Современного информационного общества

Авторство концепта «жизненный мир» принадлежит Э. Гуссерлю. «мир личности» или «жизненный мир», впервые им обоснованный, составляет основание культуры, многообразие ее форм, каждая из которых обладает собственным властным потенциалом. Первоначально он использовался Гуссерлем в контексте философии математики, а впоследствии был распространен на всю область его теоретико-методологических исканий. В поздней работе «Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология» (1937) Гуссерль поставил вопрос о смысловых предпосылках новоевропейского естествознания, поместив его в антропологическое измерение культуры[38]. Здесь впервые жизненный мир предстает как некая феноменальная данность, разделяемая в границах определенного сообщества, дающая возможность поддерживать стабильность мировосприятия людей, которые к нему принадлежат. «Жить – означает: всегда жить в убеждении существования мира» - говорил Гуссерль[39].

Именно в пространстве жизненного мира субъект полагает многообразие предметностей, ставит и реализует свои цели. Тотальность жизненного мира разделяется субъектами, принадлежащими к тому или иному сообществу. Являясь базовым основанием иерархии форм того или иного типа культуры, жизненный мир способен служить их постоянным ценностно-информационным резервуаром содержательного наполнения. Жизненный мир, по Гуссерлю, составляет основание культуры, многообразия ее форм, каждая из которых обладает собственным властным потенциалом.

После Э. Гуссерля вопрос рационализации жизненного мира как основного источника создания ансамбля объективных форм культуры привлекал внимание А. Шюца, унаследовавшего его интерес к изучению структур жизненного мира, П. Бергера и Т. Лукмана, (феноменологическая социология знания), Э. Гоффмана (концепция социальной драматургии), Ю. Хабермаса (теории коммуникативного действия) и других крупных современных авторов. В деятельности теоретического и практического разума, эстетической способности суждения и практическом действии заложена потенциальная возможность создания многообразия культурных форм, каждая из которых отвечает определенным экзистенциальным устремлением человеческих субъектов, обеспечивает коммуникативное взаимодействие между ними и, в финальной инстанции, задает возможность существования общества как целого. Рационализируя изначальное содержание жизненного мира, заключенное прежде всего в обыденном языке, субъект создает иерархию объективных форм, характерную для того или иного типа культуры. Являясь базовым основанием иерархии форм того или иного типа культуры, жизненный мир способен служить их постоянным резервуаром содержательного наполнения.

Жизненный мир, в свою очередь, испытывает обратное влияние рафинированных форм культуры. Как жизненный мир, так и рафинированные формы культуры в их взаимодействии служат своеобразным стартовым пунктом формирования различных практик, социальных структур, их институционального закрепления в границах социального целого. Становление информационного общества предполагает лидерство и властный приоритет науки в его пространстве. Наука и технико-технологическое сознание властно вторгается в сферу жизненного мира повседневности. Одновременно многообразие опыта жизненного мира указывает на ограниченность научных представлений, их неполноту, необходимость постоянной самокоррекции научных и технико-технологических воззрений. В силу этого обстоятельства оказывается, что порожденное наукой и технологией пространство культуры, указывает не только на их властные границы, но и требует дополнения со стороны иных форм, также имеющих свои ограниченные властные полномочия. По сути, плюрализм экзистенциальных оснований рафинированных форм культуры и специфика их структурных особенностей логически указывают на необходимость сосуществования науки и мифа, религии, морали, искусства, истории, философии в пространстве современной культуры. Парадоксальным образом глобальное коммуникативное пространство демонстрирует как властные полномочия науки, так и ее лимиты. Баланс культурных форм подпитывается со стороны тотальности жизненного мира.

Жизненный мир может быть охарактеризован в эпистемологической, ценностно-нормативной и семиотической плоскостях. Прежде всего, он задает определенную картину мира, которая синкретична в своем воспроизведении повседневности, содержит целостное знание о реальности, которая разделяется определенной общностью людей. Она принимается помимо рефлексивных усилий данного сообщества и не подвергается в его границах специализированной эпистемической экспертизе. Жизненный мир обладает определенными пространственно-временными характеристиками. Совместная жизнедеятельность людей порождает клишированность восприятия ими тех реалий, с которыми они сталкиваются в быту, «схематизм» их видения, понятийное оформление чувственных представлений по определенному стандарту, организованному сообразно с культурными универсалиями. Ценностно-целевые ориентиры данной общности также накладывают свой отпечаток на становление мира повседневности, образуя более или менее гармонично упорядоченный ансамбль. Они, в свою очередь, диктуют порой совершено неотрефлексированные нормы поведения людей, которые задают в пространстве повседневности порядок их поступков и движения по устоявшемуся маршруту жизни. Жизненный мир может быть также рассмотрен в перспективе его знаково-символического оформления, ибо реалии такового должны быть непосредственно опознаваемы, дорефлексивно понятны разделяющим его субъектам. С точки зрения своей пространственной организации жизненный мир обладает локальной определенностью, замкнутостью на некоторый ареал существования разделяющей его общности. Для него характерна своеобразная обратимость времени, связанная с повседневным воспроизведением субъектами устоявшихся и нормативно санкционированных стереотипов деятельности, с повторением сложившихся каждодневных пространственных жизненных маршрутов.

