Из воспоминаний Маршала Советского Союза

А. М. Василевского «К вопросу о руководстве

Вооруженной борьбой в Великой Отечественной

Войне»

Говоря о роли Ставки Верховного Главнокомандова­ния в стратегическом руководстве Вооруженными Сила­ми, не будет преувеличением сказать, что Ставка, не­прерывно и умело осуществляя конкретное стратегиче­ское, руководство вооруженной борьбой, не только этим помогала фронтам, но зачастую и учила их искусству побеждать. Это можно подтвердить хранящимися ныне в архивах многими документами, направленными Ставкой но время войны командующим войсками фронтов и ар­мий.

Я позволю себе привести выдержки хотя бы одного из них. Речь идет о директиве Ставки¹⁶, направленной фронтам и армиям в мае 1942 г. в связи с крайне непри­ятным и тяжелым для Вооруженных Сил и страны в це­лом исходом операции на Керченском полуострове. Как мне известно, содержание этой суровой директивы в ус­ловиях весны 1942 г. и особенно при организации и осу­ществлении операции под Сталинградом, да и последу­ющих, сыграло исключительно полезную роль. Содер­жавшиеся в этой директиве указания, на мой взгляд, в значительной мере сохранили свою ценность и поныне.

Детальное изучение Керченской операции, организо­ванное Ставкой, выявило несостоятельность руководства войсками со стороны командующего Крымским фронтом генерал-лейтенанта Д. Т. Козлова, члена Военного сове­та дивизионного комиссара Ф. А. Шаманина, начальни­ка штаба генерал-майора П. П. Вечного и представите­ля Ставки армейского комиссара 1-го ранга Л. 3. Мех-лиса.

Анализируя провал Керченской операции, Ставка в директиве по этому вопросу указывала, что основная причина заключалась в том, что командование фронта, представитель Ставки и командующие армиями, особен­но 44-й и 47-й, обнаружили полное непонимание приро­ды современной войны. Вследствие этого при выполне­нии приказа Ставки о переходе к прочной обороне ко­мандование фронта растянуло свои дивизии в одну ли­нию, не считаясь с открытым равнинным характером местности, вплотную пододвинуло всю пехоту и артил­лерию к противнику, не создало вторых и третьих эше­лонов, не говоря уже о резервах. Поэтому после прорыва противником линии фронта командование оказалось не в состоянии противопоставить достаточные силы врагу, своевременно задержать его и ликвидировать прорыв.

В директиве также указывалось, что командование фронта с первых же часов наступления противника вы­пустило из своих рук управление войсками, так как пер­вым же налетом авиация врага разбомбила хорошо из­вестные ей и длительное время не сменявшиеся команд­ные пункты фронта и армий, нарушила проволочную связь и расстроила узлы связи, а радиосвязь по преступ­ной халатности штаба фронта оказалась в загоне. К ис­пользованию других средств связи штабы армий оказа­лись неподготовленными. Командование фронта не орга­низовало взаимодействия армий между собой и совер­шенно не обеспечило взаимодействия наземных сил с авиацией фронта.

Командование фронта, вопреки опыту, не организова­ло отвода войск. Оно не поняло того, что гитлеровцы, нанося главный удар против левого фланга фронта, сознательно вели себя пассивно против его правого флан­га. Противник же был прямо заинтересован в том, что­бы наши войска на этом фланге оставались на своих по­зициях, и рассчитывал нанести им удар с выходом своей ударной группировки на тылы наших войск, остававших­ся в бездействии на правом фланге. Когда же на второй день после начала наступления противника, учитывая обстановку, сложившуюся на Крымском фронте и видя беспомощность командования фронта, Ставка приказала ему планомерно отвести армии на позиции Турецкого вала, командование фронта и Л. 3. Мехлис своевремен­но не обеспечили выполнения приказа Ставки, начали отвод с опозданием на двое суток, причем он происходил неорганизованно и беспорядочно. Командование фронта не обеспечило выделения достаточных арьергардов, не установило этапов отхода, не наметило промежуточных рубежей отвода и не прикрыло подхода войск к Турецко­му валу заблаговременной выброской на этот рубеж пе­редовых частей.

Вторая причина неудач наших войск на Керченском полуострове, подчеркивала Ставка, заключалась в бюро­кратическом и бумажном методе руководства войсками со стороны командования фронта и Л. 3. Мехлиса. Они считали, говорилось в директиве, что главная их задача состояла в отдаче приказа и что этим заканчиваются их обязанности по руководству войсками. Они не поняли того, что издание приказа является только началом ра­боты и что главная задача командования состоит в обеспечении выполнения приказа, в доведении приказа до войск, в организации помощи войскам по выполнению приказа командования.

Как показал разбор хода операции, указывала Став­ка, командование фронта отдавало свои приказы без учета обстановки на фронте, не зная истинного положе­ния войск. Оно не обеспечило даже доставки своих при­казов в армии, как это имело место с приказом для 51-й армии о прикрытии ею отвода всех сил фронта за Ту­рецкий вал. В критические дни операции командование Крымским фронтом и Л. 3. Мехлис, вместо личного об­щения с командующими армиями и личного воздействия на ход операции, проводили время на многочасовых бес­плодных заседаниях Военного совета.

Ставка строго взыскала с виновных, сняла их с зани­маемых постов, понизила в воинских званиях и послала каждого из них для проверки на другую, менее сложную военную работу. Командующим и Военным советам всех фронтов и армий было указано, чтобы они извлекли уро­ки из этих ошибок и недостатков.

