Часть 3. Демократия 7 страница

Ш Часть 3. Демократия

бы всемирной комиссии по расследованию. (Однако, по край­ней мере в скобках, нужно внести нотку скептицизма каса­тельно исполинских масштабов подобных предложений. Всемир­ные комиссии, мировые институты и глобальные агентства не обязательно являются адекватным решением глобальных про­блем.)

Еще один крупный вопрос реституции связан с экономи­ческой коррупцией. В данном случае под нею подразумевает­ся извращение общественных систем для извлечения личной выгоды, низведение публичных благ до источника личного богатства. Одним из очевидных примеров подобной корруп­ции является сколачивание гигантских состояний так называ­емых олигархов в России при «переходе к демократии» с по­мощью семейных связей, политического давления и всяких прочих незаконных способов. Общественное богатство нации быстро перетекло в немногие частные руки. Другой пример подобной коррупции, иного масштаба и в ином контексте, обнаружился в скандале с «Энроном». Богатство, которое на­копили высшие менеджеры «Энрона», изымалось не только у наемных работников и инвесторов самой кампании, но и у потребителей энергии и общества в более широком смысле. Ясно, что национальные суды не способны должным образом заниматься подобной коррупцией и возвращать украденное, даже если несколько российских олигархов и управляющих «Энрона» отправились за решетку. Новый институциональ­ный механизм нужен, чтобы не только предотвратить корруп­цию, но и вернуть то общее, что было украдено. Для этого потребуются крупные институциональные нововведения.

Впрочем, нынешняя неспособность мировой системы при­нуждать к соблюдению прав и исправлять несправедливость -это не просто ее недостаток. Фактически в последние годы явно дала знать о себе тенденция, действующая в противопо­ложном направлении. В особенности после 11 сентября преД" ставление об американской исключительности соединилось с мыслью о том, что в интересах безопасности нужно пожертво­вать свободами. Это серьезно подрывает институты, которые обеспечивают права и занимаются правосудием. Сложилась своего рода двойственная тенденция, совмещающая урезание

3.2. Глобальный запрос на демократию

_аЖДанских свобод внутри Соединенных Штатов (через та­кие нововведения, как учреждение Министерства внутренней безопасности и принятие PATRIOT Ал) с отторжением и на­рушением Америкой международных договоренностей, каса­ющихся обеспечения прав и правосудия⁹⁸. Заключенные, на неопределенный срок удерживаемые на военной базе США в Гуантанамо, оказались в фокусе, где пересекаются эти два на­правления, поскольку их пребывание в тюрьме нарушает не только Женевскую конвенцию об отношении к военноплен­ным, но и американские уголовные законы. Эта двойственная тенденция, подрывающая существующие системы правосудия, вероятно, не продержится долго, так как со временем неиз­бежно вызовет всеобщее осуждение и протест. Однако она по­казывает, что предложения по реформе всемирных систем обеспечения прав и правосудия, подразумевающие их демок­ратизацию, сегодня сталкиваются с нарастающим сопротив­лением.

Экономические реформы

Нужно отдать должное порой поистине героическим уси­лиям всех тех, кто - в религиозных организациях, НПО, аген­тствах ООН и наднациональных институтах, таких как Все­мирный банк, - работает ради облегчения жизни бедняков. Но следует видеть и ограниченность подобных усилий, остав­ляющих систему в неизменном виде. Помимо усилий по об­легчению страданий больного, мы должны бороться с самой болезнью, то есть с системой, воспроизводящей глобальную нищету. Есть немало разумных предложений по преодолению едности и страданий самых угнетенных слоев в рамках гло-альной экономики без внесения последовательных измене-^Нии в саму мировую систему". Возможно, самым радикальным Далеко идущим среди них является предложение аннулиро-ать или серьезно сократить внешний долг беднейших стран. Дь очевидно, что именно долги являются серьезной причи-^и сохраняющейся нищеты. Такое предложение является ■ ^номически выполнимым, поскольку суммы, о которых идет • Для глобальной экономики относительно невелики, од-