Рационализация жизненного мира составляет непременное условие культурного творчества. В ходе этого процесса возникают многообразные формы культуры, каждая из которых отвечает определенным экзистенциальным интенциям и обладает собственной рациональной структурой, способом властного воздействия на человеческое сообщество. Эпоха информационного общества приносит с собой лидерство научной рациональности, которая структурирует сознание людей и задает его содержание, во многом определяющее основные векторы их деятельности. Отличительной чертой этого процесса является универсальное влияние науки на несхожие по своей организации культуры, ее вторжение в различные жизненные миры. Одновременно жизненные миры, подвергающиеся сильному влиянию научной рациональности, по-разному реагируют на подобного рода воздействие. Экспансия научной рациональности порождает проблему ее сосуществования с иными формами культуры, демонстрирует своеобразные лимиты таковой. Парадоксальным образом в информационном пространстве, созданном научно-техническим разумом, проявляются притязания вненаучных форм культуры на лидирующую роль в мире человека. Примером тому порожденный обществом потребления культ художественно-эстетического начала или же очевидное возрождение роли религии. Наука, так или иначе, сталкивается с проблемой обнаружения ценностных и нормативных оснований ее функционирования в контексте культурных миров. Осознавая рационально-познавательный, мировоззренческий и технологический потенциал науки, необходимо осуществлять постоянную адаптацию ее результатов в пространстве существующих коммуникативных систем.

В свою очередь, коммуникация субъектов задает возможность социальной и системной интеграции. Эта тема сегодня становится весьма актуальной в связи со становлением глобального коммуникационного пространства, в границах которого, по сути, складываются локальные коммуникационные пространственные единицы. Таким образом, получается, что именно в процессе коммуникации выявляется властный потенциал культуры информационного общества. Порожденные информационной революцией новейшие способы коммуникационного взаимодействия по своим имманентным возможностям обладают способностью консолидации и дезорганизации жизни социальных сообществ и властных структур и институтов. Именно в коммуникационных сетях срабатывают информационные потоки, связанные с решением разноуровневых проблем того или иного сообщества, через них идет трансляция обнаруживаемых подходов к разрешению таковых, аккумуляция новых смыслов. В их пространстве озвучиваются политически значимые программы изменения макрополитической системы и властных звеньев более низкого уровня. Контроль информационных сетей с опорой на научное знание оказывается сегодня, таким образом, средством обеспечения стабильности воспроизводства экономических, социальных и политических структур, институциональной системы общества.

В процессе коммуникативного взаимодействия между субъектами реализуется не просто их лингвистическая активность, но и выстраиваются межличностные связи, воспроизводимые в том или ином сообществе структуры. Единство того или иного социального сообщества, его структур и институтов задано как единство смыслового плана. В этом процессе можно констатировать наличие самореференции социальных сообществ, ибо они осуществляют операции самоописания, наблюдая себя. Коммуникация предполагает наличие механизма рефлексии, сопряженного с созданием наделенного смыслом образа того или сообщества усилиями участников коммуникативного взаимодействия. Таким способом выстраивается некая картина самотождественности сообщества, которая никогда не может быть полной и завершенной, ибо субъекты коммуникации постоянно проблематизируют таковую, пересматривают ее в свете собственных потребностей и интенций. Проблематизация и интегративность – две взаимодополнительные стороны процесса, ведущего к социальной и системной интеграции. Наиболее продуктивным в данной связи будет выглядеть диалогический тип коммуникативной рефлексии. Коммуникативное взаимодействие результирует в социальной и системной интеграции, имеющих собственные отличительные черты. Социальная интеграция предполагает соприсутствие индивидуальных и коллективных субъектов, спряженное с обменом деятельности в некоторых пространственно-временных обстоятельствах. Системная интеграция не предполагает эффекта совместного присутствия и организует пространственно-временное взаимодействие на базе укрепления структур, нормативно-институциональной и ресурсной основы таковых.

В современную эпоху коммуникация в границах информационного общества сопряжена с динамикой сосуществования различных наднациональных экономических, социальных и политических систем, которые взаимодействуют с национально-государственными образованиями. Потенциал культурной коммуникации обретает откровенное властно-политическое измерение. Само сегментирование коммуникационного пространства порождает поле столкновения, противоречивого взаимодействия индивидуальных и групповых разноплановых властных интересов. Власть над коммуникационными ресурсами становится реальной силой воспроизводства или же разрушения коллективного и системного единства, их организации и дезорганизации, укрепления и разрушения коррелятивных им жизненных миров. С другой стороны, просвещение и манипуляция, сознательное и бессознательное, производительные и деконструктивные силы, экспрессивная самореализация и репрессивная десублимация, гарантирующие и отнимающие свободу эффекты, истина и идеология – все это слилось воедино. Эти процессы и состояния внутренне не объединены, но невольно участвуют в дискуссии контрагентов процесса. Критика модерна содержательно и интересна: это и теория «управляемого мира» Адорно, и доктрина власти Фуко, и рассуждения Хайдеггера или Деррида по поводу техники как первоосновы или о тоталитарной сущности политики. Однако все они не могут до конца постичь двойственноесодержание социального и культурного модерна.

