Судъ Ярославль Володимеричь

Правда Русьская

1. Аже оубиеть мужъ мужа, то мьстити брату брата, любо отцю, ли сыну, любо братучадо, ли братню сынови; аще ли не будеть кто его мьстя, то положити за голову 80 гривенъ, аче будеть княжь моужь или тиоуна княжа; аще ли будеть русинъ, или гридь, любо купець, любо тивунъ боярескъ, любо мечникъ, любо изгои, ли словенинъ, то 40 гривенъ положит и за нь.

1. Если свободный человек («муж») убьет свободного («мужа»), то мстит за убитого брат, или отец, или сын, или племянник от брата («братучадо») или от сестры. Если же некому будет мстить, то взыскивать за убитого 80 гривен, когда это будет княжой муж или княжой тиун. Если же убит будет русин, или княжеский воин («гридь»), или купец, или боярский тиун, или мечник, или изгой, или словенин, то взыскивать за убитого 40 гривен.

18. Аже кто оударить мечемь, не вынезъ его, или рукоятию, то 12 гривенъ продажи за обиду.

18. Если кто ударит мечом, не обнажив его, или рукоятью меча, то платит 12 гривен штраф («продажа») за обиду.

19. Аже ли вынезъ мечь, а не оутнеть, то гривна кунъ.

19. Если же кто обнажит меч, но не ударит, то с него взять гривну кун.

20. Аже кто кого оударить батогомь, любо чашею, любо рогомь, любо тылеснию, то 12 гривенъ. Не терпя ли противу тому оударить мечемь, то вины ему в томь нетуть.

20. Если кто кого ударит палкой, или чашей, или рогом, или мечом плашмя, то платит 12 гривен. И не считается виновным тот, кто, не стерпев этого, нанес ответный удар мечом.

23. Аже придеть кровавъ мужь на дворъ, или синь, то видока ему не искати, но платити ему продажю 3 гривны; аще ли не будеть на немь знамения, то привести ему видокъ слово противу слова; а кто будеть почалъ, тому плати 60 кунъ; аче же и кровавъ придеть, или будеть самъ почалъ, а вылезуть послуси, то то ему за платежь, оже и били.

23. Если на княжеский двор придет человек после драки в крови или с синяками («кровав муж»), то ему нет нужды ставить очевидцев, и виновный платит ему 3 гривны продажи; если же на истце не будет знаков, то он должен представить очевидцев, которые бы подтвердили его показание слово в слово; тогда зачинщику драки платить 60 кун истцу. Если же истец придет в крови, а явятся свидетели, которые покажут, что он сам начал драку, то сосчитать ему то за платеж, как с зачинщика, хотя его и побили.

3.2. Охарактеризуйте лексику данного памятника: а) с точки зрения происхождения; б) принадлежности к определенным лексико-семантическим группам (выделите древнерусские термины из области права).

3.3. Отметьте и охарактеризуйте наиболее частотные грамматические формы.

3.4.Проанализируйте синтаксическое строение «Русской Правды»: выявите наиболее частотную синтаксическую модель и объясните, как ее грамматическое строение связано с содержанием документа; отметьте характерные выражения и обороты; укажите какие синонимические союзы используются в придаточном условия; назовите другие особенности синтаксической организации памятника.

3.5.Устно переведите одну из древнерусских грамот, включенных в хрестоматию «История русского литературного языка»./ сост. А.Н.Кожин.- 2-е изд., испр. и доп.М.:Высш.шк.,1989.- стр.23-26. и определите какая языковая система отражена в данном документе. Встречаются ли в грамотах церковнославянские элементы, если да, то объясните их присутствие.

 

Литература

Основная

1. Виноградов В.В. Очерки по истории русского литературного языка

XVII – XIX веков. М., 1982.

2. Горшков А.И. История русского литературного языка. М., 1969.

3. Горшков А.И. Теория и история русского литературного языка. М.,

1984.

4. Ковалевская Е.Г. История русского литературного языка. М., 1992.

5.Ларин Б.А. Лекции по истории русского литературного языка /10- середина 18 вв./ М.,1975.

