Глава 18

- Ты не думаешь, что мне уже пора их вернуть? - как-то раз спросил Джерард Фрэнка, перебирая прядки, изрядно потерявших тот насыщенный цвет волос в середине лета, и смотря на них из-под лба, надув тонкие губы, словно ребенок, которому что-то не нравится в данный момент, - вернуть обратно в черный, а?

Оторвашись от чтения весьма занимательной книги, напоминавшая парню вкус свежего пирога с малиной, (он почти ощутил этот воображаемый вкус в его голове на кончике своего языка), татуированный потер глаза кулаками от слишком резкого движения головой и взглянул на парня напротив, разглядывающего свои грязные волосы.

Они уже не были давно такими ярко-алыми, как в тот теплый день месяц назад, не были такими чистыми и шелковистыми на ощупь, как четыре дня назад, но парень все равно любил вдыхать его пьянящий аромат в свои легкие, несмотря на давно засаленные волосы, отвратительного оттенка.

Разглядывая тусклый цвет волос и хмуря брови, напрягая взгляд на слишком близкие прядки в своих волосах, Джерард надул губы от понимания, что его волосы уже не такие светлые, не такие свежие, не такие великолепные, как говорил Фрэнк, не такие живительного оттенка, как тогда.

Парень усмехнулся себе под нос, отодвинул книгу в сторону и слез с диванчика, садясь рядом с красноволосым, подминая под себя ноги. Он взял бледное лицо в свои ладони, заставляя того опустить руки и удивленного взглянуть на него, позволяя некоторым грязным спутанным волосам упасть на высокий лоб.

- Ну, ты можешь их вернуть. Мне будет все равно. Но тебе стоит принять, хотя бы, душ, Дрим.

Тихо вздохнув, татуированный заправил прядки пальцами за уши, посмотрел в темно-зеленые глаза мутного цвета и, не давая тому что-либо ответить, прильнул к потрескавшимся губам Джерарда, перемещая ладони с щек на тонкую шею и грязную макушку. Красноволосый сразу же ответил ему, обхватив руками шею и прижимая парня как можно ближе к себе, укорачивая каждый миллиметр между ними, чтобы не осталось ни одного.

После того момента, когда Фрэнк все-таки решился поцеловать своего парня впервые (поцелуи по пьяни не считаются), все изменилось. Изменился и Фрэнк, и Джерард, и их отношения в том числе. Татуированный был вполне доволен тому, что теперь они могли просто целоваться, как все нормальные пары. А другой был больше чем просто рад, он был просто безгранично счастлив всему происходящему.

Все эти невинные, а иногда вовсе не невинные поцелуи, мимолетные нежные взгляды во время завтрака или собственных дел, сидя напротив друг друга, легкие прикосновения и пылкие словечки, написанные на маленьких бумажках в виде мелких писем, делали их легкую, такую детскую влюбленность в крепкую привязанность и просто безумной, крышесносящей и довольно-таки сильной любовью. Один из них это прекрасно понимал и давно смирился с этим бурлящим чувством внутри себя, приносящим одновременно божественное наслаждение и тупую боль возле сердца. А другой никак не мог принять то, что совершенно очевидно. Ему, быть может, вовсе не хотелось таких самых серьезных отношений, доходящих до однополых браков и заведения детей из детдома. А, может, ему было просто страшно того, что может случиться в дальнейшем.

Мягко двигая в такт с губами Фрэнка, парень ловил сладостное удовольствие, протекающее волнами электрического разряда с губ по всему телу, и в данный момент просто лежал под татуированным, неосознанно скрестив за его талией ноги. Нависая над худым парнем, Фрэнк обеими руками опирался о махровой ковер по обе стороны от его головы, стараясь не упасть прямо на хрупкое тело перед собой, и, оторвавшись от мягких, слегка опухших губ Джерарда, нежно стал покрывать поцелуями бледное лицо и шею, закусывая тонкую кожу и зализывая кончиком языка уже покрасневший след. Красноволосый положил ладони на макушку Фрэнка, прикрывая глаза от наслаждения и уже появившегося возбуждения, сладко тянущего узла в нижней части живота.

Ему до ужаса хотелось все это продлить, но, ощутив горячие руки парня под своей кофтой, ласкавшие пальцами затвердевшие соски, выбирающие ребра и все время покрывающуюся мурашками кожу, и сильно заметное и ощутимое возбуждение татуированного, упирающего ему в бедро, он мгновенно распахнув глаза, и затуманенный разум тут же прояснился.

