Неудавшийся компромисс

Советско-финляндская граница находилась всего лишь в 32 километрах от Ленинграда. Наше правительство предложило финнам отдалить границу от этого города. Л. Гарт рассуждал: «Р усские хотели обеспечить лучшее прикрытие сухопутных подступов к Ленинграду, отодвинув финскую границу на Карельском перешейке настолько, чтобы Ленинград был вне опасности обстрела тяжелой артиллерией. Это изменение границы не затрагивало основные оборонительные сооружения линии Маннергейма… В обмен на все эти территориальные изменения Советский Союз предлагал уступить Финляндии районы Реболы и Порайорпи. Этот обмен даже в соответствии с финской «Белой книгой» давал Финляндии дополнительную территорию в 2134 кв. мили в качестве компенсации за уступку России территорий общей площадью 1066 кв. миль.

Объективное изучение этих требований показывает, что они были составлены на рациональной основе, чтобы обеспечить большую безопасность русской территории, не нанося сколько-нибудь серьезного ущерба безопасности Финляндии. Безусловно, всё это помешало бы Германии использовать Финляндию в качестве трамплина для нападения на Россию. Вместе с тем Россия не получала какого-либо преимущества для нападения на Финляндию. Фактически же районы, которые Россия предлагала уступить Финляндии, расширили бы границы последней в самом узком месте её территории. Однако финны отвергли и это предложение».

После этого Советское правительство решило добиться более безопасной границы для Ленинграда военным путем. Вряд ли верна мысль В. Новобранца о том, что-де война с Финляндией «не была объективной необходимостью. Это был личный каприз Сталина, вызванный неясными пока причинами». Ярый «демократ» С. Липкин задал нелепый вопрос: «Почему незадолго до величайшей войны мы не сумели победить маленькую армию Финляндии?» Если мы не победили ее, то почему же она отдала Советскому Союзу Карельский перешеек и город Выборг? Другое дело, что эта победа в войне с финнами была далеко не такой блестящей, на какую рассчитывало советское командование.

Высшее политическое руководство СССР сначала неверно оценило военный потенциал Финляндии. Начальник Генштаба Красной Армии Маршал Советского Союза Б. Шапошников, вызванный на Военный совет для обсуждения намечаемой войны против Финляндии, представил план, учитывавший реальные возможности финляндской армии и трезвую оценку трудностей прорыва ее укрепленных районов. «И в соответствии с этим, — вспоминал потом Маршал Советского Союза А. Василевский, — он предполагал сосредоточение больших сил и средств, необходимых для решительного успеха этой операции. Когда Шапошников назвал все эти запланированные Генеральным штабом силы и средства, которые до начала этой операции надо было сосредоточить, то Сталин поднял его на смех. Было сказано что-то вроде того, что, дескать, вы для того, чтобы управиться с этой самой… Финляндией, требуете таких огромных сил и средств. В таких масштабах в них нет никакой необходимости».

Наша армия повела наступление недостаточными силами и средствами, понесла тяжелые потери и лишь через месяц подошла к линии Маннергейма. Когда на Военном совете обсуждался вопрос о дальнейшем ведении войны, «Шапошников доложил, по существу, тот же самый план, который он докладывал месяц назад». Он был принят. Заново начатая операция увенчалась полным успехом, линия Маннергейма была быстро прорвана.

В штабе командующего финскими войсками маршала Маннергейма был представитель Гамелена генерал Клеман-Гранкур. По словам члена французской военной миссии капитана П. Стелена, главная задача французских представителей заключалась в том, чтобы «всеми силами удерживать Финляндию в состоянии войны». 19 марта 1940 года Даладье заявил в парламенте, что для Франции «Московский мирный договор — это трагическое и позорное событие. Для России это великая победа».

Гитлер 8 марта 1940 года писал Муссолини о Советско-финляндской войне: «Принимая во внимание возможности маневра и снабжения, никакая сила в мире не смогла бы достичь таких результатов при морозе в 30—40 градусов, каких достигли русские уже в самом начале войны». Интересно то, как Гитлер 12 апреля 1942 года объяснил провал немецкого блицкрига: «В ся война с Финляндией в 1940 году, равно как и вступление русских в Польшу с устаревшими танками и вооружением и одетыми не по форме солдатами, — это не что иное, как грандиозная кампания по дезинформации, поскольку Россия в свое время располагала вооружениями, которые делали ее наряду с Германией и Японией мировой державой». Интересный зигзаг в мыслях фюрера. Чем он объясняется?