Ю. Хабермас, в противовес этим воззрениям, полагает, что в повседневности или коммуникативном действии присутствует креативный момент совместного конституирования мира языковыми когнитивно-инструментальными средствами. В нем также присутствуют морально-практические и экспрессивные моменты осуществления внутри этих миров таких функций языка, как описание, содействие налаживанию межсубъектных отношений, выражение субъективных намерений (синдром). В модерне в каждом их этих моментов выделялись на принципах миропонимания «сферы ценностных критериев». С одной стороны, это искусство, литература и эстетическая критика, с другой – дискурсы, вырастающие из процессов обучения и специализирующиеся на решении проблем и исследовании вопросов истины и справедливости. Одно направление связано с преобразованием мира, другое с процессами обучения-образования внутри этого мира. Искусство и критика, наука и философия, право и мораль – все это, превратившись в систему знаний, непроизвольно отдаляется от повседневности. И степень этой отдаленности определяется тем, насколько все перечисленные явления готовы ограничиться выполнением словесной функции и таким ее аспектом, как выражением значений. Но чрезмерное абстрагирование отнюдь не означает, что их следует считать симптомами распада субъект-центрированного разума per se [40].

С точки зрения отдельных сфер культурных ценностей синдром повседневного жизненного мира представляет собой «жизнь», «практику», или «нравственность». Им противостоят «искусство», «теория» и «мораль». Философия и критика играют своеобразную роль посредника между ними. Непосредственная перестановка специальных знаний в частные и общественные сферы обыденной жизни может сыграть двоякую роль: с одной стороны, поставить под угрозу автономию и своеобразие систем знаний, с другой – нарушить целостность контекстов жизненных миров. Знания, ориентированные исключительно на то, чтобы выразить претензию на знание в любом контексте выразительных средств, присущих повседневной практике, выводят из равновесия коммуникативную систему жизненного мира. Такого рода вмешательства приводят к эстетизации, онаучиванию или морализации отдельных жизненных сфер. Наиболее характерными примерами таких практик являются экспрессивные контуркультуры, или реформы, проводимые в интересах технократии, или фундаменталистские движения.

Раскрывая соотношение культуры специалистов и культуры повседневной жизни, Хабермас разграничивает понятия «субъект-центрированный разум» и «коммуникативный разум» как понятия модерна и постмодерна. Считает, что коммуникативный разум выходит далеко за рамки субъект-центрированного, т.к. он не ограничен сконцентрированностью только на самом себе и сохраняет момент спонтанного принуждения, свободного от насилия. Хабермас защищает коммуникативный разум и от тоталитарных свойств «инструментального разума», который опредмечивает все вокруг (в том числе и самого себя). При этом он заменяет понятие «общественный труд» на понятие «коммуникативное действие».

Понятия «коммуникативное действие» и «жизненный мир» у Хабермаса дополняют друг друга. Но разница между ними не только не снимается в моменты, когда они становятся единым целым, напротив, она еще более увеличивается. И увеличивается в той степени, в какой воспроизводство жизненного мира проходит через среду, где происходит ориентированное на взаимопонимание действие и при этом накладывает себя на достижения в области интерпретации самих секторов среды. Решения, лежащие в основе коммуникативной повседневной практики и связанные с выражение согласия или отрицания, не обусловлены предписанным сверху согласием с нормативами. Эти решения порождены совместными трактовками самих участников процесса. Таким образом, конкретные жизненные формы и общие структуры жизненного мира принципиально отличаются друг от друга. Между множеством тотальностей жизненных форм существует, конечно же, определенное сходство, однако они не перехлестываются, не сплетаются друг с другом и не поглощаются супертотальностью. Содержание партикулярных жизненных миров все сильнее отличается от общих структур жизненного мира.

Если рассматривать жизненный мир как источник ресурсов, то тогда он подразделяется на «поставляемые компоненты» высказываний – культуру, общество и личность. Вслед за Ю. Хабермасом разграничим эти понятия.

Культура – запас знаний, из которого участники коммуникативных действий, стремящиеся договориться о чем-либо в этом мире, черпают нацеленные на достижение консенсуса интерпретации.

Общество – (в узком смысле слова - компонент жизненного мира) легитимные системы, ставшие источником опирающейся на принадлежность к тем или иным группам солидарности для вступающих в межсубъектные отношения участников коммуникативных действий.

Личность – искусственно образованное слово для обозначения приобретенных полномочий, которые субъект использует для высказываний и совершения определенных действий и тем самым сохраняет их за собой с целью принять участие в процессе взаимопонимания с его вполне определенным на данный момент контекстом и отстоять собственную идентичность в интеракциях с их постоянно меняющимися взаимосвязями.

Культура нового типа общества – информационного общества – связана с воспроизводством и обновлением жизненного мира личности, для которого постоянное поглощение новой информации, товаров и услуг становится основным смысложизненным ориентиром. Само по себе глобальное информационное поле формирует модель личности, способной оперировать кодами, необходимыми для прочтения его языков, работать в электронном пространстве, иметь адекватные современной ситуации поведенческие реакции. Информационное поле задает программы стандартных потребностей, связанных с наполнением смысловыми и вещными составляющими жизненного мира. Поглощение и обработка информации в подобном варианте – основа существования человека, потребляющего предлагаемые товары и услуги. Одновременно само по себе информационное пространство задает смысловой горизонт интерпретации жизненного мира, вычерчивает возможности проблемных ситуаций, диктующих необходимость инновационных изменений общества и перенастройки вектора личностного и профессионального развития. Рождающиеся изменения в свою очередь, получая социальное признание, трансформируются в стереотипический компонент культуры информационного общества, обладающие властным воздействием.

