Сатира и юмор

Особый момент, непосредственно относящийся к стилю — подсознательная тяга к бюрократизации собственного языка. Говорит человек нормально, но как только в руки ему попадает лист бумаги… блин, о чём это я?.. попадает компьютер с открытым в нём Вордом, человек внезапно пугается, что его воспримут несерьёзно. И от испуга начинает выдавать такие обороты, которым позавидовал бы даже робот-бюрократ. Выходит очень серьёзно, но настолько сухо и пресно, что в здравом уме это никто внимательно читать не будет. Тем более, до конца.

Если же о серьёзных вещах написать без звенящей серьёзности — они от этого становятся даже серьёзнее. Хотя бы потому, что такой текст прочитают.

И, самое главное, запомнят. Весёлые шутки и мастерские афоризмы заколачивают идеи из твоего текста в глубины подсознания читателей. Если особенно хорошо пошло, то твой текст прочитавшим чуть не во сне являться будет. И, соответственно, твои идеи вместе с ним.

Генерации яростных шуток, само собой, научить нельзя, но, к счастью, им можно научиться.

Афористичность

Афористичность текста не обязательна, но желательна. Кроме того, она нравится лично мне, поэтому не могу молчать.

Так вот, необычным способом использованные слова повышают запоминаемость смыслов и привыкаемость к их автору. Вдобавок они, наряду со стилем, дают тексту его собственное уникальное лицо, на которое увидевшим его захочется взглянуть ещё раз, но уже с другого ракурса. От такого и автору приятно — его мысли распространяются — и читателям интересно.

Если же отдельные предложения текста отлично подходят для использования их независимо от их окружения, так и вообще мировое господство не за горами. Это очень удобно — когда из текста можно извлечь цитату и оперировать ею даже в разговорах с теми, кто данного текста не читал, а они всё равно будут переться.

Естественно, я не могу обучить сочинению афоризмов — рецепта нет. Однако можно этому научиться путём сознательного анализа собственного творчества на предмет наличия означенных афоризмов хотя бы в потенции. И если потенция у отдельных фраз есть, то имеет смысл попытаться развить её до непосредственного полноценного афористического акта.

Кроме того, если вдруг вышло так, как обычно не говорят, но оно всё равно интуитивно понятно, то получившуюся фразу можно и даже до некоторой степени нужно оставить — с ней текст будет интереснее.

Ритм

«О, боже мой! Какой ужас! Как они могут! Вот негодяи! Мы не допустим! О боже мой! Мы им покажем! Они ещё о нас узнают! Стыд и позор им! Сплотимся в борьбе с негодяями! Сколько можно терпеть?! Не сиди — вступай! Уложим всех! Воров — в тюрьму! Народ в гневе! Сволочи! Мерзавцы! Выхухоли! Гитлер!»

«О боже мой!»

На днях случилась какая-то бяка: бячные бячники в очередной раз набячили, что вполне в духе бячных бячников. Другой бы устыдился, а им — как с гуся вода.

А всё почему? Потому что бячники — козлы! Вот мы им рога-то пообломаем! Мы им покажем, где раки зимуют!

Помнится, был у нас один бячник, который тоже всё думал, что можно бячить и не заморачиваться. Так вот, этому бячнику забячили по самую бяку. Теперь он ходит с трудом и в основном под себя.

И так будет с каждым бячником, ядрён батон! Вместе мы — сила!»

В принципе, вот и всё, что я хотел бы сказать о ритме повествования. Всё одно, обучить ритму невозможно. Но если помедитировать над несколькими предыдущими абзацами, а потом долго тренироваться, то научиться вполне реально.

Рефрен

Рефрен — это такая штука, которая следует по статье аки припев по песне. Только ещё круче — он основную идею выражает. А если рефрен не просто повторяется, а ещё и модифицируется согласно текущему контексту, то вообще жесть — даже те, кто читал невнимательно, идею всё равно запомнят.

Рефрен — это кратко сформулированная основная мысль. Или не основная — просто хорошая. Но мало кратко — надо ещё звучно. Чтобы читалось и само просилось на язык. Как такие делать? Э-э-э… ну… типа как и прочие афоризмы. Научить их делать невозможно, но, как ты уже догадался, этому можно научиться.

Представь, например, что тебе твой текст надо пересказать за две секунды. Да, куча смыслов потеряется, хрен чего в две секунды влезет, но одну фразу успеть сказать можно. Вот, тебя спросили: «и к чему ты в статье призываешь?». Ты, раз, и должен сразу же сам себе ответить.

Ответил. Звучит хреново. Поставь этот мысленный эксперимент ещё раз. И ещё раз. И ещё раз. Хрен кто тебя этому научит, если не ты сам. Рано или поздно вдруг ответишь что-то такое, что самому понравится. Вот это можно сделать рефреном. Хотя и необязательно: рефрен не требование, а украшение.

Смысл

Теоретические литераторы скажут, что, будто бы, чтобы придумывать хорошие смыслы, надо много читать. Причём, желательно толстые романы. Причём, желательно, те, которые нравятся именно данному теоретическому литератору. Но это — фигня. Можно в принципе не читать книг вообще. Ибо теоретические литераторы все эти книги читали, но все мега-смыслы у них сводятся к идиотским комментариям к чужим статьям. Каждый, само собой, мечтает, что однажды он явит всем гениальный роман, в котором будут глубокие ответы на все глубокие вопросы, однако являет почему-то исключительно идиотские комментарии. Такой вот парадокс.

Теоретические литераторы не поверят, но для написания текстов с хорошими смыслами надо тренироваться думать. Заниматься этим не только в момент написания, а постоянно. Благо, времени подумать у людей хватает — одна дорога до работы или института может занимать пару часов в день.

Думание — это решение задач. Поиск конкретного ответа на вопрос, а не мутная рефлексия «хочу ли я, могу ли я». Многие думают, будто думают. Думают так на основании «поиска вопросов». Дескать, их зашкаливающий философский интеллект рождает вопросы для последующего осмысления их человечеством. В этом им видится настоящая философия и глубокие высоты ментальных свершений. Реально же, хоть хорошо сформулированный вопрос и является половиной ответа, но реальное думание — это поиск именно ответов. Не вопросов, нет.

Соответственно, если ты будешь находить хоть какие-то ответы на интересующие тебя вопросы, то сколь бы убогими эти ответы тебе ни казались, уже через год-другой все философские вопрошаторы останутся в таком далёком позади, что сие слепому будет очевидно.

Можно ли научить человека думать? Можно. Но, в том числе, этому можно научиться самостоятельно.