Глава 2. Основы психолингвистики 18 5 страница

В силу этого возникают смешения близких, а иногда и далеко отстоящих фонем, невозможность выделить существенные признаки речевых звуков, а вместе с этим и невозможность сохранить чет­кую фонематическую структуру воспринимаемой речи, что и со­ставляет признак акустико-гностической афазии.

Центральным для этой формы афазии является феномен, мно­гократно описанный под названием «отчуждение смысла слов». Нечетко воспринимая звуки речи, такие больные смешивают сло­ва, близкие по звучанию. Так, воспринимая слово «голос», они не могут решить, обозначает ли оно «голос», или «колос», или «хо­лост», или «холст», и именно это многообразие альтернатив и со­ставляет сущность феномена «отчуждения смысла слов». В то же время больные этой группы всегда сохраняют задачу - декодиро­вать полученное ими сообщение: они активно ищут смысл выска­зывания, пытаются догадаться о нем, но нарушение фонематичес­кого слуха неизбежно приводит к затруднению в выделении лекси­ческих единиц речи.

Характерно, что, теряя возможность четко определить значе­ние отдельных лексических единиц, больные правильно оценива­ют интонацию высказывания, легко различая вопросительные и утвердительные предложения, улавливая тон сомнения или уверен­ности, что позволяет им понять общий тон обращенной к ним речи.

Иногда нарушения понимания речевого высказывания, возни­кающие при поражении левой височной области (ее средних отде­лов), принимают иной характер, когда больные воспринимают зву­ковую структуру сообщения и его лексическое значение, но у них ограничен объем удержания речевого сообщения. Эти нарушения описаны под названием «акустико-мнемической афазии». Такие больные легко понимают и удерживают отдельные слова или ко­роткие фразы. Услышав же длинное речевое сообщение, например, рассказ, состоящий из нескольких фраз, больной может воспроиз­вести либо его начало, либо конец, заявляя, что забыл оставшуюся часть. Даже после ряда повторений передача его затруднена из-за сужения объема памяти.

Характерно, что в этих случаях достаточно разделить звенья целого сообщения большими паузами и предъявлять серии слов или отдельные фразы через большие промежутки времени, давая боль­ному возможность повторить каждый отдельный участок сообщения, чтобы эти мнемические дефекты ослабевали или даже исчезали.

Больные и этой группы понимают общий смысл воспринима­емого сообщения. Этот парадоксальный факт сохранности пони­мания общего смысла сообщения при нарушении декодирования или удержания отдельных входящих в его состав фонематических и лексических элементов, возможно, объясняется тем, что у дан­ных больных интонационная структура речевого сообщения оста­ется сохранной. С другой стороны, возможно, этот факт объясняет­ся еще и тем, что такие больные продолжают активно работать над расшифровкой воспринимаемого сообщения и что эта активная деятельность и приводит к пониманию общего внутреннего смыс­ла воспринятого речевого сообщения.

6. Габб0аГёа ГТГёТаГёу ёТаёёТ-абаТТаОё-аПёёб ТоГТ0аГёё

Овладение фонематической системой и лексическими элемента­ми языка является лишь одним из условий, необходимых для понима­ния речевого сообщения. Вторым условием, не менее необходимым для понимания целого сообщения, является усвоение значений тех логико-грамматических конструкций, из которых состоит сообщение.

Логико-грамматические конструкции русского языка отчетли­во распадаются на два типа.

Первый составляют так называемые событийные конструкции, или «коммуникации событий». Как правило, такие конструкции лишь описывают определенные действия или события или указы­вают на некоторые качества объекта («Дом горит», «Собакалает», «Девочка пьет чай»).

Вторым типом логико-грамматических конструкций являют­ся конструкции, описывающие определенные отношения (их и на­зывают «коммуникации отношений»). Примеры: отец брата, лето перед весной или Весна перед летом, Вася сильнее Пети, платье задело весло - весло задело платье (порядок слов).

Первый тип конструкций носит синтагматический характер.

Какие же зоны мозга связаны с пониманием логико-грамма­тических отношений?

Прежде всего третичные, теменно-затылочные отделы левого полушария, нарушения которых вызывает семантическую афазию.

