2020-01-14
214
Внутренняя форма, смысловой субстрат термина «дискурс» определяется различно:
Большая советская энциклопедия и Современный словарь иностранных слов определяют этимон как «discursus»– рассуждение, довод, аргумент[61], авторы статьи «Дискурс» в энциклопедии «Постмодернизм» М.А.Можейко и о.Сергий Лепин безальтернативно возводят теримн «дискурс» к латинскому «discere»– блуждать[62].
Наиболее подробную картину возможной этимологии предлагает В.В.Мароши[63]: латинское «discursus» имеет следущие значения:
- бегание туда и сюда, беготня в разные стороны;
- набег;
- движение, круговорот;
- беспрерывное мелькание;
- бестолковая беготня, суета;
- разрастание, разветвление;
- барахтанье;
- беседа, разговор[64].
Факты латинского языка позволяют произвести очень важное разграничение двух,
по сути, омонимов, различающихся лишь ударением (дúскурс, дискỳрс), а также образованных от них прилагательных (дискурсúвный и дискỳрсный)[65]:
дúскурс – термин, обозначающий тип западноевропейской интеллектуальной стратегии рационально-классического ряда, дискурсúвный - рассудочный, понятийный, логический – опосредованный, формализованный (в отличие от чувственного, созерцательного, интуитивного, непосредственного);
дискỳрс – термин, обозначающий определенный лингвистический феномен.
Развитие значения понятия «дúскурс» связано с метафорическим переосмыслением ряда значений латинского слова discursus, связанных с движением (мысль – движение, логическое развитие мысли как поступательное, как бег)[66]. В этом смысле следует понимать заглавие трактата Рене Декарта “Discours de la methode”, которое в русском переводе мы знаем как «Рассуждение о методе», а на латыни название звучит как “Dissertatio de…”.
Дискỳрс же есть актуализация одного из периферийных значений discursus – беседа, разговор.
На наш взгляд, возведение понятия «дискỳрс» к «блужданию», подчеркивание прямого значения («хаотическое движение»), определенного префиксом dis– со значением «разделение», «разъединение», не вполне корректно (уже в силу традиции и переосмысления первоначального значения) и обусловлено контекстом неклассической парадигмы философствования, которой присуща презумпция относительности, аструктурированности.
В европейской и английской исследовательской традиции долгое время понятия «дискỳрс» и «текст» существовали как синонимы. Впервые терминологизировал категорию дискурса американский лингвист А.Харрис в своей статье 1952 года, посвященной языку рекламы. С этого периода начинается история термина, весьма неоднозначного и неоднородного – так, Патрик Серио выделяет 8 значений термина «дискурс», установившихся во французской школе анализа дискурса[67]:
1. эквивалент понятия «речь» в соссюровском смысле, т.е. любое конкретное высказывание;
2. единица, по размеру превосходящая фразу, высказывание в глобальном смысле; то, что является предметом исследования «грамматики текста», которая изучает последовательность отдельных высказываний;
3. в рамках теорий высказывания или прагматики «дискурсом» называют воздействие высказывания на его получателя и его внесение в «высказывательную» ситуацию (что подразумевает субъекта высказывания, адресата, момент и определенное место высказывания);
4. при специализации значения 3 «дискурс» обозначает беседу, рассматриваемую как основной тип высказывания;
5. у Э.Бенвениста «дискурсом» называется речь, присваиваемая говорящим, в противоположность «повествованию», которое разворачивается без эксплицитного вмешательства субъекта высказывания;
6. иногда противопоставляются язык и дискурс (langue/discours) как, с одной стороны, система мало дифференцированных виртуальных значимостей и, с другой, как диверсификация на поверхностном уровне, связанная с разнообразием употреблений, присущих языковым единицам. Различается, таким образом, исследование элемента «в языке» и его исследование «в речи» как «дискурсе»;
7. термин «дискурс» часто употребляется также для обозначения системы ограничений, которые накладываются на неограниченное число высказываний в силу определенной социальной или идеологической позиции. Так, когда речь идет о «феминистском дискурсе» или об «административном дискурсе», рассматривается не отдельный частный корпус, а определенный тип высказывания, который предполагается вообще присущим феминисткам или администрации;
8. специфическое определение, основанное на разграничении дискурса и высказывания. Высказывание – это последовательность фраз, заключенных между двумя семантическими пробелами, двумя остановками в коммуникации. Дискурс – высказывание, рассматриваемое с точки зрения дискурсного механизма, которое им управляет. …Взгляд на текст с позиции его структурирования в языке: текст=высказывание, лингвистическое исследование условий производства текста: текст=дискурс.
