Подходы к осмыслению мудрости

Реальный процесс общественной жизни показывает, что всякий последующий этап развития рассматривает прошедший как несовершенный, страдающий массой ошибок и т. п. Действительно, новый исторический этап жизни совершеннее предшествующего. Но это не означает, что человек полностью изменяет процесс общественного развития, ранее имевший место. Как правило, люди еще при рождении застают уже сложившийся образ жизни. Они «вписываются» в него так, что усваивают историю и традиции предыдущего поколения, которое в какой-то степени выступает образцом их жизни. Но это не означает, что последующее поколение умнее, мудрее предыдущего, хотя и обладает большим знанием. Безусловно, последующее поколение знает больше, чем прошедшее. Но, находясь в частном отношении к средствам производства (а до сих пор жизнь человека находится в условиях частнособственнических отношений), от увеличения знания люди не становятсяумнее, тем более мудрее. Каждый раз разум и практическая деятельность людей дают им знать об их несовершенстве. Корректно ли говорить о совершенстве несовершенному человеку?

Не может быть такой ситуации, чтобы один человек как производное от несо­вершенной общественной жизни проявил бы себя как совершенный индивид или превзошел бы других целостностью своей жизни. Часто бывает так, что человек, сделав что-то, за что прослыл мудрецом, со временем добивается такого успеха, который превосходит прежний результат в несколько раз. Но звание мудреца этот человек не теряет. Такое положение дел вынуждает нас рассматривать ранее полученный результат как менее совершенный. А это приводит к тому, что на фоне нового результата мы должны старый результат признать как несовершенный, в то время как новый принять за совершенство. При этом за данным человеком как в первом, так и во втором случае остается звание мудреца. Получается так, что один и тот же индивид (до первого результата своей деятельности, когда он был еще не мудрым), будучи немудрым, в процессе своей работы становится мудрым. Рождение и реализация новой идеи, которая превосходит старую идею, превращает человека из мудреца в немудреца (как отрицание старого результата), а потом вновь делает его мудрым. Такая естественная жизненная ситуация, к сожалению, сопровождает людей, которых, как правило, называют мудрецами.

С другой стороны, в каждый исторический период в любом обществе есть индивиды, благодаря которым общество получает возможность прогрессивного развития. Как быть в данном случае? Как назвать этих людей? Понятно, что отдать им дань благодарности необходимо. Первым человеческим движением души их заслуг кажется достойным присвоение им высшего титула – Мудрец. Но Мудрец – это высший и последний титул. В несовершенных условиях (отсутствие социальной однородности) индивид всегда ущербен, и в этом состоит человеческая трагедия. Каждый раз разум и практическая деятельность дают людям знать об их несовершенстве. «Никто не обольщай самого себя. Если кто изъ васъ думаеть быть мудрым въ веке семь, тотъ будь безумнымъ чтобъ быть мудрымъ.»[1]

Содержание слов «мудрость» и «мудрец» в общей языковой коммуникации мало чем отличается в большинстве своем от их употребления в научно-теоретической литературе. Мудрец и мудрость рассматриваются в двух аспектах: божественном и земном.

В божественном понимании мудрость никогда не может быть достигнута человеком, как бы он ни стремился к ней. «Мудрость же мы проповедуемъ между совершенными, но мудрость не века сего и не властей века сего преходящихъ.»[2] Здесь мудрость отделена от индивида; она находится за пределами земной человеческой жизни. Для того, чтобы стать мудрецом с этой точки зрения, человек должен утратить свою земную основу и приобрести божественный статус. «Перестаньте вы надеяться на человека, которого дыхание въ ноздрях его, ибо что он значить?»[3] Только став божественным, существо может овладеть мудростью и превратиться в мудреца. Тогда мудрец становится неотъемлемой стороной целостной Вселенной. Он – представитель космического целого. Он действует как непосредственный представитель космического Разума, способный не только охватить мироздание в целом, но и творить, одухотворять неодухотворенные области Вселенной. Старая метафизика рассматривала мудрость как атрибут Бога. Полагали, что у Бога множество атрибутов: бессмертие, вечность, всеобщность, абсолют, бесконечность, единое, любовь, мудрость и ряд других, рассудком не выделяемых феноменов. Находясь у Бога, все они и тождественны, и различны. С этой точки зрения атрибуты не различались там, где они представляли Бога во всем Его богатстве (целостности); как атрибуты они сливались с Ним. Раз­личие же их заключалось в индивидуализации, когда атрибуты получали самостоятельность бытия. Мудрость, хотя и производна от Бога, но к нему несводима.

