поляне никого не было. Трава ласкалась к ногам, как живая. И каждая травинка словно подталкивала ее к дереву. Она медленно подошла к дубу и в стволе увидела большое дупло. Дальше все делала не думая: сначала сунула внутрь руку. Ждала, что коснется древесной трухи, но показалось, что рука повисла в пустоте. Тогда она сунула внутрь голову и увидела…

Переливы света, окружали громадную воронку, которая медленно вращалась на фоне мерцающих звезд. Овела выдернула голову из дупла и снова оказалась на поляне. Ветерком потянуло из-за полосы кустов и снова донесло мерзкий запах. Она, стремясь избавиться от него, повернулась к стволу, сунула в дупло голову, а потом и пролезла сама.

Пока смотрела внутрь, видела звезды и на их фоне огромную воронку, а когда сама залезла в дупло, оказалось, что нет ни воронки, ни звезд… Она стояла по пояс в траве и смотрела на закатное солнце. Оно медленно ползло вниз, а у горизонта, темная туча, словно жадный зверь распахнула пасть, готовясь проглотить светило. Но солнышко остановилось и повисло невдалеке от тучи. Тьма пришла в движение, заклубилась, потянулась к солнцу, но его лучи оградили светило и тьма застыла. Налетел ветерок, пробежался по степным травам и покатил их волной к горизонту. Овела смотрела на это и не могла понять, что ей-то делать здесь. А сзади накатила новая волна колышущихся трав и подхватила ее. Женщина поплыла на гребне этой необычной волны. Даже не плыла, а стремительно летела к невидимой границе между землей и небом…

А потом пропало все: травы, степь, ветерок… Только закатное солнце в небе и распахнутая жадная пасть тьмы …

Волна всколыхнулась и Овела взмыла вверх к солнечному диску. К ней протянулся луч, и она пошла по нему, как по тропинке. А луч за нею сжимался, усыхал и темнел…

Она бежала вверх, и счастье полыхало в сердце. Она радовалась без причины. Стало хорошо, свободно и легко! Так бы бежать и бежать без остановки. Но Овела заметила, что достигла какого-то рубежа: ногами перебирает, а все на месте топчется. Тропинка позади совсем усохла, и теперь ей приходилось быстро перебирать ногами, чтобы удержаться на крохотном пятачке света, оставшемся от луча. Но скоро и он пропал, и женщина полетела вниз. Сначала испугалась, но быстро успокоилась. Падение было сродни медленному и плавному полету. Она оглянулась и увидела, что погружается в сиреневые сумерки, а между ней и степью поднимается прозрачная стена. Она отсвечивала бликами в лучах закатного солнца.

Земля приблизилась и Овела коснулась травы босыми ногами. Сочная поросль на теплой земле, незнакомые терпкие запахи и свежесть, будто после грозы… Она огляделась. Хоть солнце провалилось в тучу, но здесь было светло. Казалось, что воздух светится, и она отчетливо различала траву, узкую тропинку, уходящую куда-то к горизонту и небольшой шалаш возле нее. Овела прошла по траве к шалашу и заглянула внутрь. Там было пусто. В сумерках она не решилась идти и присела возле шалаша. Раз есть чье-то жилье, значит, объявится и хозяин. Да и тропа натоптана людьми. Звери не смогут проторить такую.