Больные этой группы без труда понимают значение коммуни­каций событий (фразы типа «Дом горит», «Мальчик ударил соба­ку», даже фразы, состоящие из большого числа слов: «Отец и мать пошли в театр, а дома остались дети и старая бабушка»). Одна­ко при понимании грамматических конструкций, которые выража­ют коммуникацию отношений, эти больные испытывают значитель­ные затруднения. Так, казалось бы, простая фраза «На ветке дере­ва гнездо птицы» часто непонятна таким больным, хотя понима­ние значения каждого отдельного слова полностью доступно. Есте­ственно поэтому, что более сложные конструкции, включающие сложные подчинения, и вовсе недоступны таким больным (напр., фраза «В школу, где училась Лена, из института пришел лектор, чтобы сделать доклад»).

Описанные выше нарушения, которые наблюдаются у больных с поражениями височных и теменно-затылочных отделов мозга, име­ют одну черту, общую для обеих групп больных. И в том, и в другом случаях больные полностью сохраняют мотив к активному анализу воспринимаемого текста, пытаются выделить существенные его ком­поненты, сопоставить их друг с другом. Больные улавливают инто­национную структуру высказывания и, ориентируясь на нее, опира­ясь на отдельные фрагменты, выстраивают или догадываются об общем смысле предложенного им речевого высказывания.

Особое место в ряду описываемых нами нарушений понима­ния речевого высказывания занимают больные с поражением пост­центральных отделов речевых зон коры левого полушария и с син­дромом так называемой афферентной моторной афазии.

Как мы уже видели, такие больные испытывают значитель­ные трудности в дифференциации звуков, смешивают близкие по артикуляции звуки и делают соответствующие ошибки в письме.

Казалось бы, нарушения, имеющиеся у этих больных, носят только артикуляционный характер и не должны сказываться на по­нимании речевого сообщения. Однако аппарат произношения, как известно, играет важную роль в уточнении значений слов, поэтому такие больные обнаруживают трудности в декодировании сообще­ния, в понимании лексического состава речи в тех случаях, когда допускают ошибки в артикуляции.

Характер нарушения процесса понимания речи у больных с афферентной моторной афазией еще достаточно не изучен.

Все описанные выше нарушения декодирования речевого со­общения у больных с поражениями отдельных гностических зон коры головного мозга имеют еще одну общую черту. Это - наруше­ния парадигматических связей (отношений) связной речи. Эта осо­бенность нарушения процесса овладения парадигматически пост­роенными кодами языка и составляет центральный симптом боль­ных с поражениями отдельных гностических зон коры левого по­лушария мозга.

7. ГаббааГёа ГТГёТаГёу пёГоааТаоё-е-апёТаТ побТу

паудГТё ба-ё

Наряду с овладением парадигматически построенными кода­ми языка существует еще и процесс усвоения плавной, синтагма­тически развертывающейся речи.

Мы уже говорили, что плавное синтагматически построенное высказывание является результатом превращения исходного замыс­ла в развернутое речевое сообщение и обеспечивается, с одной сто­роны, нижними отделами премоторной области левого полушария мозговой коры, при поражении которых структура высказывания трансформируется в «телеграфный стиль», с другой - лобно-ви-сочными отделами коры головного мозга, поражение которых при­водит к эфферентной моторной афазии.

Возникает вопрос: ограничиваются эти нарушения лишь по­рождением синтагматики речевого высказывания или они отража­ются также и на понимании развернутого речевого сообщения?

Понимание парадигматически построенных речевых структур (даже довольно сложных) у больных этой группы остается без суще­ственных изменений. Однако стоит перейти к анализу понимания син­тагматически построенных структур, как мы видим явные ошибки.

Так, в опытах, проведенных в последнее время, больным пред­лагались грамматические структуры, частью правильно построен­ные, частью - неправильно. Ошибки в грамматических структурах были двоякого характера: в одном случае это были неправильно парадигматически построенные речевые конструкции, в других -ошибки имели чисто синтагматический характер.

К первой группе ошибок относились такие, как «Солнце осве­щается Землей», «Муха больше слона».

