Свидетельствуют хроники

Когда европейцы высадились на Канарах, они обнаружили здесь культуру каменного века, основанную на пастушеском скотоводстве, сборе плодов и очень ограниченном сельском хозяйстве. Этот уклад жизни был характерен для всех островов, но на каждом острове развился по сути свой собственный микрокосм, даже некогда общий (общий ли?) язык трансформировался в отличающиеся друг от друга диалекты. Существование значительных различий между населением разных островов еще больше запутывает проблему происхождения гуанчей. Но конечно, главной бедой для современных исследователей стало… отсутствие предмета исследования, то есть самих гуанчей – уже в середине XVI столетия испанский хронист Франсиско Тамара писал, что «гуанчей почти не осталось». Спустя 30 лет другой хронист, Джироламо Бенцони, сообщал, что «их вообще уже нет» – они растворились в среде пришлых обитателей.

В этих условиях важным источником по проблеме гуанчей становятся хроники, написанные первыми европейцами, высадившимися на Канарах и заставшими островитян «в их первобытном виде». Впрочем, эти источники можно буквально сосчитать по пальцам. Тем ценнее для нас произведения средневековых историков и хронистов, содержащие уникальные свидетельства о гуанчах.

Первым таким свидетельством стали рассказы участников экспедиции 1341 года. Они были собраны воедино неким пытливым человеком, в котором многие исследователи видят великого Дж. Боккаччо. Эта «Рукопись Боккаччо», долгие годы хранившаяся во Флоренции, в библиотеке Малья-бекки, была опубликована только в 1827 году и передает первые впечатления европейских путешественниках о канарцах:

«Это необработанная каменистая громада (речь идет об одном из островов. – Авт.), изобилующая, однако, козами и другим животными и заселенная обнаженными мужчинами и женщинами, похожими на дикарей… Они прошли еще мимо другого острова, который был гораздо больше первого, и увидели там многочисленных жителей, спешивших к берегу им навстречу. Эти мужчины и женщины тоже были почти нагими; некоторые из них, очевидно, повелевали остальными и были одеты в козьи шкуры, выкрашенные в шафранно-желтый и красный цвета. Издали эти шкуры казались весьма изящными и тонкими и были очень искусно сшиты нитками из кишок. Насколько можно судить по поведению островитян, у них есть государь, которого они высоко чтут и которому повинуются… Язык у них очень тихий, произношение похоже на итальянское. Земля засеяна различными культурами. Путешественники могут увидеть фруктовые деревья, сады, зерновые поля, овощи. Дома с дверьми прочные, построенные из крупных камней, остов деревянный, солидный. Мы ходили в храм, где стоял идол из камня – обнаженный мужчина, прикрывающий пальмовыми листьями срам. Мы забрали эту статую в Лиссабон.

Мы забрали силой четверых жителей… Они были молодые, безбородые, с прекрасными фигурами, тоже прикрытые листиками со шнурком, который они обматывали вокруг поясницы, на нем болтались пальмовые плоды. У них были длинные, почти до пояса, волосы, ходили они босые. Ростом не превышали нас, но костью шире. Лица мужественные, нрав тихий, но гордый. Пели приятными и тихими голосами на манер французов. Счет у них такой же, как у нас, по десятичной системе:

1 – наит

2 – сметги

3 – аммелотги

4 – акодетти

5 – симусетга

6 – сатти

7 – сесети

8 – таматги

9 – альдаморана

10 – марава

11 – наит-марава

12 – сматта-марава и т. д.

