Но Сталин умер, а антисемитизм остался

Официального антисемитизма в стране не было. Видимо, он был приятен духу советской власти, поэтому легко перешел в бытовую стадию. Антисемитизм вечен. Также как вечны и евреи. Они везде, поэтому время от времени кто-то устраивает погромчик. Так было и так будет. В наши дни еврейская цивилизация находится на определенном подъеме. Создано государство Израиль, которое себя показало с лучшей стороны. Всех не защитить, но хоть кого-то оно сумело взять под свое крыло.

Короче говоря, мать выставили с работы. Ее могли и посадить, но смерть вождя этому помешала. Тем не менее, на работу ее не брали. Мать мыкалась около трех лет и собралась уезжать в Сибирь. Одесса была переполнена кадрами. Дело в том, что мать стала кандидатом наук раньше всех в нашей семье. Ей сразу же очень высоко подняли зарплату. Она получала едва ли не больше всех. Только дед получал больше. Кормила всю семью. Они собирались ехать в Якутск и даже поделили детей с отцом, потому что опасно. Отца бы не тронули, он не был евреем. Формально, по крайней мере. Родители готовились к худшему.

По такой же схеме спасся отец Джона Новицкого (Шейнкера). Когда он почувствовал, что скоро придут, сел на поезд и уехал на восток. Я забыл, как назывался тот казахский городок. Джон там и родился. Его отец тоже был превосходным химиком. Что-то там схимичил с документами, и его взяли на работу. Кажется на завод, главным технологом, он наладил им в Казахстане производство. ГБ не стало его искать, эта машина ведь тоже давала сбои. Они пришли, допросили жену. Она сказала, что муж пропал. Может, ее и бросил. Если найдут, то пусть дадут знать, она его сама разыскивает, примерно. Небось себе бабу нашел, сволочь. У гэбэшников ведь тоже плановое хозяйство – нет человека и нет проблемы. Родители Джона так разыграли эту ситуацию. Потом она к нему переехала в Казахстан, и они там родили Джона. Это городок Челекен, я вспомнил. А после смерти Сталина переселились в Сталинград. Затем в Одессу, потому что у них вся родня оставалась тут. Его дядя, знаменитый художник Илья Шейнкер, первый слинял в Америку, а потом потащил за собой всех остальных.

С мамой то же самое было. Ксанка уже большая, она должна была остаться здесь. А мне предстояло с ней в Якутск. Она планировала там пересидеть, пока ситуация не рассосется. Спасались, как могли. Но до этого не дошло из-за смерти Сталина, как я уже сказал. В течение года новый ставленник разобрался с его основными приспешниками. Но все равно, атмосфера страха оставалась. Было ясно, что не посадят, но на работу не возьмут. Нашу семью не тронули, потому что никто не представлял угрозы для советской власти. Хотя, может быть это и наивно звучит, потому что в то время ссылали даже корректоров за опечатки в тексте. Мама говорила, что необычайно признательна уже покойному тогдашнему ректору Строительного Института Петру Львовичу Еременку, который не побоялся и принял ее. Совершенно ясно, что если бы они чуть-чуть задержались с отравлением Сталина, то мы бы с тобой сейчас не разговаривали.

Никто из нашей семьи не был «большим» начальником. Мой отец заведовал кафедрой только по одной причине – больше ею некому было заведовать. К профессии относился достаточно равнодушно, хоть и честно. Больше всего любил собирать книжки. Кое-что читал. У нас была лучшая самопальная библиотека детективов. Отец получил образование в тридцатые годы. Его профессия была практична. Гуманитарий тогда не воспринимался, как специалист. История или филология не считались приличными специальностями в обстановке индустриализации и коллективизации. Страна находилась на промышленном подъеме. Человек, который овладевал практической профессией, всегда мог рассчитывать на кусок хлеба. А если ты кончишь филфак, кем можешь работать? Учителем русского языка. Будешь получать гроши, и испытывать идеологическое давление...

Раз уж мы затронули еврейскую тему, позволь рассказать о моем приятеле Игоре Волкове из Москвы, который является моим коллегой и блестящим специалистом. Родом он из Ростова, который на Дону. Игорь учился в МГУшной аспирантуре, достаточно изысканный человек, прекрасно знающий арабский и иные языки. Занимается турецкой керамикой и курительными трубками. Довольно изощренный искусствовед и археолог, интеллигентнейший человек. Игорь недавно приезжал к нам в гости, и я его поселил в самой лучшей комнате.