На горизонт личностного и профессионального развития сегодня оказывает влияние общий климат эпохи постмодерна, формирование которого было во многом стимулировано имманентными возможностями информационного общества. Глобальное информационное пространство, хотя и подвержено в целом во многом контролю Запада, по своей природе мозаично и несет в себе картину событий, происходящих во всех уголках планеты. Это создает у его обитателей эффект сопричастности различным культурным ареалам, потенциальную возможность моделировать свою жизнь в ритме мирового времени и больших скоростей. Нарастающие массивы баз данных, электронных библиотек позволяют ему постоянно обогащать свой личностный опыт и арсенал знаний. Электронное пространство несет в себе также возможность мгновенной профессиональной и личностной диалогической коммуникации. Изменение характера труда, появление «электронных коттеджей» как места работы и жизни (в терминологии О. Тоффлера – «дворец развлечений») создают объем свободного времени, позволяющего индивиду искать новые горизонты не только в профессиональном плане, но и в экзистенциально-личностной перспективе[41].

Предложенная нами стратегия разработки триады «мир личности - жизненный мир - мир культуры» корректирует давнюю традицию, поддерживаемую в рамках философии субъекта и философии практики, мыслить общество как множество коллективов, состоящих в свою очередь из индивидов. И общество, и группы, и индивидов можно назвать «принадлежащими» к жизненному миру только в метафорическом смысле слова. Разумеется, символическое воспроизводство жизненного мира имеет циклический характер. Появление структур жизненного мира в основе своей «становится возможным» через соответствующие процессы воспроизводства, а те начинают работать лишь благодаря вкладам, вносимым коммуникативными действиями. Воспроизводство культурных ценностей гарантирует взаимосвязь новых ситуаций с тем или иным конкретным состоянием мира, которая обеспечивает как преемственность традиций, так и конкретность знаний, удовлетворяющих потребность повседневной практики в процессе взаимопонимания.

Социальная интеграция также гарантирует эту взаимосвязь (в масштабах социального пространства). Она создает предпосылки скоординированных действий через легитимно регулируемые межличностные отношения и обеспечивает идентичность общественных групп. Социализация индивидов (членов этих групп) обеспечивает ту же самую взаимосвязь. Она гарантирует обретение подрастающим поколением генерализирующей способности к соответствующим действиям и создает предпосылки для согласования индивидуальных биографий и коллективных жизненных форм. В ходе этих процессов воспроизводства обновляются знания, солидарность и персональная идентичность. Знания – нацеленные на консенсус схемы трактовок. Солидарность – легитимно упорядоченные межличностные отношения. Идентичность – способность к интеракции. Если учитывать степень свободы, обретенной структурными компонентами жизненного мира, то получим следующие результаты: для культуры – это состояние длительного пересмотра неустойчивых, т.е. ставших рефлексивными, традиций, для общества – это состояние зависимости легитимных систем от формальных, исключительно дискурсивных методов определения и обоснования нормативов; для личности – состояние рискованного самоуправления пока еще абстрактной персональной идентичностью.

Жизненный мир наполнен для каждого соучаствующего в нем знакомыми вещами и людьми. Он подвержен исторической трансформации. Как рассуждает Б. Губман, жизненный мир имеет вполне очевидную символическую нагрузку для людей той или иной культуры, сопричастных ему. Чужестранец довольно часто совсем не в состоянии полностью погрузиться в него, сделать своим достоянием. Любой жест, звук, слово, предмет, принадлежащий к естественно-природному окружению или созданной человеком среде, может иметь символическое значение, быть наполненным особым смыслом. Жизненный мир - принадлежность человеческого сообщества, ибо в нем люди разделяют некоторую символическую тотальность, каждый элемент которой сопряжен с иными. С этой точки зрения их восприятие мира отлично от той знаковой фиксации явлений, которая свойственна животным. Знаки, которыми пользуются люди, тяготеют к перерастанию в средства формирования символического универсума[42].

Жизненный мир - это поле работы разума, проникающего в самые потаенные его уголки. Он выступает в качестве своеобразного итога, рационализации уже осуществленных усилий. Тематизация жизненного мира завершается созданием картины, которая может быть принята или отвергнута сообществом. В случае ее признания она становится частью жизненного мира и принимается в качестве способа мировидения субъектами, принадлежащими к данной культуре.

В эстетической способности суждения заложена потенциальная возможность создания многообразия культурных форм, каждая из которых отвечает определенным экзистенциальным устремлениям человеческих субъектов, обеспечивает коммуникативное взаимодействие между ними и, в конечном итоге, задает саму возможность существования общества, как целого. Рационализируя изначальное содержание жизненного мира, заключенное, прежде всего, в обыденном языке, субъект создает иерархию объективных форм ценности, характерную для того или иного типа культуры.

В рационализации жизненного мира заложен неисчерпаемый источник культурного творчества. Он является «резервуаром», к которому обращаются мыслители, общественные и религиозные деятели, ученые и художники. Культура существует благодаря наличию символических форм, - отмечает Б.Л. Губман. К ним относятся язык, миф и религия, искусство и наука и т.д. Каждая из них обладает своими способами рационализации жизненного мира, не исключающими человеческого творчества. Обыденный язык как бы срастается с тканью жизненного мира, все иные символические формы в той или иной степени возвышаются над ними. Одновременно жизненный мир - это среда, поглощающая результаты творческих усилий субъекта. Растворяясь в нем, продукты культуро-созидающей деятельности субъекта становятся достоянием всех живущих в данном сообществе.

