Объект психологии

В учебниках всегда начинают с толкования этимологии термина "психология": "псюхе"(душа) + -логос"(наука), т.е. нау­ка о душе. Дает это нам немного. Души как особой субстанции нет, хотя и выбрасывать это понятие нельзя,- что-то за ним скрывается очень важ­ное. Но вопрос об объекте этим не решается.

Владимир Петрович Зинченко, известный во всем мире психолог, в своем докладе в Японии «РАЗМЫШЛЕНИЯ О ДУШЕ И ЕЕ ВОСПИТАНИИ», сказал, что психология не может похвастаться успехами решении проблемы воспитания души, «так как психологи почти 150 лет тому назад начали расчленять душу на отдельные функции в целях их объективного изучения. Они успешно продолжают это интересное занятие до сих пор. Попытки собрать душу воедино редки и малоуспешны. “Сущее не делится на разум без остатка” (В. Гете) и измерить алгеброй гармонию еще никому не удалось. До сих пор остается верной оценка психологии, данная русским историком В. О. Ключевским в начале XX в.: раньше психология была наукой о душе, а теперь стала наукой об ее отсутствии. Душа оказывается в остатке, по поводу чего психология проявляет полное равнодушие, не испытывает угрызений совести, ибо и она сама не страдает от избытка души.»

Вместе с тем вопрос об объекте психологии может быть решен без осо­бых методов его выделения. Каждому ясно из собственного опыта, что есть объективный мир и есть его субъективный образ (как часто гово­рят, "в голове человека"). Так, есть доска и есть ее видение кем-то, ее представление. Есть реальность и есть сон,- это разные явления. Факт существования идеального мира бесспорен. Очевидно и его много­образие. Так, есть способность мыслить, представлять, помнить, т.е. целый ряд процессов, обеспечивающих отражение картины мира. И все это специфические явления в природе, не совпадающие с тем, что они отражают.

К миру психических явлений, кроме процессов, можно отнести и оп­ределенные свойства человека, вне которого не существуют и перечис­ленные выше психические процессы. Один и тот же, объективный предмет воспринимается по-разному, по-разному понимаются и выделяются его свойства. Есть в основе этого свойства человека, которые можно наз­вать свойствами личности.

Наконец, безусловно, любые свойства личности не статичны. Умный человек может делать глупости; не радуется бесконечно самый большой оптимист,- и он может огорчаться и разочаровываться. И когда мы го­ворим, "огорчен", то имеем в виду не свойство личности, а характерис­тику какого-то момента переживаний. И среди психических явлений выделяют группу психических состояний.

Все это - психические процессы, психические свойства личности, психические состояний - очевидные формы существования психики как особого объекта изучения. Факт существования этого объекта не вызывает сомнения давно. Центральный вопрос - это вопрос не об объекте, а о предмете психологии. Есть ли в указанном объекте какой-то вопрос, какая-то сторона, которая не может быть исследована другими наука­ми? Для решения этого вопроса нельзя не обратиться к истории.

Сами психические явления выделяются каждым в личном опыте без всякой науки, настолько они важны в жизни каждого человека. Прежде, чем что-то сделать, должно быть желание, всегда есть какое-то отношение и т.п. И каждый видит их огромную важность. Возникают и по­пытки их осмыслить. В истории это сначала осуществляется в форме ре­лигии, искусства.

Донаучная психология.

Первой формой недифференцированного научного осмысления были философские воззрения древнего мира. Здесь-то и возник­ло понятие "душа" как причина психических явлений. Учение о душе не обязательно было идеалистическим, его развивали и крупные материа­листы. Различным у них был не термин, а само содержание понятия. Для античной философии в целом характерно было понимание души как активного начала в жизни человека, как очень важной, регулирующей субстанции. С этих позиций возникла проблема соотношения материаль­ного и духовного начала.