Также у меня был национальный знакомый Петя Бондаренко, украинский манкурт. Он выучил украинский язык, решив так выпендриться. Вел себя искусственно, потому что в Одессе нет естественной украинской среды. На эту тему хорошо выразился Петр Осипович. Однажды он сидел в этой комнате и читал статью историка Михаила Брайчевского, довольно активного украиниста. Брайчевский утверждал, что трипольцы это истинные генетические предки украинцев. Петр Осипович отложил статью в сторону и сказал: «Мне срать хочется, когда я читаю такое, а не заниматься наукой»...

Так вот, Бондаренко решил однажды со мной позалыцятыся, потому что ему были нужны какие-то мои книги. Я уже забыл какие. Человек, как человек. Подумаешь, все время гонит всю эту украинскую поебень о том, что мы украинцы и должны говорить по-украински, все такое прочее. А я ему сообщаю, что моя личная жена - натуральная хохлушка с Донеччины, но она понятия не имеет, что такое украинский язык. Здесь масса этнических украинцев, которые не знают украинского языка. И знать не желают. Когда Галку заставляют читать лекции на украинском языке, она в ужасе хватается за голову. И вообще, это проблема для нее. Когда Бондаренко это услышал, его реакция была бурной. Он воскликнул: «Это же национальная трагедия!»... Нет, все-таки эта украинизированная публика малость припоцанная.

Почему я рассказал эту историю. У нас нет национальных предрассудков, но мы не любим, когда нас обижают. Как-то Игорь Волков, сидя за завтраком у нас за столом, произнес в нашем полуеврейском, полурусском и украинском доме фразочку: «Там какой-то жидок…». При этих словах моя жена и дочери чуть со стульев не попадали. После чего он сообщил, что украинской культуры и языка не существует с ростовско-московской точки зрения, потому что это суржик и суррогат. Мы, как люди необычайно вежливые, скушали это дело. Но когда Волков ушел, моя семья сказала, чтобы его ноги в нашем доме никогда не было. Почему я рассказал о Пете Бондаренко. Потому что он безуспешно взывал к национальному самосознанию моей жены. Но когда Волков прыгнул на украинскую культуру и язык, у Галочки взыграло национальное самосознание. Даже у меня взыграло. Забавно, вроде воспитанный человек, а не соображает, где находится.

Пару лет назад я гулял по Одессе свою благодетельницу – оппонента на докторской защите Веру Борисовну Ковалевскую. Уверяю тебя - более интеллигентного и культурно мыслящего человека сыскать трудно. И она при этом мне несет то же самое об украинской культуре, языке и государстве. Я даже растерялся, постарался смять разговор.

Иногда возникает ощущение, что в России все поголовно антисемиты. Или махровые националисты. Риммочка Лурье родом из Саратова, она кондового русского происхождения, ее девичья фамилия Крупова. Когда я у них жил, ее мамаша, Александра Михайловна, вела со мной на кухне национально-политические беседы. Александра Михайловна, кстати, милейший человек, была такой своеобразной алкоголичкой. Пила три дня в месяц, нажиралась портюшей и вырубалась. Потом вставала и превращалась в совершенно нормальную женщину. Исповедуя при этом русскую национально-мессианскую идею. В горбачевские времена она мне заявляла: «Возмутительно! Как можно выводить танковые войска из Германии? Они с ума сошли!» То есть она ко мне апеллирует: «Вы понимаете, какой ужас творится?» Я говорю: «Вам лично холодно или жарко от того, есть там советские танки или нет?». Она за свое: «А вот Крым надо вернуть России!». «Зачем вам лично, – говорю, – этот Крым?»... Это российская ментальность. Они страшно раздражаются такими вещами, на полном серьезе. Эти проблемы их действительно занимают. Мамаша не унималась: «Наши крымские земли отдали Украине! Как же я теперь туда буду ездить?». Кто ей не дает ездить в этот Крым? Ни дороже, ни дешевле. Какая разница? Причем, последний раз она отдыхала в Крыму в пятидесятых годах.

Удивительно, но такие настроения ходят и в среде московской гуманитарной интеллигенции. Эмка (о ней потом), которая сейчас является москвичкой, но еврейкой, родом из Умани, все время издевалась над украинской культурой. У меня невольно возникает чувство протеста. Из-за этого мои московские друзья и коллеги меня считают украинским националистом.