Предпосылки и истоки возникновения юридической психологии

В ряде учебников по юридической психологии ее истоки прослеживают с античных времен. Анализируются тенденции в генезисе правового мировоззрения, цитируются высказывания Сократа, труды Демокрита, Платона, Аристотеля и других классиков античной эпохи по вопросам справедливости и правомерности, необходимости учета особенностей человеческой души. Однако подобный подход к историографии расширителен, так как при его реализации происходит смешение трех различных по содержанию, хотя в определенной мере и взаимосвязанных, значений термина «психология»: житейского (дона-учного), философского и конкретно научного.

Более правильным представляется анализ предпосылок возникновения юридической психологии начинать лишь с той эпохи, когда, с одной стороны, возникают реальные социальные потребности учета в цивильном правовом регулировании психологического фактора, а с другой — в различных науках и в правовой практике уже начинает накапливаться эмпирический материал, который «высвечивает» роль психологических явлений в правовой области. Таким историческим периодом является эпоха Просвещения. Именно тогда в научных дискуссиях закладывались основы рационалистического подхода к объяснению причин преступности, а также осуществлялся сбор эмпирического психологического материала по деятельности суда и мест лишения свободы.

Преодоление теологических и натуралистических взглядов на преступность осуществлено в трудах французских философов-гуманистов Д. Дидро, Ж.Ж. Руссо, Ш.Л. Монтескье, М.Ф.А. Вольтера, К. Гельвеция, П. Гольбаха, где доказывалось, что право должно быть не волей правителей, а осознаваемой обществом мерой социальной справедливости, базироваться на идеях свободы личности и соблюдения ее естественных прав. Одновременно благодаря научно-правовым разработкам итальянского юриста Чезаре Беккариа (1738—1794), заложившего основы рационально-юридической кодификации преступлений, и английского ученого Иеремии Бентама (1748-1832), создавшего «утилитарную теорию причин преступности», все больше стал возрастать интерес к изучению факторов преступности и личности конкретных типов преступников, влиянию на них следствия, судебного процесса и наказания.

Первыми монографическими работами по юридической психологии традиционно считают публикации немецких ученых К. Эккартегаузена «О необходимости психологических познаний при обсуждении преступлений» (1792) и И.Х. Шауманна «Мысли о криминальной психологии» (1792). Однако интересные психологические идеи содержались и в трудах их предшественников. Так, французский юрист Франсуа де Питаваль в 1734—1743 гг. издал двадцатитомный труд «Удивительные уголовные дела», где предпринял попытку вскрыть психологическую суть преступных деяний. В монографии Джона Говарда «Состояние тюрем в Англии и Уэльсе» (1777), написанной на основе изучения значительного числа мест лишения свободы по всей Европе (более 300, в том числе и в России), не только активно отстаивались идеи улучшения содержания заключенных и соблюдения их прав, но и указывалась важность изучения и учета в пенитенциарных учреждениях индивидуальных особенностей лиц, отбывающих наказания.

Среди отечественных ученых XVIII столетия достаточно плодотворные в психологическом аспекте взгляды содержались в работах И.Т. Посошкова (1652—1726). Он, в частности, доказывал актуальность разработки классификации преступников по «степени испорченности», а также обосновывал психологически эффективные способы допроса свидетелей и обвиняемых. Другой прогрессивный деятель России той эпохи В.Н. Татищев (1686—1750) утверждал, что законы часто нарушаются по незнанию, а потому необходимо создавать условия их изучения с детства. В трудах М.М. Щербатого (1733— 1790) обращалось внимание на особую важность знания законодателями «человеческого сердца». Ф.В. Ушаков в трактате «О праве и цели наказания» (1770) предпринял попытку раскрыть психологические условия воздействия наказания и, в частности, «исправительное доведение его до раскаяния». А.Н. Радищев (1749—1802) в работе «О законоположении» обосновывал меры по предупреждению преступлений, основанные на учете психологии личности преступника (и прежде всего его мотивации).

Особеннрстью первой половины XIX в. является рост публикаций о преступности и личности преступника, опирающихся на достижения естественных наук (анатомии, биологии, физиологии, психиатрии и др.). Таковы работы немецких ученых И. Гофбауэра «Психология в ее основных применениях к судебной жизни» (1808) и И. Фридрейха «Систематическое руководство по судебной психологии» (1835), а также публикации отечественных ученых А.П. Куницына, А.И. Галича, К. Елпатьевского, Г.С. Гордиенко, П.Д. Лодий по психологическому обоснованию меры наказания, исправления и перевоспитания преступников.