Когда их привели на судно, они отказались от вина, а ели только финики и хлеб и ничего, кроме воды, не пили. Ели также горстями ячмень и пшеницу, сыр и мясо, которые принесли с собой. Им показывали изделия из золота и серебра, но они и бровью не повели…

Первыми свидетелями жизни населения архипелага стали двое францисканских монахов, Пьер Бонтье и Жан Леверрье, сопровождавших Жана де Бетанкура в экспедиции 1402 года. Их записки, датированные 1406 годом, содержат первые относительно подробные сведения о гуанчах:

«Остров Ферро. Сейчас там мало народу. Страна высокогорная и плодородная. Усаженная купами сосен. Земли пригодны для любой работы. Множество разных пернатых, есть козы и овцы, а также ящерицы ростом с кошку. Женщины и мужчины красивы. У мужчин длинные копья без наконечников, так как у них нет никаких металлов. В высоких местах есть деревья с отвратительным запахом, вода же самая что ни на есть пригодная для питья. Мяса едят очень много.

Остров Пальма. Этот остров размерами превосходит изображенный на карте. Он высок, засажен рощами деревьев, дающих драконову кровь и молоко для медицинских целей, фрукты. Поля здесь пригодны. Страна эта достаточно населена. Они очень трудолюбивы и искусны – только так можно жить на острове, далеко от земли. Люди здесь живут долго, болеют редко.

Остров Гомера. Лесов и полей здесь куда больше, чем на предыдущих островах, здесь живет народ, говорящий на странном языке, – говорят одними губами, как будто без слов, а все потому, что, как рассказывают, один знатный человек послал их ни за что в ссылку, велев отрезать при этом языки. Говорят, что это были римляне. Много тут и других странных вещей, о которых долго рассказывать.

Тенерифе, или Адский остров. Есть здесь большая гора, видна она с большей части острова, а зарос он прекрасными лесами, и пронизывают его горные потоки, много деревьев, и драконово дерево имеется. Людей тут много, и они сильны.

Остров Гран-Канария. Тут большие и красивые горы на южном берегу, север более равнинный, пригодный для возделывания. Засажен он соснами, пихтами и драконовым деревом, а также оливами и финиковыми пальмами. Народ крупный, развитый во всех отношениях. Они прекрасные рыбаки, ходят почти нагие, носят только маленький передник, да и то не все. Они хорошо сложены, питаются мясом коз и овец. Есть собаки, похожие на маленьких волков. Бетанкур очень интересовался их способами управления. Есть города: Тальде, Аргонез.

Остров Фуэртевентура, или Эрбания. Там есть большая каменная стена, пересекающая остров от одного берега к другому, а земля гористая и равнинная, имеются тихие речки, большие леса, которые называют «тархане». Есть там деревья для добычи молока и дерево орсель. Жители крупной комплекции, у них большие поселения. Едят только соль и мясо. Дома у них плохо проветриваются и плохо пахнут из-за подвешенного там мяса. У них есть свои храмы и святыни.

Остров Ланселот. К нему примыкают два необитаемых Волчьих острова (Лобос). Он почти круглый, есть прекрасные места для пристаней галер. Сами жители называют остров Тифе-рой-гарра. Их там было много, но сейчас, после захвата, осталось около 300, ибо они сопротивлялись. Пекут из ячменя прекрасный хлеб. Мужчины ходят голыми, не стесняясь наготы, женщины красивы и порядочны, одеты в длинные юбки из кожи до земли. У большинства из них по три мужа, с каждым из них жена живет по очереди…

Наиболее значительный труд о Канарах, из дошедших до нас, – «Гвинейская хроника» португальца Гомиша Заниша Зурары, многое знавшего об архипелаге и его жителях. Хроника впервые была издана в 1891 году под названием «Хроника открытий и завоеваний Гвинеи».

«Население трех этих островов (Лансароте, Иерро и Фуэртевентура) во время написания этой книги было таковым, – пишет Зурара. – На Лансароте жили 60 человек, на Иерро – 80, а на Фуэртевентуре – дюжина… Все жители христиане, они отмечают христианские праздники, у них есть церкви и священники… Есть и другой остров – Гомера, который мсье Бетанкур пытался захватить с помощью нескольких кастильцев, но жители не подчинились несмотря на то, что среди них было несколько христиан и число островитян равнялось 700.