В представлениях древних философов душа как объект представля­лась нерасчлененным образованием. Свойства ее раскрывались только путем описания личных наблюдений. Это так называемый донаучный этап психологии.

Знаменательный этап в развитии психологии - ХVII в. До этого вре­мени все продолжает существовать понятие о душе, но в отличие от древ­них философов усилился момент религиозного. Новой вехой в представле­ниях о природе психического явились представления Рене Декарта. Он вы­двигает идею: души нет. Да, говорит он, человек видит, слышит, дышит, но душа тут не при чем. Действует машина, механизм которой - рефлекс. Внешние воздействия вызывают физические явления и процессы в организ­ме, а они рождают ответное движение. Сами представления его о работе этого механизма были очень примитивны, но дело не в них, в самой идее отрицания души как активного начала психики. Это было торжество механицизма.

В этом перевороте было немало и положительного и отрицательного. Хорошо то, что такое понимание ведет от дуализма (раздвоения души и тела) к монизму. Если до сих пор говорили о существовании двух суб­станций - материи и души, теперь остается только материя. Но это пред­ставление родило новую проблему: если все в поведении есть только ре­зультат взаимодействий материальных тел, то зачем же психика, т.е. образы, переживания. Понятие о рефлексе не дает ответа на вопрос о необ­ходимости и целесообразности психики. Произошло первое в истории пси­хологии расчленение ее объекта. Вы хотите объяснять поведение людей - не надо рассматривать чувства и желания,- изучайте только рефлексы. А если вас интересуют именно чувства и желания,- конструируйте представ­ления о них из своего опыта, но не пытайтесь претендовать при этом на реальный анализ действительности.

Преимуществом развития этого подхода было бурное развитие наук о нервной системе и ее функциях.

Возникновение научной психологии. «Психология сознания»

И вместе с тем сохраняется интерес к внутреннему миру человека как особой категории. Особый интерес вызывали явления сознания, но их изу­чение шло вразрез изучению поведения на основе рефлекторного понимания. Явления сознания стали выступать как явления, протекающие параллельно тому, что происходит в нервной системе и благодаря ее работе. Однако представления о параллельности этих явлений могли существовать до тех пор, пока физиология не установила причинную связь сознания и эмоций с процессами в нервной системе. А тогда специальное изучение психических явлений потеряло смысл. Пропал специфический объект психо­логии. В результате через 200 лет после появления понятия рефлекса пси­хология оторвалась от учения о реальном поведении, стала мистической наукой. Это был один из острейших кризисов в психологии. Кризис XIX века.

В этот же период получило свое развитие эволюционное учение. Од­но из центральных его положений: все, что не имеет приспособительного значения, должно отмереть. Психика же не только не отмирает, но с эволюцией все усложняется. Тогда оказывается, что психика существу­ет как самостоятельное явление, имеющее приспособительное значение. Таким образом, логика развития, с одной стороны, с позиции рефлек­торной теории, приводит к отрицанию самостоятельного значения психи­ки, а с другой стороны, с позиции эволюционного учения, приводит к доказательству ее несомненного самостоятельного существования. Воз­никло острое противоречие.

Первое решение этой проблемы мы находим у И.М. Сеченова. В каком-то плане он вернулся к Декарту, но совершенно иначе подошел к раскры­тию понятия рефлекса. У Декарта и его последователей внешнее раздра­жение - причина рефлекса. У Сеченова рефлекс - не причина, а только сигнал. Это различие весьма существенно, принципиально. Красный свет светофора - не причина остановки, в нем нет никакой магической си­лы, это только сигнал для остановки. Все поведение - система ответов внешние воздействия, говорит Сеченов, но одни и те же воздейст­вия могут вызывать любые, даже противоположные ответив. Кусок хлеба, - это всегда кусок хлеба, но реакции на него могут быть разными не только у разных животных, но и у одного и того же животного. И дело не в хлебе,- он только сигнал,- а во внутренних особенностях орга­низма. Сигнал в отличие от причины должен быть переработан. Тогда Сеченов говорит: любой рефлекс имеет не только начало и конец, как утверждал Декарт, но и центральное звено, которое сравнивает сигна­лы, перерабатывает их и принимает решения. Это центральное звено и есть психика. Таким образом, психика оказалась включенной в централь­ный механизм поведения. Психика перестала быть эпифеноменом, над­строенным над работой нервной системы. Для последующего понимания предмета психологии это был очень важный шаг.

