Как мы добирались до фронта

Белорусский Государственный Университет

Факультет радиофизики и компьютерных технологий

КСР

По предмету история ВОВ

Подготовили студенты

Курса 2 группы

Серафимов Дмитрий

Шевченко Павел

Минск 2013

Со слов ветерана великой отечественной войны записана данная история.

КАК МЫ ДОБИРАЛИСЬ ДО ФРОНТА

Наша семья маленькая была. Нас было четверо: мама (Александра Георгиевна), отец (Владимир Иванович), мой младший брат Юра и я. На своём хозяйстве держались, другой работы у родителей не было.

Когда точно началась война, мы сначала не знали. Узнали потом, как к нам солдаты приехали людей набирать. А это было уже где-то через несколько дней, как нам сказали. Батька сразу поехал, мы и не попрощались толком. На прощанье он нам сказал одно: «Всё будет хорошо! Вы, главное, мамку берегите!» Я хотел поехать с ним, но мама не пустила, сказала, что ей нужна моя помощь. Отец её поддержал, так я и остался с мамой и братом у нас в деревне.

А потом всё вернулось на круги своя, мы какое-то время жили, как раньше. Только в груди всё переворачивалось, и маму нашу как подменили – за батьку волновалась, это точно. Но ничего, жили, хоть и в страхе, но жили. Так и прожили до весны 42-го. Не знаю, может, нашу деревню не замечали, может, не хотели к нам идти, да только слишком уж долго спокойно было.

И вот наступил день, когда добрались и до нас. Дядя Миша вбежал к нам в дом и сказал, что немцы идут. Они с мамой о чём-то быстро поговорили и он сразу убежал. Мама засуетилась, покидала что-то в сумку, отдала мне и велела убегать с братом. Мы не хотели от неё уходить, просили её пойти вместе, но она сказала, что догонит нас, как только разберётся с делами. Ну, побежали мы с братом, как мама сказала. В лес. Забежали глубже и стали ждать. Как долго ждали – не знаю. Тогда вообще всё как в тумане было. Ничего толком и не помню. Помню только, как брата успокаивал всё время, мол, всё будет хорошо.

Через какое-то время мы услышали, что к нам кто-то бежит. Это был соседский мальчишка – Ваня. Он тогда сказал, что видел, как фрицы к нам в дом заходили. Он почти в начале посёлка был. Мы спросили Ваньку про маму, он сказал, что не видел её. В общем, потом уже мы узнали, что тогда и не стало мамы нашей.

<…>

Мы сначала шли втроём, лесом дошли до железной дороги. Решили вдоль неё идти. Надо было найти своих солдат. А дальше где-то могла быть станция или что-то вроде того. Днём шли, искали съестное, а ночью в лес заходили. Одним утром мы с братом просыпаемся – а Вани-то и нет. Пытались его искать, звать. Но не вышло ничего. Я подумал, что чуть что – Ваня справится, он парень шустрый. Да и ждать долго мы не могли, поэтому решили дальше идти.

<…>

Я увидел что-то вдали, чуток в стороне от железки. Мы решили направиться прямо туда. Когда подошли ближе, мы поняли, что здесь была бойня. Стоял сгоревший грузовик, и лежало много мёртвых людей. На дороге, в траве. Всё случилось недавно, потому что грузовик ещё дымился. Юра вскрикнул тихонько даже. Страшно было даже подходить, да и брату такого лучше было не видеть, поэтому обошли мы это место стороной. Забежали со страху в лес, а потом вышли снова к железной дороге. Только у нас оставалось совсем мало запасов, а там можно было бы найти что-нибудь полезное. Я собрал волю в кулак и решил вернуться. Юра хотел пойти со мной, уговаривал, но не хотел я, чтоб он видел всё это. По дороге назад я оставил его на полянке с припасами нашими. Мол, охраняй, это очень важно. А сам пошёл дальше.

Жутко было. Вот так вот были люди, а приехали немцы и положили всех. Но нам нужно было что-нибудь найти. Фрицы, наверное, спешили, потому что даже не обобрали тела. Так на дороге и кинули. Может, вернуться собирались, не знаю. Только мне точно надо было спешить. Если эти здесь ехали, значит и другие могли проехать. Своих трогать не стал, не по-людски это. Хотел их оттащить хоть в сторону, но боязно было. И времени в обрез было да и брата надолго оставлять было нельзя. Взял я две торбы, автомат и пистолет какой-то нашёл и убежал сразу.