Как заявлялось в директиве, задача заключалась в том, чтобы наш командный состав по-настоящему усво­ил природу современной войны, понял необходимость глубокого эшелонирования войск и выделения резервов, значение организации взаимодействия всех родов войск и особенно наземных сил с авиацией. Ставка требовала решительно покончить с порочными методами бюрокра­тического бумажного руководства и управления войска­ми, не ограничиваться отдачей приказов, а бывать поча­ще в войсках, в армиях, в дивизиях и помогать своим подчиненным в выполнении приказов командования. Ко­мандному составу, комиссарам и всем политработникам предписывалось до конца выкорчевывать элементы не­дисциплинированности в среде больших и малых коман­диров.

Директивы и приказы с указанием ошибок, допуска­емых в борьбе с врагом, и путей к их устранению много­кратно направлялись Ставкой в течение войны и другим командующим фронтами. Не избежали и мы, предста­вители Ставки на фронтах, соответствующих наставле­ний. Приведу для примера одну из телеграмм, получен­ную мною 4 декабря 1942 г. Вот ее текст:

«Тов. Михайлову *.

Ваша задача состоит в том, чтобы объединить дейст­вия Иванова (А. И. Еременко. — Авт.) и Донцова (К. К. Рокоссовского. — Авт.). До сего времени у Вас, однако, получается разъединение, а не объединение. Во­преки Вашему приказу, 2 и 3 числа наступал Иванов, а Донцов не был в состоянии наступать. Противник полу­чил возможность маневра. 4-го будет наступать Донцов, а Иванов окажется не в состоянии наступать. Противник опять получает возможность маневрировать. Прошу Вас впредь не допускать таких ошибок. Раньше, чем издать приказ о совместном наступлении Иванова и Донцова, нужно проверить, в состоянии ли они наступать.

Васильев **».

Милая, хорошая моя бабусенька!

Спасибо тебе за твои замечательные, теплые, ласко­вые и родные письма. Я обо всех вас очень и очень ску­чаю, и поэтому каждая строчка письма — это кусочек нежности и любви, который прилетает ко мне так изда­лека, мне бесконечно радостен и дорог. Я жива, здорова и весела, как всегда. Ненависть моя к проклятому фа­шистскому зверю все растет с каждым днем, с каждым боем, и несмотря на временные успехи его на юге, растет уверенность в скором и полном разгроме этого подлей­шего отродья. Мы с Машенькой ¹⁸ ходим на охоту, и мне удалось сбить еще шесть гадов, а Машеньке — пять. Вся наша снайперская группа за месяц уничтожила 245 фрицев. Командование нами очень довольно. Ну а мы, конечно, довольны еще больше. Ведь это наши ученики действуют.

Сейчас мы на отдыхе. Живем с Машенькой в отдель­ной маленькой земляночке. Земляночка очень уютная, выложена березками, находится на горке, над рекой. Все было бы хорошо, если бы не проклятый дождь. Льет с утра до вечера, а у нас с потолка капает так, что даже письмо у меня с подтеками получается. Места здесь исключительно красивые, холмы, овраги, речки, ручейки кругом леса и полянки, полные цветов, ягод и грибов. В первый же день, как мы сюда прибыли (это километ­ров 15 от фронта), мы с Машенькой улучили часок и набрали два котелка земляники. Красота!

Бусенька, родненькая моя! Ты смотри у меня, не хво­рай и пиши мне чаще о своем здоровье. Я ведь тебя очень и очень люблю, мою нежную, ласковую, заботли­вую бабусеньку. Ты береги себя. Пусть девочки тебе еще больше и лучше помогают. Пусть Мариночка учит­ся пироги печь, я приеду их пробовать вместе с Ма­шенькой.

Поцелуй их всех, моих милых обезьянок, покрепче и скажи, что они стали редко писать своей сестричке.

Горячо любящая вас ваша Наташа.

Сражалась за Родину. С. 78—79.

18. Письмо Н. Д. Араловец¹⁹ своей матери

Г.

Родная моя мамуля!

Я уже знаю точно, что Натаночки нашей нет в жи­вых. Она умерла, защищая до последней капли крови порученный ей и Машеньке рубеж. Они погибли рядом, две девочки-героини. Мой сокол дрался до последнего вздоха. Это твой достойный потомок. Все, что есть луч­шего в тебе, — твой боевой дух, твоя энергия, твоя идей­ность и преданность, — все это досталось ей. Она — на­ша доченька, наша любимая голубонька — не пожалела себя, погибла, чтобы мы были свободными и счастливы­ми в своей стране. Я жалею только об одном, что некому больше идти на фронт, чтобы сражаться с врагом и мстить за нее, нашу любимую. Если б у меня было 3— 4—6 сыновей, я бы всех их послала на фронт, на ее ме­сто. Но она будет отомщена нашими общими сынами.

Целую нежно.

(Подпись)

19. Письмо Д. П. Черемушкина²⁰ родным

7 августа 1942 г.

Добрый день!

В первых строках моего письма — здравствуйте, мно­гоуважаемая жена Зоя Ивановна, сын Виталий, тятя, мама и братья Иван, Алексей, Коля, Саня...

Зоя, сообщаю о своей жизни. Я пока живу ничего, но тем плохо, что время — война. Возможно, и встретимся. Я сейчас нахожусь в тылу у немцев, в партизанском от­ряде... в Брянских лесах.

Нас здесь очень много. Каждый день воюем с мадь­ярами и немцами. Было время, бил немцев из их танков, но танк пришлось бросить.

Зоя, после того ранения еще был два раза ранен, но пока все благополучно. Писать нечего. До свидания. Жду ответ.

До свидания, Зоя.

Д. П. Черемушкин

Письма с фронта. С. 21—22.