Часть 3. Демократия

нако многие возражают, что простое списание долгов создаст дурной прецедент для будущих займов. Всемирный банк пред­лагает сократить или списать долги наиболее бедным странам при условии соблюдения ими его требований к их экономи­ческой политике. Другие предлагают учредить новое незави­симое агентство, которое решало бы, какие долги нужно спи­сать или сократить, и определяло бы соответствующие требования. Так, некоторые хотят создать глобальное, способ­ное принимать юридически обязывающие решения агентство по разбору ситуации с долгами. Оно занималось бы делами, построенными по образцам внутреннего законодательства по банкротству, например, по аналогии с разделами 11 и 9 соот­ветствующего закона США¹⁰⁰. Тогда отдельные страны могли бы объявлять дефолт по займам и становиться банкротами точно так же, как это делают физические лица и корпорации, основываясь на внутренних системах права. Нет сомнения, что облегчение ситуации с долгами необходимо, чтрбы разорвать порочный круг бедствования для большинства угнетенных в рамках мировой экономики, но такого рода средства не реша­ют системных мирохозяйственных проблем, которые продол­жают порождать и воспроизводить неравенство и бедность.

В целом большинство предложений по реформе основ фун­кционирования мировой хозяйственной системы, которые имеются в наличии, по подразумеваемому ими действию под­разделяются на две широкие группы, противоположные друг другу. С одной стороны, речь идет придании национальным правительствам дополнительных полномочий по регулирова­нию, а с другой - об ослаблении контроля над экономикой со стороны как государств, так и наднациональных экономичес­ких властей. Эти две стратегии, конечно, исходят из принци­пиально разного анализа коренных причин сложившихся хо­зяйственных проблем. Первая в основном видит источник всех трудностей в неолиберальных режимах и нерегулируемых потоках капитала, тогда как вторая сосредоточена прежде все­го на видах власти, как политической, так и экономической, которая контролирует производство и обращение.

В качестве примера первой стратегии рассмотрим при­зывы ввести «налог Тобина», подразумевающий отчисления

3.2. Глобальный запрос на демократию

при осуществлении международных финансовых операций, что впервые было предложено лауреатом Нобелевской пре­мии Джеймсом Тобином. Речь идет о небольшом налоге на все международные валютные сделки и передаче соответству­ющих налоговых поступлений развивающимся странам. По­борники этой идеи говорят, что одним из преимуществ тако­го налога является то, что он поможет умерить волатильность международных финансовых рынков и тем самым избежать финансовых кризисов, отчасти вызванных высокими скорос­тями торговли валютой, или смягчить их. «Набросать песка в колеса глобальных финансов» - это фраза самого Тобина. Вто­рое преимущество, с точки зрения сторонников, состоит в том, что этот налог не только повысит контроль правительств над курсами национальных валют. Еще важнее, что ввиду допол­нительных поступлений укрепится власть государства над эко­номикой в целом"". Фактически, основная цель этого и сход­ных предложений заключается в том, чтобы дать правитель­ствам возможность действовать в целях коррекции некоторых самых крайних противоречий и различий в благосостоянии и доходах. Иначе говоря, тут государственное регулирование движения капитала - в противоположность режимам новой либеральной волны, которые предоставляют капиталу макси­мальную автономию, - рассматривается как основное лекар­ство против затруднений в мировой экономике.

С нашей точки зрения, ограниченность подобной страте­гии связана с тем, что она слишком сильно зависит от благона­меренности суверенных национальных государств. Нам же кажется, что государства - как самые мощные, так и уступаю­щие им в силе - не склонны к последовательным действиям по устранению нищеты и неравенства. С учетом этого кое-кто предлагает модифицировать «налог Тобина» и передавать поступления от валютного налога не непосредственно госу­дарствам, а некоему демократическому глобальному органу. Это объединяет данное хозяйственное предложение с одной из тех идей по реформе представительных систем, с которы­ми мы познакомились выше¹⁰². С помощью такого налога мож­но было бы даже финансировать Организацию Объединен-

367 Часть 3. Демократия

ных Наций или всемирный парламент, избавив эти институ­ты от финансовой опоры на национальные государства.