Джерард отцепил ноги с талии Фрэнка, переместился руки с головы на его грудь, сильно толкая парня от себя и заставляя того недоуменно взглянуть на него.

Сглотнув, он прикусил нижнюю губу и сел напротив татуированного, по привычке горбатясь и садясь в позе лотоса. Недавнее возбуждение стало потихоньку стихать, превращаясь в мелкий зуд и терпимую боль в области паха. Но даже несмотря на это, Фрэнк неотрывно глядел на красноволосого, усердно старающегося не смотреть ему в глаза.

- Что-то не так? - сухо спросил он после нескольких минут молчания.

Моргнув и облизнув опухшие губы от недавних поцелуев, Джерард испуганно посмотрел в глаза парню и тихо вздохнул:

- Прости... Просто я, - голос предательски дрогнул в конце, но его обладатель быстро взял себя в руки и начал снова говорить уже более уверенным голосом, - просто я еще не готов перейти за черту поцелуев...

- Я понимаю. Ничего страшного, - быстро перебил его татуированный и натянуто улыбнулся ему, создавая впечатление упавшего духом человека.

Обреченно закатив глаза, парень встал на колени и маленькими шажками стал придвигаться к Фрэнку, а когда достиг его, сел рядом и обнял, притягивая теплое тело ближе к себе и шепча:

- Ничего ты не понимаешь, Пэнс. У меня никогда не было ни девушки, ни парня. Ты мой первый в плане отношений и... секса тоже, - еще тише прошептал последние два слова Джерард и заметно покраснел, но все же продолжил, - и я просто не могу тебе отдаться после двух недель отношений. Это слишком мало, чтобы перейти эту крохотную черту поцелуев. И мне пока этого достаточно. Я еще не готов, просто не готов стать твоим настоящим парнем полностью.

Татуированный ему ничего не ответил, только оставил мягкий поцелуй в щеку и лег на спину, утягивая за собой и парня, который теперь лежал на нем, приложив щеку к его груди. Слушая ровное биение сердца Фрэнка, красноволосый понимал, что он его понял и не сердился вовсе, как сам предполагал. И он был очень рад этому явлению, что сам не понял, как его губы растянулись в лучезарную улыбку.

***

Заливисто смеясь под огромными каплями сильнейшего ливня, под которым только бывали парни, они бежали так быстро, как только могли. Наплевав на всю мокрую одежду и уже расклеившуюся обувь, они наступали на огромные лужи, разбрызгивая грязную воду по своим телам и по дороге, звонко смеялись, шутливо толкая друг друга и переплетая пальцы в замок, нежно целовались, игнорируя мимо проходящих и явно недовольных людей. Им было просто хорошо под дождем, которого они вовсе не ждали, и от которого, вероятно, у них поднимется температура выше нормы.

Спустя несколько долгих минут молчания, Джерард предложил сходить прогуляться по парку, на что Фрэнк согласился. Они вышли из дома совершенно в легкой одежде и без зонтика, думая, что дождя не будет, глядя на голубое небо без облаков. Но спустя полчаса их прогулки по парку начали сгущаться толстые слои темно-серых туч, угрожающе наступающих на Лондон. А еще спустя десять минут начал лить самый настоящий ливень с громадными каплями, что через минуты две парни стояли посреди пустого парка совершенно мокрые.

Неуклюже завалившись в дом, попутно стягивая с себя до ужаса грязную, прилипшую к телу одежду и обувь, парни снесли в коридоре маленький пуфик, поставили на место, изрядно измазав его до безупречности чистые бока в коричневую жижу, и каждый направился по отдельным ванным комнатам.

Фрэнк был абсолютно уверен, что Дрим будет категорически против принимать с ним ванну, даже, если она будет с толстым слоем пены. А Джерард был просто не готов всему этому, что хотелось татуированному, как сказал своему парню несколько часов назад.

Сняв всю одежду с себя, красноволосый встал перед широким зеркалом и покрутился перед ним, изучающе рассматривая свое тело. Пробегая глазами по худому телу, он достиг своей спины и тихо застонал от увиденного. Около месяца назад его спина была такой бледной, с такой гладкой и шелковистой кожей, а сейчас вместо прекраснейшего тела перед ним предстала ужасающая картина уродливой спины. Кожа была полностью темно-сливового оттенка, местами светлой, а иногда даже тот цвет кожи был таким же, как и месяц назад. Этот тошнотворный цвет исходил от лопаток до первого поясничного позвонка, а сквозь тонкую кожу, ставшая жуткого цвета, были четко видны мелкие, с размера ногтя черные перья.