Особое место среди средств личностного саморазвития занимают жизненные принципы (правила жизни) человека. Роль жизненных принципов в саморазвитии и жизнедеятельности человека столь велика, что речевые высказывания, используемые в их качестве, могут рассматриваться как первичные личностные конструкты.

Жизненные принципы - это реальность обыденного сознания, вместе с целями и смыслом жизни человека. Содержание жизненных принципов отражает важнейшие ориентации человека и выступает как его жизненная философия, идеология. Этим определяется особый статус жизненных принципов среди других личностных образований.

Особое значение жизненным принципам придавал И. Кант. Принципы, содействуют достижению мудрости как «идеи законосообразно полного практического применения разума». О ценности человеческого характера в сравнении с ценой таланта и темперамента И. Кант пишет: «Все другие хорошие и полезные свойства человека имеют цену, при которой возможен обмен на другие свойства, приносящие такую же пользу: талант имеет рыночную цену, ибо правитель или землевладелец может по-всякому использовать такого человека; темперамент имеет аффективную цену, ибо с подобным человеком можно хорошо провести время, он приятный собеседник; но характер имеет внутреннюю ценность, которая выше всякой цены»[43].

Характер личности - это продукт творчества самого человека, задающийся его принципами, образом мыслей. Характер - это отличительный признак человека как разумного и свободного существа, указывающий на то, что сам человек готов делать из себя. Кант определяет характер как образ мыслей, как следование практическим принципам: «Иметь характер - значит обладать тем свойством воли, благодаря которому субъект делает для себя обязательными определенные практические принципы, которые он собственным разумом предписывает себе как нечто неизменное. Хотя эти принципы иногда бывают ложными и ошибочными, все же формальное [правило] в воле поступать, согласно твердым принципам заключает в себе нечто ценное и достойное удивления, потому оно и бывает редко. Здесь главное не то, что делает из человека природа, а то, что он сам делает из себя».

Жизненные принципы опосредствуют жизнедеятельность личности и выступают в качестве ведущих направлений личностного саморазвития. Они, так же как и орудия труда, не предназначены только для индивидуального применения. Они несут в себе способы осуществления совместной жизнедеятельности. Поиск возможных способов индивидуальной и совместной с другими жизнедеятельности ведется на протяжении всей истории человечества, не теряя своей остроты и в наши дни.

Назначение жизненных принципов может быть представлено в следующих положениях: фиксация жизненных ориентации и интенций человека; самоорганизация (построение личности); стабилизация поведения через определение его способов; оценка поступков, действий, жизнедеятельности в целом; личностное саморазвитие человека.

Как важный аспект культурного общения рассматривается категория жизненных правил в книге Э. Берна: «Если бы не было твердых жизненных правил, начиная с заповеди «не укради», кончая поведением за столом, человечество, наверное, не могло бы существовать. Культурные традиции так же необходимы, как и постоянное их обновление. Ни одно общество не может существовать без прописных истин и устоявшихся правил»[44].

Жизненные принципы являются носителями жизненных ориентаций личности. Система жизненных ориентаций выступает неотъемлемым атрибутом существования человека и её составной частью является ориентировочная деятельность.

Выясним соотношений понятий «жизненный мир» и «этос». Отправляясь от этимологии, вслед за рассуждениями В.В. Ильина, будем толковать этос как поле руководящих начал, правил, образцов, эталонов регуляции и инспирации групповой жизни на основе силовых механизмов и волевых (принудительных, побудительных) решений, которые вытекают из чьих – либо интересов, проводят, отстаивают их, отвечают им. Определенность их задается диспозициями, санкциями, условиями действия[45].

«Диспозиции» представляют множество предписаний, инструкций, рекомендаций, императивов, запретов, вменяющих способ деятельности. Через систему инициаций «что делать» и «чего не делать» они формируют программы типов самоутверждения, считающихся оптимальными, эффективными, удовлетворительными, целесообразными; влияют на свободный выбор, самостоятельные спонтанные решения; подготавливают личность к опробованному историей коллективному опыту; осуществляют назидательные, просветительские, духоподъемные функции, подтягивая несуверенного человека до суверенного человечества; делают полезное для вида ценным (не всегда обязательным) для индивида; ставят в зависимость партикулярные влечения, стремления, страсти, наклонности от установившихся общечеловеческих модусов их проявлений; мобилизуют культурно-человеческое в человеке.

«Санкции»,выполняя в известном смысле репрессивную функцию, обеспечивают осуществимость диспозиций; гарантируют деятельность от нежелательных эффектов; способствуют оптимальному режиму самоутверждения, непрерывности, сбалансированности группового опыта. Исходными формулами санкций как регуляторов поведения являются предписания той ценностной формации, которая возникла на ранних ступенях социогенеза вследствие обобщения примитивных схем архаичного общежития и которая конституировала легальность взаимоконтактов индивидов.

В случае, если санкции осуществляются правильно, можно вести речь не о принуждении, а о побуждении, самопонуждении, самовменении. Так как последние мотивированы культурогенетически, гуманитарных санкций вне культуры нет: они культуроцентричны. Существо санкций передается, следовательно, таким тезисом: они обязывают каждого подходить к себе в некотором роде с надисторическими, сверхличностными мерками; поскольку лишь все человечество в своей совокупности представляет истинного человека, специфически человеческая способность - гуманитарность - определяется нашей причастностью к человечеству. Проблему степени данной причастности, разумеется, каждый решает самостоятельно.

