О функционально-стилистическом аспекте обучения языку

Важ­но, чтобы само преподавание языка, особенно так называемое развитие речи, было функционально-стилистически направ­ленным. Школьные программы по русскому языку предусматривают формирование «умений и навыков связного изложения мыслей в устной и письменной форме», знакомство с основными функ­циональными стилями (не только теоретическое, но и практи­ческое, например написание сочинения в публицистическом стиле, заявления и т.д.). Курс родного языка в школе призван помочь учащимся не только приобрести орфографическую и пунктуационную грамотность, но и овладеть языком как сред­ством общения в различных сферах жизни.

В. Матезиус высказывал мысль, что воспитание стилистической культуры и чутья, чувства стиля должно начи­наться с ранних лет. О важности развития чувства языка и «вку­са» пишет В.Г. Костомаров. Об искусственности школьных уп­ражнений говорил еще Л.В. Щерба. Исследования психологов, методистов показывают, что приближение условий обучения к естественным условиям общения способно значительно повысить речевую культуру.

Тот же автор — В.И. Капинос — отмечает: «...чтобы придать речевой работе коммуникативный характер, надо включить в систему работы над связной речью умение ориентироваться в условиях и задачах речи, устанавливать стиль будущего выска­зывания», «ясно представлять себе собеседника, условия речи и основную цель общения». При этом указыва­ется и теоретическая основа, на которую должны опираться ме­тодические «разработки»: «Стилистика делает возможным орга­низацию обучения родному языку как речевой деятельности или, то же самое, как средству общения. В этом основной смысл введения стилистики в школьный практический курс языка». Развивая далее свою мысль, В.И. Капи­нос пишет: «Практика показала, что работа над связной речью учащихся... становится значительно эффективнее, если в обуче­нии мы опираемся на понятие функционального стиля речи... В этом случае появляется возможность увязать на основе стиля изучение грамматики... с работой по развитию речи учащихся».

Стилистика помогает ввести учащегося в речевую ситуацию, подобную естественной, развивает умение оценивать задачи об­щения в той или иной сфере, а методика преподавания языка, развития речи должна быть направлена на то, чтобы вызвать у учащихся «потребность к коммуникации».

Задачи методики в этом плане связаны с углублением коммуникативно-деятельностных основ развития речи, следовательно, и функциональ­но-стилистических. Основываясь на представлениях о струк­туре речевой деятельности, разработанных А.Н. Леонтьевым, В.И. Капинос, например, определяет четыре фазы умений, со­ответствующие фазам речевой деятельности (ориентировка в предмете речи; планирование; реализация программы; конт­роль), и отмечает, что современная методика развития речи лишь частично формирует эти навыки. В основном она направ­лена на раскрытие темы и основной мысли, т.е. мотивирована лишь содержательно. Мотивации же более высокого ранга уде­ляется меньше внимания.

1. Синонимические средства зыка как ресурсы стилистики.

Проблема синонимии сложна и недостаточно разрабо­тана. Нет единообразия и в самом опре­делении синонима. Наиболее совершенную формулировку понятие полу­чило в трудах А.П. Евгеньевой: синонимы — это «слова, близ­кие или тождественные по значению, обозначающие одно и то же понятие, но отличающиеся друг от друга оттенками значе­ний (близкие), либо стилистической окраской (тождествен­ные), либо обоими этими признаками»

Поскольку синонимия распространяется на все уровни языка, то этому понятию может быть дано следующее определение: «Си­нонимия (синонимика) — совпадение по основному значений слов, морфем, конструкций, фразеологических единиц и т.д.» Ахманова О.С. Как видно из этой формулировки, термины си­нонимика и синонимия существенно не различаются.

Стилисти­ка имеет дело с функционированием языка; здесь основной функцией синонимов является функция замещения. Именно возможность взаимозаменяемости (слов, форм, конструкций) согласуется с принципом выбора как одним из основных принципов стилистики.

Так, на основании возможностей замены к грамматическим синонимам обычно относят, например, случаи ис­пользования одних времен глагола в значении других; форм одного лица или падежа в значении другого; разных по структуре конструк­ций для выражения близкого или тождественного в контексте значе­ния и др. Однако, говоря о возможности взаимозаменяемости, име­ют в виду одну из функций синонимов — функцию тождества (или близости значений). При этом нельзя забывать о второй, не менее важной их функции — дифференцирующей: синонимы почти всегда отличаются оттенками смысла, как и стилистическими окрасками.. Тем самым понятие взаимозаменяемости значительно ограничивается, сужается, оставаясь лишь как потенциальная воз­можность выбора в процессе порождения речи.

Более широкое понимание синонимии свойственно стилисти­ке художественной речи.

Лексические синонимы бывают:

· смысловые (идеографичес­кие)

· стилистические

Первые могут рассматриваться как одно из стилистических средств языка. Когда говорят о качествах сти­ля речи в элементарном плане речевой культуры, то учет смысло-различительных свойств синонимов оказывается весьма суще­ственным. Однако центральными ресурсами стилистики в сино­нимии языка являются стилистические синонимы, которые при большой близости или тождественности значения различаются стилевой окраской и сферой употребления (будущий — грядущий, вверх — ввысь, знамя — стяг, сообщить — уведомить, лицо — лик, бить — лупить). Стилистические различия обычно сопровожда­ются и некоторыми смысловыми оттенками. ставший хрестоматийным пример; А у Ули глаза были боль­шие, темно-карие — не глаза, а очи, в котором стилистическим различиям синонимов сопутствуют и смысловые (качественные, оценочные), подчеркнутые противопоставлением.

Традиционно различаются синонимы с повышением (при­поднятостью) стиля: родина — отчизна, лоб — чело, жаждать — алкать, говорить — вещать — и с понижением (прозаичностью, фамильярностью): лицо — рожа, рваный — драный, украсть — стибрить, ходить — шляться.

Обычно синонимы стилистически «возвышенной» окраски черпаются из фонда книжной лексики с оттенками торжествен­ного, риторического, поэтического характера. Сниженный же стилистический ряд формируется из слов разговорно-просто­речных, жаргонных, профессиональных, даже диалектных, пре­имущественно с оттенком фамильярности, с экспрессией иро­нии, пренебрежения, неодобрения.

Генетической основой первых (с повышением стиля) являют­ся нередко славянизмы и слова иноязычного происхождения, вторых (с понижением), как отмечено, — нелитературный фонд в основном русского и отчасти иноязычного происхождения.

В целом весь представленный стилистический аспект сино­нимии можно назвать аспектом экспрессивно-эмоцио­нальных окрасок.

Кроме этого, стилистические различия синонимов оп­ределяются сферой их употребления, прежде всего соответствием тому или иному функциональному стилю.

Использование синонимов в различных функциональных стилях неодинаково. Это связано с зада­чами общения в той или иной сфере и с другими экстралингви­стическими факторами.

Так, для официально-деловой и научной речи характерно стремление к предельной точности выражения. Это приводит к ограничению использования сино­нимов и даже отказу от них в этой сфере, поскольку синонимы почти всегда привносят в речь изменения оттенков смысла.