Вторая генеральная стратегия объединяет предложения, нацеленные на отказ от деструктивных видов политического и экономического контроля. Так, в сфере кибернетики и ин­тернета, как мы уже видели, контроль над доступом к инфор­мации и идеям через систему авторских прав все более угне­тает творчество и внедрение новинок. Мы также неоднократно упоминали многочисленные жалобы на патенты, которыми контролируются фармацевтические средства, знания, генети­ческий материал и даже жизненные формы. Существует масса предложений по решению или смягчению этих проблем. На­пример, согласно некоторым скромным предложениям, пред­полагается противостоять распространению контроля через систему охраны авторских прав просто за счет сокращения срока их действия. Первоначально авторские права служили способом поощрения инноваций, поскольку позволяли авто­рам пользоваться монополией на результаты своего труда в течение какого-то ограниченного времени. Однако ныне ма­териал, защищенный авторскими правами, может контроли­роваться на срок долее 150 лет при весьма незначительных усилиях со стороны владельца, что ограничивает его исполь­зование в общей публичной сфере. Эту систему можно было бы попытаться улучшить, всего лишь ограничив допустимую длительность действия авторских прав значительно более коротким периодом времени и потребовав большей активно­сти от владельца для периодического возобновления авторс­ких прав¹⁰³. В самом общем плане, можно было бы ограничить защиту авторских прав только коммерческим использовани­ем материала. Тогда защищенные авторским правом тексты или музыка не будут закрыты для пользователей^ если не пред­полагается получение от них коммерческой выгоды¹⁰⁴. Таким же образом, можно сократить типы продуктов, подлежащих патентованию, исключив из соответствующих списков, скажем, виды жизни и традиционные знания. Все это весьма скром­ные предложения, легко укладывающиеся в существующие правовые рамки. Движение за «открытость источников», тре­бующее сделать программное обеспечение бесплатным и дос-

3.2. Глобальный запрос на демократ!

тупным дая модификации без разрешения автора, представ­ляет собой более радикальный пример¹⁰⁵. Исходные коды про­граммного обеспечения, находящегося в собственности кор­пораций, не раскрываются. На этом основании сторонники «открытости источников» настаивают на том, что пользовате­ли не только не могут понять, как работает та или иная про­грамма, но и не способны выявить возникающие с ней про­блемы или усовершенствовать ее. Создание программного кода всегда является коллективным делом, и чем больше людей могут его понять и модифицировать, тем совершеннее он ста­нет. Конечно, ничто не мешает представить себе даже перс­пективу полной отмены юридической защиты с помощью па­тентов и авторских прав, что сделало бы идеи, музыку и тексты совершенно бесплатными и доступными дая всех. Бесспорно, тогда потребуется найти какие-то еще общественные механиз­мы для компенсации творческой активности их авторов, ху­дожников и ученых, но нет причин полагать, будто креа­тивность в принципе зависит от обещания несметных богатств. На самом деле авторов, художников и ученых как раз нередко возмущает, когда корпорации наживаются на их творчестве, но их самих перспектива обретения очень большого богат­ства в целом к творчеству не побуждает. В любом случае, дол­жно быть ясно, что каждое из этих предложений нацелено на снижение политического и экономического контроля, кото­рый осуществляется через систему патентования и авторские права, не только потому, что несправедливо ограничивать доступ к таким продуктам, но и в силу того, что этот контроль подавляет инновации и затрудняет хозяйственное развитие. Некоторые из самых новаторских и впечатляющих пла­нов реформирования предполагают появление неких альтер­натив нынешней системе авторских прав. Наиболее завершен­ным среди них является проект «Творческих коммун», который дает художникам и писателям возможность свободного обме­на плодами своего творчества с другими людьми при сохране­нии некоторого контроля над их использованием. Регистри­руя свои произведения в «Творческих коммунах», идет ли речь о текстах, изображении, аудио или видеопродукции, их созда­тель отказывается от юридической защиты через авторское