Условия действияфиксируют особенности обстоятельств реализации гуманитарных ценностей, цивильных, правовых, морально-этических норм, разговор о которых правомерно вести с позиций некоей клаузулы. Во-первых, ценностное сознание как элемент духовности принадлежит психическому, которое должно удовлетворять норме; не существует надлежащей психической, духовной, а с ней и ценностно-гуманитарной среды в состоянии патологии. Во-вторых, непременным слагаемым ценностного сознания выступает личностная (социальная, гражданская, интеллектуальная) свобода. Гуманитарная ситуация складывается при наличии свободы действий субъекта, его автономного выбора. Там, где этого нет, где обстоятельства выше, личность не фигурирует как побуждающее, порождающее основание causa sui, - гуманитарная ситуация разрушается. Именно невозможность ссылки на диктат случая, слепую игру высших сил обязывает согласовать деятельность с ценностными установками, принимать в расчет соображения гуманитарности. В-третьих, в кругу предпосылок развертывания ценностного сознания уместно упомянуть присутствие самодостаточных и результативных нравственных идеалов. Ценностное сознание идеалологично. Оно конституируется: а) определенным культурным цензом личности, приобщенной к гуманитарному кодексу человечества; б) убедительной внутренней мотивацией человека наследовать нравственные устои и следовать им. Как видно, чтобы оправдать высокое звание homo imperativus, субъекту мало быть нормальным, ему надлежит быть гуманитарным.

Изложенное позволяет специфицировать природу интегрированных в ценностное сознание гуманитарных норм. Им присущи: - универсальность: гуманитарностъ (в идеале) проявляется как общечеловеческий, планетарный, вселенский феномен с атрофией групповых, классовых, кружковых привязанностей. Она общезначима и не в деталях, малозначащих, побочных своих проявлениях, но по существу. Есть нечто, что всегда задевает всех и каждого. И это суть - стремление оправдать звание человека. Человеку нужны гарантии от возможных faus pas, ибо для поддержания общежития самоутверждение его не должно быть самочинным. Гуманитарность как высококультурная канва самоутверждения и дает такого рода гарантии. Умение жить по совести, а не по страсти, заложено не в аскезе, а в следовании нормам, которые канализируют страсти, назначают минуту их пристойного удовлетворения.

Система жизненных ориентаций как совокупность ценностей, интегрированных личностью применительно к собственной жизни, во многом определяет особенности индивидуального жизненного пути, поскольку человек не только воспринимает окружающий мир и себя через призму жизненных ориентаций, но и действует в соответствии с ними.

Жизненные ориентации представлены в жизненных правилах, принципах, идеалах, в жизненных планах, решениях, программах. Жизненные ориентации - это ответы на «вечные» вопросы, с которыми сталкивается в своей жизни человек: что есть жизнь? Что есть судьба и можно ли ей противостоять? Как жить? Что делать? Что я есть и каково мое предназначение? Жизненные ориентации - это ответы на вопросы о том, какую профессию избрать, иметь или не иметь детей, верить или не верить людям, как относиться к вещам и т.п. Жизненные ориентации личности играют роль организующего, направляющего, придающего устойчивость и детерминирующего начала в жизнедеятельности и саморазвитии личности.

Система жизненных ориентаций личности не возникает одномоментно, а формируется на протяжении многих лет жизни. Их содержание определяется культурно-историческим контекстом развития личности, особенностями социализации, половой принадлежностью, возрастной и индивидуальной сензитивностью человека. Источниками жизненных ориентаций для личности, прежде всего, выступают - народная мудрость, религия, искусство, наука, повседневный опыт.

Глубокое осознание себя и своей жизнедеятельности, активная рефлексия над философскими основаниями своей жизни возникает в юношеском возрасте. По общему признанию, юность - решающий этап в становлении мировоззрения. Мировоззренческий поиск этого периода включает в себя социальную ориентацию личности, то есть осознание себя частицей, элементом социальной общности, выбор своего будущего социального положения и способов его достижения. Идеи, овладевшие человеком в юношеские годы, часто сохраняются на всю жизнь. С юностью, как правило, ассоциируются самые светлые и чистые устремления человека.

На протяжении последующей жизни система ориентации личности не остается неизменной. Так, уверовав в Бога, человек на любом возрастном этапе может отказаться от прежних жизненных ориентаций, пережить новое рождение себя как личности. Возможна переоценка ценностей, связанная с историческими событиями, превратностями судьбы, изменениями в состоянии здоровья и т.д. У глубоко и сильно рефлексирующих людей осмысление и оценивание собственных жизненных установлений, их обогащение и обновление продолжается всю жизнь. А.Н. Леонтьев говорит о возникающей время от времени в жизни человека необходимости «приостановить на мгновение поток своей активности, всмотреться в сложившиеся у него ценности, чтобы найти себя в них или, может быть, пересмотреть их, кроме того, на каждом повороте жизненного пути субъекту нужно от чего-то освобождаться, что-то утверждать в себе»[46].

Существует возрастная сензитивностъ в присвоении жизненных ценностей, выработке ориентации. Э. Берн полагает, что терпение и сдержанность, мужественность и женственность, хитрость, аккуратность лучше всего программируются в самый пластичный период детства - от двух до шести лет ребенка. Научиться быть рациональным, ответственным, умеющим себя контролировать - это задачи более позднего возрастного периода, точно так же, как и задачи по самоактуализации, выработке отношения к представителям другого пола, человечеству вообще, осознанию ценности семьи, работы, творчества и др.

