Податливость

Никто другой, только ко­роли и принцы должны иметь возможность зара­жаться чесоткой, пото­му что, когда чешешься, испытываешь восхити­тельное наслаждение.

Король Яков

удучи студентом интернатуры в Лондоне, я имел счастливую воз­можность заниматься под руковод­ством доктора Гвинна Уильямса, хи­рурга, придававшего большое значе­ние человеческому аспекту медици­ны. Когда он проходил по плохо ота­пливаемым коридорам больницы, его правая рука, как у Наполеона, была засунута внутрь халата, где всегда находилась бутылочка с горя­чей водой, скрытая от глаз пациен­тов.

«Никогда не доверяйте тому, что пациенты рассказывают вам о своем кишечнике, — наставлял д-р Уильяме своих аспирантов. — Пусть вам все расскажет сам кишечник». Горячая бутылка нужна была ему для того, чтобы рука могла лучше «рас­слышать» то, что ей будет рассказа­но. Он учил нас становиться на коле­ни перед кроватью пациента и класть теплую руку на его оголенный живот. «Если вы будете обследовать больного стоя на ногах, — объяснял он, — вы сможете касаться его живо­та только пальцами. Если же вы

встанете на колени, то ваша ладонь полностью ляжет на живот. И не начинайте сразу же передвигать руку. Пусть она полежит спокойно».

Мы научились различать мгновенное сокращение брюш­ных мышц пациента — его защитный рефлекс. Прикосновение холодной руки заставляет эти мышцы долгое время находиться в сжатом состоянии, а теплая рука успокаивает и расслабляет их. Мы нежно гладили животы пациентов, вызывая тактильное расслабление. Когда мышцы становились мягкими, можно бы­ло различить под ними легкое движение органов, вызываемое даже дыханием.

Доктор Уильяме был прав: не было необходимости зада­вать вопросы. Натренированная рука, осторожно продвигаясь по животу, могла нащупать напряжение, воспаление и даже опухоль — все то, что могли подтвердить более сложные диа­гностические процедуры. Осязание — самый верный способ при обследовании больного.

ы назвали осязание «основным» чувством, но такое на-: звание может сбить с толку. В действительности, осязание — это одно из самых сложных чувств.

Каждый квадратный сантиметр поверхности по-своему отвечает на прикосновение. Ученые во главе с Максимилианом фон Фреем составили карту нервных окончаний человеческого тела, очень напоминающую географическую карту мира. Фон Фрей измерил порог чувствительности и дал ему определение. Это минимальный, выраженный в граммах вес, воздействую­щий на человека, при котором человек начинает чувствовать объект, контактирующий с его кожей. Подошва ступни, загру­бевшая от ежедневной нагрузки при ходьбе, не ощущает при­косновений весом менее 250 мг/мм². Тыльная часть предплечья начинает чувствовать прикосновение при давлении в 33 Mт тыльная часть ладони — в 12 мг. Самые чувствительные зоны — это кончики пальцев (3 мг) и кончик языка (2 мг)¹.

Все наши нервы покажутся просто обленившимися, если сравнить их с нервными окончаниями роговой оболочки глаз — прозрачной, бескровной и потому самой уязвимой. Рогови­ца чувствует давление на нее в две десятых доли миллиграмма. Попавшая в глаз ресничка может заставить лучшего футболь­ного нападающего неожиданно прекратить игру — он не смо­жет концентрироваться ни на чем, кроме нее. А точно такая же ресничка на тыльной стороне его руки останется совершенно незамеченной. Поэтому «мудрый» комар, чтобы остаться не­вредимым, сядет вам на плечо, а не на ладошку. И только самое безрассудное насекомое попытается приземлиться на ваши гу­бы.

Распределение осязательных ощущений было задумано не просто так, не на ходу, не за карточным столом («Бог не играет в кости», — сказал Эйнштейн): чувствительность каждо­го квадратного сантиметра запрограммирована в соответствии с функциями данной части тела. Кончики пальцев, язык, губы - это те участки тела, деятельность которых требует наиболь­шей чувствительности.