369 Часть 3. Демократия

3.2. Глобальный запрос па демократию

право, которое запрещает их несанкционированное воспро­изведение, а настаивает лишь на минимальных ограничени­ях, относящихся к их использованию. В частности, автор или художник могут решить, должны ли репродукции предпола­гать ссылку на авторство, возможно ли коммерческое исполь­зование данной работы, допустимо ли ее видоизменение с це­лью получения производных продуктов и должно ли всякое ее использование быть в той же мере свободным для последу­ющего воспроизведения¹⁰⁶. Здесь можно отметить, что такая система лишь дополняет существующие законы по авторским правам, принимая в расчет интересы тех, кто не хочет вос­пользоваться заложенными в них ограничениями. Тем не ме­нее, по своей сути она является мощным катализатором ре­форм. Приведенный пример подчеркивает изъяны системы патентования и свидетельствует в пользу ее трансформации. В целом, хозяйственная реформа должна быть основана на восстановлении или создании общего. Уже прошел длитель­ный процесс приватизации, который в ведущих державах оз­начал демонтаж государства благосостояния, а в подчиненных странах был нередко навязан такими глобальными экономи­ческими организациями, как МВФ. Программы «демократи­ческого транзита» и «строительства государств», начиная с России и заканчивая Ираком, тоже опираются главным обра­зом на приватизацию. Необходимость перемен будет стано­виться все очевиднее по мере того, как накопятся примеры провалов в области обеспечения общественных потребностей. Яркие образчики - состояние железных дорог в Великобри­тании и ситуация с электроснабжением в США. По нашему мнению, нужен не возврат к общественному, с присущим ему государственным контролем над промышленностью, услуга­ми и товарами, а создание общего. Концептуальное и полити­ческое различие между общественным и общим - это один из тех элементов, которыми мы будем заниматься при рассмот­рении проблем демократии в заключительной главе нашей книги. Концепт общего составляет основу политического про­екта, возникающего по завершении либеральной и социалис­тической эпох.

Биополитические реформы

Когда мы подходим к вопросу биополитических реформ, _то все сложности, с которыми, как мы убедились, сталкивают­ся политические, юридические и экономические предложения по совершенствованию мировой системы, усугубляются и ум­ножаются. Силы, противостоящие биополитическому рефор­мированию, значительны, что порой мешает даже помыслить, как именно можно сделать систему более демократичной.

Конечно, трудно представить себе предложение, которое решало бы самую главную биополитическую проблему: нынеш­нее состояние глобальной войны. Вместо такого предложения по реформе, просто укажем на эксперимент, лишь выражаю­щий запрос на альтернативу военной системе. Антивоенные активисты приступили к рискованной практике «дипломатии снизу», направляя своих представителей в зоны ведения во­енных действий. Активисты из Италии, Франции и Соединен­ных Штатов побывали в Палестине во время израильского наступления летом 2002 года, и многие пытались въехать в Ирак накануне войны 2003 года. Такая «низовая дипломатия» показывает, что «дипломатия сверху», которую ведут нацио­нальные руководители, из-за чего состояние войны становит­ся постоянным, не выражает интересов населения. Диплома­ты-активисты, конечно, тоже никого не представляют, но их усилия все же дают конкретное выражение широко распрост­раненному стремлению положить конец глобальной системе перманентной войны.

Что касается биополитических вопросов, не относящихся к системе войны, сформулировать предложения по глобаль­ной реформе несколько проще. Одна стратегия реформиро­вания биополитических систем предусматривает заключение международных договоров по каждой отдельной проблеме. Например, Киотский протокол 1997 года предназначен для того, чтобы решать проблему глобального потепления. Под­писав его, промышленно развитые страны взяли на себя обя­зательство сократить выброс в атмосферу парниковых газов, которые в основном являются результатом сжигания угля, газа и нефти. Однако заявление, сделанное администрацией

