Население Камчатки и Чукотки

Территории Чукотки русские служилые люди и землепроходцы достигли к середине XVII в., а с обита­телями Камчатки встретились и того позднее — к кон­цу этого столетия. Только в XVIII в., когда стал извес­тен морской путь на Камчатку, на новых землях утвер­дилась власть России, стало появляться постоянное русское население.

Коренные обитатели Камчатки, Чукотки и прилегаю­щих островов — это чукчи (15,2 тыс. чел.), коряки (8,9тыс.), ительмены (2,4 тыс.), чуванцы (1,4 тыс.), эскимо­сы и алеуты (соответственно 1,7 и 0,6 тыс. чел. — в преде­лах указанных территорий). Языки первых трех народов обычно относят к палеоазиатским, так как они не входят ни в какие семьи. Впрочем, лингвисты иногда говорят о камчатско-чукотской группе языков, имея в виду, что языки чукчей, коряков и ительменов между собой все же близки и родственны. Языки же эскимосов и алеутов тоже родственны между собой и составляют эскалеутс-кую семью. Но основная часть этих народов живет за пределами России; на Аляске (США), в Канаде, Гренлан­дии (Дания) и на Алеутских островах (США), У нас эски­мосы населяют несколько поселков на побережье Чукот­ки, а алеуты живут на Командорских островах.

Традиционные занятия и образ жизни народов крайнего северо-востока Азии отчасти сохранились до

сих пор. Это тундровое крупнотабунное оленеводство, чем занята часть чукчей и коряков внутри материка, и морской зверобойный промысел— занятие береговых чукчей, коряков и эскимосов. Основным занятием ительменов, когда-то густо населявших долину Камчат­ки и других рек полуострова, было оседлое речное рыболовство.

Однако с XVIII в., с появлением на Камчатке по­стоянного русского населения, ительмены стали быс­тро смешиваться с пришельцами, которые охотно всту­пали с ними в браки. Потомки этого метисного населе­ния восприняли русский язык и культуру и называются камчадалами. Сейчас их насчитывается более 20 тыс. Ительмены, сохранившие свой язык, тоже гораздо сильнее подверглись русскому влиянию, чем чукчи и коряки.

Труд охотников на морского зверя сопряжен с большим риском, требовал много сил, выдержки, сно­ровки, меткости, быстроты реакции. Главными объек­тами промысла были киты, моржи, тюлени, лахтаки (морские зайцы) и нерпы. Мясо этих животных служи­ло пищей людям и ездовым собакам, жир был необхо­дим для еды и обогрева жилищ, мех и кожи использо­вались для шитья одежды, обуви, кость (клыки) — для изготовления гарпунов и других изделий.

Охота на моржа и кита проводилась коллективно (с мая по октябрь). На промысел моржа чукчи и эски­мосы выходили на байдаре — лодке с обтянутым мор­жовыми шкурами деревянным каркасом. Большие бай­дары могли вместить до 30 человек. Обычный же «эки­паж» байдары состоял из 7 — 10 человек. На корме сидел рулевой (чаще хозяин байдары), на веслах— пять-шесть гребцов, на носу — один или два гарпунщика. Обнаруженных моржей догоняли и били гарпунами. Чтобы затруднить движения раненого моржа, к ремню гарпуна прикрепляли поплавки из надутых воздухом тюленьих шкур. Применение для моржовой охоты крупнокалиберных ружей не намного облегчило про­мысел и не привело к отказу от гарпуна с поплавками: ими продолжали пользоваться, чтобы туши убитых зверей не тонули.

Охота на китов происходила приблизительно так же, но в ней участвовало несколько байдар. На тюле­ней, нерп и лахтаков охотились в одиночку, стараясь подкараулить зверей или у продухов (отверстий во льду, которые животные проделывают для дыхания) или когда они вылезали на лед погреться на весеннем солнце.

Вдали от побережья основным занятием чукчей pi коряков было и остается по сей день оленеводство. Постоянных поселков они раньше не имели: стойбища оленеводов перемещались несколько раз в году в свя­зи со сменой пастбищ. Олени давали все необходимое для жизни: мясо для еды, шкуры для одежды, обуви и покрытия жилища — яранги. На оленье мясо оленево­ды выменивали у береговых жителей жир для отопле­ния жилища, ремни, шкуры тюленей. Олень служил и транспортным животным: пару оленей запрягали в нарту (береговые чукчи и коряки ездили на собачьих упряжках).