Ученые составляли свои карты на основании «нормаль­ных» реакций на раздражители. В действительности, осязание постоянно изменяется вместе с окружающими условиями. Кожа адаптируется исключительно легко. Мое предплечье ощущает вес всего в 100 мг. Если мне завязать глаза, я почув­ствую: что-то прикоснулось ко мне. Это ощущение продолжа­ется четыре секунды, затем исчезает. Моя нервная система адаптировалась: я больше не ощущаю давления. Мое тело от­фильтровывает сообщения, поступающие от нервных оконча­ний предплечья. Оно считает, что явной опасности нет, поэтому нет необходимости загружать каналы связи бесполезной ин­формацией о давлении на мою руку. Непроизвольно я теряю ощущение прикосновения — это будет продолжаться до тех пор, пока нагрузка не снимется. Тогда мой мозг примет сигнал об изменении ситуации на моей руке. Если бы система нака­пливала все сигналы о любых прикосновениях ко мне, то я бы Даже не смог носить шерстяной свитер — мое тело постоянно напоминало бы мне о его присутствии, он бы раздражал мою кожу, и я бы не мог сконцентрироваться ни на чем другом.

Я явственно ощущаю процесс адаптации, когда прини­маю горячую ванну. Обычно я наливаю самую горячую воду, ка­кую только могу выдержать, и погружаюсь в нее. Первое ощу­щение: как будто меня обертывают жгучей крапивой. Через де­сять секунд мое тело привыкает; та же самая вода становится приятной и ласкающей. Для себя я провел эксперимент: мое те­ло способно адаптироваться к температуре воды до 45°С, а вы­ше этой температуры телу уже плохо.

ем вызвана такая сложная система восприятия? Может быть, мозг изголодался по ощущениям и желает получать и получать сообщения по замкнутой цепи из внешнего мира? Или чувствительные рецепторы нашего тела аккумулируют информацию просто из любопытства? Конечно, нет. Задача этого сложного устройства — дать возможность частям тела подгото­виться к принятию наиболее правильного решения.

Тщательно продуманный механизм осязания подготавли­вает кожу для адаптации к изменениям на ее поверхности. Бионики используют слово «податливость» для обозначения ответной реакции кожи. Податливость — способность кожи принимать форму любой поверхности, с которой она контактирует, как бы обтекать ее. Это свойство кожа демонстрирует луч­ше, чем любой другой сопоставимый с ней материал. Податливость кожи дает телу возможность свободно переме­щаться в любых пределах, быть готовым к различным измене­ниям окружающих условий и в то же время сохранять целым и невредимым свою защитную оболочку. Кожаная одежда и ко­жаные ботинки ценятся очень высоко (и стоят тоже), потому что они, будучи изготовлены из кожи животных, обладают гиб­костью и эластичностью, а также способны «дышать». Компания «Дюпон» потратила миллионы долларов на разработку корфама — потенциального заменителя кожи, но в конце концов признала свой проект неудачным. Их изобретение не обладало податливостью, присущей коже даже мертвых животных.

Все последние годы я занимался конструированием обуви и приспособлений для ног и рук людей, страдающих проказой и лишившихся осязательных ощущений. За это время я провел сотни часов, изучая анатомию живой кожи. Глубоко под кожей ладони находятся жировые отложения, по внешнему виду и по консистенции напоминающие крахмальный клейстер. Эти жи­ровые прослойки настолько мягкие, почти жидкие, что само­стоятельно не могут сохранить свою форму. Они поддержива­ются вплетенными в них коллагеновыми прожилками. Все это очень похоже на надувные воздушные шары, перехваченные в разных местах веревкой. Коллаген встречается в большом ко­личестве в тех местах, где он особенно необходим, — там, где требуется поддержание формы. На щеках и ягодицах больше жира и меньше коллагена. (К сожалению, с этим знакомы те, кто сражался с двойным подбородком и с лишним весом в об­ласти бедер). Но когда усиливается нагрузка, например, на ла­донь руки, весь имеющийся жир как бы скручивается и утонча­ется, оборачиваясь фиброзной тканью. Все это становится очень похожим на кружева.