371 Часть 3. Демократия

Дж. Буша в 2001 году, что Соединенные Штаты не подпишут данный протокол, поставило его эффективность под вопрос. Договор 1997 года по запрещению противопехотных мин имел некоторый успех, но и его действенность вызывает сомнения из-за нежелания Соединенных Штатов соблюдать его. Похо­жие международные договоренности по запрету производства и уничтожению запасов биологического, химического и ядер­ного оружия имеют такую же историю неполного успеха. Не­готовность Соединенных Штатов подчиниться им составляет и здесь громадное препятствие. Односторонность или, точнее, исключительность, которые позволяют себе США в рамках мировой системы, срывают реализацию всех подобных рефор­мистских идей.

Есть, впрочем, и масса других предложений, которые не так сильно зависят от воли Соединенных Штатов. Некоторые, к примеру, предлагают создать независимое глобальное аген­тство по водным ресурсам, которое разрешало бы не только международные споры о правах на воду, но и национальные конфликты, подобные тем, что связаны с планами возведения плотин на реках. Такое агентство отвечало бы и за справедли­вое распределение имеющихся водных ресурсов, и за стиму­лирование их наращивания. Другие предлагают создать неза­висимый всемирный орган по коммуникации, который занимался бы регулированием глобальных коммуникацион­ных средств, будучи чем-то вроде общемировой версии Феде­ральной комиссии США по связи. Основной задачей подоб­ного органа было бы гарантирование равного доступа к существующим средствам связи и информации и одновремен­но расширение имеющихся коммуникационных каналов, ска­жем, за счет требований, чтобы на всех военных и коммерчес­ких спутниках выделялся определенный процент их мощностей для бесплатных общественных каналов. Однако такого рода предложения страдают «гигантизмом». В попыт­ке демократизировать международные отношения предлага­ется создать некий верховный орган, что нанесло бы ущерб демократическому участию.

Вероятно, нетрудно представить себе реализацию подоб­ных глобальных реформ по биополитическим вопросам, но, в

3.2. Глобальный запрос на демократию

сущности, они идут не слишком далеко. Против них ополчи­лись мощные силы; не последним фактором является домини­рование США в международной системе и склонность амери­канцев ставить себя в привилегированное положение во всех международных договоренностях. Поэтому иногда кажется бесполезным вообще выдвигать какие-либо предложения. Здесь нам, вероятно, опять разумнее сослаться не на предло­жение по реформе, а на эксперимент - в данном случае по созданию альтернативной, более демократичной системы ком­муникации и информирования. «Индимедия» - это сеть, кото­рой совместно управляют сетевые информационные центры, предоставляющие на собственных сайтах информационные услуги в печатном и телевизионном виде. Существует, конеч­но, долгая традиция бесплатных радиостанций и эксперимен­тов с кабельным телевидением, которые разрушают монопо­лию на информацию, сосредоточенную в руках крупных медиа-корпораций. «Индимедия», выросшая из такой традиции, сна­чала возникла для информирования общественности о демон­страциях, сопровождавших саммит ВТО в Сиэтле в 1999 году¹⁰⁷. С тех пор сеть независимых медийных центров распростра­нилась на десятки городов, находящихся на шести континен­тах. Лозунг «Индимедии» - «Не нужно ненавидеть средства массовой информации, станьте ими» - призывает не только к слому информационной монополии корпораций, но и к ак­тивному вовлечению всех в производство и распространение новостей. Каждый может выложить на сайте «Индимедии» свою историю. Оба эти элемента - равный доступ и активное выражение собственного мнения - являются главными дая всякого плана демократизации связи и информации. Средства масс-медиа должны иметь возможность сказать правду. Дело не в том, чтобы зафиксировать истинное положение вещей в неком политкорректном глобальном изложении. Напротив, нужно гарантировать присутствие различных точек зрения множества в демократическом процессе коммуникации. «Ин­димедия» и многочисленные аналогичные независимые медий­ные проекты не представляют собой образца для реформиро­вания глобальных систем коммуникации. Но они дают важный

373 Часть 3. Демократия

опыт, который в очередной раз показывает нам мощное стрем­ление к всемирной демократии.

