Марковальдо в магазине

В шесть часов вечера город попадал во власть потребителей. В течение всего дня производительная часть населения только и делала, что занималась производством — она производила предметы потребления. Но в определенный час, трык! словно щелчок выключателя прерывал процесс производства, и все, как по команде, кидались потреблять. Каждый день, едва в ярко освещенных витринах успевали распуститься диковинные соцветия товаров — свисающие с потолка красные колбасы, громоздящиеся кверху пирамиды фарфоровых тарелок, развернутые павлиньими хвостами рулоны пестрых тканей, — как толпа потребителей врывалась в магазины и начинала переворачивать все верх дном, щупать, рушить и опустошать. Бесконечные потоки людей заполняли тротуары и галереи, вливались через стеклянные двери в магазины, бурлили у всех прилавков; эту толпу приводили в движение удары локтей о чужие ребра, подобные непрерывным ударам поршня паровой машины. Потребляйте! — И они трогали товары, и клали их обратно, и опять брали, и вновь с усилием вырывали их сами у себя из рук; потребляйте! — и они заставляли бледных молоденьких продавщиц вываливать на прилавок горы белья; потребляйте! — и мотки разноцветного шпагата вертелись, как волчки, а листы цветастой бумаги вздымались, как хлопающие крылья, заворачивая покупки в пакетики, а пакетики в пакеты, а пакеты в пакетищи, и каждый сверток был аккуратно перевязан и украшен бантиком. И вот свертки, пакеты, кульки, сумки и сумочки уже вертятся водоворотом у кассы, руки шарят в сумках, ища кошельки, а пальцы шарят в кошельках, ища мелкие деньги, а где-то внизу, среди леса чужих ног, между полами чужих пальто, оглушительно ревут дети, которые сразу же потерялись, стоило только родителям отпустить их руку. В один из таких вечеров Марковальдо пошел прогуляться со своим семейством. Поскольку денег у них не было, они развлекались тем, что смотрели, как делали покупки другие; ведь известно, что чем больше оборот денег, тем сильнее тот, у кого их нет, надеется: «Рано или поздно, перепадет немного и мне». Однако, что до Марковальдо, то ему не перепадало. Зарплата у него была маленькая, а семья большая, и к тому же надо было платить долги и делать взносы за купленное в рассрочку, — его зарплата утекала совсем незаметной струйкой. Но как бы то ни было, посмотреть, как люди тратят деньги, всегда приятно, особенно бродя по огромному магазину, который называется «супер-маркетом». Это был магазин самообслуживания. Там каждому покупателю при входе давали маленькую тележку — нечто вроде проволочной корзинки на колесах, — и он толкал ее перед собой, наполняя всем, чего только душа пожелает. Марковальдо, войдя в магазин, тоже взял тележку, а за ним взяли себе по тележке и его жена, и все четверо детей. И так они стали ходить гуськом по магазину, каждый со своей тележкой, между прилавков, заваленных горами всякой еды. Указывая друг другу на колбасы и сыры, они громко произносили их названия, словно узнавали в толпе лица друзей или, по крайней мере, хороших знакомых. — Папа, можно взять это? — спрашивали дети каждую минуту. — Нет, ничего не трогайте руками, это запрещено, — отвечал Марковальдо, помня о том, что в конце зала, по которому они кружат, их ждет кассирша, готовая немедля подсчитать сумму. — А почему берет та тетя? — не отставали ребята, глядевшие на всех этих добрых женщин, которые, забежав на минутку в магазин купить две морковки и пучок укропа, были не в силах устоять перед пирамидой консервных банок и — бум! бум! бум! — с видом, выражавшим не то покорность судьбе, не то отчаяние, бросали в тележку гулко стукающиеся о металлическое дно жестяные банки очищенных помидоров, персиков в сиропе или маринованного чеснока. Короче говоря, если твоя тележка пуста, а у других — полна, можно сдерживаться, но не бесконечно: в один прекрасный момент тебя берет зависть, досада, и ты не в состоянии больше совладать с собой. И вот Марковальдо, еще раз велев жене и детям ничего не трогать, проворно свернул в один из поперечных проходов между прилавками и, скрывшись из поля зрения своего семейства, схватил