Необходимо заметить также, что понятие «дискурс» в англосаксонской лингвистической традиции с начала 70-ых широко используется в значении «функциональный стиль». Само же понятие «функционального стиля» имеет точки соприкосновения с понятием «дискурс»: функциональный стиль (как и дискурс) есть тип функционирования языка, особая языковая подсистема, но если функциональный стиль организован темой и задачей высказывания, то дискурс в рамках данной работы понимается как тип языка, определенный исторически и социально (а ỳже – идеологически). Взгляд на использование языка как определенное контекстуальными, ситуативными переменными дал синоним понятию «функциональный стиль» в англоязычной традиции – это термин «регистр» (Halliday).
Следует сказать, что понятие “дискурс” часто используется и как синоним к понятию “стиль”. Такую синонимию отмечает И.П.Ильин: если дискурс определен по Ж.К. Коке как “сцепление структур значения, обладающих собственными правилами комбинации и трансформации», то справедливо говорить о синонимии «стиль» – «дискурс»[68]. Понятие стиля у советского эстетика и литературоведа Ю.Борева наделено атрибутами дискурса (стиль как порождающая модель, стиль как феномен, определяющий тип целостности, стиль как представитель целого в части, стиль как проявление стандартизирующей, центрирующей силы)[69]. Дискурс как сверхтекст эпохи уместнее сравнить с категорией «стилистической формации»[70], суммирующей все представления эпохи; это – некое панорамное зрение, «стиль отражения мира»[71].
Относительно перечисленных определений дискурса заметим, что при понимании дискурса как специфического сверхтекста непродуктивными оказываются терминологические удвоения уже существующих и укоренившихся в лингвистике терминов: дискурс в значении parole, дискурс в значении текст. В частности, отождествляют термин «дискурс» и «текст» А.Ж.Греймас и Ж.Курте: «Если же принимать во внимание собственно языковую практику, то дискурс следует рассматривать как объект научной дисциплины лингвистики дискурса или дискурсивной лингвистики (linguistique discursive). В этом последнем смысле дискурс является синонимом текста. В самом деле, в некоторых европейских языках, не имеющих термина, адекватного франко-английскому «дискурс», его вынуждены были заменить термином «текст» и, соответственно, говорить о лингвистике текста (lingustique textuelle)”[72]. В советской лингвистике понятие «дискурс» определял как «текст связной речи» В.Г.Борботько: «Текстом можно считать последовательность единиц любого порядка. Дискурс – тоже текст, но такой, который состоит из коммуникативных единиц языка – предложений и их объединений в более крупные единства, находящиеся в непрерывной внутренней смысловой связи, что позволяет воспринимать его как цельное образование»[73], «текст – более общее понятие, чем дискурс. Дискурс всегда является текстом, но обратное не верно. Не всякий текст является дискурсом»[74];
Нельзя опереться и на транслингвистическое (в терминах Р.Барта) понимание дискурса (дискурс – отрезок текста от предложения и выше);
Из приведенных формулировок, быть может, самым важным аспектом представляется понимание дискурса как «системы ограничений, которые накладываются на неограниченное число высказываний в силу определенной социальной или идеологической позиции».
Понимание дискурса как системы ограничений, как системы правил отсылает нас к анализу идеологии – одновременно к тезаурусу и прагматикону, содержащему мотивы, установки, цели и интенциональности действий.
Проблему «нормированности» дискурса в виде категории «литературный этикет» изучал Д.С.Лихачев[75]. Выделим основные положения теории литературного этикета:
1. Этикет «пронизывает и в известной мере овладевает мировоззрением и мышлением человека» (80);
2. Этикет – «одна из основных форм идеологического принуждения в средние века» (80), литературный этикет есть явление идеологии, мировоззрения. (91)
3. Искусство не только отражает жизнь, но и придает ей этикетные формы. Этикет есть категория должного, а не сущего. (89)
4. «Литературный этикет и выработанные им литературные каноны – наиболее типичная средневековая условно-нормативная связь содержания с формой» (81)
5. Литературный этикет как единая предуставновленная нормативная система, стоящая над автором, состоит из этикета миропорядка, этикета поведения и этикета словесного: «он (этикет – П.В.) слагается из представлений о том, как должен был совершаться тот или иной ход событий; из представлений о том, как должно было вести себя действующее лицо сообразно своему положению;из представлений о том, какими словами должен описывать писатель совершающееся» (90)
Этикет (идеологические ограничения) представляют собой систему, которая в разговоре о тоталитарном дискурсе должна быть изучена, поскольку всякий мыслительный акт осуществляется в пространстве идеологической системы, концепирующей мир: «Всякое испытание, всякое подтверждение и опровержение некоего предположения происходит уже внутри некоторой системы. И эта система не есть более или менее произвольный и сомнительный отправной пункт всех наших доказательств, но включена в самую суть того, что мы называем доказательством. Эта система не столько отправной пункт, сколько жизненная стихия доказательств»[76].
Другие проблемы аналитики дискурса мы выделим в следующем параграфе, посвященном подходам к анализу дискурса.