Совсем иное наблюдаем в публицистике, особенно в газете. Нацеленность на экспрессию выражения, стремление разнооб­разить речь, избегая надоедливых повторений, естественно, приводит публицистов к использованию всех возможных ресур­сов синонимии, изобретаются все новые и но­вые контекстуальные синонимы, разнообразные перифразы (нефть — черное золото', лес — зеленое золото; врачи — люди в бе­лых халатах; медицинская помощь — служба здоровья и т.д.). Не­редко в пределах одного текста выстраивается целый синони­мический ряд: река — водная магистраль, голубая артерия, водная трасса; лес — зеленый друг, зеленое золото, зеленый наряд, зеленое ожерелье, зе­леная зона, зеленый пояс, зеленый щит; небо — голубой океан, воз­душный океан, космические дали; отряд — армия бойцов, несгиба­емая гвардия, когорта бойцов. Заметим, что синонимия здесь до­вольно условна, контекстуальна.

Разговорно-бытовой сфере синонимия не противопоказана. Однако ее использование в очень сильной степени зависит от индивидуальности говорящего и потому подвержено большим колебаниям. В целом в силу неподготовленности (спонтанно­сти) речи синонимия для этой области общения не очень харак­терна. Впрочем, если брать разговорную речь широко (с учетом просторечия, жаргонов, профессиональных сфер), то в ней обнаруживаются весьма яр­кие, экспрессивные и в то же время многоэлементные и неред­ко многостильные синонимические ряды (украсть, стибрить, слямзить; умереть, сковырнуться, дать дуба, почить, сдохнуть, загнуться; лицо, рожа, морда, мордашка, физиономия, харя, рыло, образина, портрет).

Наиболее благодатную почву для развития и использования синонимики представляет эстетическая сфера общения.

Для художественной речи характерна индивидуально-автор­ская, контекстная синонимия. Это такие случаи, когда се­мантически и стилистически сближаются, выступая в качестве синонимов, слова, не составляющие в литературном языке си­нонимического ряда. В художественном тексте им придает семантико-стилистическое единство общая образная основа. На­пример, в «Мертвых душах» Н.В. Гоголя при изображении про­мокшей одежды Чичикова, приехавшего к Коробочке во время дождя, используются слова сбруя и доспехи. Такие случаи относятся к индивидуально-авторским синонимам. Творческая работа писателей приводит постепенно и к олитературиванию некогда «запретных» в нормативном отношении средств языка, к сближению их семантических оттенков и, следовательно, к обогащению фонда синонимии русского языка.

Кроме лексической синонимии, языку свойственна си­нонимия единиц и других уровней: словообразовательного, мор­фологического, синтаксического. Она, как правило, имеет не только смыслоразличительное значение, но и стилистическое.

Так, с помощью различных суффиксов или префиксов от од­ного и того же корня образуются слова близкой семантики, но различного экспрессивно-эмоционального и стилистического характера. Здесь в особенности значимы суффиксы субъектив­ной оценки: человек, человечишка, человечище; мама, мамочка, мамуся, мамуля, мамка; книга, книжица, книжонка, книжища; журнал, журнальчик и т.п. Помимо экспрессивно-эмоциональ­ных, есть суффиксы и функционально-стилистические, употреб­ление которых соотносит слово с определенной сферой общения. Преимущественно это суффиксы (и соответствующие слова) раз­говорной окраски и сниженного, фамильярного характера. Их можно рассматривать как синонимические к нулевому суффиксу в слове или к другому суффиксу: табурет — табуретка, жилет — жилетка, картофель — картошка, читальня — читалка.

Стилистичес­кая синонимия свойственна прежде всего приставкам разного происхождения, преимущественно русского и старославянско­го: чрез~/через-, из-/вы-, нис-/с-, воз-/вз-, со-/с- и др.

Считается, что стилистико-синонимические ресурсы мор­фологии в русском языке довольно ограничены. В свое время А.М. Пешковский, касаясь этого вопроса, писал: «Морфологиче­ские синонимы... в нашем языке все наперечет. Вот они: 1) сыра —- сыру; 2) в лесе — в лесу; 3) аптекари — аптекаря; 4) добрый -— добр». В первом и третьем случаях наряду с некоторыми семантическими различиями и синтаксическими условиями употребления вторые варианты отличаются стилисти­ческим оттенком разговорности. В последнем случае этот оттенок, напротив, более присущ первому слову в паре. Впрочем, форма в лесе устарела.

Если отвлечься от функционирования морфологических единиц в разных речевых разновидностях, то число стилисти­ческих средств в морфологии действительно невелико. Тради­ционно оно ограничивается некоторыми падежными оконча­ниями различной функционально-стилистической окраски, а именно: разговорной и книжной на фоне нейтральных средств. Стилистические различия связаны с той или иной сферой об­щения и в известной мере обусловлены устной или письменной формой речи, а также традицией употребления.

Синонимические варианты окончаний родительного и пред­ложного падежей -я (род. п.) и -е (пр. л.) традиционно квалифи­цируются как стилистически нейтральные или книжные фор­мы, а -у — как разговорная (иногда просторечная), например: стакан чая — чаю, кусок сыра — сыру, кружка кваса — квасу, ку­сок сахара — сахару; в доме — в дому (устар.), в квасе — в квасу (устар.), в цехе — в цеху, в отпуске — в отпуску. Вторые варианты форм предложного падежа имеют либо архаичный, либо разговорный характер, хотя это правило не является абсолютным, вопрос о выборе окончания здесь решается особо для каждого слова.

Стилистическая синонимия в морфологии охватывает и формы родительного падежа множественного числа существи­тельных, например: помидоров — помидор, апельсинов — апель­син; свечей — свеч; побережий — побережьев; яслей — яселъ. Пер­вая форма в каждой паре литературно нейтральная, а вторая разговорная или просторечная и в какой-то мере допустима лишь в устно-бытовой речи. Впрочем, в связи с тенденцией к экономии средств языка все расширяется употребление форм с нулевым окончанием: помидор, апельсин.

Синонимичны полные и краткие (усеченные) варианты окончаний творительного падежа: водой — водою, зимой — зи­мою, а также варианты: дверьми — дверями, дочерьми — дочерями. Вторые формы литературно-книжные, более свойственные письменной речи, а первые — устно-разговорные. Подобные стилистико-морфологические синонимические пары наблюда­ются и в формах на -ся: смеюсь — смеюся, вожусь — вожуся, бо­юсь — боюся, развлекаюсь —развлекаюся и т.п. Здесь формы на -ся разговорно-просторечные в отличие от форм на -съ литератур­ных, с некоторым оттенком книжно-письменной речи.

Синонимия в морфологии касается также параллельных де­епричастий: придя — пришедши, взяв - взявши, вытерев - вы­терши, продумав - продумавши (вторые варианты с некоторым оттенком разговорности); она захватывает и формы превосход­ной степени прилагательных: самый глубокий - глубочайший, са­мый прекрасный — прекраснейший, наиболее детальный — деталь­нейший (вторые варианты отличаются более экспрессивным ха­рактером и несколько ограниченным употреблением по сравнению с первыми).

Стилистические возможности синтаксической синонимии значительно шире. Приведем примеры.

1. Стилистическая синонимия предлогов (и создающихся с ними оборотов): для улучшения (нейтр.) - в целях улучшения (кн., офиц.); из-за аварии (нейтр. или устно-разг.) — вслед­ствие (по случаю, в силу) аварии (кн., офиц.).; за грибами
(нейтр.) - по грибы (разг.-простореч.); из-за тебя (нейтр.) - через тебя (простореч.).