В рюкзаках почти ничего полезного не было. Кружки, мотки ткани. Был вшитый вручную карман, а в нём полбуханки хлеба. Во втором рюкзаке оказалась обойма для найденного автомата, складной нож и точильный брусок. Так у нас сразу появилось много полезного.

Сложили всё это в свою торбу и двинулись дальше. И сразу же начали думать, как сохранить хлеб. Мы могли бы его съесть сразу, да и хотелось очень. Но мы пробовали найти что-нибудь в лесу, а нашли совсем немного, поэтому решили, что нужен какой-то неприкосновенный запас. Вскоре появилась идея просто высушить хлеб, а по надобности размачивать его. Только мы и не заметили, что, пока думали, подъели немного. Благо, вовремя остановились. В общем, заточили на брусочке нож, порезали хлеб, завернули в платок. А вечером пытались высушить его горячими камнями. Он и так уже подсох, но нужно было высушить его совсем. Сушился плохо, как мы ни старались, ну и в конце концов мы просто уснули. Утром стало понятно, что добиться того, чего мы хотели, не получилось. Ну, он потом и сам высох, в торбе уже. А от путей мы отошли далеко, пытались к ним вернуться, только так и не нашли. Решили дальше по солнцу ориентироваться.

<…>

Случилась ещё история, как мы вдвоём на немцев наткнулись. Всё произошло очень быстро. Мы так и шли по лесу. Благо, дожди прошлись и можно было грибов насобирать. И тут откуда ни возьмись пара немцев. Вот совсем рядом. Ну мы и дёру сразу. То ли они нас не видели, то ли бежать не хотели, но ни стрельбы, ни погони не было. Сколько бежали – не помню. По дороге я автомат потерял, да и легче без него стало. Он нам в принципе и не нужен-то был, разве что для уверенности. Юрка испугался так, что даже не просил отдыху, и бежал, чуть ли не быстрее меня. Потом уже, когда совсем устали, остановились передохнуть. Вечерело уже, мы присели да так и заснули.

Так у нас и остался один пистолет. Утром нам удалось выйти на какую-то дорогу. Несколько дней мы просто шли вдоль этой дороги, даже не представляя, где мы. Мы просто шли. А вокруг ни души не было. Пусто и тихо. В рюкзаке оставалось всего три штуки наших сухарей. Нужно было найти чего-нибудь поесть. Ещё день мы продержались на одной скибке. А потом нам очень повезло. Вечером, как обычно, зашли в лес. Слышу – идёт кто-то. Ну, спрятались мы, как получилось, в кустах поблизу, и стали выглядывать. А это оказались те самые немцы, от которых мы тогда убегали. Что им именно здесь нужно было – непонятно. Почему не по дороге шли – чёрт их разберёт. Но сошлись пути наши. Мы потиху шли за ними, пока они не остановились на какой-то полянке. Юрка всё жаловался, что кушать хочет. И тут у меня появилась мысль, что у них точно есть что-то съестное и решили мы выждать, пока они уснут. Ждали долго, но спать нам не хотелось, глядя, как эти оккупанты спокойно ложатся спать, пока их собратья кромсают наших. Внутри меня всё кипело. Ну, дождались. Вроде заснули, уроды. Я тихо-тихо стал подкрадываться. У второго торба прямо рядом с головой лежала, а первый свою на сук повесил. Думаю, может застрелить? И что? Буду тогда как они. Да и не стрелял я ни в кого тогда ещё ни разу. Нет, просто забрал сумку, которая на суку висела. Глядь – наш знакомый автомат лежит. У него приклад немного сколот был, поэтому узнать его было просто. Ну и забрал его. Да и ещё два, их личные, автомата, забрали. Подозвал Юрку, так вместе всё и сгребли. Хай с пустыми руками бегают. А мы как пришли тихо, так и ушли тихо. Только минут через 10 тихого ходу мы осмелели и побежали оттуда. И на душе так радостно стало: хоть как-то, но мы этим свиньям отомстили.

Ещё несколько дней мы шли вдоль дороги, пока нас не догнала машина с нашими солдатами. Вскоре мы попали на фронт.

Всё время войны мы шли с братом бок о бок, не расходясь. После войны стали жить в Минске. Потом и отца нашли.

P.S. Некоторые моменты опущены, чтобы не ранить чувств Григория Владимировича. Возраст и место его рождения мы не спрашивали по той же причине. Некоторые выражения изменены нами, грубо говоря, для понятности. Острые выражения мы также опустили.

Спасибо Вам, до свидания!