Evenover. читать дальше Шоу в Сент-Луисе похоже на шоу в Омахе, как незаконнозачатый больной брат-близнец

born to porn

читать дальше
Шоу в Сент-Луисе похоже на шоу в Омахе, как незаконнозачатый больной брат-близнец. Джастин уже сильно под кайфом, еще даже не выйдя на сцену, и немного выбивается из расписания. Он бросает группу, как автомобиль на крутых поворотах - из стороны в сторону, и хотя они пытаются подстроиться под его темп, это больше похоже на сражение, чем на игру.

Возможно, в этом все дело. Дженсен знает: Джастин устал от того, что они отдалились друг от друга. Но, черт побери, здесь не место, чтобы это исправлять.

Дженсену приходится туго во время пения на бис, потому что Джастин тщательно подбирает одну за другой такие песни, которые погружают его в пучины боли, и Дженсен ничего не может сделать, только слушать и чувствовать. Он с облегчением покидает сцену, и делает это как можно скорее.

Дженсен идет в бар в VIP-зоне и заказывает двойной; опустошает его и заказывает еще один.

Дженсен какое-то время прогуливается по комнате, пока не замечает на диване в углу Джареда, в куче курящих роуди и групи. Там есть высокий симпатичный парень с темными волосами и льдисто-голубыми глазами, привалившийся к Джареду и нависающий над ним. Квадратная челюсть и массивные плечи, кольцо, свисающее сбоку его пухлой нижней губы; должно быть, он роуди другой группы, потому что Дженсен никогда раньше не видел его, а с таким телосложением он вряд ли может быть просто фанатом. Он того типа, который Дженсен и сам не прочь бы снять, или снял бы в прошлом. Пока в его танцевальной карточке было свободное место.

Джаред отбрасывает со щеки волосы, улыбается и что-то оживленно рассказывает этому парню, жестикулируя. Дженсен замечает, как парень прижимается к Джареду, наклоняет свое плечо, и его лицо чуть ближе, чем это нужно для нормального общения, а Джаред явно замечает это, да и как он может не замечать, когда парень так смотрит на него?

Дженсену хочется их прервать, но в такой плотной толпе это будет выглядеть слишком нагло — да и сесть тут просто некуда. Парень передает Джареду косяк, проводя пальцами по тыльной стороне его ладони, прежде чем убрать руку. Джаред бросает ему сияющую улыбку, и Дженсен отворачивается, пробираясь сквозь толпу.

Он идет к бару за еще одной порцией, опирается о стойку, блуждая глазами по комнате, и вновь и вновь возвращается взглядом в тот угол, где сквозь чужие тела он едва видит Джареда. Наконец он с усилием переключает внимание на группу людей, меряющихся шотами с Чадом, и наблюдает за ними с рассеянной улыбкой. Он не ожидал, что Джаред всегда будет свободен, к тому же, черт, у Дженсена есть Джастин и …

И почему он вообще об этом думает?

Спустя час он, уже почти в стельку, всё еще стоит и выпивает, размышляя над тем, чтобы найти Чада и кальян, когда кто-то выныривает из толпы рядом с ним.

— Привет, Дженсен. — Джаред выглядит так же потрясающе, как и всегда, с этой своей сияющей улыбкой на лице, в темно-синей майке без рукавов, оттеняющей его загар.

— Привет, Джаред.

Джаред перегибается через стойку и заказывает себе выпить, затем снова поворачивается к Дженсену.

— Как тебе вечер?

— Как обычно, — вздыхает Дженсен и пожимает плечами. — А тебе?

Джаред лениво берет с барной стойки коктейльную салфетку и играет ею, дожидаясь своего заказа.

— Томми спаивал меня, весь вечер травя бесконечные дорожные истории.

— Томми? — спрашивает Дженсен, не глядя на Джареда.

— Ну, здоровый такой, с кольцом в губе. Мы с ним вместе отработали пару шоу.

Дженсен кивает.

— Да, очень симпатичный. Я его видел.

— Такого трудно не заметить, — соглашается Джаред.

Дженсен колеблется, прежде чем спросить:

— Я думал, что вы собираетесь уйти вместе.

— Да? — в голосе Джареда слышится секундное удивление, потом он смеется. — О, нет. Совсем не заинтересован.

Дженсена так и подмывает спросить, почему нет, но это его не касается. Он открывает рот, чтобы сменить тему, и говорит:
— Почему нет?

Черт, он пьянее, чем думал.

— Ну, я имею в виду, он же симпатичный, — добавляет Дженсен, прикладываясь к выпивке.

— Просто… — Джаред пожимает плечами, перебирая салфетку пальцами. На какое-то время повисает молчание, затем Джаред продолжает, снова пожимая плечами. — Внешность — это еще не всё, знаешь ли. — Он делает паузу и протягивает руку за бокалом, который принес ему бармен. — Как бы то ни было, а как насчет тебя с Джастином? — произносит он, помешивая напиток.