На другом острове – Пальме – жило 500 человек. На шестом – Тенерифе, или Адском острове (назван так потому, что на его вершине есть впадина, откуда долгое время идет огонь), – 6 тысяч человек-воинов. Со времени наступления мира три последних острова ни разу не были завоеваны, но там было поймано много людей, по которым мы узнаем почти все их обычаи, и так как последние показались мне совершенно отличными от обычаев других народов, я скажу немного о них.

Из всех островов самый большой Гран-Канария. Его жители не лишены ума, но им не хватает терпимости. Они знают, что есть один Бог, от которого хорошие получают лучшее, а отступники – по заслугам. У них есть два вождя, именуемые королями, и один, которого называют герцогом. Но все управление общиной осуществляет совет знати числом не менее 190, но не более 200. Когда 5 или 6 из них умирают, остальные собираются и избирают новых – но только не детей знати! Знать чтит свою веру, а простолюдины утверждают, что они со знатью одной веры, хотя не знают о ней ничего. Все юные девы лишаются невинности представителем знати, и уже потом отец девушки может выдать её замуж… Перед брачной ночью невесту натирают молоком и кормят так, что кожа у нее становится блестящей, как кожура финикового плода, ибо канарцы не любят ни худых, ни тучных, а толстый живот нужен им только для того, чтобы родился крупный ребенок. И когда она уже достаточно полная, ее показывают князю, и тот говорит, что она достаточно толстая (речь идет о широко распространенном у примитивных народов обычае «откармливания невесты». Он и сейчас сохранился у некоторых берберских племен. – Авт.) … Потом её заставляют несколько раз принимать морские ванны, чтобы сбросить лишний вес, и отец уводит её к себе.

Они сражались камнями, и нет у них другого оружия, кроме коротких палок для ближнего боя. Они смелы и грозны в бою, так как камней в их стране много, они покрывают всю землю. У них нет ни золота, ни серебра, ни монет, ни драгоценностей, ни других произведений искусства, за исключением нескольких предметов, изготовленных из камня и обработанных ножом. И они смотрят на возжелавшего все это как на сумасшедшего, и нет там такого, кто не разделил бы мнения большинства. Материя, какого бы сорта ни была, не нравится им ни в какую, и они сдёргивают её с тех, кто её носит. Они признают железо, выделывают его камнями и делают из него крючки для ловли рыбы… Они знают зерновые, и в частности ячмень, но не дошли до мысли печь хлеб, делают муку и едят ее с мясом и маслом. Употребляют в пищу финики, зеленые кокосы и сок драконового дерева. Люди этого острова считают большим злом убивать животных и сдирать с них шкуры. И когда к ним попало несколько христиан, те потешались, обучив островитян обдиранию шкур. Но с теми островитянами не желал потом знаться никто на острове, и женщины не шли к ним, и мужчины не ели вместе с ними. Женщины отказывались кормить грудью их детей, и многие дети выросли, пася овец».

О жителях острова Гомера: «Люди там дерутся маленькими палками, концы которых заострены и обожжены. Они совершенно ничем не прикрыты, и это их нисколько не смущает. Одежду они называют мешками, в которые прячут людей. Питаются молоком, мясом, корнями тростника (речь идет не о тростнике, а об одной из разновидностей папоротника. – Авт.). Едят они и вещи грязные и противные – крыс, блох, вшей. У них нет домов, а живут они в пещерах. Женщины у них общие, и когда жители ходят в гости друг к другу, то часто в знак расположения предлагают своих жен. Власть у них наследуют не сыновья, а племянники, дети сестер. Большую часть времени они проходят в песнях и танцах, и пускаются на все уловки, лишь бы не работать. Они отдаются целиком разврату, ибо не получили ни малейшего воспитания…

О Тенерифе (Адском острове): «Лучшую жизнь я нашел на Адском острове, так как там в изобилии имеются зерно и овощи, едят они овец, баранов и свиней и одеты в их шкуры. Домов у них нет, и только гроты и пещеры служат им убежищем. Они бьются копьями из древесины сосны, сделанными в виде огромных дротиков, очень острых, высушенных, с обожженным концом. Они образуют 8–9 групп, и у каждой свой король, которого они должны всегда иметь подле себя, даже если он мертв, до тех пор, пока живой не унаследует власть. А мертвого они во исполнение жестокого обычая несут на вершину вулкана и бросают вниз».