Доктор исторических наук А. Орлов считает Советско-финляндскую войну «в известном смысле «ненужной», порожденной политическими просчетами обеих стран». Но намного больше просчетов допустили финляндские правители, проводившие тогда недальновидную внешнюю политику.

Присяга финского офицера включала такие торжественные слова: «Так же, как я верю в единого бога, верю в Великую Финляндию и ее большое будущее». Видный общественный деятель Финляндии Вяйнэ Войномаа писал своему сыну о том, как председатель фракции социал-демократов в финском парламенте Таннер говорил 19 июня 1941 года: «Неоправданно уже само существование России, и она должна быть ликвидирована», «Питер будет стерт с лица земли». Финляндские границы, по словам президента Рюти, будут установлены по Свири до Онежского озера и оттуда до Белого моря, «канал Сталина остается на финляндской стороне». Такие захватнические планы поддерживались немалой частью финляндского населения.

10 июля 1941 года главнокомандующий финляндскими вооруженными силами К. Маннергейм, бывший генерал царской России, приказал им «о свободить земли карелов». После трудных боев с финнами 1 октября 1941 года наши войска были вынуждены оставить Петрозаводск. В ноте США 11 ноября 1941 года финляндское правительство заявило: «Финляндия стремится обезвредить и занять наступательные позиции противника, в том числе лежащие далее границ 1939 года. Было бы настоятельно необходимо для Финляндии и в интересах действенности ее обороны принять такие меры уже в 1939 году во время первой фазы войны, если бы только ее силы были для этого достаточны».

Кстати, укажем: из 20000 русского населения Петрозаводска, захваченного финнами в 1941 году, 19000 находились в концлагере, где кормили «лошадиными трупами двухдневной давности». Не это ли имел в виду Б. Соколов, призывая нас «извиниться перед Финляндией»? Напрасно он думает, что «позиция Финляндии могла быть совершенно иной в 1941 году. Возможно, даже нейтральной». Нельзя забывать, что финляндское правительство мечтало создать великую Финляндию.

«Действительно, усилила ли победа в финской кампании безопасность СССР в целом и Ленинграда в частности? — рассуждал Б. Соколов. — Ответ один: нет, не усилила, а, наоборот, ослабила». Он пытается найти аргументы в пользу этого вывода: «В июне 1941 года финские войска вместе с гитлеровцами напали на Советский Союз и уже 31 августа захватили печально знаменитый посёлок Майнила. В какие-нибудь два-три месяца финны достигли прежней границы на Карельском перешейке и даже пересекли ее, что, правда, не вызвало падения Ленинграда».

Но этот автор, попавший в плен антисоветских миазмов, не пытался ответить на весьма существенные вопросы. А что было бы, если бы финские войска начали наступление с прежней границы? Где бы они находились через два-три месяца? Бережков верно ставил вопрос: «Что было бы, если бы граница с Финляндией проходила там, где она проходила до весны 1940 года. Вопрос еще: устоял бы Ленинград? Значит, что-то в этом было, значит, нельзя сказать, что мы только потеряли, дискредитировали себя».

Отметив, что в результате победы над финнами СССР «у лучшил своё стратегическое положение на северо-западе и севере, создал предпосылки для обеспечения безопасности Ленинграда и Мурманской железной дороги», А. Орлов посчитал, что «территориальные выигрыши 1939—1940 годов оборачивались крупными политическими проигрышами». Но можно безошибочно утверждать, что они с лихвой покрывались тем, что немецкие войска напали на нас с позиций, удаленных на 300—400 километров от старых границ. В ноябре 1941 года они подошли к Москве. Где бы они были, если бы границу Советский Союз не отодвинул на запад?

Л. Безыменский, осуждая политику Советского правительства в 1939 и 1940 годах, изрек: «Сталин, казалось, мог торжествовать. Но цена полученной отсрочки оказалась страшной. После 22 июня 1941 года дивизии вермахта быстро прошли через районы Западной Белоруссии, Западной Украины и Прибалтики, которые Красная Армия не успела освоить и приспособить к обороне».

