Уничтожает ли айфон Россию?

‑ Вы прогнозируете закручивание гаек в отношении интернета?

‑ Это невозможно. Технологии слишком быстро развиваются.

Разумнее не гнушаться интернета и свои мысли там тоже высказывать.

Мне пришлось в декабре отдуваться по поводу наших выборов и митингов на французском канале «Франц‑24» ‑ нелегкая задача. Ведущий, например, вдруг спросил: «Это что, айфон уничтожает Россию?». Конечно, уничтожать не уничтожает, но создает новые инструменты, новые средства мобилизации и организации, и мы должны быть вооружены этим новым информационным оружием, иначе борьба не равна!

Разумеется, протест был во многом спонтанный. Но есть люди, есть силы, которые всегда с удовольствием используют внутреннее недовольство в своих далеко идущих целях. Революции вызревают на основе того материала, что поставляет собственная политическая, экономическая и прочая жизнь. Не надо мыслить теорией заговора, но и нельзя быть слепым в отношении того, что, как писал Ильин, в мире всегда есть влиятельные силы, целые государства, организации, которые обеспечивают себе успех за счет неудач и провалов других.

Нужно понимать, что сетевые технологии и в нашем случае были умело использованы для организации якобы естественного, спонтанного протеста. Очень разнохарактерный по своей направленности и требованиям, он был продуман так, чтобы через интернет раскрутить каких‑то лидеров, которые уж точно не самостоятельны, поскольку их финансируют определенные круги. Несколько антипутинских роликов растиражировали в миллион по Интернету! Митингующих же, как правило, не финансируют, они выходят сами, но тут всегда нужно быть очень внимательным ‑ манипулируют тобой или нет.

Хорошо зная всю эту международную систему, как она функционирует, я думаю, что наступил момент, когда наши разочарования, несбывшиеся надежды должны быть сформулированы не в нигилистическом, а в сопричастном смысле.

Для этого в следующем политическом цикле государство должно откликнуться на чаяния своего народа (прежде всего русского, который сейчас в упадке, и без которого никакое гражданское общество в России немыслимо), чтобы обрести в нем опору для выработки серьезной, по‑настоящему национальной исторической стратегии. Международные условия для этого как раз есть: мир в кризисе, и нам дается шанс вырваться вперед.

Именно исконно русские области сегодня являют собой зияющий упрек государству ‑ до чего можно довести свое родовое гнездо, откуда «есть, пошла русская земля», где испокон веков реализовывал себя средний ‑ не гений, а обычный средний русский человек! Который на четверки окончил школу, техникум, скромный ВУЗ, стал инженером, технологом, квалифицированным рабочим, местным учителем, местным врачом, преподавателем, офицером армии. Эти профессии сейчас в загоне. Поэтому и происходит люмпенизация основной массы русского населения.

Зато цветут пышным цветом оборотный капитал, торговля, банковское дело. Здесь русскому человеку традиционно делать нечего. И люмпенизированный бывший инженер становится ниже торговца сигаретами в своем провинциальном городке.

Необходима дальнейшая индустриализация страны, развитие производства с востребованием квалифицированного труда, который не могут приезжие дворники выполнять. Это автоматически поднимет статус русского народа, без всякого акцента на национальности, без кланово‑родовых отношений, которые привносят, кстати, приезжие, что делает их более конкурентоспособными. В нашей же среде это не принято. В результате мы оказываемся неконкурентными.

Из‑за постоянного унижения национального чувства достоинства, особенно в 90‑е, которые так воспевают наши «болотники», и проистекает уродливое зоологическое деление на «свой‑чужой», абсолютно не свойственное русской культуре и русской традиции. Но если это чувство подавлять, унижать, топтать, то и рождаются уродливые проявления.

Национальные чувства неискоренимы. Освященные высшими ценностями, они побуждают народ к историческому творчеству, движению вперед, к самосовершенствованию и желанию родителей перед своими детьми выглядеть лучше. А если этого ничего нет, то национальные чувства деградируют и принимают извращенные формы. Это не от избытка национального чувства, а, наоборот ‑ от его недостаточности.