2. Стилистическая синонимия союзов, а также образующихся с их помощью словосочетаний и предложений: если согла­сен... (нейтр.) — ежели согласен... (устар., разг.) — коли согла­сен... (устар., разг.-просторен.) — раз согласен... (устно-разг.); решил, потому что... (нейтр.) - решил, ибо... (кн.) – решил вследствие того, что (кн., офиц.); блестит как снег (нейтр.) - блестит словно снег (кн., поэт.) - блестит будто снег (устно-разг.); вместо того чтобы ссориться... (нейтр.) — чем ссо­риться... (устно-разг.).

3. Соотношение обособленных оборотов и придаточных пред­ложений: Увидев поезд, человек остановился (кн.). — Когда че­ловек увидел поезд, он остановился (нейтр.). — Человек, уви­девший поезд, остановился (кн.).

4. Необособленные члены и придаточные предложения: Я по­шел, чтобы сшзать (нейтр. с оттенком кн.). - Я пошел ска­зать (устно-разг.).

Соотношение сочинительных и подчинительных конструк­ций: Я вышел на улицу и увидел. — Когда я вышел на улицу, тоувидел. Первая более свойственна устно-разговорной речи, вторая — книжно-письменной.

Наличие местоимения-подлежащего и отсутствие его: Сего­дня я несу ответственность... (офиц.). — Завтра лечу в Мос­кву (устно-разг.).

Союзные и бессоюзные предложения: Не пришла машина, поэтому иду обратно (кн.-письм.). — Не пришла машина — иду обратно (устно-разг).

Полные и неполные предложения: Идите сюда скорей. - Сюда! Скорей!; Откуда ты идешь? — Откуда? или Откуда идешь?( Вторые варианты разговорные и экспрессивные.)

Неопределенно-личные предложения информационного значения с оттенком призыва, запрета; с выражением при­каза, просьбы часто в соединении с повелительным накло­нением: Просят не курить! (офиц.-дел.) — Тебе говорят: некури! Кому говорят: не кури! (разг.-экспресс.) и др.

Различия стилистической окраски синонимов не толь­ко в сфере употребления, но и в эмоционально-экспрес­сивном отношении наблюдаются в следующих случаях синтаксической синонимии.

В конструкциях с разными формами наклонений глаголов-сказуемых: Съездите в город! — Съездили бы в город! В пер­вом случае категорический приказ; во втором — мягкое по­желание, просьба. Он взял бы и спрятался. — Он возьми да спрячься.

В отрицательных предложениях с усилительной частицей и без нее: Он слова не сказал. — Он ни слова не сказал. Здесь оба выражения экспрессивны, но со смысловым и экспрессив­ным «сдвигом».

В отрицательных предложениях с повторяющимися союза­ми и без них: Он не читал ни книг, ни газет, ни э/сурналов. — Он не читал книг, газет и журналов. Во втором варианте просто утверждается, что некто ничего не читал, тогда как в первом выделяется особо и тем самым акцентируется каждое дополнение и в целом усиливается отрицание.

13. В предложениях с видоизменением порядка слов и без него: Я пришел домой рано. — Рано я пришел домой!; Это не имеет никакого значения. — Значения это не имеет никако­го/Выделенные слова интонационно подчеркиваются.

Помимо средств словесной образности (тропов и фигур) и синонимии, к внеконтекстуальным стилистическим ресурсам русского языка относятся и многие другие языковые средства. Кроме того, ресурсами стилистики являются специализация употребления тех или иных языковых единиц и их значений в определенных речевых сферах и степень частоты использова­ния этих единиц в тех же сферах.

Известно, что одним из ярких стилистических средств явля­ются антонимы, особенно широко используемые в художествен­ной литературе. Другим таким средством оказываются перифе­рийные явления омонимии — омоформы, омографы, омофоны.

1. Стилистические ресурсы лексики.

1) раздел лингвистической стилистики, ориентированный на описание стилистических ресурсов совр. рус. лит. языка на лексическом уровне языковой структуры (см. работы Л.В. Щербы, Г.О. Винокура, А.Н. Гвоздева, А.М. Ефимова, Д.И. Розенталя, Д.Н. Шмелева, Е.Ф. Петрищевой и др.); 2) раздел функц. стилистики (см.), включающий проблемы, связанные с определением закономерностей функционирования единиц лексико-семантического уровня в различных функц. стилях – научном, официально-деловом, газетно-публицистическом, художественном (см. работы Ю.А. Бельчикова, М.Н. Кожиной, Г.Я. Солганика, Н.А. Лукьяновой, В.А. Салимовского и др.).

В области лексической стилистики особую значимость имеют вопросы стилистической дифференциации словарного состава совр. рус. языка, функц.-стилистического статуса основных лексико-семантических пластов, их выразительных возможностей, особенностей и закономерностей использования в речевой коммуникации, в типических контекстах, в разных стилях, в текстах различного содержания и назначения. В лингвометодическом аспекте Л. с. наиболее сложными, но и наиболее коммуникативно значимыми являются вопросы сочетаемости слов, поскольку именно в этой сфере системных связей получают свое выражение семантические и экспрессивно-эмоциональные свойства лексической единицы, ее функц.-стилевая "стратификация" в рус. лит. языке (Ю.А. Бельчиков). Стилистическая структура языка понимается как исторически сложившаяся, внутренне организованная иерархическая система коммуникативно обусловленных нейтрально-стилистических и коннотативных "значений", способов их выражения, осложненная функц.-речевой дифференциацией лит. языка. С этим связана и двойственная характеристика стилистических качеств речевых средств, в том числе и лексико-семантических, лит. языка: с точки зрения функц.-экспрессивной и функц.-стилистической. Экспрессивная окраска – это дополнительные оттенки оценочного характера, которые как бы наслаиваются на номинативное значение слова, на предметно-логическую основу его семантики. Экспрессивная окраска слов исключительно разнообразна, однако лексика рус. языка распределяется по трем разрядам в зависимости от общей экспрессивной тональности, окрашенности, которую имеют (или не имеют) слова: "лексика повышенной экспрессии", "пониженной экспрессии" и "нейтральная". При этом "точкой отсчета" является лексика нейтральная, т.е. лишенная экспрессивной окраски. Нейтральная лексика служит фоном, на котором проявляется экспрессивно-эмоциональная характеристика книжных и разговорных слов, объединяемых в лексические разряды с функц.-экспрессивной точки зрения. Вокруг слов, выступающих как семантическая (смысловая) доминанта синонимического ряда, располагаются лексические единицы с повышенной и пониженной окраской. Напр.: ходить – блуждать – слоняться. В этом синонимическом ряду ходить – основное слово, обозначающее в данном случае движение, совершающееся в разных направлениях (с определенной или неопределенной целью): ходить по городу, по лесу, ходить по магазинам. Блуждать – "ходить без определенной цели и направления", бродить, скитаться: Вот уже целый месяц я блуждаю в степи по кочевым дорогам (М. Пришвин). Слоняться – "ходить, бродить взад и вперед, обычно без дела": Работа на ум не шла – никто ничего не делал, слонялись без толку в коридоpax (Д. Фурманов). Главное различие сопоставляемых слов заключается в их экспрессивной окраске: ходить – нейтральное, общеупотребительное; блуждать – несколько архаизированное для совр. лит. речи; слоняться – слово разг. речи, сниженной экспрессии, с оттенком неодобрительности, пренебрежения.