Об острове Пальме: «У них нет ни зерна, ни овощей, зато в изобилии имеются бараны и молоко, а также травы – этим они и питаются. Дикий народ, они не признают Бога и его законов. Они воюют копьями, как на Тенерифе, с той только разницей, что на Тенерифе копья обожжены, а у жителей Пальмы с наконечниками в виде рога. Рыбы у них нет, и её не едят. Всего их около 500 человек, и удивительно, что, будучи сталь малочисленными, они не были покорены ни разу…

Дополнить сведения Зурары может его современник, венецианский путешественник Альвиде да Моста, или Када-мосто, который много времени – с 1455 по 1475 год – провёл на западноафриканском побережье и вместе с португальцами участвовал в открытии островов Зеленого мыса. Он застал гуанчей уже в ту пору, когда часть из них перешла в христианство, а ряд островов осваивался европейцами:

«Четыре из семи островов населены христианами, остальные – идолопоклонниками. Их основная пища – ячмень, хлеб, мясо и козье молоко. Большое количество травы орсель вывозится в Кадис… Народ четырёх христианских островов говорит на разных языках и с трудом понимает друг друга. Живут в поселках. Три острова язычников более плотно населены, на Тенерифе – 15 тысяч человек. Острова гористы и не приспособлены для сельского хозяйства. Из одежды у них только повязки из козьих шкур. Они натирают тело смесью козьего сала с соком трав, это сушит и спасает от холода. Эти канарцы прекрасно сложены, они прыгают со скалы на скалу, как козы, мечут камни. Это самая ловкая раса в мире. И мужчины и женщины мажутся травяными настоями зеленого, красного, желтого цвета, считая каждый цвет по-особому священным. У них нет веры в нашем понимании, а есть поклонение Солнцу – Алио и другим планетам, а также идолам. Каждый из них может иметь любое количество жен, а если меня спросят, как я это узнал, то могу назвать тех матросов, которые попали на острова и все видели».

Перу Леонардо Торриани, итальянского хрониста конца XVI века, принадлежит самое полное и достоверное описание жизни населения Канарских островов в XV–XVI веках, то есть в эпоху, когда о коренном населении архипелага еще можно было говорить в настоящем времени. Торриани был настоящим историком, придирчиво отбиравшим достоверные факты и отметавшим фальшь, нередко очень соблазнительную. Очень подробно останавливается хронист на истории открытия островов и происхождении их названий.

«Полагаю, что на Лансароте пришли люди из Аравии, так как у них много арабских слов. Остров был поделен на две части, и у каждой свой правитель, именовался он ко времени прихода Бетанкура Тегузе. У них были дома, но значительная часть обитала в пешерах, одевались они в овечьи и козьи шкуры, закрепляя по одной шкуре спереди й сзади, а вместо ботинок использовали дубленые шкуры, называя их «махос». Браки у них не возбраняются в любых количествах, исключая только родных братьев и сестер (в других хрониках упоминаются браки между братьями и сестрами. – Авт.). В пищу употребляли ячмень, козье и овечье мясо, масло и молоко. Они почитали божество в человечьем облике, но где он находится, не знали. Говорят, в одном храме был его идол. Сюда они входили, как, в лабиринт, с жертвоприношения – маслом и молоком. Некоторые думают, что у них были другие божества, но об этом мне неизвестно. Когда они умирали, их относили в темные пещеры и готовили ложе из козьих шкур. Вот и все, что об этом известно».