В первой половине XIX в. большую популярность получила френологическая (от греч. френ — ум) теория австрийского врача-анатома Франца Галля (1758-1828), пытавшегося доказать прямую зависимость между психическими явлениями и внешними физическими особенностями строения головного мозга человека (наличием выпуклостей, впадин и соотношений частей черепа). Последователи Галля пытались создать «френологические карты» для идентификации типов преступников. Пропаганда «френологической идеи» имела место и в России. Например, профессором Х.Р. Штельцером сначала в Московском (1806-1812), а затем в Юрьевском (ныне Тартуском) университетах будущим юристам читался спецкурс «Уголовная психология по Ф. Галлю».

Апофеозом в развитии биологизаторского подхода к личности преступника явилось издание итальянским тюремным врачом-психиатром Чезаре Ломброзо (1835-1909) монографии «Преступный человек, изученный на основе антропологии, судебной медицины и тюрьмоведения» (1876), который разработал концепцию «прирожденного преступника», считая, что ему свойственны атавистические черты, роднящие с предками-дикарями. По мнению Ч. Ломброзо, типичный «прирожденный преступник» может быть распознан по определенным физиогномическим признакам: скошенный лоб, удлиненные или неразвитые мочки ушей, выпуклые скулы, большие челюсти, ямочки на затылочной части головы и т.д.

Отстаивание Ч. Ломброзо объективного подхода к изучению личности преступников нашло активную поддержку со стороны ученых многих стран мира, в том числе и в России (И.Т. Оршанский, И. Гвоздев, в ранних работах Д.А. Дриля). В то же время в силу отечественных социально-культурных традиций и междисциплинарной ориентированности они сразу были подвергнуты критике со стороны многих юристов (ВД. Спасович, НД. Сергиевский, АФ. Кони и др.) и психологически ориентированных ученых (В.М. Бехтерев, В.Ф. Чиж, П.И. Ковалевский и др.).

На активизацию во второй половине XIX века психологических исследований причин преступности и личности преступника значительно влияли прогресс в области общественных и гуманитарных наук, актуальные запросы правовой теории и практики. Осуществляемые во многих странах мира (в России с 1864 г.) судебные реформы, в результате которых в судопроизводстве утверждались принципы независимости и несменяемости судей, состязательности судебного процесса и равноправия сторон, признания вердикта суда присяжных и тд., создавали благоприятные условия для востребованности психологических знаний. С.И. Баршев в работе «Взгляд на науку уголовного законоведения» (1858) писал: «Ни один вопрос уголовного права не может быть решен без помощи психологии,... и если судья не знает психологии, то это будет суд не над живыми существами, а над трупами». К.Я. Яневич-Яневский в статье «Мысли об уголовной юстиции с точки зрения психологии и физиологии» (1862) и В.Д. Спасович в учебнике «Уголовное право» (1863) обращают внимание на важность, с одной стороны, установления правовых законов с учетом природы человека, а с другой — наличия у юристов психологической компетентности.

И.М. Сеченов (1829—1905) — лидер отечественных физиологов и одновременно основоположник объективного поведенческого подхода в психологии как самостоятельной науки — в работе «Учение о свободе воли с практической стороны» доказывал, что «принудительные меры в отношении преступников, базируясь на физиологических и психологических знаниях о внутренних закономерностях развития личности, должны преследовать цель их исправления». В монографии отечественного психиатра А.У. Фрезе «Очерки судебной психологии» (1871) утверждалось, что предметом данной науки должно являться «применение к юридическим вопросам сведений о нормальном и ненормальном проявлении душевной жизни». В вышедшей в 1877 г. статье юриста Л.Е. Владимирова «Психологические особенности преступников по новейшим исследованиям» констатировалось, что социальные причины преступности коренятся в индивидуальном характере преступника, а поэтому требуются основательные психологические исследования. ДА. Дриль, имеющий и медицинское, и юридическое образование, в ряде своих публикаций 80-х годов прошлого столетия («Преступный человек», 1882; «Малолетние преступники», 1884 и др.) целенаправленно отстаивал междисциплинарный подход, доказывая, что право и психология имеют дело с одними и теми же явлениями — законами сознательной жизни человека, а поэтому право, не обладая собственными средствами для изучения этого явления, должно заимствовать их у психологии.

В конце 80-х годов XIX столетия одну из наиболее теоретически глубоких типологий преступников (невменяемые, случайные, профессиональные) разработали профессор Санкт-Петербургского университета И.Я. Фойницкий и его последователи (ДА. Дриль, А.Ф. Лазурский, С.Н. Познышев и др.).

Выяснение психологических закономерностей деятельности суда присяжных нашло отражение в публикациях Л.Е. Владимирова, А.Ф. Кони, AM. Бобрищева-Пушкина и многих других отечественных ученых1.

Среди активных сторонников внедрения в судопроизводство психологических экспертиз были юристы Л.Е. Владимиров, С.И. Гогель, психиатры В.М. Бехтерев, С.С. Корсаков и В.П. Сербский.

