Ненужное зло

Анархисты утверждают, что государства стоят на страже неравенства, господства и эксплуатации. Они охраняют богатство, собственность и привилегии. Осуществляют такую их концентрацию и перераспределение, которая выгодна для привилегированных классов. Кроме того, государственные мужи постоянно устраивают множество разнообразных конференций и тому подобных сборищ. Их экономическую полезность еще никому не удалось доказать. Расходы для покрытия всей этой мнимой деятельности извлекаются из карманов налогоплательщиков или же добываются путем эксп-

луатации природных ресурсов, находящихся на территории государства.

Безусловно, главный исторический результат появления государства — господство и эксплуатация одних социальных групп в пользу других. Всем государствам присуща коррупция. Еще ни одно государство ее не преодолело. Государство как товар или причуда стоит крайне дорого. Для его существования нужна усиленная эксплуатация природных ресурсов. Поэтому чем беднее население той или иной страны, тем более государство выступает главной причиной пауперизации.

Главная причина ненасытности государства — постоянный рост дорогостоящего и непродуктивного властно-управленческого аппарата. Поэтому все дела, которые берется решать государство, оказываются бездонной прорвой для расхода всех средств. Неэффективность, постоянные повторения одних и тех же действий, регулярное запаздывание решений и тотальная инерция стали универсальными характеристиками государства. Поэтому анархисты утверждают, что без государства выбрасывание ресурсов и денег на ветер может резко сократиться. Значит, уменьшится эксплуатация населения, не говоря уже о расходах на организацию любого дела.

Государства располагают огромной властью. И, несмотря на это, постоянно ее увеличивают путем все большей централизации, расширения контроля над сферами социальной жизни, сдачи земли и предприятий в аренду, монополии над финансами и т.д. Либералы сформулировали принцип разделения власти для противодействия чрезмерной власти государства. Произошло отделение церкви от государства и разделение власти на законодательную, исполнительную и судебную. На протяжении XX в. росло также функциональное разделение власти, из-за чего компетенция государственных ведомств и чиновников еще более уменьшилась. Но все эти действия не привели к уменьшению власти государства. Они ее усилили. А дробление функций привело к тому, что беспорядок стал правилом функционирования государственных ведомств:

«Государство — наиболее своевольный анархист, обвиняющий в анархизме его последовательных противников» (12, 187).

На протяжении всего периода своего существования, который еще далеко не закончился, государство назойливо лезло в повседневную жизнь людей. Оно стремится всюду сунуть свой нос. Наиболее яркая характеристика этого качества государственной власти принадлежит Прудону: «Быть подданным государству — это значит при любом действии и решении самого пустякового вопроса подвергнуться учету, регистрации, записи, налогообложению, штемпелеванию, измерению, нумерации, оценке, сдаче в аренду, уполномочиванию, упоминанию, обложению запретами, реформированию, исправлению и наказанию. Под предлогом общей пользы и во имя общего интереса государство стремится каждого обложить данью, подвергнуть дрессировке, шантажировать, эксплуатировать, монополизировать, принудить, выжать все соки, обхитрить и обворовать. А при малейшем сопротивлении и даже тишайшей жалобе государство подвергает репрессиям, налагает штрафы, осуждает, беспокоит без всякого повода, выслеживает, третирует, помыкает, дубасит, разоружает, придушивает, бросает в каталажку, судит, казнит, расстреливает, депортирует, приносит в жертву, продает и предает. И, наконец, в довершение всего, государство подвергает позору, высмеиванию, насилию и лишает малейшего достоинства. Вот что такое власть, вот ее справедливость и такова ее мораль» (Цит. по: 3, 97).

Из всего перечисленного вытекают постоянные требования ограничить права разжиревшего государства. Ликвидировать его отдельные части путем отмены тех или иных законов, продажи государственных предприятий и т.д. С точки зрения анархистов такие требования не являются последовательными. Прежде всего потому, что они не предполагают сведения государства к нулю и обычно обходят те сферы, которые имеют значение для крупных промышленников, финансистов, местной и международной мафии. Кроме того, такие требования обычно ведут к ликвидации структур, от-

ветственных за повседневную безопасность людей, вместо того, чтобы ликвидировать установления, обслуживающие интересы эксплуататоров, бюрократии и юристов. Например, почти во всех развитых государствах существует закон об ограниченной ответственности предприятий, законодательное ограничение права на забастовку и т.д. Ни один профсоюз пока не добился ликвидации этих законов, не говоря уже о множестве ведомственных инструкций, усиливающих господство государства над обществом.