Об острове Фуэртевентура:

«До захвата жители этого острова в языке, строительстве, почитании богов и вопросах чести очень походили на лансаротцев, поэтому некоторые думают, что происхождение у них общее: одевались они в овечьи шкуры, сшивая их нитками из кишок овец на манер струн. В качестве игл использовали острые кости и колючки, обращаясь с ними с превеликим искусством. Они строили низкие дома с помощью сухой кладки и узкие улочки, так что два человека с трудом расходились. Их божество было из камня и имело человеческий образ, но кто это – не ясно. Жители до прихода испанцев были рослые и сильные, среди них имелись великаны. Останки одного есть в пещере Махай – 22 шага в длину!

Кроме камней и палок, не было у этих варваров никакого оружия. Они устраивали ими поединки, и смельчаки именовались у них «алтиха». Они были хорошими пловцами и рыбачили, рыб били палкой. У них не было огня, и я очень удивлён этим. Они так и не научились добывать его в дальнейшем с помощью дерева и камня. Однако мясо они жарили на солнце так, что оно было мягким, будто жареное.

К моменту, когда Фуэртевентура был захвачен, островом управляли два короля и две главенствующие женщины. Одну звани Тамонанте. Она ведала делами правосудия, разрешала споры между знатью. Другую звали Табиабин. Она обладала даром предсказания, и ее считали богиней. Она руководила церемониями и часто выступала как жрица.

У варваров был обычай: того, кто убил человека не случайно, а преднамеренно, не войдя через дверь, а перепрыгнув через забор, наказывали так. Его вели на берег моря, клали на землю, подкладывали под голову плоский камень, и палач бил его по лбу другим камнем, пока тот не умирал; родственники виновного считались потом предателями.

Если же кто-то убивал знатного человека, того не убивали, а хватали самого близкого человека – жену или сына, друга или родственника – и убивали тем же способом, веря, что лучшее наказание для человека – видеть смерть его близкого».

Вот что рассказывает Торриани о жилищах канарцев (очевидно, имея в виду жителей Гран-Канарии):

«Когда они жили в мире со своими правителями, то строили дома совместно. Говорят, что в их городах было до 14 тысяч очагов, но это кажется невероятным. Они крыли дома толстыми пальмовыми листьями, а сверху, чтобы не просочился дождь, сыпали сухую землю. Были у них и особые подземные жилища, отделанные с такой тщательностью, будто сработано на века. Так жили старцы, правители и знать, чтобы зимой наилучшим образом использовать тепло земли.

Если они хотели что-нибудь построить, то сначала выбирали удобную сторону горы, потом делали глубокий ход, рядом вырубали водоем типа цистерны и делали камеры с оконцами. Вокруг главного зала и камер делали нишу, куда и клали весь инвентарь. Все это они вырубали без всяких инструментов, используя лишь кости и камни. Камни те были так остры, что и сейчас канарцы применяют их в качестве бритвы.

У каждого правителя было по 12 советников, над которыми стоял главный советник. Именно этот совет выносил все смертные приговоры. Если у виновного были дети, то наказание нес один из них, а если у убийцы был отец, казнили его. Канарцы передали эту церемонию жителям Фуэртевентуры, куда ходили на маленьких судах, изготовленных из пальмовой древесины или драконового дерева…

Очень интересный факт! Впервые в хрониках появляется упоминание о наличии плавательных средствах у канарцев. Торриани – единственный из авторов, кто отметил эту особенность. Но это известие никто не принял во внимание, и часто можно встретить утверждение, что у канарцев вообще не было никаких судов. А суда-то были! Вот еще одно свидетельство об искусстве строительства плавательных средств. Приводим его дословно: «Они рыбачили с помощью шнура из кишок и крючка из козьих костей и делали сети из кустарников и пальмы – четырехугольные и на длинном лине. Делали они и лодки из драконового дерева, выдалбливая его целиком, а якорь был из камня, плавали с парусами из пальмовых листьев и веслами вдоль берегов. Иногда заплывали со злым умыслом – пограбить – на Тенерифе и Фуэртевентуру».

