Какие возникли ощущения, когда пошел к концу второй месяц работ, а материка все не видно?

Самые отчаянные. Это был первый опыт масштабных раскопок в истории археологии Одессы. Я, естественно, сильно нервничал. Мэрия поступила с нами необычайно благородно – нас не прогнали. Более того, по окончании работ не заставили засыпать котлован. Он простоял всю зиму, пока его не зарыл бульдозер. Каждый раз я писал письма в исполком о том, что нужно сделать музей под открытым небом на месте раскопок. Предложили Думе проект. Следовало раскопать участок широкой площадью, соорудить павильон. Исполком, видимо, никак не мог принять решение о том, что его не нужно делать. И только весной меня вызвала Устенко, спросила, все ли мы докопали? Сообщила, что у них нет денег на проект, и раскоп будет засыпан. Я написал благодарственное письмо Гурвицу, где попросил учесть это место, как особо значимое при дальнейших градостроительных планах. Потому что там находился первый дом Одессы. Участвовали в его основании де Рибас с Волконским – в этом сомнений не было. И если ставить памятник де Рибасу, то только на этом месте...

Но все же мы победили - из последних сил достали материк малюсеньким шурфиком в одном из открывшихся подвалов, и вышли на закладную траншею дома Волконского, которую никто не ожидал. Вышли именно под тем самым местом, в которое воткнул лопату Горбатюк. На глубине семи метров от современной дневной поверхности.

В районе закладной траншеи стали чаще попадаться обломки античной посуды. Мы их и ранее находили повсеместно в ходе раскопок, но относились к ним с недоверием. Я был тогда совершенно убежден, что они подложны. Одной из первых находок оказался фрагмент римского закрытого светильника. Я удивлялся – неужели наши враги еще и светильник не пожалели? Вынули из фондов и нам подсунули. Ведь я не мог представить, что античные черепки могут сохраниться в слое после такой активной, беспрерывной строительной деятельности на протяжении двух последних столетий. В этом месиве в принципе не должно было быть античности. Сплошное крошево строительного мусора. Вперемешку с какими-то балясинами, тарелками, рельсами и балками, строительной и мебельной фурнитурой. Жуткая свалка строительного мусора с какой-то бытовой дребеденью... В этом подвале удалось найти прекрасную коллекцию бутылок и флаконов. Самое забавное заключалось в том, что реальных объектов пушкинского времени мы так и не нашли. Если сказать честно, до выхода на закладную траншею дома Волконского, то есть на материк, я плохо понимал, что мы сделали. Было лишь ясно, что нечто особенное. Думать о науке во время работ было некогда. Я все время ожидал, что нас снимут с раскопа менты. Донервничался до настоящей язвы желудка.