Сент-Экзюпери

Лишь немногие люди в округе слыхали о великом факире-чудотворце по имени Саи Баба. Иные думали, что он был еще жив, другие утверждали, что он давно умер. Одни говорили, что он был мусульманином, другие - индуистским святым, окруженным множеством последователей. В любом случае он казался совершенно далеким от деревни Путтапарти.

Вдруг стало известно, что в Пенуконде, городке в 25 милях от деревни, появился правительственный чиновник, о котором говорили, что он пылкий приверженец факира Саи Бабы. Решили отвезти к нему Сатью: может быть, это прояснит его тайну или, во всяком случае, прольет какой-то свет на странное заявление и поведение мальчика.

Сатья был вполне согласен на это путешествие, и чиновник снизошел до того, чтобы встретиться с ним. Но он не мог принять идею, что его великий гуру, умерший в Ширди в 1918 году, возродился в этом мальчике.

· Это психическая болезнь, - сказал он родителям, - ребенка следует отдать в психиатрическую больницу для лечения.

Тут вмешался Сатья:

· Да, это психическая болезнь, только чья? Вы просто помешаны, вы не можете узнать того самого Саи, которому поклоняетесь.

Говоря это, он извлек горсти пепла из ниоткуда и, рассыпав их во все стороны, покинул комнату.

Вера в реинкарнацию является неотъемлемой частью индуизма, и знакомые Сатьи не смущались этой идеей. Но как могли они поверить, что в Сатье возродился именно Саи Баба? Конечно, учитывая чудесные способности Сатьи, это могло быть правдой. Но им нужно было доказательство, сильное подтверждающее свидетельство.

Четверг в Индии - день гуру, и каждый четверг люди собирались вокруг своего нового гуру - Сатьи. В один из четвергов кто-то высказал желание, которое было у каждого:

· Если ты действительно Саи Баба, докажи нам это.

· Принесите мне эти цветы, - сказал он, указав на большой букет жасмина в комнате.

Ему вручили цветы, и он стремительным движением бросил их на пол. Цветы составили «Саи Баба» на телугу. Чтобы разобрать написанное, не нужно было напрягать воображение, слова были поразительно четки, как будто выложенные с большим старанием и искусством, каждая линия и изгиб букв были воспроизведены в совершенстве.

В последующие недели появились и другие знаки, что заявление Сатьи было большим, чем детская фантазия или «психическая болезнь».

Тем не менее, Сатья подчинился настояниям семьи вернуться в школу в Ураваконде. Это произошло спустя шесть месяцев после того кризиса, который выявил в нем новые черты личности и привел его к поразительному заявлению.

Четверги стали вскоре большими событиями в Ураваконде. Ибо когда люди собирались вокруг Сатьи, он производил предметы, связывавшие его с усопшим святым из Ширди: фотографии последнего в старости, лоскут ткани геруа из одежды Ширди Бабы, финики и цветы, являвшиеся прямо из часовни при гробнице святого, куда приносили их молящиеся.

Может быть, наиболее интересным событием было постоянное производство пепла. Ширди Саи всегда поддерживал огонь, чтобы иметь в распоряжении достаточный запас священного пепла, который он называл удхи. Ныне юный Сатья Саи доставал его как будто из невидимого огня, сокрытого в ином измерении пространства. То было чудо, которого он не делал прежде, чем объявил о своем тождестве с Саи Бабой. Это заявление явилось также началом таинственного потока фотографий, рисунков и скульптурных изображений Ширди Бабы, который продолжается до сих пор, - чему я сам неоднократно был свидетелем.

К этому времени относится странная история появления цветной фотографии Ширди Саи. Прежде чем Сатья вернулся в Ураваконду, его сестра Венкамма попросила у него фотографию Ширди Бабы, которую он обещал ей вручить в определенный четверг.

Однако за день до этого четверга Сатья вернулся в свою школу. «Что ж, решила Венкамма, - он забыл, тут ничего не поделаешь, когда-нибудь он даст мне ее все-таки».

Но ночью обещанного четверга ее разбудил странный звук, как будто кто-то звал ее из-за двери. Она прислушалась, но все было тихо, и она снова легла. Затем раздался звук под мешком с джоваром, находившимся в комнате. Может быть, это крыса или змея, подумала она, зажгла лампу и стала искать. Она обнаружила, что под мешок засунута скатанная в трубку толстая бумага. Она развернула ее и увидела фотографию старика. Добрые, но проницательные глаза глядели на нее из-под тюрбана. «Это, должно быть, обещанная фотография, доставленная мне каким-то невидимым посланником», - решила она. Венкамма до сих пор хранит эту цветную фотографию Ширди Саи.

