Вторник, 18 августа

Рубль («слот») = 6,80

Рубль (форвардные контракты) = 305%

ГКО -

Prins = 29,41%

Standard & Poor = 1101,20

30-летние казначейские облигации США = 5,56%

В понедельник начался сущий ад. Россия ввела морато­рий и расширила валютный коридор, фактически девальви­ровав рубль на 35%. Российским банкам запретили выпол­нять свои обязательства перед иностранными кредиторами, и это было хуже всего. Это создало панику среди иностран­ных контрагентов, которые сбрасывали российские ценные бумаги по любой цене. Дэвид Липтон попросил у меня тех­нических пояснений и предложил мне написать для них па­мятную записку.

Перечитав ее, я счел ее несколько односторонней. Я пы­тался внушить мысль, что еще не поздно искать конструктив­ного выхода из кризиса в России. Правительства стран G 7 могли бы предоставить твердую валюту, необходимую для вве­дения валютного управления, при условии принятия Думой законов, необходимых, чтобы выполнить требования МВФ. Имелись две возможности: Дума соглашается на это или от­казывается от предложения. В первом случае курс рубля вос­станавливается, рублевый долг удается реструктурировать упо­рядоченным образом и появляется возможность проводить структурные реформы (объявлять банкротство компаний, которые не платят налоги, и т.д.). Большинство российских бан­ков потерпят крах, а международные банки и фонды, заклю­чившие с ними контракты, понесут убытки; однако обязатель­ства российского правительства приобретут определенную ценность, лучшие банки выживут, а кризис будет приостанов­лен. Во втором случае кризис продолжится, но ответствен­ность за него ляжет на Думу. Ельцин мог бы распустить Думу, назначить выборы и проводить реформы. В случае успеха ре­форм электорат поддержал бы их. Но даже если бы Ельцин оказался не на высоте или реформы не достигли успеха, мы сделали бы все возможное, чтобы сохранить дух реформ в Рос­сии. Это была весьма рискованная стратегия, но ничего не делать — значит подвергаться еще большему риску.