Ко второй - «Пароход идет под водой», «Ружье стреляет пули» и т. п. Как показали результаты опытов, больные с поражениями передних отделов речевых зон резко отличались от больных с пора­жением теменно-затылочных отделов коры головного мозга. У «пе­редних» больных ошибки носили чисто синтагматический харак­тер. Больные не могли различить фразы с правильным и непра­вильным синтаксическим согласованием слов. Они начинали ис­пытывать существенные затруднения при определении имеющейся во фразе ошибки и считали, что фраза правильная или почти пра­вильная. Когда больным предлагалось всё же изменить предложе­ние, они вносили ошибочные поправки, например, вместо фразы «Пароход плывет под водой» писали «Пароход плывет по водой» или «Пароход плывет на водой» и т.п.

Нарушение понимания речевого высказывания, характерное для больных с эфферентной моторной афазией, состоит в невоз­можности восстановить нужный синтагматически организованный порядок элементов речи, уловить ошибки в правильном синтагма­тическом построении речевого сообщения.

Второй особенностью больных этой группы является тот факт, что они проявляют значительные дефекты и в понимании интона­ционной структуры устной речи, которая остается полностью со­храненной у больных с поражением задних гностических отделов коры головного мозга.

Эти наблюдения показывают лишь ту сферу, в которой нужно продолжить изучение нарушений понимания речи у больных с эф­ферентной моторной афазией и «телеграфным стилем».

8. ГадбааГёа ГТГёТаГёу ТайааТ ПТйПёа (ГТабаёпба) да-е-ааТаТ ПТТайаГёу

Какие мозговые механизмы обеспечивают понимание подтек­ста, т. е. ответственны за «глубину прочтения текста», за процесс перехода от внешнего значения речевого сообщения к его внутрен­нему, скрытому, эмоциональному смыслу?

Есть предположения, не лишенные обоснований, что понима­ние не только внешнего, но и внутреннего смысла сообщения мало­доступно для больных с поражениями лобных отделов мозга, у ко­торых весь инвентарь лексических и логико-грамматических кодов языка остается сохранным.

Известно, что процесс понимания значения сколько-нибудь слож­ного речевого сообщения требует активного анализа, сличения раз­ных компонентов сообщения, возвращения к уже предъявленным ранее компонентам и т.д. Этот активный характер процесса понима­ния текста можно проследить при анализе движений глаз читающе­го. При этом отчетливо видны возвращения к ранее прочитанным частям текста, сличение их с последующими участками и т.п.

Именно этот активный характер работы над декодированием речевого сообщения нарушается у больных с поражениями лобных отделов мозга. Эти больные легко понимают простые фрагменты предъявляемого им сообщения, когда понимание носит непосред­ственный характер, но испытывают затруднения, если понимание общего значения требует предварительной работы над текстом. Труд­ности возникают при понимании таких отрывков текста, подлин­ное понимание которых возможно лишь сближением далеко отсто­ящих частей. Так, в отрывке «Птицы очень полезны: они истреб­ляют вредных насекомых. Они охраняют наши сады» слова «пти­цы» и «они» отстоят далеко друг от друга, в то время как слова «насекомых» и «они» примыкают друг к другу. Нормальный испы­туемый сразу поймет, что слово «они» относится к птицам, а не к насекомым. Больной с выраженным «лобным синдромом», как пра­вило, связывает непосредственно следующие друг за другом слова «насекомые» и «они» и делает вывод, что «насекомые охраняют наши сады».

Аналогичные затруднения выступают и при понимании боль­ными с поражениями лобных долей мозга смысловых инверсий (за­мен). Так, фраза «Я не привык не подчиняться правилам», означа­ющая («Я привык подчиняться правилам»), обычно ложно пони­мается такими больными.

Еще большие трудности возникают у больных с поражением лобных долей мозга и нарушением высших форм активной деятель­ности в процессах перехода от текста к подтексту и от внешнего значения к внутреннему смыслу. Такие больные часто обнаружива­ют склонность к непосредственному пониманию метафоры (пони­мая выражение «железная рука» как рука, сделанная из железа, или рука, держащая клещи).

Таким образом, легко схватывая внешнее значение сообщения, больной с отчетливым «лобным синдромом» часто не в состоянии понять выраженный в нем смысл.

Приведенные выше факты показывают, что нарушение пони­мания речевого сообщения у больных с поражениями лобных отде­лов мозга коренным образом отличается от всех тех затруднений понимания текста, которые наблюдаются у больных с поражением различных гностических зон мозговой коры.