Возрастная сензитивностъ не означает автоматического присвоения тех или иных ценностей каждым индивидом в указанные сроки, равно как не означает и невозможности освоения их в другие периоды жизни. Присвоение тех или иных ценностей происходит тогда, когда жизнь выдвигает перед личностью определенную задачу.

Содержание присваиваемых жизненных ориентации во многом определяется особенностями социализации и кругом общения. Почему «многознание уму не научает» и знаемые ценности не всегда выступают регуляторами поведения? Вопрос о присвоении субъектом ценностей - один из сложнейших вопросов природы личностного развития.

Л.С. Рубинштейн в своих исследованиях считает, что в ходе жизни идет постоянная переоценка ценностей, что является закономерным результатом перестройки отношений человека с миром. Процесс включения в действие актуализации, выключения или восстановления различных ценностей, обусловлен не только меняющейся ситуацией, но и восхождением, развитием, становлением всей личной жизни человека. Постоянная в ходе жизни переоценка ценностей является закономерным результатом жизни человека, изменения, перестройки его взаимоотношения с миром, прежде всего с другими людьми, с обществом. Конкретный анализ конкретной ситуации обнаруживает динамику вступления в строй, выключения и восстановления различных ценностей. Однако не только в связи с конкретной ситуацией, а в связи с восхождением, развитием, становлением всей личной жизни человека может быть понята история актуализации одних ценностей и низвержения других»[47].

Если жизнь есть непрерывная смена культурных форм во времени и пространстве, то человек, наделенный свободой воли, способен формировать и изменять эти условия. Примером могут служить рассуждения К. Кавелина, который рассматривает самопроизвольность и свободу человека как психические факторы социокультурного развития. Бытие в его подлинной реальности остается многомерным, а психическая и материальная жизнь развиваются одновременно и общим началом служит внутренний мир человека. Придавая особое значение нравственным началам природы человека, К Кавелин задается вопросом: «Что такое «Я», человеческая единица посреди природы, других людей, общества и в своем теле?». Человек и природа есть несомненная реальность, но их взаимодействие окружено «непроницаемой тайной». В попытках приоткрыть эту завесу мыслитель пытается разграничить эти реальности. То, что отличает человека от его животной природы, именуется как сознательная психическая жизнь и деятельность. Человек наделен способностью перерабатывать внешние впечатления и внутренние ощущения в новые формы, трансформировать их и создавать собственную систему ценностей. В этом видится Кавелину проявление творческого начала личности, ее культурсозидательная роль в историческом процессе. Гуманистический фактор оказывается решающим в иерархии культурных ценностей. Он же является главным и при определении прогрессивности исторического развития. Вставленный определенным образом в кадр социума, гуманистический фактор влияет на исторически изменяющиеся социальные связи и институты, и, наоборот, последние оказывают воздействие на формы и свойства культуры. Человек как носитель и творец культуры, как субъект и одновременно объект власти в этой системе выполняет культурсозидательную роль. И эта его роль устойчиво нарастает и способствует формированию в обществе ценностей как базовых элементов культуры.

Жизненный мир, как отмечалось, обладает пространственным и временным измерением: Пространство жизненного мира - естественный ландшафт, в котором разворачивается жизнь человеческой общности, которая создана руками ее представителей. Время - важнейшее измерение жизненного мира. Прошлое, запечатленное в исторической традиции, зримо присутствует в настоящем, обретая реальное пространственное бытие в архитектуре городов, художественных произведениях, в ритуальных действиях и т.д. В свете прошлого и настоящего в жизненном мире возникают и возможные образы будущего.

В ценностных основаниях современного общества научное знание является одним из важнейших показателей социокультурного развития. В условиях информационного общества и ускорения процессов глобализации его ценность приобретает особый характер. Природа, получение, распространение и назначение знания подвергаются существенной трансформации. Появление информационных и коммуникационных технологий, в частности Интернета и беспроводных технологий привело к беспрецедентному возрастанию скорости накопления и передачи информация, и, главное, к усилению потребности в осмыслении ее гуманистической направленности. Знание постепенно утрачивает свой чисто академический характер и начинает приобретать значение ключевого ресурса жизнедеятельности человека, способного оказать влияние на решение многих социокультурных проблем. Последнее может оказаться действительно реальным только при соблюдении одного важного условия: должны быть созданы максимальные возможности для соблюдения равноправного информационного обмена.

Информация рассматривается как самостоятельное явление, возникшее вместе с новой наукой - кибернетикой, доказавшей, что информация имеет непосредственное отношение к процессам управления и развития, и может способствовать обеспечению устойчивости и выживаемости любых систем. Информация также рассматривается как важнейшая субстанция, как среда, питающая разработчиков, исследователей, управляющие органы, которая ими же и создается, и непрерывно обновляется. В различных системах (технических, биологических, психических, социальных и др.) циркулируют одинаковые потоки информации, и одна та же информация может присутствовать в различных физических носителях и передаваться по каналам, чрезвычайно разным по своей природе.