Идеологи государства — от либералов до националистов — внедрили в сознание общества стереотип: государство — это поставщик и добытчик общего блага. Если даже согласиться с этим шаблоном, то из него не вытекает ничего хорошего для охраны природной среды, здоровья человека и социальной справедливости. Само существование государств несет в себе угрозу для населения, проживающего на данной территории. Прежде всего потому, что ведение войн есть прерогатива государства. Оно также поддерживает деятельность ядерной промышленности и энергетики, гигантских химических предприятий и других структур, опасных для жизни людей.

Как было показано в предыдущей главе, государства стремятся к унификации, исключению плюрализма и культурных различий. Все это осуществляется во имя мнимого единства нации или «морально-политического единства партии и народа», как это было в СССР. Данное единство обычно мотивируется наличием внутренних и внешних врагов. И потому даже наиболее либеральные государства делают жизнь национальных меньшинств весьма затруднительной. Тем более во время войны и других чрезвычайных обстоятельств. Государства всегда ссылаются на миф национальных интересов и ценностей, а на деле подменяют их интересами государственного аппарата, политических элит и других привилегированных групп. Эти круги общества создают целую систему государственных ритуалов, церемоний, принуждая граждан к участию в них. Речь идет о многообразных религиозных и спортивных праздниках, торжествах по поводу тех или иных

дат и юбилеев, расходовании громадных средств на строительство памятников по типу египетских пирамид и т.п. И наиболее опасно то, что вся эта система внедряется в сознание детей начиная со школы. Чем более длительное время существует данное государство, тем более оно деформирует непосредственное восприятие и критический потенциал каждого человека. Программы школьного и вузовского образования могут рассматриваться как воплощение такой деформации.

Государства были и остаются важнейшим источником войны. Без наличия государств не были бы развязаны мировые войны XX в., которые унесли в могилу больше людей, чем во всей предшествующей истории. Государство является монополистом в производстве оружия и военных технологий, наживаясь на их продаже. И чем более развито то или иное государство, тем более оно выступает производителем и экспортером оружия. Можно утверждать совершенно определенно, что без поддержки со стороны государств (прежде всего США и СССР) не возникло бы ядерное оружие. Следовательно, не было бы и перспективы ядерной войны — главной опасности XX столетия.

Государства затрудняют также становление нормального международного порядка. В настоящее время не существует эффективных международных организаций, способных исключить войны из жизни человечества: «Этот факт есть результат нежелания национальных и многонациональных государств отказаться от части своего суверенитета, а также их опасения перед господством самых сильных государств мира. Надо стремиться к преобразованию национальных и многонациональных государств в комплекс специализированных департаментов. Только тогда можно будет ожидать, что большинство международных проблем будет решено соответствующими специализированными организациями. С одним единственным условием — эти организации отбросят бюрократический способ деятельности, характерный для государственных аппаратов, и станут разновидностью креативных организационных структур» (13, 221).

Из всего сказанного вытекает два вывода:

1. Государство нельзя обосновать путем описания специфики его генезиса или указания на факт его существования. Стихийные бедствия и социальные катаклизмы тоже являются фактами, но они лишены обоснования. Тогда как историческое описание генезиса государства было и останется разновидностью политического мифа.

2. Критерий пользы и другие утилитарные критерии не могут служить способом обоснования государства. Прежде всего потому, что еще никому не удалось подсчитать соотношение доходов и расходов населения Земли на создание множества государств. И доказать, что доходы каждого жителя Земли возросли вследствие создания того или иного государства.

Оба вывода относятся ко всем государствам, применяющим средства насилия и манипуляции людьми. К числу таких средств относятся: грабеж, реквизиция, уничтожение имущества, лишение свободы действий, заключение в тюрьму, переселение, интернирование, нанесение телесных повреждений, отравление и другие методы медицинского и психического воздействия, пытки, террор, клевета, обман (прямой и косвенный), экономическое, социальное и политическое неравенство, отказ от сотрудничества, материальный и символический подкуп, привилегии, коррупция (прямая и косвенная), провокация, тайная помощь и управление сознанием. Ни одно государство не отказалось от этих средств. Как в таком случае определить пользу, которая превышает или хотя бы уравновешивает их применение? И можно ли полагать, что человечество было бы хуже, если бы государства не культивировали применение таких средств?