Выразительность нейтральной лексики определяется тем, что, с одной стороны, обобщенные, емкие значения нейтральных по экспрессивной окраске слов позволяют обозначить достаточно широкий круг явлений, в чем-либо сходных с предметно-понятийной основой данной лексемы. С другой стороны, нейтральные слова очень подвижны в смысловом и экспрессивном отношениях. Благодаря семантической гибкости под воздействием контекста и фразеологического окружения раскрываются возможности лексической единицы в передаче новых значений интеллектуального содержания и субъективной модальности (Ю.А. Бельчиков).

К стилистическим ресурсам лексики относятся 1) средства словесной образности – лексические и синтаксические; 2) лексические синонимы; с синонимией связана возможность выбора одного языкового средства, целесообразного в данном контексте; 3) специальные языковые единицы, стилистически окрашенные в системе, в том числе эмоциональная и экспрессивная лексика; 4) лексические единицы ограниченного употребления: диалектизмы, просторечные слова, профессионализмы, а также архаизмы, неологизмы и т.п.; 5) фразеология: фразеологизм, как правило, выразительнее синонимичного ему слова или свободного словосочетания.

К средствам словесной образности относят прежде всего тропы: метафору, метонимию, синекдоху, олицетворение, образное сравнение, эпитет, гиперболу и др., а также синтаксико-поэтические фигуры: анафору, эпифору и др. Тропы – явления лексико-семантические, это разные случаи употребления слова в переносном значении, однако, как известно, не всякое переносное значение для современного языкового сознания является образным.

Напр., под метафорой понимают слово или оборот речи, употребленные в переносном значении для определения предмета или явления на основе какой-либо аналогии, сходства. Однако при этом обычно различают метафоры общеязыкового характера (стертые или окаменелые), метафоры, сохраняющие "свежесть", и метафоры собственно поэтические, которые отличаются индивидуальным характером. Общеязыковые окаменелые метафоры со стершейся образностью (рукав реки, горлышко бутылки, подножие горы и т.п.) к средствам словесной образности не относятся. Стилистическим средством этого рода являются метафоры широкого употребления, так сказать, с заранее готовой образностью, но не утратившие свежести (их образность ясно ощущается говорящими): золотая осень, серебро седины, алмазная прозрачность, горячая пора, металл в голосе, теплота встреч, дуб (о человеке). К ним относятся и так называемые народнопоэтические постоянные метафоры и метафорические эпитеты: лебедушка, голубушка (о женщине), соколик (о человеке), гроза (нечто устрашающее).

Однако когда речь идет о собственно образных средствах, прежде всего имеются в виду случаи новой, оригинальной метафоризации, создающей яркие индивидуализированные образы, или случаи обновления, "освежения" различными способами общеязыковых метафор. Именно свежесть, новизна метафоры является одним из главных ее признаков как образного средства, характерного прежде всего для поэтической речи. Для создания неповторимой метафоры необходимо образное восприятие мира и особый талант. Однако, стремясь к выразительности и яркости речи, не только писатели создают метафоры. Удачные метафоры, а также образные эпитеты и сравнения можно встретить и в газетном очерке, и в научной статье, и в выступлении оратора, и в живом рассказе умелого собеседника.

При этом метафора соответствует некоторым требованиям. Она не должна быть надуманной, неестественной (когда сопоставляются признаки или понятия, вообще не сочетающиеся в жизни, в природе; вспомним, что метафора представляет собой скрытое сравнение). Она должна отвечать закономерностям языка. Следует помнить и о том, что метафора (как и другие образные средства) имеет свойство быстро "стираться" от частого употребления и превращаться в штамп, стандарт. Именно такой процесс часто наблюдается в газетной речи, когда недавняя свежая метафора становится надоедливым шаблоном, утратившим всю свою былую образность (маяки производства, высокие рубежи, зеленая улица), или "терминологизируется" (голубой экран, черное золото).

Метафора, как и другие средства словесной образности, имеет неодинаковую функциональную активность в разных сферах общения. Как известно, основная область применения образных средств – худож. литература. Другой сферой довольно активного их употребления является публицистика, поскольку присущая ей функция наиболее эффективно реализуется в условиях экспрессивной речи. Однако увлечение образными средствами, перенасыщение ими текста – явление нежелательное. Все зависит от конкретных условий коммуникации, прежде всего от темы, идеи, направленности, общей стилевой атмосферы текста, что в целом обусловлено единством формы и содержания.

Метафора свойственна и науч. речи, поскольку посредством метафоры реализуется "потребность человеческого мышления, оперирующего одновременно абстракциями и образами" (С.Е. Никитина). При этом важно, что "метафора в функции терминологической единицы является не конечным продуктом речевой деятельности или неким эффективным экспрессивным средством, а составляет основу процесса индивидуального научного творчества, целью которого является представление новизны открываемого знания и его оязыковление" (Л.М. Алексеева). Науч. метафора имеет противоречивый характер, заключающийся в том, что в процессе терминологической метафоризации актуализируется как определенное сходство между референтами, поскольку метафора должна быть обязательно понята, так и одновременно несходство, поскольку порождается новый смысл, причем степень сходства и несходства определяет истинное значение метафоры. Ученый оперирует понятиями и поэтому использует прямые номинативные значения слов, стремясь к точности, терминированности, однозначности выражения. Вместе с тем неверно было бы считать образность и эмоциональность выражения вообще несвойственными научной речи. Монотонность, серость, как верно отмечает Р.А. Будагов, нежелательны и недопустимы в науч. речи (Р.А. Будагов, 1967, с. 229–230 и 245).

Немало метафор и в области научной и специальной терминологии (шаг маятника, клапан сердца, корона солнца, усталость металла, карусель, головка, муфта), однако вследствие терминологичности, а следовательно, однозначной номинативности эти слова утрачивают образность.

В силу общей понятийности и точности науч. речи к использованию в этой сфере образных средств, в особенности метафор, следует подходить осторожно: лучше подыскать точный термин, чем использовать образ. Из истории науч. стиля известно, что образность здесь нередко рождается как раз тогда, когда не найдено еще точного наименования, т.е. термина. А это свидетельствует о том, что не определилось еще ясно и само понятие. Кроме того, науч. речи более свойственно сравнение, чем метафора, поскольку оно представляет собой одну из форм логического понятийного мышления и способов его выражения.

Лишь в одной из сфер письменной речи средства словесной образности почти совсем неупотребительны. Это – деловая речь, поскольку здесь официальности, точности, безэмоциональности общения и терминированности выражения оказываются как бы противопоказанными образные средства. Лишь смешанным, "пограничным" жанрам (законодательно-публицистическим), некоторой части деловой терминологии известны элементы образности (напр., синекдоха: официальное лицо, договаривающаяся сторона и т.д.).

Употребительность образных средств в устно-разговорной речи зависит от индивидуальности общающихся, темы разговора и ситуации общения. Для этой сферы особенно характерна эмоциональность выражения, которая сказывается на свойствах образности. Здесь широко употребительна общеязыковая образность (что не исключает окказиональных метафор). Это связано с быстрой реактивностью устно-разговорной речи, ее спонтанностью, неподготовленностью.

Эпитет – слово, образно определяющее предмет или действие, подчеркивающее характерное их свойство, также наиболее употребительно в худож. речи, где оно выполняет эстетическую функцию. Эпитет нередко бывает метафорическим: В ущелье не проникал еще радостный луч молодого дня (Лермонтов); С медного открытого его лица стекал пот (Паустовский); Она улыбалась голубой детской улыбкой (Шолохов).

Широко используются эпитеты и в публиц. речи, что обусловлено экспрессивной функцией публицистики: гигантское строительство, светлое будущее; гневный протест; ратные подвиги.