Предмет психологии

Однако это шаг вперед породил и новую трудность, из которой вы­росло немало отрицательных последствий для психологии. Психические явления включили в анализ, но как их объяснить? Встал вопрос о предмете. Если психические явления - интегральная часть рефлекса, по-видимому, логично в их объяснении обойтись без психологии, ос­таваясь в рамках физиологии нервной системы. Единый механизм - предмет одной науки, и необходимо устранить дуализм между психиче­ским и физиологическим. Если вы встали на позицию Сеченова, вы должны анализировать психику только как свойство мозга. Либо психика - продукт мозга, либо вы ее отделяете от мозга, и тогда вам грозит иде­ализм. Любой материалист активно занимал первую позицию. Но тогда на­чалось сведение психологии к физиологии. И сам Сеченов сформулировал это предельно четко в своей статье "Кому и как разрабатывать психоло­гию?", ответив: физиологам физиологическими методами. Незачем изучать образы как таковые, нужно изучать нервные процессы; незачем изучать мышление, - надо изучать работу мозга. И вершиной этого подхода стало учение И.П. Павлова.

Указанный подход сыграл колоссальное значение и, безусловно, зна­чение прогрессивное. Но на долю психологии ничего не осталось. Этот итог дала как будто бы последовательная материалистическая позиция. И проблема, конечно, не в чести мундира. Вспомните итоги эволюционного подхода: проблема-то остается не решенной, а просто снятой.

Но вернемся к Сеченову. Кстати, это яркий пример того, как неред­ко современники не могут увидеть всего положительного, что содержится в высказываниях гениальных ученых. Многое в позиции Сеченова, в частности мы начинаем понимать только сегодня, когда появились кибернетика,
общая теория сигнала и знака, общая теория управления сложными систе­мами.

Что такое сигнал и какова его функция? Сигнал - это форма и струк­турная единица информации. Функцию сигнала выполняют материальные те­ла и явления. Есть источник информации и есть ее носитель. Информация передается через состояния носителя информации. Эти состояния должны быть изоморфны состояниям источника информации. Так, последовательность электромагнитных колебаний на экране дает образ человека. Нет копиро­вания, нет прямого подобия, а только строгий изоморфизм. Носитель ин­формации называют еще кодом, - в нем в иной форме выражены, закодированы свойства источника информации.

Частной формой сигнала являются такие отношения между состояниями источника и носителя, когда имеется подобие (фотография и объект). В от­личие от сигнала-кода сигнал, построенный на подобии, это сигнал-образ.

В процессе передачи информации от одного источника носителей информации может быть несколько. Например, световые волны - первый но­ситель информации, а нервные процессы - следующий этап. Каждый носи­тель передает информацию с помощью своих специфических средств, но всег­да изоморфных объекту. Процесс перехода от одного носителя к другому - перекодирование.

Что это дает для понимания психических явлений?

Последнее звено в процессе передачи информации от внешнего объ­екта действительности к живому существу - это процессы нервной системы. Сигналы-образы. Между ними и видением объекта - отношения подобия. Этот процесс так же материален, как в любой другой системе связи. Этот процесс только материален, ничего другого в нем нет. То, что мы называем образом, - это особые состояния нервной системы. Тогда, может быть, задача психологии изучать процесс перехода от сиг­нала-кода к сигналу-образу? Но это предает особой науки о материаль­ных процессах передачи информации. Тогда нет психологии, ибо ее пред­метом всегда были идеальные процессы. Значит, правы и Сеченов и Павлов. Тупик.