Мы могли убедиться, используя экспериментальные методы нейролингвистического анализа, что локальные поражения мозга не вызывают общего нарушения речевой деятельности, а затраги­вают лишь различные входящие в ее состав элементы, что и приво­дит к дифференцированным формам речевых нарушений. Все эти факты убеждают в том, что данные нейролингвистики могут быть использованы для лучшего понимания процессов кодирования и декодирования речи в норме и при патологиях.

Таким образом, исследование больных с локальными пораже­ниями мозга показывает, насколько дифференцированной является мозговая организация речевой деятельности и какие широкие перс­пективы имеет этот путь исследования.

АТ'ГдТпй ё даааГёу аёу ТаПбжааГёу

1.Как происходит распознавание речи (декодирование) с точ­ки зрения нейролингвистики? Приведите примеры.

2.Опишите процесс кодирования (порождения) речи. Приве­дите примеры.

3.Объясните на примерах, что такое парадигматические и син­тагматические отношения применительно к системе русского языка.

4.Какие виды афазий возникают при поражениях определен­ных зон коры головного мозга?

5.Укажите специфические черты НЛ анализа формирования речевого сообщения.

6.Что представляет собой НЛ анализ понимания речевого со­общения?

7.Рассмотрите приемы исследования кодирования речи. Поче­му все эти приёмы обязательно должны применяться в комплексе?

1дёа1й ёппёааТаа(ёу ёТаёдТаа(ёу да+ё

-Прослеживание спонтанной речи больного, т.е. мы наблюдаем, как он выражает просьбы, желания, как налаживает речевой контакт с окру­жающими.

-Исследование диалогической речи с больным, где ему предлагают­ся вопросы, на которые он должен давать соответствующие ответы.

-Изучение повторной речи больного. Больному предлагается повто­рять отдельные звуки, слоги, слова, серии слов и фразы.

-Опыт с припоминанием слов (по формулировке Лурия). Включает две серии опытов: называние предметов (по картинках дать название изоб­раженному) и воспроизведение слов в процессе связного высказывания (каким словам дается предпочтение в речи, в тексте).

-Анализ самостоятельной монологической речи больного (передача содержания прочитанного рассказа или рассказ по картине).

-Опыт с построением развернутого устного сочинения на заданную тему, в котором конкретная схема сочинения (текста) должна была созда­ваться самим больным, как и воплощение этой схемы в развернутое, са­мостоятельное речевое сообщение.

8. В чем отличие комплекса приемов исследования декодиро-
вания речи от приемов исследования кодировании речи?

1дёа1й ёппёааТаа(ёу ааёТаёдТаа(ёу да+ё

-Понимание простых фраз.

-Понимание фраз, требующих для усвоения их смысла осуществле­ния некоторых вспомогательных операций: определение правильность или неправильность построения фразы; выявление грамматических и семанти­ческих отношений между словами в пределах фразы; понимание сложной синтаксической конструкции, осложненной различными причинно-след­ственными отношениями, деепричастными и причастными оборотами.

-Осознание грамматической отношений фраз (определить часть речи, род, число и падеж существительных, время и лицо глагола, осуществить грамматический разбор предложения).

-Понимание семантической структуры фраз (изучение понимание переносных смыслов, метафор, пословиц).

-Понимание целых смысловых отрывков (текстов), их общей мыс­ли и их внутреннего смысла (почти не изучено).

-Изучение объема памяти.

9. Составьте конспект по теме «Основные этапы процесса
речевой коммуникации» (на основе монографии А.Р. Лурия. Основы
нейролингвистики. - М., 1975. - С. 5 - 31) по предложенному плану:

\ёа\

1. Психологические исследования

1.1.Учение Л. С. Выготского о мысли.

1.2.Внутренняя речь как промежуточное звено между исходной мыслью и конечным внешним речевым высказыванием. Признаки внут­ренней речи.

2. Учение о формировании речевого высказывания в лингвистике.
2.1. Вклад Э.Сепира, Ф. де Соссюра, И.А. Бодуэна де Куртенэ в ста-
новление структурной лингвистики.

2.2. Теория трансформационной грамматики Н. Хомского.