с полки банку фиников и положил ее в тележку. Он только хотел испробовать удовольствие повозить ее за собой минут десять, похвалиться, как и другие, своей покупкой, а потом тихонько поставить ее на место. Эту банку, а также красную бутылочку с острым соусом, и кулечек кофе, и пакет макарон в голубой Обертке… Марковальдо был уверен, что, действуя осторожно, он сможет, по крайней мере, четверть часа наслаждаться всеми радостями человека, выбирающего все, что его душе угодно, и знающего, что за это не надо платить ни гроша. Но не дай бог, если увидят дети! Тогда они сразу же примутся ему подражать, и кто знает, чем все это кончится! Марковальдо старался запутать свои следы, кружа и петляя по отделам магазина, прячась за спины то спешащих молоденьких служанок, то важных, укутанных в меха дам. И стоило одной из них за чем-нибудь потянуться — за желтой душистой тыквой или коробочкой с треугольными плавлеными сырками, — он тотчас же повторял их движение. Из репродукторов неслись веселые мотивчики: покупатели двигались и останавливались, следуя ритму, и в такт, в том месте, где надо, протягивали руку, брали какой-нибудь товар и опускали его в свою корзинку — все также под музыку. Тележка Марковальдо уже ломилась от всякой снеди. Ноги его несли все дальше и дальше, в те отделы, где было меньше покупателей; названия товаров становились все сложнее и непонятнее, они были заключены в коробки и банки с картинками, по которым было не совсем ясно, что это такое: то ли удобрение для салата-латука, то ли семена латука, то ли сам салат-латук или яд для гусениц, уничтожающих латук, или корм для приманки птиц, которые едят этих гусениц, или же приправа для салата-латука или жаркого из тех самых птиц… Как бы то ни было, Марковальдо прихватил две-три такие баночки. Так он продвигался между двух рядов прилавков, высящихся, словно заборы. Вдруг дорожка оборвалась, и перед ним открылось широкое безлюдное и пустынное пространство, залитое неоновым светом, который переливался и сверкал тысячами бликов, отражаясь в кафельных плитках стен. И посреди этого пустого пространства стоял Марковальдо, один-одинешенек со своей тележкой, полной всякого добра, а в глубине виднелся выход и около него — касса. Первым инстинктивным побуждением Марковальдо было броситься напролом, низко пригнув голову и толкая впереди себя тележку наподобие танка, удрать из супер-маркета с добычей, прежде чем кассирша успеет дать сигнал тревоги. Но в ту самую минуту рядом с ним из другого прохода показалась тележка, нагруженная еще больше, чем у него, и кто же, вы думаете, ее катил? Его жена Домитилла! А с другой стороны появилась еще одна тележка, которую изо всех сил толкал перед собой Филиппетто. В этом месте сбегались проходы из многих отделов, и из всех проходов один за другим появлялись дети Марковальдо, и каждый из них вез трехколесную тележку, наполненную до самого верха, как грузовой пароход. Каждому из них пришла в голову одна и та же мысль, и теперь, встретившись все вместе, они увидели, что собрали целую коллекцию — образцы всех товаров, какие только имелись в супермаркете. — Папа, так, значит, мы разбогатели? — спросил Микелино, — Нам хватит этой еды на целый год! — Назад! Скорее! Не приближайтесь к кассе! — вскричал Марковальдо, повернувшись налево кругом и прячась вместе со всем своим добром за прилавок; потом он помчался без оглядки, согнувшись чуть ли не до земли, словно под огнем противника, спеша вновь укрыться в отделах магазина. За его спиной гремело и грохотало; обернувшись, он увидел все свое семейство, которое, толкая перед собой тележки, галопом неслось за ним следом, как вагоны за паровозом. — Скорей, не то нас заставят заплатить целый миллион! Супер-маркет был очень большой и запутанный, как лабиринт: там можно было ходить часами. С такими запасами провизии Марковальдо и его семья могли бы, не выходя, провести там целую зиму. Но репродукторы уже перестали передавать веселую музыку и грозно вещали: — Внимание! Через четверть часа супер-маркет закрывается! Покупателей просят поспешить к кассе! Пора было избавляться