Спустя секунду от слишком сильного порыва чувств, Джерард сам не понял, как расправил свои угольно-черные крылья, перья которых напоминали острое перо из крыла ворона. Он сам не понял, как истошно завопил на всю комнату, как рухнул на пол, задыхаясь собственными слезами и рвущимися наружу всхлипами, как снова вернул крылья обратно в себя. Он сам не понял, как рядом с ним оказался Фрэнк с намыленными волосами, с еле державшимся полотенцем на бедрах и с нескрываемым беспокойством во взгляде.

Парень встал перед ним на колени, осторожно обнял хрупкое тельце и тихо прошептал, все еще глубоко дыша от слишком быстрого бега из-за услышанного им вопля:

- Дримми, все хорошо... Тихо, не плачь, мой милый Дримми... Не плачь...

Глаза мутно-зеленого оттенка быстро оглядели комнату, и ему на глаза попались мелкие черные перышки, лежащие возле них и покрытые алой вязкой жидкостью, которую Фрэнк тут же узнал - кровь. И это была явно не чья-то кровь, а самого Джерарда. Это было слишком просто понять, чтобы не догадаться.

Обратив свой взор на парня в своих руках, татуированный рассмотрел его бледную * спину, на которой имелись несколько свежих капель крови цвета спелой клубники.

Он почувствовал, как его глаза расширились до невозможности, как его сердце быстрее забилось о прутья-ребер, и как что-то щелкнуло в его голове. Что-то, чему он вовсе не хотел верить, в чем он совершенно не хотел убеждаться. Эта мысль была самой ужасной догадкой из всех, что доводилось иметь в собственной голове Фрэнку. Эта мысль его тут же уничтожила всего за одну долю секунды после того, как парень понял, что эта за мысль была.

***

Умыв себя в маленькой душевой и красноволосого парня заодно, который в тот момент был неспособен даже самому встать на ноги, Фрэнк в эту минуту сидел на стуле и поглаживал мягкую шерстку головы Мистера Молочного Коктейля. Джерард же сидел напротив него и глядел в свой давно остывший чай, который несколько минут назад еще пускал белесый пар вверх и источал сладковатый аромат жасмина вперемешку с молотыми редкими травами чайных сортов и мелкими кусочками сухих фруктов, плавающих на самом дне чашечки. Он не выпил свой чай даже наполовину, просто смотрел на золотистую жидкость в фарфоровой посудине и сжимал хрупкие края чашки в ладонях, забирая все крохи тепла из горячей жидкости.

Совершенно не стесняясь своей наготы, они мылись в одной кабинке, но ни у одного в мыслях не было хоть капли похоти и звериного желания дотронуться друг друга лишь для того, чтобы заняться любовью. Им было вовсе не до этого, они были слишком глубоко погружены в свои мысли, чтобы обращать свое внимание на упругие ягодицы Джерарда или оголенную грудь Фрэнка, сплошь покрытую различными татуировками. А когда они вышли из ванной комнаты, укутанные в одно огромное одеяло, медленно оделись, так же не обращая никакого внимания на наготу друг друга. После, пошли вниз, татуированный заварил жасминовый чай и посыпал туда щепотку трав ромашки, мяты и горсточку сушенных плодов персика, винограда, яблока и клубники, что чай из-за них стал то слишком сладким, то слишком горьким. Было не понять от столь напряженной атмосферы в кухне.

Фрэнку от увиденного хотелось плакать, кричать и сметать все вокруг в мелкую кучу пыли. Он совершенно не хотел верить, что его парень - ангел, и не просто там какой-нибудь ангел с белоснежными крыльями, а ангел с черными крыльями, как дно бездны, словно в которой очутился татуированный в данное время. Черные перья говорили о том, что он падший, это многое объясняло. Объясняло то, что он долгое время не исчезал на определенный срок, объясняло его маленькую черную звездочку на левом запястье, объясняло то, что парень так быстро согласился на изменение своей жизни. Это было так очевидно, так легко было понять еще тогда... Как же он был слеп все это время. Каким же он был глупым все это время.

- Сначала, ты должен узнать кое-что о своем друге, а потом я все скажу тебе...