— Не-а. Совсем не заинтересован, — с горькой улыбкой отвечает Дженсен, прихлебывая из бокала.

Джаред отвечает ему кривой ухмылкой и затем парирует:

— Почему нет? Ну, я имею в виду, он же симпатичный.

— Ну да, — ухмыляется Дженсен. — Но внешность — это еще не всё.

Джаред кивает, всё еще улыбаясь и помешивая свой напиток. Его улыбка бледнеет, когда он оглядывает Дженсена.
— У вас, парни, всё в порядке?

Дженсен думает об этом, прокручивая слова в своем затуманенном мозгу.

— Ты мне поверишь, если я скажу, что даже понятия не имею, как ответить на твой вопрос?

— Да. Иногда всё так запутывается,… что просто не знаешь, с чего начать. Я знаю, что ты имеешь в виду.

Дженсен поворачивает лицо к Джареду, смотрит на него и видит, что тот действительно понимает.

— Почему ты такой потрясающий? — спрашивает Дженсен, качая головой.

Джаред смеется, и Дженсен готов поклясться, что щеки Джареда чуточку покраснели. Джаред, который с голым задом умолял трахнуть его и даже не моргнул при этом, краснеет теперь из-за комплимента?

— Я не совершенство, поверь мне.

— Н-да… и я тоже, — задумчиво кивает Дженсен. — Но я не знаю, как быть кем-то еще, кроме себя самого. — Его мысли, кажется, блуждают где-то далеко, но он очень хорошо чувствует их. — Иногда мне хотелось бы это уметь.

— Почему?

Дженсен слишком пьян, чтобы вести такие разговоры. Он уже сказал больше, чем должен был. Но… Джаред смотрит на него, так серьезно и заинтересованно, что, может быть…

Дженсен отворачивается, глядя в свой бокал, на лед в янтарной жидкости. Он чувствует сейчас то, что Джаред только что сказал – когда всё так запутывается, и ты не знаешь, с чего начать. За исключением… того, про что он точно знает.

Ты когда-нибудь устанешь злиться и ныть обо всем?

Да. Я устал писать грустные песни.

Песни, сегодняшнее выступление… всё между ним и Джастином…

Да. Он знает, с чего начать. Он только не уверен, должен ли.

Он последний раз бросает взгляд на Джареда, который так и продолжает смотреть на него, полностью сосредоточенный - он ждет.

— Тебе в самом деле это интересно? — спрашивает Дженсен с искренним удивлением.

— Ты знаешь, что да.

Джареду важно. У Дженсена нихуя нет никакой идеи, почему, но ему и правда это важно.

— Ты однажды упомянул мои стихи… сказал… что я бы не смог написать, если бы не чувствовал их. — Джаред кивает, и Дженсен снова смотрит в свой бокал. — Ты был прав.

Джаред наклоняется ближе к Дженсену, и тот не может… не должен… просто не в силах поднять взгляд.

— Я не просто пишу песни… — начинает Дженсен, запинаясь. — Я проживаю их, понимаешь? Я… вкладываю в них… сердце и душу, потому что… — он опять запинается, прикусывая нижнюю губу. — Потому что наши песни… это всё частички меня… всей моей жизни и всего, что есть в ней. Я играю их каждый вечер, пока мы находимся в туре, слышу их по радио и на вечеринках, когда мы не в туре… и всё, что я слышу, — это какие они до охренения грустные. — Джаред молча сидит рядом, не двигаясь, и Дженсену хочется посмотреть на него, увидеть его лицо, понять, о чем тот думает, что чувствует… но он не осмеливается взглянуть. Не уверен, что хочет это знать. — И… и иногда… появляется чувство, что это всё. В смысле, у меня бывают счастливые минуты… Но они никогда не длятся долго. — Дженсен делает глубокий вдох, зарывается рукой в волосы. — Через какое-то время… я начинаю гадать… Может, это всё я? Может, я просто один из тех людей, которые всегда несчастливы, никогда ничем не довольны, и всегда хотят чего-то большего? Может быть… Может, это не музыка раскрашивает мой мир… Может быть, это я так раскрашиваю музыку. Я смотрю вокруг и вижу других людей, которые счастливы, которые проживают день за днем без этих ежесекундных, разрывающих сердце страданий. — Слова вылетают пулеметной очередью, и он останавливается, переводя дыхание, вздыхает, затем пожимает плечами. — И… я и стараюсь не слушать песни, не чувствовать их. Я играю их, и мне нравится играть, если я в них при этом не вдумываюсь. И я вот задаюсь вопросом… разве это жизнь? Разве такой должна быть жизнь? Потому что я так не считаю… но, может быть, просто это я такой. — Наконец он поворачивается к Джареду, опершись рукой о щеку. — Может, я зря хочу слишком многого.

У Джареда настолько грустное лицо, что, кажется, он сейчас распадется на кусочки.
— Господи, Дженсен. Ты чувствуешь это всё время?

