Из-за того же?

Да, от алкоголизма. Блэк был намного старше нас. Знакомство с ним оказалось для меня социальной дефлорацией. Когда мы поступили в университет, нам было по семнадцать лет. И нас всех отправили, перед зачислением, отрабатывать на хозработах. В тот год как раз приводили в порядок корпуса университета в Шампанском переулке. Там находилась какая-то лаборатория. Мы занимались рытьем канавы, во время чего я и познакомился с Хасей и Сережей Мохненко. Славик Чернов был на восемь лет старше нас. Бывший военный моряк, служил на флоте. Такой матерый, здоровенный дядька. Очень приятный и обаятельный. Блэк стал у канавы, посмотрел на это дело и сказал, что надо выпить. До этого дня я в жизни ничего не пил. Блэк объявил: «Мы должны скинуться. Нам полагается отработать неделю. Этот нам запишет неделю. Он стоит две бутылки портвейна». С этими словами Блэк указал пальцем куда-то в сторону, где стоял нервный дядька с красным лицом. Мы скинули гроши на две бутылки портвейна. Блэк занес презент бригадиру, тот все подписал и нас отпустил.

Учился Блэк безобразно. Пил довольно много. Его выгнали со второго курса. Вторым университетским патриархом был Саша Субботин, младший брат Леонида Васильевича. Саша тоже не доучился до пятого курса. Он был нашим ольвийским императором. Должности этой он честно добился. Дело было так. Мы поехали на практику в Ольвию. Саша к тому времени уже имел некоторый опыт археологических раскопок и поэтому объявил себя ольвийским императором. Пил он мертвецки. Однажды пошел на почту и позвонил в Николаев. Потребовал, чтобы над его империей перестали летать самолеты, иначе мы их будем сбивать. Требовал совершенно серьезно. Его отчислили в конце первого курса. Саша до сих пор носит кличку «Император». Блэка выгнали через год. Он потом восстановился и окончил университет лет на десять позже, чем мы. У Блэка было одно хорошее качество: он страшно любил копать. Поэтому Станок взял его лаборантом в Отдел.

Блэк был хорошим мужиком, но не нашего стиля. За ним постоянно таскались какие-то непотребные шлюхи. Из-за Блэка нас в итоге и выгнали с деревенской базы. По причине нарушения нравственных устоев. Мы жили на какой-то ферме, места было мало. Многие спали на улице. Блэк в том числе. Однажды он решил с девицами трахаться на раскладушке. Прямо в селе Заря, у входа на ферму. Утром на работу пришли доярки, увидели голую, ритмично движущуюся задницу Блэка, возмутились и пожаловались председателю. В результате нас выгнали и отказались кормить. А Чернякова как не было, так и нет.

«Случайные люди» были вольнонаемниками?

Отдел нанимал их по трудовому соглашению. Они получали зарплату, без полевых. А мы, как штатные сотрудники, получали, вернее не получали, еще и полевые. Для нас экспедиция считалась командировкой. Причем, там тоже были свои химины куры. Например, везде командировочные стабильны, независимо от должности командируемого. Скажем, министру платят по закону такие же командировочные, как и жалкой уборщице. А нам полевые, то есть деньги на пропитание, почему-то выплачивали в зависимости от должности. У начальника экспедиции были очень большие полевые. Девяносто рублей. Я, как зам начальника, получал семьдесят два рубля. Начальник отряда получал шестьдесят пять рублей. Научный сотрудник получал пятьдесят четыре рубля, а лаборанты по сорок пять. Это было регламентировано. Кроме того, любой начальник оформлял на работу множество мертвых душ.

Остальное зависело от конкретных обстоятельств и желания членов экспедиции. Начальник мог раздать полевые сотрудникам, и они питались, как хотели. Можно было скинуться и нанять кухарку. Можно договориться с колхозом и питаться на полевых кухнях. Большинство приличных начальников записывали мертвые души, за счет чего, конечно же, наваривали. Но это мало кого беспокоило, потому что реальным работникам честно выплачивали деньги. И даже могли еще набавить, чтобы не было всяких дел. Субботин, например, так поступал. Гудкова так поступала. Все так поступали. Кроме Чернякова, этот пиздил бабло тотально, как перед смертью.