Православие и культурный архетип

Большое влияние на формирование русского культурного архетипа оказало принятие в Х в. христианства, которое пришло на Русь из Византии в православной форме.

Принятие той или иной религии в качестве государственной и национальной влечет за собой далеко идущие последствия не только в сфере веры, но и всей духовной жизни.

Давно замечено, что любая национальная культура заимствует только те элементы чужих культур, к восприятию которых она уже подготовлена всем ходом собственного развития., то есть имеет некий горизонт культурных ожиданий.

Православие, включив в свою сферу все слои русского народа, все общество, не захватывало человека целиком. Оно руководило религиозно-нравственным бытом русского народа, слабо отражаясь в ежедневном обиходе.

Восточно-христианское влияние в большей степени обнаружилось в Московский период русской истории, в 15-16 вв., когда сама Византия уже пала под ударами турок (для 10-12 вв.. наиболее характерным является соединение христианских и языческих мотивов в культурной сфере).

В восточно-христианской культуре земное существование человека не представляет самоценности. Основной жизненной задачей была подготовка человека к смерти. В качестве смысла земного существования человека признавались духовные стремления к смирению и благочестию, ощущение собственной греховности и аскетизм.

Отсюда в православной культуре появилось пренебрежение к земным благам, поскольку земные блага ничтожны и скоротечны, отношение к труду не как к средству созидания и творчества, а как к способу самоуничижение и самодисциплины.

Рассматривая свою культуру как высшую, византийцы сознательно ограждали себя от иноземных влияний, в том числе и культурных. Эта нормативно-ценностная автаркия на уровне «коллективного бессознательного» порождала в православном культурном архетипе черты мессианства.

С православием на русскую почву была перенесена и идея соборности, под которой обычно подразумевается коллективное жизнетворчество и согласие. В этом смысле соборность противопоставлялась индивидуальному мудрствованию. Соборное переживание и поведение ориентировалось не на рассудок, а на «движение сердца» и эмоции, стремилось к осязательности религиозных актов, к их согласованию с обычаем, «исконными» привычками, а не с отвлеченными принципами.

Православная традиция соборной интеграции нашла выражение и в характерном для русской культуры сращивании понятий красоты, добра и мудрость в слове «благолепие».

Православие, духовно организуя религиозно-нравственный быт русского народа, способствовало усвоению им такой системы духовных ценностей, которая, наложившись на языческую культурную среду, привела к формированию особого. –иоанновского, мессианского – типа русского человека.

Признавая святость высшей ценностью, русский человек стремится к абсолютному добру. Он хочет действовать всегда во имя чего-то абсолютного. Если же русский человек усомнится в абсолютном идеале, то может дойти до крайнего равнодушия ко всему и способен невероятно быстро пройти путь от невероятной терпимости и послушания до самого необузданного и безграничного бунта.

Вечный поиск идеала – благодатная основа возникновения различного рода социальных утопий и мифов. Иоанновский, мессианский человек чувствует себя призванным создать на земле высший божественный порядок, восстановить вокруг ту гармонию, которую он ощущает в себе. Борьба за вселенскость – основная черта иоанновского, мессианского человека.

Иоанновскому, мессианскому типу, сложившемуся в России, противостоит прометеевский, героический человек Запада. Героический человек полон жажды власти, он видит в мире хаос, который должен оформить своей организующей силой.

От русского человека отличается и восточный человек. Мессианству и одухотворенности русского человека, героизму и экспрессивности западного восточный человек противопоставляет «универсальность» («безвкусность»).

В восточной культуре «безвкусность» – пример мироощущения, ориентированного на сохранение гармонии мира, обладающего внутренним динамизмом развития, поэтому не требующего произвола человеческого вмешательства. В морально-религиозном плане «безвкусность» – это признак совершенного вкуса, его универсальности, это высшая добродетель, ибо «вкус» есть предпочтение, ограничение.

Поэтому если добродетелями западного человека являются энергичность и интенсивность, мода и сенсация, восточного человека – точная середина и посредственность, бесшумность и увядание, то добродетели русского человека – пассивность и терпеливость, консерватизм и гармония.