Почему Канарские острова назывались «Счастливыми»? Торриани дает свою трактовку этого названия:

«Живут здесь дольше, чем в других странах, из-за мягкого климата и доброй пищи. В прошлом, 1597 году умерло два человека. Одному, Хиуррону, было 140 лет (с Канарии), другому, Камачио, – 137 лет (с Лансароте). Последний за семь лет до смерти родил сына, и у него два брата сейчас, одному сто лет, а другому восемьдесят, оба выглядят молодыми». Живут они дольше европейцев потому, продолжает хронист, что мало едят, только гофио – ячмень с водой. Пьют верблюжье молоко – хорошее средство против многих болезней и сохраняют себя поджарыми, бодрыми и подвижными (верблюдов, которых на островах не было, завезли с континента уже в эпоху Торриани).

Большой интерес представляют сведения, собранные Тор-риани о жителях острова Гомера:

«Это были воинственные люди, высокие и мало заботящиеся об одежде, поклонялись они идолам. Среди них были такие великаны, что один из них однажды прыгнул в воду и так сжал хищную рыбу, что та испустила дух. С детства они учили cwhx детей отбивать рукой шары из глины, которые метали друг в друга. Впоследствии переходили на камни и копья. Одежда их была примитивной – лишь бы прикрыть наготу, голову венчала повязка красного цвета. Краску добывали из местного дерева «тайнасте», она шла на изготовление женских косметических средств. Они поклонялись божеству в виде волосатого человека, называя его Хиргуан».

Об островитянах с Ферро:

«Они были самыми дикими из всех жителей архипелага. Питались жареным мясом и рыбой, тростниковыми корнями – это их хлеб. Одевшись в шкуры до пят, носили длинные волосы. Спали на циновках из папоротника. В жены могли брать любых женщин, кроме матерей. Ворам выкалывали глаза, а тюрьмы были подземными. Мужчины почитали мужское божество Эраорухан, женщины – женское Монейба. Оба, по их представлениям, обитали на высокой горе. За сто лет до прихода Бетанкура местный житель Ионе предсказал, что, когда он превратится в прах, из-за моря придет белый человек Эфанованхан, который обратит их в свою веру. Так оно и получилось. Появились корабли с белыми парусами, их приняли за богов и не сопротивлялись им».

И, наконец, о населении Пальмы. «Это были белые и толстые люди, которые, как говорят, вместе с жителями Гомера и Иерро происходят от одного и того же народа, они были идолопоклонниками, почитали бога в виде собаки – Хагуанрана. Женщины у них такие же смелые, как и мужчины, дрались палками и камнями. Умирали от меланхолии и безразличия к болезням. Заболевая, они говорили, что хотят умереть. Их клали в пещеру, ставили рядом молоко и замуровывали выход».

Доминиканский монах Алонсо де Эспиноса прибыл на острова довольно поздно – в 1580 году, однако его сведения об островитянах полнее других. В своих записках он сохранил девять фраз из языка гуанчей – единственный образчик древнего и неизвестного языка, попавший в распоряжение лингвистов.

«Относительно их происхождения есть много взглядов, – пишет Эспиноса. – Говорят, что они потомки римлян, однако это безосновательно. Другие говорят, что они произошли от некоторых африканских племен, поднявшихся против римлян и убивших их правителя или судью. В наказание у них вместо смертной казни вырвали языки, так чтобы они не могли ничего рассказать о восстании. Потом их посадили в лодки без весел и пустили на волю волн. Так изгнанники заселили острова».

«Ячмень был главной их сельскохозяйственной культурой, – сообщает Эспиноса. – Всей землей распоряжался правитель и раздавал ее согласно чинам. На своей земле человек строил жилище, если не было естественной пещеры. Кровлю складывал из плоских камней, прекрасно подогнанных друг к другу. Вокруг жилища паслись стада, и, чтобы не было недостатка пищи для них, люди очень заботились о растениях, от которых зависело здоровье овец и коз. И поэтому скот был всегда тучным. Они обрабатывали почву козьим рогом или палкой, ибо металлов у них не было. Ячмень сеяли мужчины. Остальное – жатва и засыпка в амбары – было уделом женщин. Во время жатвы и выпечки хлеба приостанавливались даже войны».