Для чукотского и корякского оленеводства харак­терно большое поголовье оленей. Такое хозяйство сло­жилось только в XVII—XVIII вв. Прежде в тундре пре­обладала охота на дикого оленя. С домашними оленя­ми чукчей и коряков познакомили соседи-эвены. Чукчи

и коряки не знали собак-лаек. Весь тяже­лый труд по собиранию стад, выпасу и уходу лежал на плечах пастухов. Хороший пастух должен был обла­дать выносливостью и способностями первоклассно­го бегуна, поэтому мальчиков с детства тренирова­ли, заставляя бегать в ступательных лыжах-ракетках (скользящих лыж на Чукотке и Камчатке не знали).

Большим подспорьем в жизни чукчей, коряков и ительменов служило рыболовство — речное и при­брежное морское.

Для индивидуального промысла нерпы, тюленя или рыбы в морс использовался каяк — небольшая лодка из кожи, натянутой на каркас. Отверстие для сиденья в корпусе каяка затягивалось сверху кожей, стягива­емой ремнем (одновременно служившим поясом греб­ца), что делало каяк практически непотопляемым даже в случае переворачивания: опытный гребец мог выпра­вить лодку и буквально «выйти сухим из воды».

Жилище народов северо-востока — яранга олене­водов — похожа на чум, только крупнее. Она тоже сооружалась из жердей, покрытых шкурами. Главная ее особенность — отопление: она обогревалась и осве­щалась не огнем открытого очага, а. лампой-жирником. Внугри яранги устанавливали два-три меховых полога, сшитых наподобие больших ящиков. Зимой вся жизнь семьи проходила внутри полога.

Одежду и обувь народов Северо-Востока шили из меха оленя, нерпы, тюленя. Она была глухой, нерас­пашной. Из двойного меха (наружу и внутрь) состояла. кухлянка — просторная «рубаха», немного не доходив­шая до колен, с широкими рукавами. Из меха же шили штаны и обувь. Детской одеждой обычно служили меховые комбинезоны.

Общественная жизнь палеоазиатов Северо-Восто­ка отличалась тем, что у них (кроме эскимосов и, воз­можно, ительменов) не существовало деления на роды. Вероятно, родовое деление исчезло, когда предки этих народов переселились (по-видимому, с Охотского по­бережья) на нынешние места и стали жить изолиро­ванными друг от друга поселками.

В представлениях о мире у этих народов сохраня­лось немало древних поверий и культов. У всех у них есть циклы преданий о Вороне — мироустроителе, плуте, озорнике и обманщике, который тем не менее сделал для людей много добра. Это он создал реки, горы, тундру, море, собак, китов, тюленей, птиц, пер­вых людей. Он же научил людей говорить, есть мясо животных, шить одежду, добывать огонь при помощи деревянного сверла и многому другому.

В верованиях чукчей, коряков, ительменов, эскимо­сов сохранилось множество магических действий и ритуалов. Магия и вера в амулеты должны были пре­дохранить от действия злых духов — кэлэ, повсюду пре­следующих человека и домашних оленей. Магические действия (например, помазание кровью), а также ша­манские камлания должны были помочь больному спра­виться со злыми духами и выздороветь. У жителей по­бережья особенно известны «праздник голов», посвя­щенный моржу, праздник кита, обряды, связанные с «хозяином моря». Эти праздники представляли собой целые спектакли с пантомимой и пением. Люди верили, что эти действия «вернуг жизнь» убитым животным.

Тяжелая трудовая жизнь вызывала потребность в ярких праздниках, у которых была не только религиоз­ная, но и игровая сторона. Почти все они, а также ярмарки, проходившие на Камчатке и Чукотке, сопро­вождались играми и спортивными состязаниями — в беге, гонках на упряжках, стрельбе. Победителей ожи­дало всеобщее восхищение и слава. У чукчей и эски­мосов была популярна игра в кожаный мяч на снегу между двумя командами — своего рода арктический футбол.