Как свидетельствуют такого рода примеры, не исключе­но, что для урегулирования сложившейся глобальной ситуа­ции в биополитической сфере было бы продуктивнее не выд­вигать реформистские предложения, а экспериментировать. Кроме того, биополитическая перспектива может помочь нам распознать онтологическую природу всех движений и найти ключевой элемент, приводящий их в действие. Мы никогда не добрались бы до этого важнейшего элемента, если бы толь­ко инвентаризировали или накапливали все жалобы и пред­ложения по реформе. Наличие такого элемента - биополити­ческая реальность. Именно он сможет пробудить к жизни множество и тем самым развить коллективную силу для со­здания альтернативного общества.

Назад в XVIII век!

Различные предложения по реформе, перечисленные в предыдущем параграфе, важны и полезны, даже если силы, выступающие против их осуществления, практически неодо­лимы. Лишь рассмотрев какое-то предложение, мы узнаем новую, критическую точку зрения на сложившиеся структу­ры, что дает нам нечто вроде когнитивной карты глобальной системы. В этом смысле всякое предложение выступает инст­рументом педагогики. Каждый, кто подумает: «Хорошая идея, почему бы не попробовать?» - получает важный урок.

Здесь следует признать, что большинство подобных пред­ложений по глобальной реформе не только нельзя осуществить из-за противодействующих им факторов, но и сами реформы, как бы они ни были полезны, не обеспечат демократии в гло­бальных масштабах - а ведь нам нужна именно она, настоя­щая демократия. Кто-то непременно скажет, что мы замахну­лись на слишком многое. В сущности, мы и сами напоминаем себе адептов демократии XVIII века, которым, как мы уже говорили, противостояли скептики, утверждавшие, что демок­ратию можно реализовать лишь в узких пределах афинского полиса, но она совершенно немыслима на обширных терри-

3.2. Глобальный запрос на демократию

ториях государств эпохи модернити. Сегодня сторонники де­мократии сталкиваются с таким же скептическим аргументом: демократия, вероятно, мыслима в пределах отдельных стран, но в масштабе глобализированного мира выглядит совершен­ным абсурдом. Либеральные скептики настаивают при этом, что именно глобальный масштаб, наряду с имеющими место культурными, религиозными и антропологическими различи­ями (а почему бы не прибавить ко всему этому, как бывало в прошлом, и проблему климата!), подрывает саму возможность появления единого глобального народа и прочих условий, необходимых для общемировой демократии. Консервативные скептики больше сосредоточены на различиях в уровнях ци­вилизованности, что сильно отдает расизмом: по их мнению, разговор о демократии уместен в Европе и Северной Амери­ке, но те, кто живет в других регионах мира, пока не готовы к демократии. Лишь после того, как наши свободные рынки и правовые системы привьют им уважение к частной собствен­ности и ощущение свободы, они, возможно, подготовятся к восприятию демократии.

Что же, скажем мы всем этим разноголосым скептикам, отправимся назад, в XVIII столетие! Убедительная причина побывать там состоит в том, что в те времена понятие демо­кратии не было столь извращено, как сейчас. Революционеры XVIII века не называли демократией ни власть авангардной партии, ни власть избранных должностных лиц, которые вре­мя от времени и в ограниченных рамках отчитываются перед множеством. Они знали, что демократия - это радикальная сверхидея, требующая власти для всех, осуществляемой все­ми. Полезно также признать, что если революционеры XVIII столетия и были утопистами, то лишь в той мере, в ка­кой они верили в возможность иного мира. Что действитель­но было тогда утопичным и совершенно иллюзорным, так это предложение воспроизвести античную форму демократии, предназначенную для города-государства, в качестве образца Для национального государства эпохи модернити. Конечно, революционеры того времени не имели это в виду. Как мы уже убедились, они столкнулись тогда с вызовом, требовав­шим создать новый концепт демократии и новые институты,

375 Часть 3. Демократия

подходящие для общества эпохи модернити и национальной территории. Наконец, полезно вернуться в XVIII век, чтобы оценить, сколь радикально новым было то, что им удалось свер­шить. Если они этого добились, то получится и у нас!