Но школа не была подобающим местом для мальчика, кто, подобно Христу в храме, был способен учить учителей. В самом деле, некоторые из них, включая директора, склонялись перед ним в поклоне и, невзирая на иллюзию его юного тела, видели в нем великого мудреца.

Окончательный разрыв со школой произошел 20 октября 1940 года. В то утро Сатья отбросил учебники и объявил, что покидает это место.

· Мои приверженцы ждут меня. У меня есть свое дело. Когда он сказал эти слова, жена его брата увидела вокруг его головы нимб, вспыхнувший столь ярко, что она была почти ослеплена, так что закрыла глаза и вскрикнула от страха.

Он отправился к дому налогового инспектора, весьма привязанного к «маленькому Бабе». Здесь он провел три дня, в основном, под деревом в саду, где вокруг него собирались люди. Явился фотограф газеты. Он нашел, что большой грубый камень портит композицию сцены, и попросил Сатью перейти на другое место. Но Сатья не поторопился его послушать, и он снял сцену, как она есть. Когда фотография была проявлена, оказалось, что камень принял облик Саи Бабы из Ширди!

Прибыли родители. Поняв, наконец, что о школе не приходится и говорить, они просили Сатью вернуться домой. Он отказывался. Они умоляли его. В конце концов, после того, как они уверили его, что не будут впредь мешать ему в его миссии, он согласился. Там он принялся собирать вокруг себя еще больше приверженцев сначала в доме отца, а потом в просторном доме ученика.

В течение лет, последовавших за тем, как четырнадцатилетний мальчик из безвестной деревни Путтапарти объявил себя реинкарнацией самого загадочного и могущественого среди современных святых, произошло немало событий, подтвердивших его поразительное заявление. Когда Сатье было 15 лет, его посетила вдова раджи из Чинчоли, муж которой был весьма пылким приверженцем Ширди Бабы. Последний несколько раз приезжал и гостил в Чинчоли. Вдова уговаривала Сатью посетить Чинчоли, возможно, чтобы испытать его. Со времени последнего визита Ширди Бабы во дворце был произведен ряд перестроек. И хотя вдова принимала теоретически мальчика как воплощение святого из Ширди, она была поражена, когда он немедленно указал на все изменения. Он спросил, что сталось с деревом маргоссы, некогда там росшим, он упомянул о старом колодце, который был к тому времени засыпан и совершенно незаметен. Затем, указав на ряд строений, он сказал:

· Их не было, когда я был здесь в моем прежнем теле.

Все было правда.

Позднее он сказал ей, что во дворце должно находиться маленькое каменное изображение определенного вида, которое, будучи Ширди Бабой, он подарил радже. Вдова понятия не имела о его существовании. Но тщательные поиски помогли его обнаружить. То были лишь немногие случаи среди множества воспоминаний о прежней жизни, которые помогли утвердить истину его реинкарнации.

Взрослые ученики Бабы из Ширди в большинстве своем уже умерли. Но остаются еще несколько старых почтенных людей, посетивших его, будучи детьми. Сатья узнает их, хотя собственные матери не так легко признали бы этих детей далекого прошлого в их нынешних старых телах.

Вот рассказ одного из них, м-ра М.С.Диксита, о своих встречах с двумя Саи. Его дядя, Хари С. Диксит, был членом законодательного совета Бомбея и большим поклонником Ширди Бабы. Вместе со своим дядей младший Диксит приезжал в Ширди. Первый раз в 1909 году, а потом в 1912-м. В промежутке между этими визитами мальчик начал страдать жесточайшими мигренями. Мучительные головные боли начинались у него с рассветом и заканчивались незадолго до заката. Это могло продолжаться изо дня в день по два месяца и совершенно выбивало его из колеи. Дядя привел его к Саи Бабе в надежде на исцеление. М-р Диксит живо помнит, как он однажды сидел подле Саи Бабы, и тот вдруг сказал ему: «Что ты здесь сидишь? Иди домой!»

Мальчик ответил, что страдает сильной головной болью и что тепло костра, возле которого он сидит, приносит ему некоторое облегчение. Но Баба настаивал, что он должен уйти. По обычаю, все уходившие приносили из костра пепел и вручали его Бабе, чтобы он мог благословить их на дорогу. Мальчик принес Бабе пепел. Тот подержал его в руке, а потом нанес его мальчику на лоб, применив изрядную силу.