Тут одно из многих противоречий, которыми насыщены свидетельства хронистов: хлеб гуанчи не пекли. Скорее всего, речь идет об одном лишь острове – Тенерифе, где умели делать ячменный хлеб.

Чрезвычайно интересно свидетельство Эспиносы о существовании у гуанчей некоего обряда, напоминавшего обряд крещения у христиан:

«Когда у гуанчей рождался ребенок, они звали женщину и та лила воду ему на голову, эта же женщина подтверждала родство матери, отца и ребенка. Гуанчи сами не знают, откуда идет эта церемония. Это обряд крещения, как у других народов».

Эспиноса первым их хронистов подробно разбирает гипотезы о происхождении гуанчей. Примечательно, что эти версии дожили почти без изменений до наших дней:

…говорят, что когда Сертория преследовали римляне, он, отказавшись от высокого поста, бежал с группой людей, которая состояла из африканцев и других национальностей. Узнав об островах от каких-то моряков в Кадисе, последователи Сертория после его смерти, чтобы не попасть в руки римлян, отправились на поиски этих островов и населили их. Есть еще один автор, который сообщает, что в древние времена острова были близка к Африке, как Сицилия к Италии, но постепенно из-за климатических условий отодвинулись. Народ, пришедший на острова, не знал искусства навигации и остался там без средств передвижения по морю».

«Мое же собственное мнение такое, – заключает Эспиноса, – что гуанчи ведут свой род от африканцев из-за близости материка и тесного сходства в обычаях и счете».

Надо отдать должное этому испанскому автору XVI века – он сформулировал все основные гипотезы, которые позже, спустя несколько столетий, будут развивать современные антропологи, лингвисты и этнографы. Алонсо де Эспиноса выгодно отличался от других авторов и тем, что прилежно записывал те, на первый взгляд незначительные детали, которые многим казались маловажными. Но именно эти подробности и сослужили добрую службу исследователям.

Важное место в хронике Эспиносы занимает рассказ о происхождении таинственного образа Богоматери Канделарии, ради которого он, собственно, и отправился на острова.

«Хотя древние называли этот остров и соседние острова Счастливыми за их плодородную почву и климат, – пишет Эспиноса, – не меньшее основание есть назвать их Счастливыми за божественный дар, подарок судьбы, святой образ из Канделарии, появившийся на острове. Трудно предположить точно, когда именно он появился, но было это лет за 150 до того, как остров стал принадлежать христианам, в пустынном месте на берегу моря около песчаной косы, в конце ущелья. Он стоял на камне, а уже потом на том месте возвели часовню».

Нашли скульптуру так. Двое местных пастухов пошли в сторону ущелья, но овцы испугались и повернули назад. Один из пастухов, подумав, что впереди кто-то прячется и хочет украсть скот, пошел вперед и увидел на скале образ Девы с ребенком на руках. У гуанчей был обычай – не заговаривать первым с женщиной, и пастух сделал ей знак рукой, что должен идти пасти свой скот. Но она ничего не ответила. Тогда пастух решил ее напугать и замахнулся. Но едва он поднял руку с камнем, как она одеревенела. Испуганные пастухи решили заговорить с Девой, но безуспешно. Они со страхом подошли поближе. У одного из пастухов был с собой табона – острый, как бритва, камень. Он захотел отрезать у образа один палец, чтобы посмотреть, подействует ли это, но порезал только свои пальцы, не причинив Деве вреда. Это были первые чудеса, явленные Девой жителям острова.

Пастухи отнесли образ правителю, и его стали почитать как святыню. «Несомненно, он был сделан руками ангелов, только им подвластна такая тонкая работа», – заключает Эспиноса.

Тайна статуи Девы Канделарии. до сих пор не разгадана. Более того, и сам образ исчез, так что не представляется возможным исследовать его и определить его происхождение. Возможно, статуя была принесена морем, или решение загадки следует искать в каких-то ранних посещениях Канар выходцами из Европы.