Иногда говорят об эпитетах в науч. речи. Однако если под этим средством словесной образности понимать худож. определение с присущей ему эстетической функцией, то термин "эпитет" вряд ли применим к науч. речи. Здесь лучше говорить просто об определениях, поскольку они преследуют не художественно-изобразительные цели, а логико-уточнительные, в крайнем случае – наглядность. Определения некоторых областей научной литературы на первый взгляд весьма образны, но они принципиально отличаются от худож. определений-эпитетов стремлением прежде всего точно и объективно характеризовать предмет. Основное их отличие от худож. определений в том, что они однозначны, в отличие от собственно эпитетов не допускают двуплановости. Примеры определений в науч. речи: Ломонтит отличается розовым цветом, переходящим в кирпично-красный (Ферсман); Флора, представляющая нам хрящеватые вилообразно ветвящиеся желто-бурые, тесьмовидные формы (Тимирязев).

Другие средства словесной образности, напр. метонимия, синекдоха и др., также наиболее свойственны худож. речи.

Примеры метонимии как слова или выражения, переносное значение которых основано на внешней или внутренней связи (смежности) двух предметов или явлений: Ну, скушай же еще тарелочку, мой милый (Крылов); А в двери – бушлаты, шинели, тулупы (Маяковский).

Синекдоха – это разновидность метонимии, основанная на перенесении значения с одного явления на другое по признаку количественного отношения между ними (часть вместо целого, ед. число вместо мн. числа или, наоборот, видовое название вместо родового или наоборот), напр.: И слышно было до рассвета, как ликовал француз (Лермонтов); Мы все глядим в Наполеоны (Пушкин).

Перифраза (парафраза) – оборот, состоящий в замене названия предмета или явления описанием его существенных признаков или указанием на его характерные черты, – широко используется, помимо худож., в публиц. речи: корабль пустыни (верблюд); королева полей (кукуруза); царь зверей (лев).

Для стилистики (особенно практической) и языковой практики более актуально расширенное понимание синонимии (оно характерно и для синонимических словарей): синонимы определяются по признаку взаимозаменяемости (возможности замены в определенном контексте). Кстати, об этом признаке как об основном для синонимии говорят Л.А. Булаховский, А.П. Евгеньева, Ю.Д. Апресян, Н.М. Шанский и др.; он оказывается основным методом вычленения синонимов на разных уровнях языка в стилистической литературе (А.Н. Гвоздев, А.И. Ефимов, Д.Э. Розенталь и др.). И это не случайно, т.к. стилистика имеет дело с функционированием языка в речи, в контексте; здесь основными функциями синонимов являются: функция замещения ("чистого", уточняющего смысл, или с экспрессивно-стилистическим заданием). Именно возможность взаимозаменяемости (слов, форм, конструкций) согласуется с одним из основных принципов стилистики – принципом выбора. Так, на основании возможностей замены к грамматическим синонимам обычно относятся, напр., случаи использования одних времен глагола в значении других; форм одного лица или падежа в значении другого; разных по структуре конструкций для выражения близкого или тождественного в контексте значения и др.

Еще более широкое понимание синонимии свойственно стилистике худож. речи. Лексические синонимы бывают смысловые (идеографические) и стилистические. Первые могут рассматриваться как одно из стилистических средств языка. Когда говорят о качествах стиля речи в элементарном плане речевой культуры, то учет смыслоразличительных свойств синонимов оказывается весьма существенным. Однако центральными ресурсами стилистики в синонимии языка являются стилистические синонимы, которые при большой близости или тождественности значения различаются стилевой окраской и сферой употребления (будущий – грядущий, вверх – ввысь, знамя – стяг, сообщить – уведомитъ, лицо – лик, бить – лупить). Стилистические различия обычно сопровождаются и некоторыми смысловыми оттенками. Т.о., разделение синонимов на идеографические и стилистические оказывается несколько условным. Речь идет здесь скорее о преобладании того или иного признака в словах синонимического ряда. Ср. ставший хрестоматийным пример: А у Ули глаза были большие, темно-карие, – не глаза, а очи, в котором стилистическим различиям синонимов сопутствуют смысловые (качественные, оценочные), подчеркнутые противопоставлением.

Стилистические окраски слов-синонимов становятся очевидными на фоне нейтрального в стилистическом отношении слова, в качестве которого выступает обычно доминанта синонимического ряда.

Традиционно различаются синонимы с повышением (приподнятостью) стиля: родина – отчизна, лоб – чело, жаждать – алкать, говорить – вещать и с понижением (прозаичностью, фамильярностью): лицо – рожа, рваный – драный, украсть – стибрить, ходить – шляться. Нередко одной и той же нейтральной доминанте соответствуют одновременно два стилистических ряда – с повышением стиля и с понижением.

Обычно синонимы стилистически "возвышенной" окраски черпаются из фонда книжной лексики с оттенками торжественного, риторического, поэтического характера. Сниженный же стилистический ряд формируется из слов разговорно-просторечных, жаргонных, профессиональных, даже диалектных, преимущественно с оттенком фамильярности, с экспрессией иронии, пренебрежения, неодобрения. Но могут быть и оттенки ласкательности, сочувствия и т.д. как выражение не только отрицательных, но и положительных оценок. Генетической основой первых (с повышением стиля) являются нередко славянизмы и слова иноязычного происхождения, вторых (с понижением), как отмечено, нелит. фонд в основном рус. и отчасти иноязычного происхождения.

В целом весь представленный стилистический аспект синонимии можно назвать аспектом экспрессивно-эмоциональных окрасок.

Кроме того, стилистические различия синонимов определяются сферой их употребления, прежде всего соответствием тому или иному функц. стилю. Эти различия определяются также по сравнению со стилистической нейтральностью доминанты синонимического ряда, представляющей общеупотребительные слова.

Использование синонимов в различных функц. стилях неодинаково: в одних – широкий простор для синонимии (худож. речь), в других возможности образования и использования синонимов чрезвычайно ограниченны (оф.-дел.). Это связано с задачами общения в той или иной сфере, а также и с др. экстралингвистическими факторами.

Так, для оф.-дел. (особенно законодательной) речи характерно стремление к предельной точности выражения (недопустимости инотолкования) и терминированности. А термины, как известно, однозначны, и им обычно не свойственна синонимия. Это приводит к ограничению использования синонимов и даже отказу от них в этой сфере, поскольку синонимы почти всегда привносят в речь изменение оттенков смысла.

Примерно та же картина в науч. речи, т.к. и ей свойственно стремление к наивысшей точности выражения и терминированности. Синонимия в принципе не характерна для науч. речи, хотя она здесь представлена более широко, чем в речи деловой.

Совсем иное наблюдается в публицистике, особенно в газете. Нацеленность на экспрессию выражения, стремление разнообразить речь, избегая надоедливых повторений, естественно, приводят публицистов к использованию всех возможных ресурсов синонимии. Кроме того, в качестве синонимов к общеупотребительным словам и терминам изобретаются все новые и новые контекстуальные синонимы, разнообразные перифразы (нефть – черное золото; врачи – люди в белых халатах; медицинская помощь – служба здоровья и т.д.). Нередко в пределах одного текста выстраивается целый синонимический ряд (он может состоять не только из лексических единиц, но и фразеологизмов и перифрастических оборотов речи): река – водная магистраль, голубая артерия, водная трасса; лес – зеленый друг, зеленое золото, зеленый наряд, зеленое ожерелье, зеленая зона, зеленый пояс, зеленый щит; небо – голубой океан, космические дали. Заметим, что синонимия здесь довольно условна, узко контекстуальна.