Таким образом, обратившись к XVIII веку, мы можем признать сегодня все пороки привязки к старым образцам. Если в XVIII столетии было иллюзией считать воспроизводи­мой в национальном масштабе афинскую модель, то сегодня не менее иллюзорно опять предлагать для мирового масшта­ба национальные модели демократии и представительных органов. Многие из обрисованных выше предложений по ре­формированию по-прежнему базируются на концепциях и национальных институциональных моделях демократии эпо­хи модернити, их всего лишь проецируют в расширенном виде на всю планету. (Отсюда и склонность к «гигантомании».) По­добные предложения основаны на том, что специалисты в об­ласти международных отношений называют «внутренней аналогией», то есть аналогией между внутренними структура­ми национального государства и структурами международной или глобальной системы. Действительно, поражает то, как часто внутриамериканские институты и практики оказываются образцами в тех предложениях, о которых мы говорили. Мы не собираемся доказывать, будто предложения о глобальных представительных системах, всемирном парламенте, глобаль­ном федерализме, общемировых судах и глобальных налого­вых схемах бесполезны. Напротив, мы повторяем, что обсуж­дение и выполнение многих таких идей, бесспорно, исправило бы несправедливости и элементы неравноправия в нынеш­ней глобальной системе. Однако такие реформы не будут дос­таточны для учреждения всемирной демократии. Необходим, помимо прочего, дерзкий полет политической мысли, чтобы порвать с прошлым, как это и было сделано в XVIII веке.

Нужно найти способ освободиться от липких призраков прошлого, которые цепляются за настоящее и лишают нас фантазии. Это важно не только из-за проблемы масштаба и того факта, что современные виды представительства и по­дотчетности растворяются, лишаются четкости на огромных просторах нашей планеты, но и потому, что изменились мы

3.2. Глобальный запрос на демократию

сами. Как было подробно показано во второй части этой кни­ги, глобальную общность обретают не только условия труда, но и само производство приобретает биополитический харак­тер. Иными словами, мы утверждали, что доминирующие про­изводственные формы все настойчивее подразумевают про­изводство знаний, привязанностей, связей, общественных контактов - короче говоря, производство всеобщих образов общественной жизни. Формирующаяся общность труда, с од­ной стороны, и производство общего, с другой, касаются не только создателей программного продукта в Сиэтле и Хайда­рабаде. Они являются отличительными признаками также для работников здравоохранения в Мексике и Мозамбике, сельс­кохозяйственных рабочих в Индонезии и Бразилии, ученых в Китае и России, а также для промышленных рабочих в Ниге­рии и Корее. В то же время вновь обретаемая концентрация общего никоим образом не угрожает уникальности субъектов, находящихся в различных местах. Концепт множества отли­чает сочетание общего и личного. Антропологическая специ­фика настоящего, специфика, отмеченная оформлением мно­жества, тоже не позволяет просто вернуться к прежним моделям. По этой причине мы считаем, что целесообразно обозначить наше время как «постмодернити», что позволяет отметить его отличия от ушедшего в прошлое периода модер­нити. Вместо археологии, которая раскапывает древние об­разцы, нам нужно нечто, подобное понятию генеалогии у Фуко, согласно которому субъект создает новые институциональные и социальные модели, основываясь на своих собственных про­изводственных возможностях. «Генеалогический проект не является эмпирическим, - объясняет Фуко, - не относится он и к позитивизму в обычном смысле слова. Он пытается при­внести в обсуждение локальные, прерывистые, нелегитими-зированные знания, противопоставляя их всякому унитарно­му примеру из теории, претендующему на то, чтобы профильтровать их, выстроить в иерархию или сгруппиро­вать во имя получения чистого знания... Таким образом, ге­неалогии не подразумевают позитивистского возврата к та­кой форме науки, которая отличатся большей аккуратностью