6.Мещерский Н.А. История русского литературного языка. Л., 1981.

7.Успенский Б.А. Краткий очерк истории русского литературного

языка XI - XIX вв. М., 1994.

8.Хрестоматия по истории русского литературного языка. / Под ред.

А.Н.Кожина. М., 1974.,1989.

Дополнительная

1.Винокур Г.О. Русский язык. Исторический очерк// Избранные работы по русскому языку.– М.; Учпедгиз,1959. Гл.5. Ефимов А.И. История русского литературного языка. М., 1961.

3. Кожин А.Н. Литературный язык Киевской Руси. М., 1981.

4. Колесов В.В. Древнерусский литературный язык. – Л.,1989.

6. Литература и культура Древней Руси. Словарь-справочник. / Под ред.

В.В.Кускова. М., 1994.

7.Литературный язык Древней Руси. Проблемы исторического языкознания. Сборник статей. - Л.,1986.- Вып.3.

8. Обнорский С.П., Бархударов С.Г. Хрестоматия по истории русского языка, ч.1. М.,1952.

9.Ремнева М.Л. История русского литературного языка. М., 1995.

10.Селищев А.М. «О языке «Русской Правды..»//«Вопросы языкознания»,1957, н. 4.

11.Успенский Б.А. История русского литературного языка (11-17 вв). М.,2002.

12. Шахматов А.А. Церковнославянские в современном русском языке.//Из трудов А.А.Шахматова по современному русскому языку. М.:Учпедгиз, 1952.-С.245-252.

12.Хабургаев Г.А. Старославянский – церковнославянский- русский литературный.// История русского языка в древнейший период.- М.;Изд-во МГУ,1984. – Вып.5.

Словари:

 

1.Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. В 4-х тт. М.:Прогресс,1986.

2.Шанский Н.М., Иванов В.В., Шанская Т.В. Краткий этимологический словарь русского языка. – М., 1961.

3.Словарь русского языка 11-17 вв. М.: Наука,1975 - 1988. Вып. 1-15.

4.Словарь древнерусского языка (11-14 вв.). В 10-ти тт./Гл. ред. Р.И. Аванесов.- М.: Рус. язык 1988. – Т.1.

5.Старославянский словарь (по рукописям 9-14вв.). М., 1999.

Справочные материалы

1. Лингвистическая характеристика памятника древнерусского письменности предполагает следующие этапы:

1.1. Необходимо установить хронологический период его создания путем анализа его языковой основы и содержания.

1.2.Определить к какому типу литературного языка Древней Руси относится анализируемый текст. Для этого необходимо рассмотреть, каково соотношение в нем славянизмов (слов и форм церковнославянского языка) и русизмов (слов и форм восточнославянского языка). Для решения этой задачи требуется:

1.2.1.Выявить общие формы – формы, свойственные для обеих языковых систем (как церковнославянской, так и восточнославянской).

1.2.2.Выявить стилистически значимые языковые единицы лексического и грамматического уровней, выполняющие роль маркеров книжной церковнославянского или живой (разговорной) восточнославянской языковой системы.

1.2.3.Рассмотреть синтаксические особенности анализируемого текста.

1.2.4.Проанализировать использованные в тексте изобразительно выразительные средства и приемы (характер метафор, употребление антитезы, синонимов, сравнительных конструкций, символов, лексических повторов, риторически конструкций, синтаксического параллелизма, цитаций, библейской символики, изобразительных средств народного устно поэтического творчества).

1.3. Охарактеризовать языковые и стилистические особенности слога произведения, обращая внимание на то, какую основу они имеют: религиозно – книжную или народно – поэтическую.

2. Дополнительные сведения:

Общие формы составляют основу любого произведения древнерусской письменности. Поскольку старославянский (в последствии церковнославянский) язык был генетически родственным языку восточных славян большая часть словарного состава (быти, брат, муж, жена, нога, рука и т.д.), как и грамматических форм (все глагольные формы: аорист, перфект, плюсквамперфект и т.д.; звательная форма, общие формы с палатализацией, формы двойственного числа и др.) в этих языках совпадали.1.