В мифологической традиции Древней Греции Зевс – бог всех богов. Богиней мудрости является Афина. Зевс стоит выше Афины, поскольку в его внутреннем содержании имеется атрибут мудрости. Но, будучи богом всех богов, Зевс содержит в себе все богатство существующего и несуществующего, и он не в состоянии персонифицировать себя в каком-то одном атрибуте, ибо тогда перестанет быть тем, кем является, – всеобщим: он выразит себя в каком-то одном атрибуте. Он будет выступать в качестве собственной само­стоятельной рассудочно-мыслительной и действующей в соответствии с этой стороной. Зевс порождает Афину, которая представляет собою конкретно существующий его атрибут. Будучи равной богу (в единстве всех мыслительно-разумных действий), она, тем не менее, стоит ниже его. Ниже бога стоят и другие боги, обладающие своей спецификой и в то же время имеющие общий признак бога всех богов – бессмертие. Вместе с тем боги боятся гнева Зевса, поскольку он их может испепелить. Здесь имеет место противоречие, которое связано с тем, что боги, будучи бессмертными, тем не менее могут прекратить свое существование. Это противоречие связано с тем, что единый бог, испепелив одного из своих богов, не уничтожает его, а придает ему иную форму бытия. Если перевести эту ситуацию на человеческий язык, то в небесном мире происходит все время обновление богов: одни, по словам Де­мокрита, рассеиваются, другие, по словам Эпикура, появляются. Наиболее точно выразил эту мысль Гераклит: мы живем смертью богов, боги живут нашей смертью[4], то есть смерть бога означает рождение человека (приобретение новой формы), а смерть человека – появление бога. Это положение можно прокомментировать по-разному. Если исходить из индийской традиции, из понимания орфиков и Платона о переселении душ, то тогда «испепеляются», «рассеиваются» те души, которые покидают небесный мир и переходят в земной мир так, что «человек берет себе с неба ангельскую породу, и небу подобен»[5]. Применительно к нашему разговору как бы ни мигрировали люди и боги, никогда и никто из людей не достигнет содержания определенного атрибута отторгнутого от свойства единого бога («функционального» бога). Это во-первых. И, во-вторых, никогда не произойдет подмена «функции» одного атрибута единого бога другим. Богиня любви и красоты (Афродита) никогда не станет богиней мудрости (Афиной) или наоборот. У каждой богини своя «функция», свое «предназначение». Так и человек никогда не станет мудрецом (он только может быть причастным к мудрости), хотя и имеет (согласно данному подходу) тенденцию стать богом. В старой метафизике мудрость рассматривалась как атрибут бога. бог сочетает в себе все свои атрибуты. Помимо атрибутов бог, будучи единым, обладает внутренним и внешним бытием. Наличие и взаимодействие внутреннего и внешнего как единство бога и его атрибутов может иметь несколько представлений. Мы склоняемся к тому, что поскольку бог сочетает в себе все богатство атрибутов, постольку все они принадлежат к его содержанию. Бог, эманируя свои атрибуты, не отнимает у них своего содержания. Атрибуты, отходя от бога, приобретают относительно самостоятельное бытие. При этом они не теряют содержание бога; то есть каждый атрибут, покинувший основание бога, остается своим содержанием при боге. Отделившись от бога, атрибут существует самостоятельно. Он становится частичным бытием (ибо является одним из множества других атрибутов единого бога). Атрибут, отделившись от бога и став частичным (но одновременно являясь самостоятельной целостностью), обладает внешней и внутренней сторонами. Стороны совпадают с содержанием бога. Форма бога (как проявление атрибутов) становится для атрибута собственным содержанием. Строго говоря, атрибуты сами по себе не существуют. Самостоятельное бытие атрибут приобретает только тогда, когда входит в отношение с другими атрибутами, предметами, процессами и т. п. В качестве аналога может служить такой пример. Ребенок в семье является ее принадлежностью и находится в отношениях с родителями. Выходя за рамки семьи, он не теряет связь и сущность семьи. Ребенок можетбыть у друзей, в школе, в парке и т. п., но по содержанию сохраняет отношения с семьей, хотя проявляет себя в отрыве от семьи различным образом. Так и атрибут, например, мудрость сама по себе ничто, если с ней никто не связан. Она становится таковой только тогда, когда кто-то стремится овладеть ею. Но достичь ее содержания может только божественное существо, ибо оно является непосредственным выражением Бога. Однако это не означает, что иное (не божественное) существо не в состоянии войти в соприкосновение с мудростью и приобрести ее качества и свойства. Существо, соединяясь с мудростью, способно наполниться содержанием внешней стороны (формы) последней ровно настолько, насколько позволяет уровень развития существа. Внутреннее содержание мудрости остается за пределами существа (ибо оно – содержание бога). Существо осваивает мудрость только абстрактным образом, то есть с одной стороны (формы). Смертный не может охватить всего богатства идей, действий и ряд других особенностей, имеющихся в мире. Он не способен применять их в соответствии с общей ситуацией, обстановкой. Для этого необходимо видеть прошлое, настоящее и предугадывать будущее, что присуще не смертному, а вечному (мудрости).