У юного Диксита сложилось впечатление, что его прогнали да еще и ударили по голове. И он сказал дяде, что не желает больше посещать Бабу.

Хари Диксит сказал: «Разве ты глупец? Этот удар значил, что твоя головная боль больше не вернется».

Так и вышло. Странные и ужасные головные боли никогда после того дня не возобновлялись, и юный Диксит понял, что Баба загадочным образом изгонял не его, а его головную боль.

В 1918 году М.С.Диксит заболел снова, на этот раз геморроем, осложненным анальной фистулой. Врачи настаивали на операции, но он боялся ей подвергнуться. Он жестоко страдал и терял много крови. Он чувствовал себя совершенно несчастным.

На одном из регулярных собраний последователей Ширди Бабы в Бомбее он не выдержал и разрыдался, как ребенок. Ночью ему приснился сон, в котором Саи Баба пришел к нему и мягко упрекал за то, что он «расплакался, как девочка». Затем святой сказал, какое лекарство ему поможет. Проснувшись, Диксит помнил все, кроме названия лекарства. Он был крайне этим обеспокоен и решил при первой возможности отправиться в Ширди, чтобы узнать название лекарства от Бабы.

Но прежде чем он смог собраться в дорогу, он узнал, что Баба умер. Теперь, решил он, я никогда не узнаю, как вылечиться, и должен буду страдать до конца.

На следующем собрании в четверг жалость к себе снова одолела его, и он опять заплакал. В ту же ночь ему приснился новый яркий сон, и снова Баба стоял перед ним в своем прежнем облике. «Что! - воскликнул он. - Снова плачешь, как девочка!» Потом он велел молодому человеку растереть в порошок семь зерен перца и каждый день принимать по щепотке, смешанной с удхи. Все последователи Бабы, кстати, хранили его удхи у себя дома.

М.С.Диксит на этот раз твердо запомнил полученные во сне инструкции и поступил в соответствии с ними. На третий день лечения боль прекратилась, на седьмой день остановилось кровотечение. Произошло полное исцеление, и болезнь более не возобновилась.

Прошло много лет. Диксит преуспевал. На досуге он занялся чтением знаменитой религиозной книги индуизма «Гуру Чаритра». Говорят, что тот, кто целиком прочтет ее в течение семи дней, получит великие духовные блага. Вечером шестого дня он увидел сон. Он шел по широкой аллее и почувствовал, что кто-то следует за ним. Он оглянулся. Его настигал человек весьма необычной внешности. «Кто ты и почему преследуешь меня?» - спросил Диксит. Тот не ответил и в безмолвии продолжал идти за ним. Несколько мгновений спустя Диксит оглянулся снова и увидел, что человек продолжает следовать за ним. Оба молчали. Вскоре шаги приблизились, и Диксит почувствовал, что на его голову что-то сыплют. Он понял, что это был пепел...

Это было все, что он мог вспомнить из сна, проснувшись утром, но лицо незнакомца из сна он помнил очень отчетливо.

Несколько месяцев спустя он услышал, что появился человек, являющийся реинкарнацией Ширди Бабы, но не поверил этому.

Еще позднее он услышал то же из других уст, и ему показали фотографию Сатья Саи Бабы. Это был тот самый человек, что преследовал его во сне. Теперь он, действительно, заинтересовался. Он вспомнил рассказ дяди о том, как Ширди Баба некогда сказал ему: «Я вернусь мальчиком восьми лет». Не был ли это тот мальчик, ныне возмужавший?

В начале 1961 года он прибыл в Путтапарти в составе группы из 30 человек. Ашрам был до отказа набит толпами, явившимися на Шиваратри. И Диксит стоял среди них, ожидая появления Сатья Саи Бабы на высоком балконе. Когда тот появился, Диксит уверился, что это был человек из его странного сна.

И, однако, подумал он, как он может быть старым святым из Ширди? В своих красочных шелках, с прической, как у женщины, и огромными толпами вокруг этот человек походил скорее на кинозвезду. Ширди Баба был прост, неказист, грубоват. Мог ли быть он тем же человеком? Неожиданно ему захотелось отправиться домой.

Но он остался наблюдать чудеса Сатьи Бабы. На другой день во время публичной беседы Баба сказал:

· Некоторые думают, что я слишком похож на кинозвезду, им претят мои ярко окрашенные одежды и моя прическа...

С изумлением услышал Диксит все свои тайные критические мысли. Затем Баба перешел к объяснению причин - вполне весомых, как обнаружил Диксит, - своей броской манеры одеваться, уникальной прически и других черт своего нынешнего воплощения.