Разг.-бытовой сфере синонимия не противопоказана. Однако использование ее зависит в очень сильной степени от индивидуальности говорящего и потому подвержено большим колебаниям. В целом в силу неподготовленности (спонтанности) речи синонимия для этой области общения не очень характерна. Впрочем, если брать разг. речь широко (с учетом просторечия, жаргонов, профессиональных сфер), то в ней обнаруживаются весьма яркие, экспрессивные и в то же время многоэлементные и нередко многостильные синонимические ряды (украсть, стибрить, слямзить; умереть, сковырнуться, дать дуба, почить, сдохнуть).

От синонимии принципиально отличается паронимия (от греч. para – около и ónyma – имя) – явление частичного звукового сходства слов (паронимов) при их полном или частичном семантическом различии. Структурное сходство П. обусловливает их известную смысловую соотносительность (надеть – одеть, советник – советчик, командированный – командировочный). Однокорневые слова, относящиеся к одной части речи, образуют паронимические ряды. При сопоставлении П. акцент делается на их семантических различиях, влияющих на сочетательные возможности слов.

В рус. языке имеется немалый фонд слов с устойчивой эмоционально-экспрессивной окраской. Оттенки этой окраски обусловлены тем или иным отношением к называемому явлению и чрезвычайно многообразны: иронический, неодобрительный, презрительный, ласкательный, торжественно-приподнятый и др. Характер окраски может видоизменяться в зависимости от контекста и речевой ситуации. Напр., ласкательная лексика выражает неодобрение: Что же это ты, батенька, промолчал?! Однако важно то, что та или иная эмоционально-экспрессивная окрашенность у слова при этом остается; за исключением, может быть, очень редких случаев – специальных контекстов нейтрализации окраски. Выразительные же качества слова позволяют зачислять его в языковой фонд стилистических средств.

Что создает эту окрашенность и почему она так устойчива? Экспрессивно-эмоциональная окраска у слова возникает в результате того, что само его значение содержит элемент оценки. Функция чисто номинативная осложняется здесь оценочностью, отношением говорящего к называемому явлению, а следовательно, экспрессивностью (обычно через эмоциональность). Такие слова, как губошлеп, разгильдяй, горлодер, брюзга, пустомеля, мазила, кликуша, властелин, всемогущий и т.п., уже сами по себе, в своей семантике несут экспрессивно-эмоциональный заряд и потому являются стилистически окрашенными. Слова этой группы обычно однозначны; заключенная в их значении оценка настолько явно и определенно выражена, что не позволяет употреблять слово в других значениях.

Эта лексика используется преимущественно в устно-фамильярной, сниженной речи: лентяй, беспардонный и т.п. – либо, напротив, в книжно-торжественной: дерзновенный, стяг, всемогущий (последние слова иногда употребляются иронически).

Вторая группа – это многозначные слова, которые в своем прямом значении обычно стилистически нейтральны, однако в переносном значении наделяются яркой оценочностью и экспрессивной стилистической окраской. Эти слова можно условно назвать ситуативно-стилистически окрашенными. Ср., напр.; дуб (о человеке), тряпка (о мужчине), болото (об общественной группе), баба (о мужчине); о человеке: слон, медведь, орел, ворона и т.п.

Третью группу составляют слова, в которых эмоциональность, экспрессивность и вообще стилистическая окрашенность достигаются аффиксацией, большей частью суффиксами: мамочка, грязнулька, бабуля, солнышко, цветочек и т.п. Однако это явление не столько собственно лексическое, сколько словообразовательное.

Выделяется и четвертая группа, точнее, подгруппа в первом разряде слов. Она состоит из таких лексических единиц, в которых оценочность и экспрессия связаны с традицией употребления и сопутствуют ей. Именно последнее видоизменяет значение слова или отражается на нем: вития (оратор), вещать (говорить, провозглашать), взывать (обращаться), предвосхитить, благой (хороший, заслуживающий одобрение), дерзать (стремиться), глашатай, провозвестник. Семантический сдвиг по сравнению с нейтральным синонимом незначителен, порой еле уловим. Стилистическая высокость, торжественность, риторичность таких слов обусловлена традицией их употребления преимущественно в письменной речи. В связи с этим присуща и некоторая оценочность: обычно значение интенсивности положительного качества.

Многообразные оттенки эмоционально-экспрессивной окраски принято делить на два больших разряда: с положительной и с отрицательной (негативной) оценкой. Среди положительных оттенков выделяются, напр., торжественный, возвышенный (воздвигать, восхотеть, водрузить, изведать, чаяния, грядущий, дерзновенный, нерушимый, воистину), близкий к ним риторический (вопиять, возвещать, кара, держава, властелин, зиждитель) и возвышенно-поэтический (лучезарный, блистательный, горделивый) – это оценки общие и собственно экспрессивные. Эмoциoнaльнaя оцeнка преобладает в словах одобрительных (прекрасный, изумительный, благородный, грандиозный), ласкательных (заинька, мамочка, куколка, мой ангелочек, золотце мое); шутливых (ерундистика, чепуховинка).

Негативные оттенки еще более разнообразны: неодобрительные (критикан, выродок, брюзга, картежник, гулена); презрительные (зубрила, ищейка – о человеке, балаболка, балбес); укоризненные (бесстыдник, бедокурить); иронические (вздыхатель, великовозрастный, выдворить); пренебрежительно-фамильярные (белобрысый, выскочка, злопыхатель, иностранщина, заваль); бранные (безмозглый, гад, выдра – о женщине, барахло – о человеке) и др. Эти нюансы нередко с трудом уловимы, к тому же изменчивы: и исторически, и в зависимости от контекста. Однако при возможном изменении оттенка общая эмоционально-экспрессивная окраска у этих слов, как правило, всегда присутствует.

К функц.-стилистически окрашенной лексике относятся прежде всего слова, наиболее или исключительно употребительные в той или иной речевой сфере, соответствующей одному из функц. стилей. Традиция употребления, прикрепленность к определенной речевой сфере приводят к появлению у этих слов функц.-стилистической окраски.

I. Лексика науч. стиля. Прежде всего окраской этого функц. стиля обладают узкоспециальные термины и общенаучная терминология. С точки зрения эмоционально-экспрессивной, эта лексика нейтральна; ее иногда называют "сухой". Отчасти это происходит потому, что слова-термины, как правило, не имеют синонимов и выражают по возможности точно и однозначно понятия. В силу этого и главным образом по причине таких специфических черт научного стиля, как его общая отвлеченность и обобщенность (т.е. в известном смысле та же понятийность), терминологическая лексика необразна и безэмоциональна. Но, разумеется, было бы неверно утверждать, будто научная терминология вообще лишена какой бы то ни было стилистической окраски. Эта лексика ограничена сферой своего употребления; таким образом, она не нейтральна с точки зрения функциональной. Терминология чрезвычайно типична как раз для научной сферы общения и широко употребительна именно в ней. При использовании в других сферах (напр., худож., публиц.) она, как правило, изменяет свою функцию, а нередко и семантику, т.е. переосмысляется и получает различные эмоционально-экспрессивные оттенки, что генетически ей не свойственно. Если, напр., устно-разговорная речь, даже при специальной теме разговора, неумеренно насыщается терминологией, то такая речь сейчас же начинает квалифицироваться как неестественная, книжно-научная, наукообразная. В этом случае говорящие чувствуют ее стилистический (именно стилистический!) сдвиг, и как раз в сторону науч. стиля, а не какого-либо другого. Терминология вносит в речь оттенок научности.