В эпоху информатизации проблема знания сопряжена с расширением сети властно-нормативных отношений, действующих в современном обществе. Специфика этих отношений состоит в том, что они пронизывают все сферы жизнедеятельности человека, не локализуясь надолго ни в одной из них. Множество видов властей как «точки сопротивления» пронизывают сообщество индивидов. Стратегическое кодирование этих точек поможет реализовать социокультурные перемены. Поэтому на витке создания современного информационного общества именно вопросы знания, сопряженные с вопросами управления, становятся в полной мере важнейшим ресурсом социальной и системной интеграции.

Разноплановое научное знание и возникающие на его основе технологии становятся опорой современного национального государства, ресурсом разрешения многоплановых социальных противоречий, культурной интеграции. Научные сообщества, система университетов и исследовательских центров, контролируемых современным государством, оказываются сегодня опорой постоянной самонастройки властных институтов государства. Экспертное знание становится важной базой макровласти, хотя его субъекты, в отличие от бюрократического аппарата, никогда не могут быть стопроцентными сторонниками принимаемых управленческих решений, если они не соответствуют ситуации, неадекватны реальному положению дел, малоэффективны или же имеют негативные социальные последствия при всей своей инструментальной эффективности. Имеющиеся научные базы данных и сведения относительно принимаемых управленческих решений при условии их потенциальной доступности гражданам в СМИ и Интернете могут быть ресурсом реакции широких слоев населения, мобилизуя активность гражданского общества, его реакцию на деятельность государства.

***

Сравнивая мир личности и жизненный мир человека, отметим, что структура жизненного мира, в отличие от мира личности, осознанного и контролируемого изнутри и извне, определяется напряженным переживанием непосредственной данности мира в естественной установке сознания. Типичными феноменологическим характеристиками жизненного мира являются его нетематизируемость и непроблематичность, которые позволяют человеку сохранять уверенность в незыблемости и безусловной очевидности жизненных реалий. В пределах жизненного мира человек переживает свою неотчуждаемую сопричастность мирозданию, что проявляется в интуиции как основе его теоретических изысканий. Жизненный мир выступает в качестве специфической реальности человеческой жизни.

Архитектоника жизненного мира выстраивается на основе актов предпочтения ценных предметов; его экзистенциальная структура определяется в ситуациях притяжения и отталкивания, обусловленных силой витальных влечений. Жизненный мир – это мир драмы человеческих аффектов и страстей, мир интенсивного проявления парадоксальности человеческой натуры. Он пронизан интересами конкретных людей, которые своими словами, мотивами и поступками формируют неповторимый колорит жизненных коллизий.

Проблематика жизненного мира затрагивает фундаментальный вопрос о природе и пределах научного познания человеческого бытия. Возможно ли вообще теоретическое исследование жизненного мира человека? Вправе ли мы пользоваться при изучении жизненного мира традиционными средствами философской рефлексии? Любая наука, коль скоро она ставит перед собой познавательные цели, преобразует предмет познания в совокупность абстрактных свойств, значений и величин, тогда как непосредственное познание, интуитивное проникновение в суть вещей по-прежнему остается непостижимым идеалом науки. На базе анализа мира повседневности – жизненного мира – обнаруживается лидерство и властный приоритет науки в его пространстве. Вместе с тем, опыт жизненного мира постоянно демонстрирует ограниченность научных представлений, их неполноту. В информационном пространстве современности, созданном на научно-технологической основе, вненаучные формы культуры, вырастающие на почве жизненного мира и обладающие собственными экзистенциальными основаниями и рациональными способами организации, также заявляют о своих властных притязаниях. Сосуществование науки и мифа, религии, морали, искусства, истории, философии в пространстве современной культуры – итог этого процесса.

Жизненный мир конституируется и воспроизводится в актах социальной коммуникации, имеющих символическую природу и предполагающих наличие имплицитных соглашений и установок на осуществление продуктивного взаимодействия. Реальность жизненного мира имеет динамический характер, она связана с процессом интерактивной обработки значений и является результатом активного соучастия социальных партнеров в реконструкции ее смысловых оснований. С одной стороны, реалии жизненного мира мира нередуцируемы к линейным схемам объяснения и требуют своего прояснения средствами экзистенциальной рефлексии. С другой стороны, жизненный мир – это мир социальных отношений, социальных санкций и социально обусловленных интересов, которые предопределяют социальный характер деятельностного участия человека в процессах конституирования реальности культурных миров, обладающих собственным уникальным национальным этосом.

Вопросы для повторения:

1. Являются ли синонимами понятия «мир личности» и «личность»?

2. Раскройте содержание понятий «мир личности», «жизненный мир» и «мир культуры». Найдите общее и особенное.

3. Как современный немецкий философ Ю. Хабермас интерпретирует понятия «культура», «общество» и «личность.

4. Что такое «социальная интеграция», «системная интеграция» и «культурная интеграция», по Ю. Хабермасу?

5. Какое влияние оказывают жизненные принципы на жизненные ориентации человека?

Рекомендуемая литература:

1. Берн Э. Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры: Психология человеческих отношений. СПб.: Лениздат, 1992. С. 386-387.

2. Губман Б.Л. Современная философия культуры. М.: РОССПЭН, 2005. С. 287, 311.

3. Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология // Он же. Философия как строгая наука. Новочеркасск: Агентство Сагуна, 1994. С. 49-100, 167.

4. Ильин В.В. Философия. Ростов-на-Дону: Феникс, 2006. С. 441-445, 447.

5. Кант И. Антропология с прагматической точки зрения. СПб.: Наука, 1999. С. 250, 386.

6. Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне. М., 2003. С. 350, 353, 355.