Что ж, решил Диксит, он определенно непростой человек. Нет никакого сомнения в наличии у него сверхъестественных способностей, но... Он настолько не похож на старого Бабу. Как может воплотиться в нем та же самая душа?

В следующий приезд в ашрам три месяца спустя его позвали в комнату в составе группы в полдюжины человек для беседы. Вошел Баба, поговорил с несколькими людьми и перешел к Дикситу, державшему в руках маленькую фотографию своего дяди, X.С.Диксита. Баба взглянул на фото и сказал:

· Это Хари Диксит, твой дядя, старший брат твоего отца и мой старый приверженец в Ширди. Ты все еще сомневаешься?

Диксит никому не называл свое имя в ашраме. Он прибыл инкогнито - неизвестный член толпы посетителей. Но Баба узнал лицо его дяди на фото с первого взгляда.

После этого Диксит часто ездил в ашрам. Однажды, говоря о замечании Ширди Бабы, обращенном к Хари Дикситу, что он вернется на землю мальчиком восьми лет, Баба объяснил, что речь в действительности шла о том, что он вернется мальчиком через восемь лет после смерти, как он и сделал.

Но то были многие, многие малые детали, а не большие события, что в конце концов убедили Диксита в тождестве двух Саи. То были подобия в чудесных способностях, параллели учений и манеры проповеди, тонкие отголоски прошлого в жестах, фразах и отношении к окружающему. «Иногда я даже вижу на его лице ту же самую улыбку, которую наблюдал давным-давно на лице Ширди Бабы», - говорит Диксит.

Конечно, различия, столь поразившие его сначала, имеют место. Но ведь это, в конце концов, другое тело, другая обстановка, другое время - другая ситуация для осуществления миссии Саи. А потому миссия, оставаясь той же по духу, не может быть в точности той же по форме и стилю, как следует ожидать и того, что иной становится внешность личности, через которую раздается теперь вечная весть. Саи Баба сам объясняет, что он далеко не так строг и суров, каким был в прежнем рождении. Он более терпим и мягок. Он объясняет различие, улыбаясь.

· Мать обычно строга, когда дети прибегают на кухню и мешают готовке. Но в час обеда она вся - улыбка и терпение. Ныне я угощаю блюдами, приготовленными тогда. Где бы вы ни были, если вы голодны и ваше блюдо готово, я накормлю вас досыта.

В ашраме живет сейчас старая дама, также встречавшаяся с Ширди Бабой. Еще ребенком ее привозил в Ширди отец. Позднее, когда все ее четверо детей умерли, она приехала в Ширди в 1917 году и просила разрешения Бабы остаться у него для духовной инициации и учебы.

Но Баба сказал: «Не теперь. Я снова приду в Андре, там ты встретишься со мной и останешься у меня».

Годы спустя она услышала, что в Ураваконде появился мальчик, объявивший себя воплощением Саи Бабы. Она немедленно отправилась в дорогу и прибыла на место как раз в четверг. Она села рядом с Саи, и он сказал ей тихо на хинди, как некогда в Ширди:

· Так ты явилась, дитя мое.

Потом он напомнил ей, что она все еще должна ему 16 рупий. Из 40 рупий, собранных ею на религиозные праздненства в Ширди, она одолжила 16 подруге, которая их так и не вернула. Улыбнувшись, он шепнул:

· Я говорю тебе это только для того, чтобы убедить тебя, что я Ширди Саи Баба.

Ныне она живет в его ашраме, счастливая тем, что то, что было обещано ей полвека назад в Ширди, исполнилось.

Прежде чем описывать мой дальнейший личный опыт встреч с Сатьей Саи Бабой, я должен вернуться на время к тем ранним дням в Путтапарти. Сам Сатья Саи сказал, что первые 32 года его теперешней реинкарнации будут отмечены, главным образом, чудесами, тогда как последующие годы будут посвящены более беседам и изустному учению. Но он указал, что это только вопрос преимущественной роли, и оба аспекта его миссии будут проявляться во все ее время.

Учитывая, как много чудес я видел во время этой второй фазы, я воображаю, какой должна была быть жизнь возле Сатьи Саи в годы его фазы чудес! Поэтому я разыскивал и беседовал с людьми, знавшими его в то время. Среди них были трезвые практичные люди, посвятившие себя бизнесу и политике, люди, много путешествовавшие по свету, высокопоставленные чиновники и высокообразованные люди всех профессий.

Все были рады рассказать мне свои странные и чудесные истории.