2.3. Модель «Смысл -<—>- Текст», разработанная в московской линг-
вистической школе И. А. Мельчуком, А.К. Жолковским, Ю. Д. Апресяном.

3. Процесс передачи смысла сообщения и средства его выражения.

10. Сделайте вывод об особенностях НЛ анализа речевой дея­тельности.

АТГ ТёГёбаёиГау ёёбадаббда

1. Ахутина, Т.В. (Рябова). Нейролингвистический анализ ди­намической афазии / Т.В. Ахутина. - М., 1975.

2. Выготский, Л.С. Мышление и речь / Л.С. Выготский. - М., 2005.

3. Лурия, А.Р. Основные проблемы нейролингвистики / А.Р. Лу­рия. - М., 1975.

4. Лурия, А.Р. Язык и сознание / А.Р. Лурия. - М., 1999.

Аёааа 6. ВдУЕ Ё Ш0ЁАГЁА

1. Проблема соотношения языка и мышления.

2.Разнообразие гипотез о взаимосвязи мышления и языка.

3.Внутренняя речь как инструмент мышления.

1. ГбТаёаТа ПТТОГТ0аГёу удиёа ё Ти0ёаГёу

Одной из наиболее существенных проблем является проблема отношения языка и мышления. Этот момент рассматривается пси­холингвистикой в тесном взаимодействии с психологией. Теория языковых значений, связь языка и мышления являются важнейшим аспектом лингвистических знаний.

Язык представляет собой систему знаков, используемую для целей коммуникации и познания. Системность языка выражается в наличии в каждом языке словаря, синтаксиса и семантики.

Синтаксические правила языка устанавливают способы образования сложных выражений из простых.

Семантические правила определяют способы придания значе­ний выражениям языка. Это достигается указанием тех обстоятельств, в которых должны приниматься предложения определенного вида.

Правила значения обычно делятся на три группы: аксиомати­ческие, дедуктивные и эмпирические.

Аксиоматические правила требуют принятия предложений определенного вида во всех обстоятельствах.

Например, правила русского языка предписывают всем гово­рящим на этом языке всегда принимать предложения «Каждый хо­лостяк не женат», «Сантиметр равен одной сотой метра», «Красное не есть черное» и т.п.

Дедуктивные правила требуют принятия следствий, вытека­ющих из некоторых посылок, если приняты сами посылки.

Например, таково правило, согласно которому, приняв предложе­ния «Если Иван Ильич человек, то он смертен» и «Иван Ильич чело­век», следует принять также предложение «Иван Ильич смертен».

Ситуация принятия предложений, указываемая эмпирически­ми правилами значения, предполагает выход за пределы языка и внеязыковое наблюдение.

Например, к таким правилам относятся правила, требующие принятия предложения «Больно» в случае ощущения боли, предло­жения «Этот предмет - красный» при восприятии красного пред­мета и т.п.

Языки, включающие эмпирические правила значения, приня-

то называть эмпирическими. Очевидно, что и язык логики, и язык математики не требуют при принятии или отбрасывании своих пред­ложений обращения к непосредственному опыту и ощущению. В этом смысле данные языки не являются эмпирическими.

В рамках психологии мышление как высшая форма психичес­кой деятельности изучается на протяжении многих веков. При этом всякий раз, когда говорят о природе языка, обязательно вовлекают в сферу рассуждений и феномен языка. Поэтому в науке проблема­тика соотнесения языка и мышления составляет наряду с проис­хождением языка «вечную проблему».

Мышление - это активный процесс отражения объективной действительности в формах представлений, понятий, суждений, умозаключений. Мышление является частью сознания, т.е. всего процесса отображения действительности нервно-мозговой систе­мой человека. Таким образом, будучи связанным с понятийными аспектами именно мышление ответственно за осмысливание, пере­работку и трансформацию языкового знака в то, что он означает - в понятие.

Мышление главным образом оперирует понятиями как логи­ческими значениями языковых знаков. Строго говоря, проблема значения слова связана не только с мышлением но и к сознанием. Ведь кроме логических значений языковых знаков существуют так­же эмоциональные и эстетические. А семантика языка это как раз и есть сочетания всех значений.

Как соотносятся язык и мышление?