Лексические и грамматические различия между древнерусским (восточнославянским) и старославянским (церковнославянским) языками

Славянизмы	Русизмы
Лексические понятийные
Слова, не имеющие синонимов в восточнославянском языке. ÿ обозначения новых реалий, связанных с религиозной сферой: отвлеченная лексика с суффиксами – ость-, - ств- (-еств-),- ений- и др.: избавление, пришествие, благость, воскресение и т. п.; сложные слова с корнями зло-, добро-, лже-, любо-, благо- и т. п.: доброзрачный, злодеяние, благодать и т. п.; слова с приставками вос/воз, из/низ и др.: низвергнуть, воссоздать и т.п. заимствования из греческого; Библия, Евангелие, ангел, игумен и т.д.	Слова, не имеющие синонимов в церковнославянском языке. ÿ обозначения реалий, связанных с бытовой сферой: горох, торг, гумно, двор, корова, копна ит.п.; термины, относящиеся к юридической и деловой сфере: видокъ, послухъ – свидетели, вира – штраф за убийство, добытокъ - имущество и т. д.
Лексические стилистические: 1-ый тип – вступающие в синонимические отношения друг с другом (бывшие фонетические)1
ÿ слова с неполногласием: брегъ, злато, млеко, шлемъ, глава и т.д. ÿ слова с начальным ра и ла: ладия, разумъ, рабъ и т. д. ÿ слова с начальным е: елень, езеро, един, есень и т. д. ÿ слова с начальным ю: югъ, юноша ÿ слова с начальным а: агньцъ, азъ ÿ слова со звуками жд, щ/шт: свеща, нощь, прежде, вижду	ÿ слова с полногласием: берегъ, золото, молоко, шелом, голова и т.д. ÿ слова с начальным ро и ло; лодья,розумъ, робъ и т. д. ÿ слова с начальным о: олень, озеро, один, осень и т.д. ÿ слова с начальным у: угъ, уноша ÿ слова с начальным я: ягня, язъ ÿ слова со звуками ж, ч: свеча, ночь, переже, вижу
2-ой тип – вступающие в синонимические отношения друг с другом, но имеющие разные звуковые оболочки (изначально стилистические)
ÿ брак грести ланиты и т. п.	ÿ свадьба идти щеки
3-ий тип – вступающие в омонимические отношения друг с другом
ÿ целовати - приветствовать живот - жизнь	ÿ целовати - прикасаться губами живот – имущество, пожитки
Грамматические
ÿ У существительных женского рода мягкой разновидности типа земля, местоимений и полных прилагательных в род.п. ед.числа и в им- вин.п. мн. числа употреблялись окончания – а (юс малый) и -я. ÿ У существительных твердой разновидности типа рабъ в род.п. ед.числе употреблялось окончание- а, в местном п. ед.числе – окончание -е. ÿ У существительных типа небо в косвенных падежах последовательно употреблялось наращение -ес -: небеса.	ÿ В соответствующих формах употреблялось окончание – е.   ÿ В соответствующих формах наряду с- аи- е употреблялось окончание - у.     ÿ В соответствующих формах наращение – ес - не употреблялось: небо.
ÿ У полных прилагательных м.рода ед. числа в род. п. употреблялось окончание - аго: добраго. ÿ У полных прилагательных м.рода ед. числа в дат. п. употреблялись окончания -уму, - юму: добруму.   ÿ У полных прилагательных м. и средн. рода ед. числа в мест. п. употреблялись окончания –емь, -имь: добремь.   ÿУ полных прилагатальных жен. рода в дат. и местн. падежах употреблялись окончания – еи,- ии: добреи. ÿ У полных прилагательных двойств. числа всех родов в род. и местн. падежах употреблялись окончания – ую, -юю.	ÿ В соответствующих формах употреблялось окончание -ого: доброго. ÿ В соответствующих формах употреблялись окончания -ому, -ему: доброму.   ÿ В соответствующих формах употреблялись окончания – омь, -емь: добремь.   ÿ В соответствующих формах употреблялись окончания - ои,- еи: доброи.   ÿ В соответствующих формах употреблялись окончания - ою,-ею.
ÿ Употреблялись действительные причастия настоящего времени муж. и ср. рода им. п. на – ы: веды, могы, несы. ÿ Действительные причастия настоящего времени во всех других формах употреблялись с суффиксами – ущ-, - ющ-.	ÿ Употреблялись действительные причастия настоящего времени муж. и ср. рода им. п. на –а (и): веда(и), мога(и), неса(и). ÿ Действительные причастия настоящего времени во всех других формах употреблялись с суффиксами – уч-(-юч-),-ач-(-яч-).
ÿ Глаголы 3-ем лице в ед. и мн.числе настоящего и будущего простого времени имели окончание – тъ. ÿ Употреблялись нестяженные формы имперфекта: знаахъ, привождааше.	ÿ В соответствующих формах употреблялось окончание –ть.     ÿ Употреблялись стяженные формы имперфекта: знахъ, привожаше.