На первый вопрос невозможно дать определенный ответ. Тогда как на второй ответ может быть только отрицательным. Правда, аргументы в пользу государства не сводятся ни к чисто историческим, ни к однозначно утилитарным. К ним нередко добавляют аргумент о необходимости государства, поскольку оно «заботится» о людях. Попробую развязать и этот узел политической мудрости.

.2. Ложная аксиома

Государство не есть объект, обоснование которого скрывается в его бытии. И ни один аргумент с целью такого обоснования не является убедительным. Как было показано в главе о либерализме, в его русле был сформулирован постулат: хотя само, существование государства является проблематичным, оно все же есть необходимое зло. Эту импликацию можно преобразовать: хотя государства до сих пор были воплощением зла, они не являются необходимыми. Прежде всего потому, что уже сейчас возможны альтернативные миры, включая виртуальные государства. Тем самым возникает вопрос: как определить возможный мир, существующий без государства?

При ответе на него надо учитывать, что суждение о необходимости государства скрывает обычный прагматизм. Например, религиозное обоснование государства обычно связано с указанием на недостатки и пороки человеческой природы. Светские певцы государства к этому добавляют, что недостатки усиливаются при значительной концентрации людей и связанных с этим дефицитом определенных товаров и благ. Однако такие ситуации создаются самими государствами. Наиболее ярким примером здесь является СССР, в котором процессы урбанизации и индустриализации породили целую систему дефицита и были следствием сознательно принятых политических решений (см.: 14). Кроме того, прагматическая аргументация в пользу государства базируется на недоказанной посылке: в безгосударственном (первичном, естественном) состоянии людей существуют крайне жестокие отношения между ними, а вся человеческая практика мотивируется исключительно эгоистическими интересами. Это положение не подтверждается современными антропологическими и этнографическими исследованиями.

Примечательно и то, что во второй половине XX в. (за незначительными исключениями) уже не предпринимаются попытки обоснования государства. Оно воспринимается как самоочевидная данность, не нуждающаяся в доказательстве.

Тем самым государство стало аксиомой. Она аналогична фигуре Бога в средневековой системе мышления. Как известно, в этой системе Бог рассматривался как воплощение абсолютного добра. Но стремление согласовать это качество с размерами зла, господствующего в мире, породило ряд противоречий и парадоксов, до сих пор не разрешенных в религиозной мысли (см.: 15). Тогда как государство издревле и до сих пор вовлечено во зло мира и само его порождает. Следовательно, оно было и остается проблематическим объектом.

Этот объект не может быть воплощением чистых постулатов и аксиом. Нет и таких доказательств в пользу государства, которые бы соответствовали онтологическому доказательству бытия Бога как воплощения абсолютного совершенства. Все реально существующие государства не являются совершенными. Это относится и ко всем проектам возможных государств, создать которые торопятся лидеры современных националистических движений.

На протяжении XX в. произошла институционализация государства как главной части современных политических структур. Следовательно, все отрицательные свойства институционализации любой сферы деятельности целиком относятся и к государству (см.: 16). Например, в результате этого процесса сама проблема доказательства государства приобрела чисто академический характер. И уже не является главной темой социально- политической мысли. В результате такого преобразования вся тяжесть доказательства перебрасывается на анархистов. Они должны доказывать, что социальная жизнь человека могла бы протекать не менее «хорошо и гладко» (как втайне думают мертвые, живые и еще не рожденные этатисты) без государства. Но не надо специально доказывать, что даже применение критериев уголовной юриспруденции позволяет прийти к банальному выводу: государственные мужи на протяжении XX в. совершили большее число преступлений против человечества, нежели негодяи-анархисты.

Разумеется, анархисты не освобождаются от доказательства возможности вполне эффективной социальной жизни без

государства. Но та же самая обязанность падает на этатистов. Если иметь в виду попытки прагматического обоснования государства за последние 300 лет, то они принимали форму договорных и функциональных теорий, а также мотивировались соображениями порядка и безопасности. Рассмотрим главные аргументы, высказанные в процессе такого доказательства.