Их области можно изобразить как два частично пересекаю-

щихся круга:

Не все в мышлении относится к языку, но и в языке не все можно причислить к мышлению.

Во-первых, мышление бывает без языка (имеется в виду - без речи). Даже обезьяна способна догадаться, как с помощью палки можно достать банан - это так называемое практическое мышле­ние. Оно есть и у человека. Человек «практический» умеет прини­мать правильные решения, действует «по-умному», но объяснить словами, почему он сделал так, а не иначе, он, скорее всего, затруд­нится.

Существуют еще такой тип мышления, как наглядно-образное. Оно часто преобладает у людей искусства: художников, режиссе­ров... Человек с таким типом мышления предпочитает думать не словами, а картинами, образами, представлениями...

Наконец, есть вербальное мышление, то есть словесное. Иног­да его называют словесно-логическим или просто логическим.

Такое мышление:

- предполагает поиск истины,

- не связано с чувствами и оценками,

- не имеет дела с вопросом и побуждением.

Все, что выходит за эти рамки, не является проявлением логи­ческого мышления. Вот, например, при выражении эмоций, чувств («А! О! Эх!», «Классно!»), при формулировании «утилитарных» вопросов («Который час?») используется язык «без участия» логи­ческого мышления. Еще: «Кого я вижу! Привет!» - окликнют зна­комого. Таким образом, язык «обслуживает» не только мышление, но и другие сферы человеческого сознания.

Практическое и образное мышление могут обходиться без слов, но логическое мышление без речи не существует. Язык - это «одеж­да» мысли (ученые говорят: материальное оформление мыслей). А поскольку люди не только «про себя» (т.е. не слышно для других) думают, но и стремятся передать мысли другому, то без помощи языка-посредника никак не обойтись.

Мышление осуществляется в трех определенных формах.

ПОНЯТИЕ. В понятиях отражаются отличительные свойства предметов и отношения между ними. Понятия «книга», «брошю­ра», «журнал», «газета», «еженедельник» принадлежат к одной те­матической группе, но различаются такими признаками, как «фор­мат», «объем», «периодичность», «скрепленность страниц», «спо­соб скрепления» и т.д.

В семасиологии различают формальное и содержательное поня­тие. «Формальное понятие» отражено в толковом словаре: например, вода - это прозрачная бесцветная жидкость без вкуса и запаха. «Содер­жательное понятие» может быть только виртуальным: в него входит весь объем знаний о воде (Н₂О), накопленный во всех физиках, химиях, био-логиях и т.д., вместе взятых. Говоря очень схематично, понятие в мыш­лении соответствует слову (реже - словосочетанию) в языке.

Очевидно, что с развитием науки (и не только) представления о том или ином понятии развиваются; то же происходит с отдель­ным человеком по мере его взросления и обучения. У ребенка круг понятий ограничен.

Например, герой чеховского рассказа «Гриша» еще не имеет в своем сознании понятия «собака», и ему приходится описывать этих животных так: «большие кошки с задранными вверх хвостами и высунутыми языками».

СУЖДЕНИЕ. Логическое мышление и начинается там, где появляется суждение. В суждении обязательно что-либо утвержда­ется или отрицается. (Логическое мышление, напомним, вообще «работает» только с утверждением и отрицанием.) Второй отличи­тельной чертой суждения является то, оно может быть либо истин­ным, либо ложным. Отличить суждение от всего остального не­сложно. Для этого надо мысленно подставить к готовому предло­жению такое начало: «Я утверждаю, что.» Если получается - пе­ред нами суждение, если нет - что-то другое.

Рассмотрим на примере: возьмем короткие предложения: «При­вет!», «Хочешь чаю?», «Славься, Отечество наше свободное!»

Подставляем начало. И логическое мышление «не срабаты­вает». Значит, можно сделать вывод: взятые для примера высказы­вания - не суждения.

Возьмем другие: «Все люди смертны», «Отдельное суждение неполно», «Все устрицы несчастны в любви», «Ни одна свежая бу­лочка не является невкусной».

Подставляем.

Становится понятно, что эти предложения - суждения. Вер­ные или неверные, вопрос другой.

В языке суждению как форме мышления соответствует пред­ложение - причем повествовательное по цели высказывания.