Но опять-таки (в который раз!): но психика-то все-таки сущест­вует, несмотря на наше бессилие вырваться из нами же созданного кру­га. Значит, да в рассматриваемой системе чего-то не учитываем, и "по­рочность" круга сконструирована самими нами в нашем анализе.

Давайте спросим себя: зачем в системе передачи информации нужно перекодирование? Почему сигнал-код превращается в сигнал-образ? Ког­да и зачем возникает этот новый этаж? Ответить на этот вопрос можно, перейдя от структурного анализа к функциональному.

В любой информационной системе функция сигналов двоякая: осведомительная и управляющая, регулирующая. Информационный процесс нужен для обеспечения нормального функционирования системы. Исходная функция - осведомительная, на ней основывается управляющая функция. С другой стороны, осведомительная функция строится на основе задач управления. Те же функции и в живой системе. Само существование живого организма - непрерывное уравновешивание со средой. Вне действия, име­ющего приспособительное значение, нет жизни. Действия управляются сиг­налами, идущими из внешнего мира. Сигналы осведомляют об изменениях, в ответ на них осуществляется изменение поведения.

Особенность сигнала-кода: в нем объект информации представлен косвенно, его собственные характеристики в нем никак не отражены. Как же он может вызывать адекватные реакции? При одном условии: в процессе эволюции или индивидуального опыта создаются готовые программы поведения, запускаемые этим сигналом-кодом (по принципу реле). Сложность тут может быть любого уровня, но программы должны быть готовыми, вызывающими одно и то же поведение в ответ на воздействие.

Но при таких условиях должно быть конечное, сравнительно небольшое число внешних изменений, иначе не смогут сложиться и закрепиться программы. Это возможно только при относительной стабильности внешнего объекта. И такие формы регуляции есть в живом организме (дыхание, кровообращение, пищеварение),- все они построены на готовых программах, достаточно тонко учитывающих варианты изменений среды. Но стабильных условий нет. Среда постоянно изменяется. Как же реагировать на новые сигналы, новые изменения, по отношению к которым нет готовых программ? Часто адекватная реакция должна быть сразу, выживание зависит от немедленности такой реакции. В этих условиях сигнал-код бесполезен. Нужна выработка новой программы и ее предва­рительная проверка реализации. Вот тут-то мы и подходим к разгад­ке психического, к пониманию существа этого удвоения мира. Психические явления, образы позволяют осуществлять действия не с материальными объектами внешнего мира, а с их образами, позволяют до реального по­ведения выработать программы, "примерить" их, исправить, выбрать наи­более успешную и лишь потом осуществить.

С этой точки зрения можно понять отсутствие психики у растений. Их условия жизни относительно стабильны, - во всякое случае, представлены в основном конечным числом возможных вариантов. Сигналы в жиз­ни растений играют огромную роль, но в их системе достаточно сигналов-кодов. Переход к подвижному образу жизни у животных связан в возникновением способности приспосабливаться к воздействиям без на­личия готовых программ.

Но обратите внимание: мы говорили, что сигналы обоих типов, - и код, и образ, - это определенные состояния нервной системы, т.е. сиг­нал-образ тоже не выходит за границы материального мира. Можно ли исчерпать функции сигналов, оставаясь в рамках рассмотрения нервных процессов? Можно решать проблемы перекодирования и их механизмов, проблемы перехода от кода к образу, оставаясь в рамках физиологии. Это, действительно, чисто физиологическая задача. Но при этом мы не отвечаем на вопрос, как человек вырабатывает программу деятельности и как ее использует. Несомненно, что это возможно лишь в процессе особой деятельности не с реальными предметами, а с их образами.