 

3. Язык оригинальных произведений светской литературы.

Соединение разговорного и книжного

Исследование языка русских летописей и художественно-повествовательных произведений показало, что в них употреблялись те самые славянизмы, которые в церковных книгах встречались наиболее часто. Круг этих славянизмов был несколько шире, чем в устной речи. Наиболее употребительная церковно-книжная лексика, чаще всего встречавшаяся при чтении и постоянно повторявшаяся во время церковной службы, входила в активный словарный запас. Так, уже в «Повести временных лет» употребительны такие славянизмы, как азъ, брань («битва»), владЂти, власть, влечи, врагъ, врата, вредъ, время, вьзвратитися, гладь, градъ, единый, правь, область, предати, предатися, прелъстити, преступити, работати, смрадъ, срамъ, храбръ, хранити и др.. С древнейших времен начинает вырабатываться определенный и довольно ограниченный круг славянизмов, которые все более прочно входят в древнерусскую письменную речь. Многие из этих слов постепенно теряют свою высокую, книжную окраску, перестают отличаться от исконно русских, стилистически «нейтральных» слов, начинают употребляться рядом с ними в одном и том же тексте, лишенном какой-либо литературной отделки. <…>

Однако возможность такого сходного употребления славянизмов и древнерусских слов не означала, что они могли всегда заменять друг друга. Если в церковнославянском языке существовали устойчивые нормы употребления слов, то в древнерусском языке сложно взаимодействовали и переплетались разнообразные причины, влиявшие на выбор славянизма или народно-разговорного элемента. Степень книжности языка светских произведений была различной. Сравнивая, например, тексты разных русских

летописей, можно заметить, что у одних летописцев рассказ сильно «окнижнен», а у других – весьма незначительно. Если сопоставить с этой точки зрения шесть древнейших русских летописей, то окажется, что наиболее богаты славянизмами рассказы из «Повести временных лет» (памятника, разнообразного по составу, возникшего на основании многих источников) и Галицкой летописи (памятника, основная часть которого написана одним летописцем). Рассказы Новгородской, Суздальской, Киевской и Волынской летописей значительно более просты по изложению и содержат меньше славянизмов. Летописцы, создававшие эти «некнижные» летописи, имея возможность выбора между древнерусским словом и славянизмом, довольно последовательно предпочитали древнерусское. Вот два отрывка, написанных такими летописцами: «князь же Всеволодъ здумавъ с братьею своею и с дружиною, води ихъ в роту [т. е. привел их к клятве, к присяге] в Половьцьскую. пойма ихъ поиде к Великому городу, и приде князь к городу, и перешедъ Черемисанъ... наряди полкы» (Суздальская летопись); «и поидоша вси и полЂзоша ко заборомъ [т. е. к городским стенам, креплениям] и бьяхуся крЂпко обои. и в то веремя приде весть Лвови князю, оже рать идеть на нь велика, и повелЂ перестати о(т) боя [т. е. прекратить бой]» (Волынская летопись). Простота синтаксического построения, регулярное употребление общеславянских или древнерусских слов (например, городъ, перейти, забороло, малоупотребительное даже в летописи веремя) соответствуют конкретности, документальности таких рассказов. Их авторы иногда даже сами как бы превращали славянизм русское слово, так, например, славянизм мраморяныи в некоторых рассказах переделан в мороморяныи (т. н. неполногласное сочетание ра было заменено на полногласное оро). Однако и в таких рассказах могли употребляться хорошо известные славянизмы типа время, вьзвратитися. И тем не менее русская основа этих рассказов несомненна.<…> Авторы светской литературы всегда предпочитали употребить народно-разговорное слово в том случае, если книжный образец был малоупотребителен и поэтому ощущался бы в произведении как чрезмерно книжное, инородное явление. Стремление писать в одном и том же книжном ключе ограничивалось сложившимися в древнерусском языке определенной эпохи нормами употребления слов. Например, в рассказе о событиях 1254 г. уже упоминавшийся галицкий летописец рассказывает о том, как воины искали дерево и солому, чтобы поджечь город. Дерево и солома могли быть названы как с помощью неполногласных славянизмов древо и слама, так и с помощью полногласных русских слов дерево и солома. Галицкий летописец всегда последовательно