от груза — сейчас или никогда. Едва раздался призыв репродуктора, толпу покупателей охватила лихорадочная, яростная спешка, словно это были последние минуты последнего супер-маркета на земле. Люди в этой спешке уже не понимали, то ли им надо хватать все, что есть в магазине, то ли, наоборот, надо все оставить; одним словом, у прилавков поднялась страшная толкотня, и Марковальдо с Домитиллой и дети воспользовались этим, чтобы положить все взятое ими обратно на прилавки или незаметно опустить в тележки других покупателей. Это возвращение товаров, однако, носило случайный характер: липучку для мух они положили на прилавок с ветчиной, а кочан капусты — среди тортов. Не заметив, что какая-то дама везет не тележку, а коляску с ребенком, они сунули в нее большую, оплетенную соломой бутылку красного вина… Лишаться всех этих вкусных вещей, даже не попробовав их, было так мучительно, так больно, что хоть плачь. И поэтому, если в ту минуту, когда они ставили обратно какую-нибудь баночку майонеза, им под руку попадалась гроздь бананов, они ее брали; то же самое происходило с нейлоновой щеткой, место которой тотчас занимала жареная курица. При такой системе их тележки чем быстрее опорожнялись, тем быстрее наполнялись вновь. Так семейство Марковальдо со всеми своими запасами поднималось и спускалось по эскалаторам, и на каждом этаже, в какую сторону ни глянь, в конце проходов, кроме которых не было другого пути, маячила, словно часовой, кассирша, нацелившая свою стрекочущую, как пулемет, кассу на всех, кто собирался уйти. Чем дольше кружили Марковальдо и его семья по отделам и этажам магазина, тем больше походили они на зверей, которые мечутся в клетке, или на заключенных в тюрьме, пусть даже светлой и чистой, со стенами, выложенными разноцветными плитками. В одном месте кафельные плитки на стене были сняты, и в открывшемся проломе виднелась приставленная снаружи деревянная лестница; рядом валялись молотки и разные инструменты плотников и каменщиков. Какая-то строительная фирма вела работы по расширению супер-маркета. Рабочий день кончился, и строители ушли, ничего не убрав. Марковальдо, по-прежнему толкая перед собой тележку с продуктами, прошел сквозь пролом в стене. Там было темно, но он пошел дальше. А за ним двинулось все семейство со своими тележками. Обтянутые резиной колеса тележек запрыгали, словно на немощеной дороге, по слою земли, кучам песка, потом по шаткому деревянному настилу. Марковальдо, с трудом сохраняя равновесие, продолжал путь по узкой доске, остальные следовали за ним. Вдруг они увидели перед собой и позади себя, сверху и снизу море далеких огней, а вокруг — зияющую пустоту. Оказывается, они катили тележки по мосткам строительных лесов, вровень с крышами семиэтажных зданий. Город лежал у их ног, сверкая освещенными окнами, яркими светящимися вывесками и снопами электрических искр, сыплющихся из-под трамвайных дуг, а вверху, у них над головами, простерлось небо, усыпанное сияющими звездами и красными лампочками радиобашен. Доски лесов прогибались под тяжестью переполнявшего тележки груза, и казалось, все они вот-вот упадут. Микелино заплакал: — Я боюсь! Из темноты вдруг выступила тень. Это была огромная беззубая пасть, которая медленно раскрывалась, вытянувшись на длинной металлической шее. Подъемный кран! Он опускался откуда-то сверху, но на их высоте остановился, нижняя его челюсть находилась как раз на уровне мостков, где они стояли. Марковальдо нагнул тележку, вывалил все ее содержимое в разверзнутую железную пасть и шагнул вперед. Домитилла сделала то же самое. Дети последовали примеру родителей. Кран захлопнул пасть со всей добычей, захваченной в супермаркете, и, с глухим скрежетом повернув шею, отодвинулся в сторону. А внизу зажигались, гасли и мигали разноцветные светящиеся надписи, призывавшие покупать товары только в этом огромном супер-маркете. e-reading.club

Задание:

1. Ознакомьтесь с материалом презентации.

2. Прочитайте один из представленных здесь рассказов. Сделайте запись для себя. Напишите, что задание выполнено. Данный курс будет продолжен в след. сессию