Таким образом, у любого животного есть два типа деятельности: с реальными объектами и их моделями. Обе строятся на базе функционирования реальных материальных систем. Но попробуйте описать любую деятельность, оставаясь в пределах материальных нервных процессов. Например, как пишется слово? Кроме нервных процессов, работы мышц, желез и т.п. есть еще нечто. "Беру карандаш" - "беру" - это мы опишем. А куда деть "карандаш"? Без него нет деятельности. Физиоло­ги же не выходят за рамки организма, и тогда при самом точном описа­нии выпадает самое главное - с чем вы действуете (тоже с материальными объектами или их образами). Понимание поведения невозможно без опи­сания предметной деятельности.

И еще. Что мы производим в процессе выработки программ? Мы соот­носим будущие реальные действия с образными действиями. Только в рам­ках этого соотнесения образ приобретает характеристики идеального. Сам образ - процесс материальный, и только это соотнесение есть иде­альное. Идеальное - это не особая субстанция, существующая наряду с материальным, а это особое отношение между двумя материальными суб­станциями, возникающее в процессе особой деятельности с образами при выработке новых программ поведения.

Да, психика - это - продукт мозга. И надо изучать деятельность моз­га, но исчерпать этим психику нельзя. Психика - это результат осо­бой деятельности ориентирования на основе образов и регуляции пове­дения на основе этих образов. Никакая наука о мозге не может начер­пать эту деятельность. Есть особая сторона - предметная деятельность - предмет самостоятельного изучения. Для этого нужна особая наука. Это и есть психология.

Подведем основные итоги этой проблемы. На современном уровне на­уки становится очевидным, что есть особая сторона в мире психических явлений: они представляют собой своеобразную форму деятельности на основе образов по ориентировке в окружающей действительности и регу­ляции практической деятельности. Эта особая сторона и является предметом психологии.

К вычленению предмета психологии мы пришли от понятий кибернети­ки. Значит ли это, что именно они и дала понимание предмета психоло­гии? Нет, предмет наука существует объективно, и наука возникает и интуитивно выделяет свой предмет, пока не возникает возможность его теоретического анализа. Процесс этот идет давно; по мере дифферен­циации наук возникает возможность такого обобщения. Сама теория информации возникла на базе достижений физиологии и психологии. В частности, особое место принадлежит советскому физиологу Н.А. Бернштейну, который, идя от физиологического анализа регуляции поведения, в других терминах выразил многие основные положения теории информации.

Процесс становления психологии, конечно, не закончен. То представ­ление о предмете нашей науки, которое мы анализировали, нас может ус­троить только как рабочее определение, - оно не отвечает на многие прин­ципиально важные вопросы. Процесс выделения предмета психологии - это один из наиболее острых вопросов сегодняшнего периода ее развития. Идет острая борьба различных психологических направлений и школ. Это вопрос не праздный, не схоластический, - от его решения зависит, что изучать. Одно сегодня ясно несомненно с точки зрения предмета нашего обсуждения в рамках рассматриваемой темы: психология имеет не только свой объект, но и свой предмет, существующий в системе объективных от­ношений. С этой точки зрения психология является самостоятельной наукой.

Мы с вами сказали, что одним из важнейших условий существования об­ласти знания как науки является наличие специфических методов, адек­ватных своему предмету. В любой научной дисциплине вопрос о методах является центральным. Они определяют степень достоверности знаний, а следовательно, и их научную и практическую ценность.

Объективные методы

В истории психологии наряду с изменениями представлений о предмете шло изменение представлений и о методах его изучения. Центральной про­блемой стал поиск объективных методов изучения психических явлений.

Есть ли сегодня такие методы в психологии?

При всякой попытке изучения психических явлений в качестве первой трудности мы сталкиваемся с невозможностью его объективного выделения. Мы видим внешнее выражение поведения, можем зафиксировать течение нерв­ных процессов любого уровня, но ведь это все не та действительность, о ко­торой мы говорим. Как наблюдать образ и его трансформации? Казалось бы, что трудности эти непреодолимы: даже самые абстрактные методы должны дать возможность реального наблюдения явления (истинность математической логики – в работе реальных компьютеров). Это было источником драмы в пси­хологии на протяжении веков.