Мы уже говорили, что, отделившись от бога (как его атрибут), мудрость в качестве самостоятельного целого получила способность наделять частично своим основанием (мудростью) того, кто к ней стремится. Это означает, что мудрость в качестве самостоятельной сущности находится за пределами того, кто к ней стремится; мудрость в этой ситуации первее к ней стремящегося. То существо, которое постигает содержание мудрости, превращается в мудреца. Религиозная тенденция полагает, что «Бог вначале открыл свою Мудрость пророкам: следовательно, она целиком содержится в Священном Писании»[6]. И хотя некоторые теологи пытались «приспособить» мудрость к человеку, понимая ее как совокупность «иерархически организованных наук, каждая из которых извлекает свои принципы из науки, стоящей непосредственно выше нее»[7], но в конечном счете вынуждены были признать, что свыше стоят Священные Писания, которые превосходят всех
людей.

Мудрость существует объективно, самостоятельно, независимо от человека. Несмотря на то, что она – свойство бога и находится за границей человека в виде объекта (в данном случае Священного Писания), тем не менее, оно проявляет себя к человеку как субъективное, согревающее и подающее индивиду надежду в достижении себя и обладании собой. Божественное понимание мудрости своей перспективой ведет человека в заоблачную высь, где у индивида появляется возможность стать божественным, стать святым. Стало быть, человек, несмотря на то, что никогда не может стать мудрецом, тем не менее, причастен к мудрости, ибо при определенных обстоятельствах она может его посетить, задеть одной из своих сторон. Мудрость посещает человека ровно настолько, насколько человек может быть причастен к мудрости. Слово «причастен» говорит о том, что человек обречен владеть только частью мудрости, ее какой-то стороной. Овладение целостной мудростью означает превращение человека в бога, что делает бессмысленным разграничение человека и мудрости. Следовательно, существо, достигшее своего высшего развития в человеке, но еще не перешедшее в божественную сферу, всегда обнаруживает себя в лучшем случае как частичный, ущербный мудрец. Даже те святые, пророки, великомученики, которые приходят на Землю для того, чтобы помочь людям разрешить насущные проблемы жизни, находясь в человеческом теле, не достигают полноты мудрости. Это обусловлено тем, что они становятся представителями физического мира. Они имеют способность выходить из материального видимого бытия в невидимый, тонкий мир реальных сущностей. Но получают они из мира тонкой реальной сущности не мудрость, а мысли и действия, знание природы вещей и духов и возможности реализации получаемых свыше знаний применительно к вещам и душам видимого мира. И эти знания они передают людям не языком мира тонкой реальной сущности, а огрубленным языком, присущим физической реальности.