Заметим, что слова с функц.-стилистической окраской (в особенности представляющие такие стили, как науч. и оф.-дел.) по сравнению с эмоционально-экспрессивно окрашенными отличаются строгой системностью, устойчивостью их "частной" стилистической окраски, более четкой ограниченностью сферы их употребления. Ограничительные требования нормативно-стилистического характера здесь весьма жестки: несоблюдение их ведет к болезням речи: "канцеляриту", "наукообразности" и т.п.

Системность науч. терминологии очевидна: термин может быть понят и определен именно в системе данной терминологии. Отсюда – функц. ограничения при его употреблении. Помимо общенаучной терминологии (используемой в ряде наук, группе наук, всех науках), которая проникает в другие функц. стили, существует и узкоспециальная терминология отдельных наук: термины химии, физики, математики, языкознания и т.д. Если первая несколько менее ярко функц.-стилистически окрашена, то узкоспециальная терминология обладает более сильной функц.-стилистической окраской: использование ее в непривычной сфере не только затрудняет понимание, но и с очевидностью приводит к неприятию самого факта ее употребления в данной сфере.

Примеры науч. лексики. Общенаучная: дифференцировать, классификация, функция, синхронный, диалектика, аномалия, дискуссионный, апробация, аргумент, интерпретация, дефиниция, монография. Узкоспециальная: термины химии – фильтрат, окись, молекула, полиэтилен, полимер, гидрат, кальций, температура кипения, реторта, колба, раствор, хлор-метилен, окисление, концентрация; математики – дифференциал, интегрирование, вектор, гипотенуза, уравнение, катет, логарифм, многочлен, вычисление, теорема, делитель; языкознания – диалектология, этимология, орфоэпия, синоним, омоним, суффикс, аффиксация, аббревиатура, фонема, лабиализованный.

II. Лексика оф.-дел. стиля отличается с точки зрения экспрессивно-эмоциональной особенной официальностью и "сухостью", которые и привносит в речь. В отличие от науч. лексики она обладает не только функц.-стилистической, но и сопутствующей ей своего рода квазиэмоционально-экспрессивной окраской, точнее, значительной долей антиэмоциональности, недопустимостью даже намека на эмоцию и присутствием оттенка официальности.

Лексика с этой окраской ярко системна, как и научная терминологическая, она четко нормативно ограничена сферой своего применения. Использование именно этой лексики (канцелярской, как ее называют) не только нежелательно, но и недопустимо в разг. речи без особой стилистической мотивировки. Весьма ограниченным должно быть ее использование и в публиц. речи, а в худож. она может быть употреблена лишь в качестве средства стилизации и в других эстетических целях.

Оф.-дел. лексика, очевидно, обладает неодинаковой силой функц.-стилистической окраски и в связи с этим разной степенью допустимости в речи. Вопрос этот, к сожалению, пока не разработан. Самый приблизительный и общий анализ оф.-дел. лексики позволяет выделить следующие ее разновидности. Прежде всего оф.-дел. терминология, не имеющая синонимов в общеупотребительной лексике. Этот пласт слов содержит, с одной стороны, широко известную и употребительную лексику, необходимую для разговора или письма на соответствующие темы: закон, конституция, паспорт, декрет, юрисконсульт, следователь, прокурор, постановление, заявление, протокол, свидетель и т.д. Эти слова-термины в силу широкой употребительности несколько детерминологизировались, приобрели всеобщий характер. В отношении собственно стилистическом они хотя и сохраняют оттенок официальности и указание на определенную сферу общения, однако заметно обнаруживаемой стилистической окраски и отрицательного нормативно-стилистического тонуса не имеют. С другой стороны, выделяется группа узкоспециальной юридической терминологии: санкция, правопорядок, истец, ответчик, кодификация, расследование. Эти термины, как и узконаучные, имеют яркую функц.-стилистическую окраску и узкое применение – лишь в специальной сфере.

Кроме терминов, выделяются слова, которые обычно именуются канцеляризмами. Это общеизвестная лексика (обычно нетерминологическая), которая обладает, помимо функц.-стилистической окраски, своего рода экспрессивной окрашенностью. Такие слова как будто даже получают эмоциональный "призвук": архаичная официальная торжественность некоторых из них вызывает то или иное к себе отношение, оценку. Именно этих слов следует избегать, особенно не в деловой речи. При обучении же языку нужно указывать на нежелательность и большей частью недопустимость этих слов в речи. Примеры: нижеподписавшийся, вышеозначенный, нижеозначенный, поименованный, взимать, возыметь действие, податель сего, запротоколировать, наличествовать, истребовать, удостоверять и т.п. Строго мотивировано содержанием и сферой речи должно быть употребление слов клиент, пациент, наниматель, владелец, доверитель, лицо, получатель, отправитель, накладная, докладная, вакантный, конфискация, потерпевший, форма №, повестка и т.п. Одно из ярких стилистических средств оф.-дел. речи – особые служебные слова. Это сложные позднего происхождения отыменные предлоги (согласно постановлению, в соответствии с уставом, касательно состояния дел, вследствие невыполнения, по линии месткома, в случае несвоевременной oплaты, в деле реорганизации, по вопросу хранения, ввиду неявки) и союзы (а равно руководящие лица; а также прокуроры республики; в силу того что условия не выполнены). Употребление их вне текстов законодательных актов и деловых бумаг весьма нежелательно. Лишь отчасти эти единицы допустимы в науч. речи.

III. Лексика публиц. стиля. В многочисленных стилистических исследованиях, основанных на анализе конкретного материала, а также в словарях обычно выделяется специальная публиц. лексика и фразеология. Однако некоторыми учеными высказывается мнение об отсутствии таковой. Действительно, в связи со значительно возросшей ролью таких видов массовой коммуникации, как газета, радио, телевидение, они оказывают все большее влияние на язык других сфер общения. Происходит некоторое стирание граней между стилями, и публиц. лексика в известной степени утрачивает стилевую специфичность. Тем не менее язык публицистики сохраняет определенные отличия: в нем выделяется особая публиц. лексика, стилистическая окраска которой ощущается говорящими, эта лексика имеет в ней высокую частоту употребления.

Традиционно публиц. словами, напр., считаются: нигилист, маниловщина, обломовщина, двурушник, соглашатель, капитулянт, администрирование и др. Все это слова, сопровождающиеся экспрессивно-эмоциональной окраской.

К публиц. лексике как лексике, особым образом функц.-стилистически окрашенной, относятся две группы слов. В первую входят специальная публиц. терминология, в том числе газетная: интервью, репортаж, информировать, хроника, корреспонденция, заметка, комментатор, обозреватель и т.п. – и общественно-политические термины, широко употребительные в газете: дискриминация, сегрегация, геноцид, неоколониализм, антагонизм, неофашист, агрессия, акция, ратификация и т.п. (первый разряд слов этой группы не обладает дополнительной экспрессивно-эмоциональной окраской, второму она отчасти свойственна).

Вторую группу составляют ярко оценочные и потому эмоционально окрашенные слова – не термины: захватнический, обуржуазиться, плутократия, пресловутый и т.п. Есть здесь слова и без особо ярко выраженной сопутствующей эмоциональной окраски: климат (обстановка), микроклимат, потепление (в отношениях государств), натовский, проатлантический, ультра и т.п. Для всех этих слов характерно то, что они обладают высокой частотой повторяемости в публиц. литературе, а употребление их в других сферах придает речи публицистичность.