Данная проблема встала остро, как только ученые осознали, что поведение и образы - явления разного порядка. Поведение можно изучать объ­ективными физиологическими методами. А образы - считалось очень долго, что образы доступны только внутреннему самонаблюдению (интроспекции). Интроспекцию признавали единственным собственно психологическим мето­дом, отличным от методов других наук. Это служило углублению пропасти между естественными, объективными науками и науками о "духе", субъективными.

Интроспекция может быть весьма сложной, и предоставлять множество фактов для анализа. Были исследователи, были результаты, были научные труды, был интерес к психологии у достаточно большого количества образованных людей того времени. В естественные науки вошел эксперимент – наблюдение в условиях целенаправленного изменения процессов. Появилась реальная возможность изучения причинно-следственных отношений. Неэкспериментальные науки стали утрачивать ранг науки, их поставили под сомнение, в том числе и психологию. В 60-е годы Х1Х века родилась экспериментальная психология, одновременно в Германии (основатель – Вильгельм Вундт) и в России. Эксперимент был построен на основе интроспекции. Изменялись условия восприятия, запоминания и т.п. и человека при этом спрашивали, что он видит, думает, помнит и т.п.

Но эксперимент не решил проблему внутренней несостоятельности психологии: психология оставалась оторванной от реального поведения (вспомним: после Декарта поведение стало объектом физиологии, а сознание – оторванным от поведения). Самонаблюдение не может дать понимания роли образов в поведении. Установить связь между сознанием и поведением интроспекция, даже вооруженная экспериментом, не могла. Само по себе наличие эксперимента не делало психологию наукой, и определялось это тем, что объектом экспериментов было содержание самой интроспекции. Поэтому психология, став экспериментальной по форме не стала объективной наукой по существу.

Введение эксперимента было важным этапом в развитии психологии как науки. Само по себе целенаправленное изменение условий поведения давало, независимо от желания экспериментатора, предоставляло, независимо от намерений экспериментатора, возможности объективного проявления собственных характеристик психического. Наметились противоречия самого метода и его оценки, которые стали явными позже.

Быстрое развитие биологии, особенно эволюционной теории и физиологии, привело к тому, что эти науки стали давать все более объективную картину поведения, в том числе и человека. Тогда оказалось, что та картина, которую раскрывала психология, ничего не объясняет в человеческом поведении. Влиять на него, управлять им на основе психологического знания невозможно. А необходимость такая уже возникла в связи с бурным развитием производства в конце Х1Х века и потребностью интенсификации труда. Потребовались скрытые человеческие возможности. Существенные результаты были у физиологии. Именно в это время начинает разрабатываться проблема навыков. Но физиология не может решить ни всех проблем, ни даже полностью каждую из них: воля, чувства, ум неотделимы от любого трудового акта. Практика труда стала требовать их учета. Тут-то и оказалось, что психология, анализирующая эти проблемы, на вопросы практики ответить не может. Стала очевидной безуспешность новых экспериментальных методов.

Наука начинает интенсивно развиваться тогда, когда возникает практическая потребность в ней. Это и был именно такой исторический момент для психологии.

Период «открытого кризиса» в психологии

Вопрос о методах нельзя было решить без решения вопроса о предмете. Возник острый кризис в психологии. (Аналогичный кризис возникал в других науках, в частности, в физике). Центральным вопросом был вопрос о сознании, которое недоступно прямому изучению.

Одним вариантом решения проблемы был отказ от сознания и признание в качестве предмета психологии поведения. Возникла так называемая поведенческая психология – бихевиоризм. Бихевиоризм сразу выступил как объективная наука и получил широкое признание среди материалистов.

Конечно, сознание можно исключить из предмета науки, но оно от этого не перестанет существовать. Может ли существовать наука о поведении? Может ли она быть полезной? Ответы, несомненно, утвердительные. Именно полезность была взята бихевиористами как обоснование необходимости своего направления.

