Филологическое изучение литературы в Италии

Франческо Петрарку (1304-1374) не без оснований считают пионером ренессансной филологии. Занимаясь главным образом римской литературой, значительную часть жизни он посвятил отысканию и изучению древних рукописей. В совершенстве изучив произведения Вергилия, Цицеро­на, Сенеки, Гомера (в латинских переводах), Петрарка усвоил образ мыс­лей и стиль римских поэтов, искал в их произведениях ответы на современ­ные вопросы. Он предпочитал писать на латинском языке, очищенном от «варварских» средневековых наслоений. Наиболее интересны для истории критики латинские сочинения Петрарки на исторические темы - «О знаме­нитых мужах» (биографии выдающихся римлян), «О достопамятных вещах» (собрание отрывков из сочинений древних авторов).

В своих письмах к воображаемым адресатам, античным писателям, он выступает одним из зачинателей эпистолярного жанра, соединяющего литературно-критические оценки с лирическим дневником.

Петрарка выразил новое, противоположное средневековой эстетике отношение к словесному искусству. Оно уже не оценивалось итальянским гуманистом как простое ремесло, а истолковывалось как свободное, творческое искусство. В полемике с медиком Салютати, пытавшимся доказать, что медицину следует признать более высоким искусством, чем поэзию, Петрарка считал немыслимым «госпожу подчинить служанке, сво­бодное искусство механическому». Хотя преклонение Петрарки перед античностью было велико, в его мировоззрении заметен след христианской ортодоксии. В диалоге с Августином («О презрении к миру») автор бес­смертных сонетов к Лауре признает моральное превосходство средневеко­вого схоласта.

Единомышленником Петрарки был его современник Боккаччо (1313—1375), писатель, художник и ученый-филолог. Он также изучал ан­тичную литературу, уделяя большое внимание древнегреческим текстам. Автор «Декамерона» в течение многих лет работал над теоретическим трак­татом «Генеалогия языческих богов», в котором наибольший интерес пред­ставляют разделы, написанные в «защиту поэзии» против средневековых нападок на нее. \

Боккаччо развивает взгляд на поэзию как на подражание природе: «Поэт всячески старается отразить в благозвучных стихах либо влияние самой природы, либо ее вечные и неизменные проявления — формы, привычки, речи и действия всех одушевленных вещей, движение неба и звезд, разрушающую силу ветра, шум и потрескивание пламени, грохот морского прибоя, высокие горы, тенистые рощи и течение реки...».

Он защищает право поэта на изображение любых сюжетов, обосновы­вает право поэзии на вымысел. Поэты в его представлении «не связаны обязательством держаться правды во внешней форме вымысла; наоборот, если отнимем у них право свободно применять любой род вымысла, вся польза их труда обратится в прах».

В связи с интенсивным изучением произведений античных философов и поэтов в Италии развивается текстология как важнейший раздел филоло­гии, науки, изучающей историю и культуру с помощью языкового и стили­стического анализа письменных текстов.

Весьма заметной здесь оказалась деятельность флорентийского гума­ниста из кружка Лоренцо Медичи Анджело Полициано (1454— 1494). По свидетельству современников, «он исправлял писателей так удачно, так метко, с такой ученостью, что подобного комментария никогда не было до него среди гуманистов» [38, 2, 9]. В своих университетских лекциях Полициано излагал принципы толкования античных текстов, вы­ступал против псевдоученого объяснения трудных мест. В предисловии к изданию своих лекций он защищал свободу литературной критики, которая должна руководствоваться лишь интересами познания, а не личными целя­ми, бичевал ложную ученость, которая «разукрашивает себя цитатами из вымышленных авторов и кодексов».

Филологические изыскания итальянских гуманистов принципиально отличались от подобных опытов средневековых схоластов. Для Фомы Аквинского было важно содержание учения Платона и Аристотеля вне исторических условий и языковой формы. Текстологи Возрождения стре­мились реконструировать язык древних книг, чтобы лучше постигнуть их мир. Когда филолог, философ и историк Лоренцо Валла (1407— 1457) доказал с помощью филологического анализа неподлинность Дар­ственной грамоты императора Константина, он так убеждал современников в ложности этого религиозно-культового предания: «Кто слышал когда-либо, чтобы в латинском языке употреблялось слово phrygium?» [89, 7, 978]. Следовательно, если текст оказывался испорченным временем, то необходимо его реконструировать филологическими средствами, восста­новить в первоначальном виде.

В средние века «Поэтика» Аристотеля не была известна. Лишь в XVI в. произошло второе открытие знаменитого трактата. В 1508 г. Джорджо Валла издал сначала латинский, а затем греческий текст «Поэтики». Пер­вый же перевод ее на итальянский язык появился в 1549 г. В основе много­численных истолкований труда Аристотеля было стремление связать его положения с насущными литературными проблемами современности. В этом отношении наиболее интересна интерпретация «Поэтики» в трактате Лодовико Кастельветро «Поэтика» Аристотеля, изложенная на народном языке и истолкованная» (1570). Автор обращался не только к ученым, но и к широкой демократической аудитории. Отвечая на вопрос о роли и назначении поэзии, Кастельветро развивал новые идеи: «Поэзия призвана услаждать и развлекать... души невежественной толпы и простого народа, которому не внятны тонкие основания, разграничения и доводы, принятые философами в исследовании природных истин». Цель поэзии, в его представлении, не в том, чтобы «распознавать нравы, пороки или добродетели», а в том, чтобы доставлять зрителям наслажде­ние, развлекать их. Кастельветро в связи с этим по-своему истолковывает теорию катарсиса. Страх и жалость, считает он, заставляя нас огорчаться, да­ют возможность ощутить доброту, вызывающую удовлетворение. Цель поэ­зии, по Кастельветро, — не изучение и поучение, не достижение добродетели, а наслаждение.