IV. Вопрос о функц.-стилистической окраске лексики, представляющей худож. речь, сложен, потому что худож. литература, в особенности современная (в том числе поэзия), отражает все многообразие жизни человека. В худож. текстах используются самые разнообразные пласты словаря, и определить специально узкохудожественный разряд слов не так-то просто. Для литературы XIX в. это были так называемые поэтизмы, слова с особым стилистико-поэтическим ореолом, наиболее часто встречающиеся именно в худож. (у́же – стихотворно-поэтической) речи как ее неизменные приметы. Применительно к современной литературе о такой лексике говорить затруднительно. Вместе с тем необходимо учесть, во-первых, то, что лексика, типичная для иных функц. стилей (разного рода терминологическая), нехарактерна для худож. речи и используется в ней в измененной стилистической функции (именно как неспецифическая для худож. речи); во-вторых, что существует лексика, наиболее употребительная именно в художественной сфере общения и неупотребительная или чрезвычайно редко употребляемая в других функц. стилях (и опять-таки в измененной функции). В связи с этим появляется возможность определить круг худож.-поэтич. лексики, которая обладает функц.-стилистической окраской. Правда, численно это небольшой фонд слов. Сердцевину его составляет традиционный пласт лексики поэтической, отмечаемой в словарях пометами "поэтическое", "народно-поэтическое", кроме того, отчасти "высокое", "торжественное", "риторическое", "книжное", а также "архаическое", "старославянское".

По традиции названия определенного круга предметов и явлений считались в XIX в. и сейчас еще считаются поэтическими. До настоящего времени сохраняют колорит поэтичности слова, не характерные для других стилей, кроме худож.

Особый круг составляет народно-поэтическая лексика, пришедшая в литературное употребление из языка устной народной поэзии: горюшко, буйная головушка, лебедушка, голубушка, красная девица, добрый молодец, зелье, кручина, пригожий, родимый, лазоревый, бесталанный, погожий и др. Те или иные из названных слов, конечно, могут употребляться и в других сферах общения, особенно в публиц. и отчасти в разговорной.

Слова, которые используются преимущественно в письменных и устных функциональных вариантах книжной речи (см. статью в энциклопедии "Русский язык". – М., 1979, с. 112) – художественных, публицистических, научных, официально-деловых текстах, составляют книжную лексику, которая группируется главным образом в такие предметно-тематические объединения, как: общественно-политическая лексика (агитация, государство, отечество и т.п.); научная и научно-техническая терминология (письменность, словесность, языкознание, география, летальный и т.п.); общенаучная лексика (анализ, синтез, методология, принцип, параметр, теория и т.п.); официальная лексика, включающая в себя словарь делопроизводства, юридическую, дипломатическую лексику (приказ, благодарность, выговор, служебный, кодекс, статус, договор и т.п.).

Среди книжных слов есть многочисленная группа общекнижной лексики, по происхождению связанной с той или иной специальной терминосферой: абстракция, амплитуда, информация, исчерпывающий, параллельный, результативный, элементарный и т.п. Внутри книжной лексики наблюдаются перемещения: часть слов претерпевает семантические изменения в результате расширительного и переносно-метафорич. употребления.

1. Стилистические ресурсы фразеологии.

Русская фразеология содержит богатейшие средства речевой выразительности, придает речи особую экспрессию и неповторимый национальный колорит. Например: бежать сломя голову; бежать со всех ног; одна нога здесь — другая там (ср. бе­жать быстро); кричать во всю Ивановскую (ср. кричать громко); сидеть сложа руки; бить баклуши; ни зги не видно; хоть глаз выко­ли; собаку съесть в каком-либо деле; намылить шею; задать жару; хранить как зеницу ока; делать что-нибудь спустя рукава и т.д.

Фразеологические единицы обладают разной степенью экспрессии:

стилистически нейтральные, имеющие строго определенное, прямое для современного языкового сознания значение (стершаяся метафора), и приближающиеся к терминам или номенклатурным наименованиям. железная дорога, питательная мука, сахарная пудра, новогодняя елка, мягкий знак, заочное обучение, воспаление легких, полярный круг, белый гриб.

С точки зрения происхождения и традиции использования в книжно-письменной либо в устно-разговорной речи выделяются фразеологизмы с книжной или разговорной функционально-стилевой окраской. Примеры книжных: притча во языцех, воскурять фимиам, почивать на лаврах, ахиллесова пята, глас вопиющего в пустыне, геркулесовы столпы, дамоклов меч, между Сциллой и Харибдой, не хлебом единым, знамение времени, иметь место;

Разговорных: из рук вон (плохо), втирать очки, глухая тетеря, бить баклуши, хоть глаз выколи, тишь да гладь, водить за нос, без году неделя, как бы не так!, была не была, вот так клюква!, держать ухо востро, шиворот-навыворот, быть под мухой, себе на уме, душа в душу.

По преимущественной сфере использования, соотносительной с тем или иным функциональным стилем, выделяется фразеология, функционально окрашенная.

Приведем примеры фразеологизмов научного стиля.

Среди них терминологические словосочетания: прибавочная стоимость, двигатель внутреннего сгорания, щитовидная железа, записывающее устройство, лингвистическая география, коэффи­циент полезного действия, сила тока и т.п.;

Нетермино­логические устойчивые словосочетания: принять во внимание, актуальность темы, резюмируя сказанное, доказательство от противного, в результате (эксперимента), поставить опыт, сквозь призму (чего-либо), оставить след и др.

Официально-деловая фразеология состоит из

собственно фразеологических единиц, в том числе терминологического характера: входящие и исходящие бумаги, докладная записка, особое мнение, очная ставка, регистрационный номер, проходить по конкурсу, подать в отставку, т

штампов-нетерминов (в том числе архаических): понести наказание, взимать пени, исполнение обязанностей... возложить на... (Петрова), считать возвратившимся из отпуска, в лице председателя, на основании изложенного, в результате проверки установлено, возыметь действие.

Разнообразна публицистическая фразеология: гражданский долг, открывать новую страницу, политический капитал, по большому счету, пролить свет, на мировой арене, пустить утку, греть руки, с легкой руки и т.п. (Здесь не только устойчивые словосочетания собственно публицистического происхождения, но и книжные и разговорные, получившие в газете широкое распространение и соответствующую окраску.)

Устойчивые словосочетания образуют особую публицистическую терминологию: правительственный кризис, позитивный нейтралитет, с позиции силы, встреча на высшем уровне, вотум недоверия и т.п.

Метафорические устойчивые словосочетания, ставшие щтампами: воздушный мост (авиалиния), ледовые бойцы (хоккеисты), прийти к финишу (закончить что-либо), черное золото (нефть), голубое топливо (газ), ростки нового, новое мышление, застойный период, на мировой арене и т.п.

Примеры поэтических фразеологизмов: узы дружбы, первая ласточка, воздушный замок, герой не моего романа, миро­вая скорбь, рыцарь на час, рыцарь печального образа, без страха и упрека, кисейная барышня, быть или не быть, срывать цветы удо­вольствия.

Разговорно-обиходные фразеологизмы указаны выше (в сопоставлении с книжными).

Высокие, торжественные — воскурять фимиам, из глубины веков, на поле брани, святая святых, сыны отечества и др.;<