Предельный пессимизм 107

не пытались ничего предпринять даже в новых ситуациях. Крысы сидели неподвижно, не пытаясь убежать. Люди глазели на несложные анаграммы, не предпринимая попы­ток решить их. Наблюдалось еще много других симптомов, которые мы рассмотрим позднее. Группа, имевшая воз­можность контролировать ситуацию, оставалась активной и дееспособной, так же как и контрольная группа. Крысы этой группы убегали от шока, а люди решали анаграммы в течение нескольких секунд.

Эти выразительные результаты прямо свидетельство­вали об источнике приобретенной беспомощности. Ее вызы­вал опыт испытуемых, убеждавший их, что все, что бы они ни делали, не имеет никакого значения, что их действия не могут привести их к желаемому результату. На основе этого опыта они ожидали, что в будущем даже в новых ситуациях все их усилия будут тщетными.

Симптомы приобретенной беспомощности могут быть выработаны несколькими способами. К одному и тому же результату приводят неконтролируемые события и пораже­ния. Например, поражение в драке с другой крысой вызы­вает те же симптомы, что и шок, которого нельзя избе­жать. Или, допустим, вам сказали, что ваша задача — контролировать шум, а вам это никак не удается; это может привести к таким же симптомам, что и столкновение с принципиально неразрешимыми проблемами и шумом, от которого нельзя уйти. Таким образом приобретенная беспо­мощность оказывается в основе поражения и неудачи.

Излечить такую беспомощность можно, продемонстри­ровав испытуемому, что его действия теперь могут приво­дить к реальному результату. Либо нужно научить его думать по-новому о причинах его неудачи. Это состояние можно предотвратить, если испытуемый убедится, что его действия влияют на результат, еще до того, как возникнет состояние беспомощности. И чем раньше в жизни вырабо-

Мартин Э. П. Зелигман

тается эта уверенность, тем более эффективной окажется эта «прививка» от беспомощности.

Вот таким образом была разработана теория воспитан­ной (приобретенной) беспомощности, а затем испытана и усовершенствована. Но может ли она моделировать депрес­сию? Адекватна ли лабораторная модель явлению реального мира? На кон ставилось очень много. Если бы такая мо­дель была действительно создана, то удалось бы умышлен­но создавать расстройство в лабораторных условиях с хоро­шей вероятностью выявить его скрытые механизмы и раз­работать средства лечения. Если бы оказалось, что мы создали лабораторную модель одного из древнейших источ­ников страданий человечества — депрессии, это было бы научным достижением очень высокого уровня.

Было сравнительно легко показать, что принципы по­лета аэроплана братьев Райт соответствуют принципам по­лета птицы: оба взлетают, летят и садятся. В случае приоб­ретенной беспомощности, чтобы доказать, что эксперимент отражает все симптомы депрессии, один за другим, необхо­димо сделать гораздо больше. Убедительным свидетельст­вом стала бы возможность моделирования психического заболевания таким образом, чтобы все симптомы, вырабо­танной в лаборатории беспомощности, совпадали с симпто­мами депрессии у людей. Чем ближе параллель, тем лучше модель.

Начнем с самого тяжелого случая: однополюсная деп­рессия в разгаре, как у Софи, молодой пациентки, о кото­рой я рассказывал в этой главе.

Если вы обратитесь за помощью в кабинет психиатра или психолога, то увидите, как в своих попытках поставить диагноз, он обратится за помощью к экземпляру справоч­ника DSM-III-R («Диагностическое и статистическое руководство Американской психиатрической ассоциа­ции», исправленное третье издание). Это — официаль-