ориентировался на книжные образцы, но в этом рассказе он употребил наряду с неполногласным словом древо полногласное слово солома: «искахуть бо вой Ђздяще сЂмо и сЂмо [т. е. туда и сюда], дрЂва и соломы што бы приврещи [т. е. подбросить, подложить] граду». Дело в том, что слово древо было хорошо известно и автору, и читателям, а слово слома было

малоупотребительным; оно изредка встречалось лишь в церковных памятниках, но было слишком книжным даже для автора – любителя книжных слов. Так же объясняются и многие другие подобные случаи совместного употребления славянизмов и народно-разговорных слов в памятниках древнерусского языка, в том числе и особенно неожиданное, на первый взгляд, сочетание в одном контексте слов с синонимичными и близкими по форме русскими и старославянскими словообразовательными элементами, например глаголов с приставками пре- и пере- в рассказе из Новгородской первой летописи»: «тъгда же мьстислав перебродяся днЂпрь. прЂиде... на сторожи [т. е. к передовым отрядам] татарьскыя». Для перебродитися отсутствовал книжный образец с приставкой пре-, а глагол прейти широко употреблялся в памятниках церковнославянского языка. Лишь наиболее последовательные авторы и писцы проводят такую отделку текста, при которой заменяют разговорные морфемы на книжные, и возникают искусственно-книжные образования типа пребродитися, превозитися (см. далее). Наряду с авторами, писавшими в одном стилистическом ключе, имелись и такие, которые зачастую чередовали русское слово и славянизм, стремясь избежать повторений. Один и тот же предмет назывался по-разному. Свое знание как живого народного языка, так и церковнославянского многие древнерусские книжники использовали в целях литературной отделки своих сочинений. Примеры чередований синонимичных русских слов и славянизмов (чаще всего полногласных и неполногласных слов) имеются в памятниках разного времени: «и ста Володимеръ на сей сторонЂ. а ПеченЂзи на оной. и не смяху си на ону страну, ни они на ею страну» («Повесть временных лет»).<…>. Использование славянизмов в древнерусском языке было связано с содержанием того, о чем шла речь в произведении. Изложение событий светской жизни было тесно переплетено с религиозной идеологией: многие летописные рассказы создавались в религиозно-назидательных целях, многие светские лица причислялись к лику святых и т. п. И естественно, что как только автор заговаривал на религиозные темы, он обращался к тем средствам языка, которые ему уже были хорошо известны из церковных книг.<…> Естественно, что славянизмами богаты торжественные, эмоциональные описания, в которых речь идет о предметах, вызывающих восхищение или уважение: «мЂсто же то красно вЂдЂниемь. и устроено различными хоромы цркви же бяше в немь предивна красотою сияющи. тЂм же [т. е. поэтому] угодно бъ [вместо бысть, т. е. было] князю пребывати в нем» (Волынская летопись). (И. С. Улуханов. О языке Древней Руси. Copyright © 2000-2002 БСМП «ЭЛЕКС-Альфа» portal@gramota.ru)