Таков один из подходов понимания места пребывания мудрости и ее реального бытия.

Существует и прямо противоположное мнение. Оно утверждает, что человек посредством своих знаний и дел сам генерирует мудрость. Никакой мудрости вне человека нет. Человек имеет все возможности и способности для того, чтобы своими собственными силами стать мудрецом. Человек в процессе жизни имманентно развертывается так, что нарабатывает знания, опыт и всевозможные способы практической деятельности до такой степени, что подавляющему большинству современников это не под силу. За это такого человека и называют мудрецом. Мудрость – свойство человека, которое может быть выработано и приобретено человеком.
В качестве доказательства обращаются к Платону, который считает, что мудрости можно научиться.

Когда Платон устами Сократа говорит об обучении мудрости, то под мудростью понимается философствование, вырастающее на основе знания, которому действительно можно учиться. Сама же мудрость, по Сократу, есть принадлежность бога; она у бога. И Сократ подтверждает это, говоря, что мудрость у бога, а он, Сократ, только любитель мудрости; на основе любви к мудрости Сократ лишь стремится к ней.

В наши дни также широко распространено в философской, научной и художественной литературе воззрение, согласно которому человек может стать мудрецом. Т. И. Ойзерман проводит мысль, согласно которой человек, опираясь на свои силы, приходит к вершине мудрости[8]. В. Б. Миронов в книге «Пир мудрецов», обращаясь к развитию цивилизации, представителей творческой ин­теллигенции и умных людей, приводит многочисленные примеры проявления человеческой мудрости[9]. А. Н. Чанышев в «Вестнике МГУ» опубликовал обширное исследование понимания мудрости и попытался дать ей классификацию[10]. Утверждается, что человек может своими силами достичь мудрости в той или иной сфере деятельности. В результате мудрость из неспециализированной области превратилась в специализированную форму.

Как мне представляется, мудрость по своей природе неспециализированна. Мудрость является всеобщим бытием Разума и способом его проявления. Мудрость как целостное явление нефункциональна и непрофессиональна. Она – выражение всего результата жизни человечества, сочетающая в себе все богатство знания и соответствующего ему действия в сфере физического и тонкого миров[11]. Она отображает целостным образом способ жизни не человека, а человечества. Становясь фрагментарной (специальностью), мудрость теряет свою специфику и перестает быть всеобщей, она становится частной.

У человека более высокого титула, чем «мудрец», нет. Человек, становясь мудрецом, достигает вершины своего совершенства. Но если человек достиг своего предела, то есть стал мудрецом, то тогда он останавливается в развитии; он приходит к отрицанию своей человеческой сущности. Не более чем недора­зумением мы можем назвать такие суждения, как «он мудрее его», «у него мало мудрости», «он более мудр» и т. п. Говоря, что кто-то мудр, мы хотим выделить некоторые особенности теоретических и практических способностей, имеющихся в большей мере у одного индивида, нежели у другого. Но наделяя индивида мудростью, мы ставим тем самым предел его развитию. А между тем человек развивается и преодолевает ранее имевшиеся у него достижения. И здесь невольно возникает вопрос: «А что, индивид в результате своего развития становится все мудрей и мудрей?» Или мы сгоряча, не подумав, в силу определенных обстоятельств назвали его мудрым? Тогда получается, что человек не изменяется, а остается в ранге мудреца до конца своей жизни. Это полностью исключено, ибо человек в силу своей природы является универсально всеобщим, а это означает, что ему нет предела в развитии: он всегда развивается. Если человек в процессе своего развития постоянно преодолевает ранее имевшийся уровень, то бывшее его состояние мы можем считать субстанцией (ведь человек стал мудрецом). Но на этом жизнь человека не прекратилась. Человек продолжает развиваться. И его развитие направлено к мудрости (к освоению иных принципов общественного бытия, которых раньше не было). В такой ситуации мудрец вынужден приобретать мудрость. Тогда субстанция (мудрец) переходит в свойство (мудрость). Это во-первых. Во-вторых, само свойство имеет степенное выражение, не затрагивающее основания. В-третьих, мы оказываемся в ситуации, для которой нет критерия, позволяющего остановить неуемное движение степени: человек все время нахо­дится в процессе, превышающем свою ограниченность: человек становится все мудрее, мудрее, мудрее. А когда же наконец (если он может стать мудрым) человек успокоится и станет мудрым (и станет ли)? Думается, что степенное понимание мудрости – недоразумение. Такое понимание мудрости приобретает субъективный характер. Тогда можно назвать любого человека мудрым. А если человек, изменяясь, пребывает в ранге мудреца, то говорить о мудрости индивида бессмысленно. Он или останавливается в развитии (это исключено), и тогда он не мудрец, или ранее имевшие место его способности не соответствовали действительности, то есть он не был мудрым.