Суждение имеет свою структуру. Совершенно обязательно, чтобы в нем были субъект и предикат. Субъект - это сам предмет мысли, в предложении ему обычно соответствует подлежащее. Пре­дикат - это то, что утверждается или отрицается о предмете. В пред­ложении ему соответствует сказуемое.

Г. Я. Солганик объясняет это так: «Мысль движется от извест­ного к новому. Это закон движения любой мысли. «Лес непрохо­дим», «Море смеялось». Предмет мысли (субъект суждения) - это известное, то, от чего я отталкиваюсь. Затем к этому субъекту («лес», «море») я добавляю новую характеристику («непроходим», «смея­лось»). В этом заключается развитие мысли. Как образно писал один английский ученый почти сто лет назад, «предложения в процессе мышления - это то же, что шаги в процессе ходьбы. Нога, на кото­рой вес тела, соответствует подлежащему. Нога, которая передвига­ется вперед, чтобы занять новое место, соответствует сказуемому».

УМОЗАКЛЮЧЕНИЕ есть сам процесс мысли, получение но­вого суждения из содержания исходных суждений. Как получилось суждение «Кошка бессмертна»? Из двух: «Все люди смертны» -правильно? «Кошка не человек» - правильно? Значит, из двух пра­вильных правильно и третье.

Больше всего связаны язык и мышление там, где совершается дедукция.

Пример дедукции: дедуктивные способности Гарри Поттера проверял Сфинкс. Он загадал такую загадку:

Две первые буквы возьмёшь у отца Захочешь с начала, захочешь с конца. А следующей буквой гудит паровоз, Когда машинист нервно тянет за трос. Начало конца завершает шараду, Но букве последней мы вовсе не рады. Решеньем, как липкою сетью обвиты, И страшен его поцелуй ядовитый.

Вот как наш герой решал эту шараду:

- И из этого получится существо, чей поцелуй ядовит? - спро­сил Гарри.

Сфинкс мягко улыбнулся ему в ответ своей загадочной улыб­кой. Гарри решил посчитать его улыбку за знак согласия и принял­ся напряженно размышлять. В мире есть куча созданий, с которы­ми не стоит целоваться. Ему почему-то все время лезли в голову Огнеплюи-Мантикрабы, но внутренний голос говорил, что это - не они. Придется разгадывать по слогам.

Так: «Две первые буквы возьмёшь у отца...» С начала, или с конца: Гм: Я вернусь к этому слогу позже... <...>

«А следующей буквой гудит паровоз, когда машинист нервно тянет за трос». Может, это У?

Теперь последний: «Начало конца завершает шараду, но букве последней мы вовсе не рады» - понятия не имею! Что ж вернусь к первому: отец. папа. может быть, это ПА? ПА. У.? Чей поце­луй ядовит?. ПАУК!

Сфинкс широко улыбнулся. Он поднялся на ноги, потянулся и отошёл в сторону, пропуская Гарри.

- Спасибо! - вскричал Гарри и, в восторге от собственной ге­ниальности, помчался вперёд.

Примеры «мышления вслух» показывают, как речь полностью совпадает с процессом мышления. Конечно, мы сможем оценить это совпадение только в том случае, если речь произнесена или за­писана, т.е. рассчитана на восприятие. Услышать внутреннюю речь, когда человек сам с собой размышляет, невозможно.

Еще один аспект проблемы «язык и мышление» поможет по­нять аналогия язык - товар. Если вам нужно заплатить за товар 100 рублей, вы можете достать одну банкноту, а можете две по 50. И наоборот: на одни и те же 1 00 рублей можно купить несколько ве­щей. Одна и та же мысль также может быть оформлена совершен­но по-разному: можно сказать «Приходи», а можно «Я тебя жду». Или: «Я обрадовался твоему сообщению» / «Твое сообщение меня обрадовало» / «Ты обрадовал меня своим сообщением» (поразмыс­лите сами, в чем разница). Одно и то же понятие или представле­ние может быть выражено различными словами или словосочета­ниями. И наоборот: одно и то же слово может быть использовано для разных понятий или представлений. Например, глагол любить употребляется в бесчисленном множестве контекстов, «люблю» можно сказать и о своем городе, и о маме, и о футболе, и о помидо­рах, и т. д. Но это разные представления любви.