Модусы художественности

Модусом художественности выступает та или иная исторически продуктивная модель присутствия внутренней целостности в объемлющем мире (внешней целостности).

Модус художественности — исторически продуктивный способ актуализации законов искусства. Модусы носят надисторический характер.

Любое произведение искусства обладает эстетической модальностью — т.е. способом быть художественным.

Художественная коммуникация: субъект (автор)-объект (произведение)-адресат (читатель).

Модусы художественности — стратегии оцельнения: соответствущий тип героя, авторская позиция, установка читательского восприятия, единая система ценностей, соответствующая поэтика.

Модусы художественного определяются бинарной оппозицией я и мир.

Эстетическая природа художественности состоит в том, что благодаря своей целостности произведение искусства распространяет некую концепцию личности на воспринимающего.

Дохудожественное мифологическое сознание не знает я. Миф — образная модель миропорядка. Внутреннее (я) и внешнее (мир) совпадают. Художественное мышление начинается с осознания неполного совпадения.

Древнейший модус — героика. Восхищение вызывает целостность внешнего и внутреннего — подвиг. Отделение эстетического отношения от морального и политического (слово о полку). Гордое самозабвение, или самозабвенная гордость — героическая личность года причастностью к сверхличному содержанию миропорядка и равнодушны к собственной самобытности.

Модус художественности может быть константой (герои — то, что хотят и совершают) и доминантой (субъект самоопределения не в статике пребывания, а в динамике становления).

У героя есть роль, которой он совершенно предан — это и обуславливает совпадение я и мира. Стремление — к осознанию ролевой границы и к тому, чтобы слиться к ролью. Слиться с миропорядком для героя = стать полноценной личностью.

Сатира — эстетическое освоение неполноты я в миропорядке, невозможность заполнить роль, т.к. я — уже (более узко). Активная авторская позиция осмеяния, восполняющая ущербность изображаемого. Имя личности — бессодержательная оболочка, самозванство — стержень ситуации. Внутренняя граница личности мала по сравнению с ролевой претензией — сатирическому «я» присуща самовлюблённость, неотделимая от неуверенности в себе. Герой приходит к самоотрицанию, в следствие этого становясь самим собой. Финал: отказ от всего самостного. Сатирическое самоопределение направлено не только на героя, но и на субъекта, и на адресата; самоосмеяние автора.

Трагизм — наоборот, избыточное «я», невмещающееся в рамки роли; несовпадение человека с самим собой. Если «я» шире роли, это ведёт к преступлению перед лицом миропорядка. Т.к. герой шире его места в мире, он действует не по внешним предписаниям (его роли), а по внутреннему императиву. Двойничество — конфликт внешних предписания и внутреннего императива. Самоотрицание — способ самоутверждения. Вопрошание о себе — следствие самоценности личного бытия.

Все три модуса — серьёзное отношение к миропорядку.

Комизм — комическая личность несовместима с нормами миропорядка. Ролевая граница «я» — не судьба или долг, а маска, которую легко сменить. Перемена ролевых масок выявляет безграничную внутреннюю свободу личности. Индивидуальность выводится за пределы миропорядка. Комический разрыв между лицом и маской может вести к обнаружению подлинной индивидуальности. Юмор — обнаружение в индивидуальности внутренней тайны, несводимой ни к каким шутовским маскам.

Сарказм (вид комизма, противоположный юмору) — не мнимая роль, а мнимая личность. Юмористическая индивидуальность скрыта под маской, сатирическая —создаётся маской.

Внеролевые границы — природа, естественная смерть. Событийные границы личности: взаимодействие индивидуального самоопределения с самоопределениями других. Мир — не миропорядок, а «другая жизнь» (природа) или «жизнь других» (общество). «Я» — стремление стать самим собой, к цельности личности.

Идиллика — совмещение внутренних границ «я» с внеролевыми — сопричастность к бытию как к целому. Нераздельность «я» внутреннего и «я» в обществе.

Элегическое — «я» Уже внеролевых границ. Цепь мимолетных, самоценных своей невоспроизводимостью состояний внутренней жизни. Стремление к ядру личности, к субъектной сердцевине бытия. Пространственное и временное отстранение от окружающих. Герой любуется не своей индивидуальностью, а оригинальностью жизни, вписанной в всеобщие жизни. Грусть — элегический способ самоактуализации «я» в мире.

Драматизм — ничто не проходит бесследно. Противоречие между внутренней свободой самоопределений и внешний несвободой самопроявлений. «Я» шире внешней данности фактического своего присутствия в мире. «я» внутреннее — бесконечно и неизничтожимо. Герой страдает. Преодоление элегической уединённости. Целеустремлённый путь реализации «я» в мире. Самоценно противостояние не миропорядку, а другому «я».

Ирония — внутренняя непричастность «я» к внешнему бытию — разъединение «я» и мира, осознание этого. Ирония — самоутверждения (против безликой объективность жизни) и самоотрицания (против субъективной безоснавательнос уединенной личности сарказм). Ирония — субъективная направляющая событийных границ жизни. Непричастность иронического «я» внешнему бытию.

Патетика vs ирония — 1) придание личному сверхличного, индивидуальному всеобщего 2) размыкание внутреннего и внешнего