Ведя речь о значительном росте в России после судебной реформы 1864 г. интереса к психологическим знаниям, следует отметить роль произведений отечественных писателей Н.Г. Чернышевского, Ф.М. Достоевского, а также журналистско-публицистические труды А. Семилужского («Община и ее жизнь в русском остроге», 1870), Н.М. Ядринцева («Русская община в тюрьме и ссылке», 1872) и П.Ф. Якубовича («В мире отверженных, записки бывшего каторжника», 1897). Публикации этих авторов, испытавших на себе мучения, связанные с пребыванием в местах лишения свободы, активизировали научные дискуссии о мотивах преступлений, о возможности и характере процесса исправления заключенных.

В зарубежных странах после возникновения психологии в качестве самостоятельной науки2 многие ее теории стали активно востребоваться для объяснения причин преступности. Так, руководствуясь идеями Густава Лебона (1841—1931), который первым начал психологический анализ феномена «толпы» и выявил роль механизма «заражения», ряд ученых попытались развить их в своих концепциях, объясняющих причины противоправных деяний масс. Габриэль Тард (1843-1904) в фундаментальных трудах «Законы подражания» и «Философия наказания», изданных в Париже в 1890 г., доказывал, что преступному поведению, как и всякому другому, люди могут обучаться в реальном обществе на основе психологических механизмов «подражания» и «научения». Рассматривая преступников как своего рода «социальный экс-кремент», Тард утверждал, что юридические диспозиции должны строиться скорее на психологической основе, чем на посылке «о равных наказаниях за одинаковые преступления».

На развитие социально-психологического подхода к изучению причин преступности значительное влияние оказали труды французского социолога Э. Дюркгейма (1858—1917). В России юристом Н.М. Коркуновым в «Лекциях по общей теории права» (1886) общество рассматривалось как «психическое единение людей», а право трактовалось как инструмент обеспечения определенного порядка при возникновении конфликтов в межличностных отношениях. Социально-психологические взгляды развивались в трудах и таких отечественных ученых, как СА Муромцев, П.И. Новгородцев, М.М. Ковалевский, ИД. Кавелин, Н.Я. Грот, М.Н. Гернет, М.М. Исаев. Крупнейшим юристом начала XX столетия Л.И. Петражицким (1867—1931) создана рационалистическая концепция «психология права», где право выступает как психическое явление.

Конец XIX — начало XX вв. знаменательны и тем, что появился ряд фундаментальных психолого-юридических трудов. Так, австрийский ученый Г. Гросс в 1898 г. публикует монографию «Криминальная психология». В. Штерн совместно с Г. Гроссом и О. Липманом в 1903—1906 гг. в Лейпциге издают специальный журнал «Доклады по психологии показаний». В России с 1904 г. под редакцией В.М. Бехтерева выпускался «Вестник психологии, криминальной антропологии и гипнотизма».

Для конца XIX — начала XX вв. характерна активизация усилий по изучению психологии лиц, отбывающих наказания (в России — М.Н. Гернет, С.К. Гогель, А.А. Жижиленко, Н.С. Таганцев; за рубежом — И.Б. Горинг, В. Хилее и др.).

Учитывая наметившееся значительное расширение круга психолого-правовых проблем, которые стали подвергаться тщательному научному изучению, швейцарский психолог Эдуард Клапаред (1873—1940) вводит в 1906 г. обобщающий термин юридическая психология. В ней к тому времени четко обозначились три основных направления — криминальная, судебная и пенитенциарная психология.

В развитии и применении в юридической психологии метода эксперимента значительная роль принадлежит крупнейшему отечественному психологу, психиатру и невропатологу В.М. Бехтереву (1857-1927). В опубликованной им в 1902 г. статье «Об экспериментальном психологическом исследовании преступников», а также спустя 10 лет в книге «Объективный психологический метод в применении к изучению преступности» пропагандировался комплексный подход к изучению преступного человека, в том числе с учетом генеалогической наследственности, влияния воспитания, среды жизни и особенностей генезиса самой психики. Его талантливый ученик А.Ф. Лазурский (1874-1917) не только разработал методику «естественного эксперимента», но и создал теорию личности, которая в качестве приложения содержала достаточно продуктивную типологию личности преступников. В созданном в 1908 г. В.М. Бехтеревым Психоневрологическом институте работала специальная криминологическая секция. В начале XX столетия во многих университетах мира юристам стали читаться спецкурсы по юридической психологии в целом или по ее отдельным отраслям. Например, Э. Клапаред в Женеве с 1906 г. вел «Курс лекций по юридической психологии», Р. Соммер в Гессене читал «Международный курс судебной психологии и психиатрии», а ДА. Дриль в Психоневрологическом институте — спецкурс «Судебная психология».