Платон в диалоге «Пир» говорит, что боги не философствуют и не пытаются стать мудрыми, поскольку они уже мудры. А мудрый не стремиться к муд­рости, ибо он уже мудрец. К мудрости не стремится и невежда. К мудрости стремится тот, кто стоит между мудростью и невежеством[12]. Это своего рода интервал, в котором существует стремящийся к мудрости. Стало быть, муд­рость одна, а тех, кто стремится к ней, много. И пока будет стремление к мудрости, будет существовать и этот интервал. А как быть в том случае, когда люди преодолеют невежество? И могут ли они преодолеть невежество в условиях Земли?

По Платону невежество связано с неведением, приводящим к злу, называемому глупостью. Невежественный человек – это человек, введенный в заблуждение[13]. Это человек, лишенный знания. Такое понимание невежества говорит о том, что всегда будет часть людей, к которой можно отнести это определение, ибо человек по своей природе несовершенен; у него рабская природа (Аристотель). Следовательно, добро и зло будут сопровождать людей до тех пор, пока сохраняются развлечение и труд, справедливость и несправедливость, знание и незнание. И на этом фоне будут разворачиваться противоречия между любовью к мудрости, питающейся божественным порывом к совершенству, и невежеством, предающимся пиршествам и подобным развлечениям и забавам[14].

Присвоение человеческому индивиду титула «мудрец» означает перевод человека в ранг предельного бытия. Здесь можно было бы сослаться на религию, которая считает человека божественным существом. И это явилось бы своего рода оправданием использования понятия «мудрец». Возникает дополнительная сложность: будучи божественным, этот индивид должен обладать признаком божественности – бессмертием. Но человек – смертное существо. Правда, бессмертие можно рассматривать не только по биологическому, но и по социальному основанию. И тогда бессмертие будет связано с результатами человеческой деятельности, остающимися после жизни человека, а не с биологической вечностью. Старость – спутница мудрости. Нет мудрости без старости. Но не всякая старость – мудрость. Молодой не может быть мудрецом. Когда речь идет о старости, то здесь имеется в виду не какой-то земной, конкретно взятый старый человек, а общее состояние социальной формы движения, формирующей жизнь социального существа. Вместе с тем под «старостью» в данном случае следует понимать и совокупность всех ранее прожитых и еще предстоящих прожить обществу жизней на Земле до приобретения способности одухотворять Вселенную своим творчеством.

Мудрец тот, кто овладеет этой особенностью. Понятно, что отдельно взятому человеку достичь такого состояния невозможно принципиально. В то же время мудрость как самостоятельное, объективное явление должно иметь место в реальности, ибо к ней стремятся люди.

И вновь возникает уже поставленный вопрос: «Где пребывает мудрость?» Мифология древних народов говорила, что воплощением мудрости является сверхъестественное существо, находящееся за пределами земной сферы. Ученые видят мудрость в знающем человеке. Философы видят мудрость в уме и знании, охватывающем всеобщность. Мы полагаем, что мудростью является социальная форма движения материи как атрибут Вселенной. Вот к ней и стремятся люди.

Итак, мы выяснили, что божественная мудрость находится в мире тонкой реальной сущности. А домом смертного человека является система общественного бытия, которая строится самим же человеком. Но мудрость находится не у человека, а за его пределами, и своей собственной жизнью человек пытается достичь ее. Каковы же должны быть условия, чтобы человек достиг мудрости?