А было бы лучше нашей стране, если бы Сталин не добился этой «отсрочки»? Если бы германские вооруженные силы в 1939 году начали наступление против советских войск с позиций вблизи Ленинграда, Минска и недалеко от Киева? Этот неотвратимый и кардинально важный вопрос Безыменский предпочел не затрагивать. А без ответа на него рассуждения и оценки профессора теряют свою доказательность.

Генерал-полковник В. Череватов правильно заключил: «Гитлер еще до начала боевых действий против СССР проиграл И.В. Сталину две самые важные стратегические операции — битву за Пространство и битву за Время, чем и обрек себя на поражение уже в 1941 году».

«Сидячая» война

Англия и Франция объявили войну Германии, напавшей на Польшу. Наблюдатели называли ее либо «сидячей», либо «странной» войной. Она фактически стала по своей сути недвусмысленной попыткой продолжить провалившуюся политику «умиротворения» агрессора. Германское командование объявило, что с сентября 1939-го по май 1940 года немецкая армия потеряла на Западном фронте всего лишь 196 человек убитыми, 356 человек ранеными, 144 человека пропавшими без вести, а также 11 самолетов. Такое развитие событий подтвердило правильность оценки Советским правительством позиции Англии и Франции, которые, желая избежать настоящей войны с Германией, хотели столкнуть ее с Советским Союзом.

Во время Советско-финляндской войны западноевропейские государства планировали нападение на нашу страну. С этой целью было принято решение сформировать экспедиционный корпус в составе 150000 человек для отправки в Финляндию, а также подвергнуть бомбардировкам советские нефтепромыслы в Баку, Майкопе, Грозном. 12 марта 1940 года премьер-министр Даладье заявил, что Франция поставила Финляндии 145 самолётов, 496 орудий, 5000 пулемётов, 400000 винтовок и 20 миллионов патронов. Чемберлен сообщил 19 марта в британском парламенте, что из Англии в Финляндию были отправлены 101 самолёт, 114 орудий, 185000 снарядов, 200 противотанковых орудий, 100 пулемётов «Виккерс», 50000 газовых снарядов, 15700 авиабомб, много обмундирования и снаряжения. В Финляндию прибыли 11600 иностранных добровольцев. Среди них шведов было 8680 человек, датчан — 944, норвежцев — 693, американских финнов — 364 и венгров — 346.

Французские штабы разработали план военных действий против СССР, предусматривавший высадку англо-французского десанта в Печенге (Петсамо) и воздуш-ные удары по важным объектам на советской территории. В служебной записке начальника генштаба ВМФ Франции адмирала Дарлана премьер-министру Э. Даладье необходимость подобной операции обосновывалась так: «В районе Мурманска и в Карелии содержатся тысячи политических ссыльных, и обитатели тамошних концентрационных лагерей готовы восстать против угнетателей. Карелия могла бы в конце концов стать местом, где антисталинские силы внутри страны могли бы объединиться».

Заместитель начальника французского генштаба ВВС генерал Бержери в декабре 1939 года говорил, что англо-французские союзники предпримут нападение на Советский Союз не только на севере, в Финляндии, но и на юге, в Закавказье. «Генерал Вейган командует войсками в Сирии и Ливане. Его силы будут наступать в общем направлении на Баку, с тем чтобы лишить СССР добываемой здесь нефти. Отсюда войска Вейгана продвинутся навстречу союзникам, наступающим на Москву из Скандинавии и Финляндии».

«Я был удивлён и польщён, — писал в своих мемуарах П. Стелен, — что меня конфиденциально познакомили с операцией столь крупного масштаба. Замысел операции был выражен на карте двумя изогнутыми стрелами: первая — из Финляндии, вторая — из Сирии. Заострённые наконечники этих стрел соединялись в районе на восток от Москвы». Эти поразительные по своей тупости прожекты отвлекали англичан и французов от самого главного — реального укрепления своей обороны.

Александр ОГНЁВ.

Фронтовик, профессор, заслуженный деятель науки