главная формула бихевиоризма: «стимул — реакция» (S-R).

критика отрицание роли и вообще наличия внутренних ненаблюдаемых свойств (таких, как цели, мотивы, предубеждения и прочее) в поведении и деятельности человека.

В то же время к бихевиоризму были близки существовавшие в СССР в 1920—1930-е гг. «объективная психология» П. П. Блонского и «рефлексология» В. М. Бехтерева.

А И.П.. Павлов???

Развитие

Бихевиоризм положил начало возникновению и развитию различных психологических и психотерапевтических школ, таких, как необихевиоризм, когнитивная психология, поведенческая терапия.

Существует множество практических приложений и в далёких от психологии областях.

(дрессировщик Дуров)

Сейчас подобные исследования продолжает наука о поведении животных и человека — этология, использующая другие методы (например, этология гораздо меньшее значение придаёт рефлексам, считая врождённое поведение более важным для изучения).

Наука о поведении не решает противоречия, а уходит от него.

Другая линия, внешне противоположная бихевиоризму: сознание существует, но наряду с ним есть бессознательные явления. Психиатрическая и неврологическая практика дала огромный материал. Была эмпирически обнаружена связь: осознание многих бессознательных переживаний ликвидирует само переживание. Сознание выступило как способ преодоления глубинных влечений, контроль над ними. В основе психики лежит именно бессознательное. Названо это направление глубиной психологией, или, по автору – Фрейдизм. Сознание, по З. Фрейду, - лишь проявление глубинных процессов, цензор, его изучать не имеет смысла. А как изучать подсознание? С этой целью начинает развиваться сложная система методов, названная психоанализом. Фрейдизм основывался на той же предпосылке «полезности». Но, в отличие от бихевиоризма, который утверждал свою непричастность к политике, он с самого начала приобретает острую политическую окраску. Действительно, если сознание – внешняя сила, удерживающая человека от реализации истинных стремлений, то человек по своей истинной природе – зверь, животное. Не случайно фрейдизм объясняет неизбежность войны, расизма и т.п. и становится обоснованием идеологии фашизма.

Фрейдизм не ответил на вопрос об объективных методах. В основе психоанализа осталась та же интроспекция. Сохранив сознание в рамках психологии, он оставил его биологическое понимание. Серьезные возражения многих психологов, в том числе последователей, вызвало понимание сущности бессознательного. Попытки объяснения фактов общественной жизни оказались несостоятельными. Не случайно ученики и последователи З. Фрейда подчеркивают, что они расходятся с ним во многих положениях, и внутри психоанализа возникает много направлений.

Была еще одна попытка решить проблему сознания, объяснив его с помощью физических закономерностей (целостная психология, структурная психология, гештальтпсихология). Основоположник – физик Келлер. Своеобразие этой попытки в следующем. Очевидность несостоятельности старой психологии не вызывала сомнений, бихевиоризм исключил сознание из предмета изучения, психоанализ подчинил его бессознательному. Гешатльтпсихологи пришли к выводу о реальности старого понятия сознания и подхода к нему как к явлению, не связанному прямо с поведением, найти возможность объективного изучения сознания, используя для этого физические законы. Им представлялось возможным объяснить сознание физиологическими процессами мозга (которые при этом они не изучали, а предположили механизмы умозрительно, на основе физических законов электромагнитного поля). Была разработана система методических приемов для изучения сознания человека и открыто множество психологических фактов. Но идея детерминированности психики мозгом неправомерна. Есть мозг и его законы, Если ими обусловлена психика, то получается, что она оторвана о внешней действительности, связана только с мозгом и отражает его процессы. Гештальтпсихологи оставили открытым вопрос об объективных методах изучения психических явлений, не решив проблему предмета психологии.

Общее основание несостоятельности всех рассмотренных явлений – дуализм (двойственность) сознания и поведения.