Я беру в руку молоток. В ответ на полученную нагрузку каждая группа жировых клеточек изменяет свою форму. Они все растягиваются, но не могут выйти за строго очерченные границы, благодаря располагающимся вокруг них прочным коллагеновым волокнам. В результате образуется легко переме­щающаяся подвижная ткань, которая подгоняет свою форму и точки нагрузки под конкретную форму ручки молотка. Инже­неры не могут скрыть восторга, когда анализируют это уни­кальное свойство. Они не в состоянии создать материал, кото­рый бы так идеально сочетал в себе эластичность с вязкостью, как кожа.

Если бы ткань моей кожи была более твердой, я мог бы раздавить хрустальный бокал и даже не заметить этого. Если бы ткань была более мягкой — рука не смогла бы удержать бокал. Когда моя рука обхватывает какой-то предмет — спелый помидор[VI], лыжную палку, котенка, другую руку, — жир и коллаген сразу же перераспределяются таким образом, что их форма со­ответствует форме обхватываемого предмета. Это распростра­няется на всю зону соприкосновения. Благодаря этому свой­ству, предотвращается скопление точек повышенного давле­ния, перераспределяется нагрузка, обеспечивается надежная поддержка.

В классе на уроках биологии часто можно увидеть скеле­ты частей человеческого тела. Попробуйте взять побрякиваю­щий скелет руки и обернуть его пальцы вокруг молотка. Ручка молотка будет соприкасаться с такой жесткой поверхностью, как кость, всего лишь в четырех точках, которым и предстоит нести основную нагрузку. Без податливой кожи и окружающей ее ткани эти четыре точки, испытывающие очень сильную на­грузку, начнут воспаляться и покрываться язвами после того, как я ударю молотком всего несколько раз. Но благодаря подат­ливости кожи, целиком покрывающей мою руку, кость выдер­жит огромное количество ударов.

Податливость — слово, имеющее специфическое значе­ние для инженеров и очень емкое значение для биологов. Но оно имеет еще и особый духовный смысл. Мне нужен жесткий скелет, чтобы держаться ровно, чтобы сохранять независимость от воздействий окружающего мира. Но, когда я беру что-то в руки, мои кости не должны соприкасаться с этим предметом. Податливые ткани, в которые обернуты мои кости, принимают форму предмета — будь она изогнутой или ровной. Я не требую, чтобы предмет принял форму моей руки, — мои руки адаптиру­ются к предмету, перераспределяя нагрузку соответствующим образом.

Жить по-христиански — это настоящее искусство. И, я думаю, концепция «податливости» помогает нам лучше усвоить его. Каждый день мое тело вступает в контакт с множеством других объектов. И как реагирует на это моя кожа? Что проис­ходит со мной? Я беру квадратный предмет - моя кисть повторяет его форму. Я беру круглый предмет — происходит то же самое. Происходит ли это же с моим естеством? Апостол Павел проводит ту же параллель для нас в 1 Кор. 9:19-22: «Ибо, будучи свободен от всех, я всем поработил себя, дабы больше приобресть: для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобресть Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приоб­ресть подзаконных; для чуждых закона — как чуждый закона — не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, — чтобы приобресть чуждых закона; для немощных был как не­мощный, чтобы приобресть немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых». Доктор Гарри Ф. Харлоу обожал стоять у клеток с животными в своей лаборатории в Висконсинском университете. Он подолгу наблюдал за детенышами обезьян. От его взгляда не ускользнуло, что малы­шам очень нравятся разложенные на полу тряпичные подстилки. Обезь­янки обращались с ними с какой-то особенной нежностью: брали на ру­ки, обнимали, укачивали на руках, как дети укачивают плюшевого мед­вежонка. В результате наблюдений было установлено: те обезьянки, ко­торые росли в клетках с мягкими подстилками, становились более крепкими и здоровыми, чем те, ко­торые росли на голом сетчатом полу. Неужели основополагающим факто­ром было наличие ткани — нежной и приятной на ощупь?