— Нет. — Он переводит дыхание. — Нет. Не каждую секунду каждого дня. Но это как будто… всегда на фоне, понимаешь?

— Да. — Джаред кивает, стиснув челюсть и опустив взгляд вниз с очень грустным видом. — Да, понимаю. — Он протягивает руку через стойку, кладет пальцы на кисть Дженсена, просто удерживая его. — Я просто… не знал, что ты чувствуешь такое.

— Ты, — говорит Дженсен, и у него перехватывает горло, он с трудом сглатывает. — Ты — самая счастливая часть моей нынешней жизни.

Джаред наклоняется, опираясь лбом о лоб Дженсена, закрывает глаза и сильнее стискивает его кисть.

— Тебе нужно поспать.

— Джастин считает, что я на тебя запал… но он неправ, — Дженсен с трудом моргает, пытаясь сфокусироваться на лице Джареда. — Это больше, чем запал.

Джаред сильнее зажмуривает глаза, в уголках появляются морщинки, он поднимает голову и быстро целует Дженсена в лоб, чуть задержавшись губами на выдохе.

— Дженсен… — Джаред дрожит всем телом. — Не заставляй меня еще сильнее сходить по тебе с ума.

Дженсен тянется к нему, но руки его не слушаются, и он чувствует, как Джаред подхватывает его подмышки, удерживая, помогая устоять на ногах.

Дженсен едва соображает, что его почти волоком тащат сквозь толпу. Отдаленно и смутно он слышит голоса Джареда и Майка, разговаривающих приглушенным шепотом.

Это последнее, что он осознает, прежде чем окончательно отрубиться.

Конец 5-й главы

6-я глава

Когда Дженсен просыпается следующим утром, всё вокруг кажется ему неестественным. В голове неразборчивыми воспоминаниями отдаются слова, и он рассеянно садится, прижав ладони к лицу. Последнее, что он помнит — то, что пил в баре и…

Тёплое тело, прижавшееся рядом с ним к чему-то, похожему на матрас; наверное, это номер в отеле. Итак, о’кей, нет причин для паники. Никаких причин, кроме…

«Наверное, я виноват, что хочу слишком многого».

«Сейчас самое счастливое в моей жизни — это ты».

Кроме того, что он был слишком пьян и говорил слова, которые не должен был говорить никому.

Твою мать.

О’кей, хорошо. Не конец света. Надо умыться, может, принять душ и выпить чашку кофе, а потом уже прояснить ситуацию, потому что он не может прямо сейчас думать обо всём этом, не тогда, когда в голове трещит и звенит от жуткого похмелья.

Он отнимает руки от лица.

Несчастным клубочком рядом с ним свернулся ничем не укрытый Джастин, зато вся тёплая масса одеял коконом обёрнута вокруг Дженсена.

Джастин.

Он так красив — даже с тёмными кругами под глазами и хмуро изогнутыми бровями. Стиснув колени, он прижал их к животу, ступнями почти касаясь ягодиц, и сложил руки перед лицом, пальцами одной руки касаясь матраса. Но Дженсен знает, что до того, как он сел, эти пальцы лежали на его плече. Самое простое прикосновение, чтобы быть к Дженсену как можно ближе, но при этом не слишком вторгаясь в его личное пространство.

Он был с Дженсеном всю ночь? И… как всё-таки Дженсен сюда попал? Джаред его привёл? А если Джаред… то куда он пошел, почему ушел?

Слишком много вопросов, слишком много мыслей, от которых болит голова, слишком им там тесно. Или это всего лишь похмелье.

Ладно. Он снова проводит руками по лицу. Ага. Кофе.

Для начала он вваливается в ванную, радуясь, что на нём нет ничего, кроме пижамных штанов; его удобных серых хлопковых штанов с рисунком в виде красных муравьев в армейских шлемах. Это пижама для нормальных мужиков, а не то шелковое дерьмо, в которое его одели бы Майк или Джастин.
Наверняка это Джаред уложил его в кровать.

Дженсен вздыхает, слегка наклоняется и поворачивает кран, подставляя ладони под холодную воду, прежде чем сложить их вместе. Он закрывает глаза, погружая лицо в собранную в пригоршне воду, окуная осторожно веки, нос, давая воде стечь по губам и по подбородку обратно в раковину. Он держит так лицо достаточно долго, чтобы соблазниться мыслью рухнуть досыпать прямо здесь.

Он почти засыпает; ноги подергиваются, колени подгибаются, и он вынужден опереться на пятки, чтобы не потерять равновесие.

Слова падают в колодец разума, отдаваясь эхом, как будто в трубе, и застревая где попало.

«Это больше, чем увлечение».

Он глубоко вдыхает и отнимает ладони от лица. Он не видит в зеркале ничего, кроме своих глаз, широко распахнутых зеленых глаз, и звук льющейся воды заполняет уши.

Нет. Он этого не говорил. Он не мог… или мог?

«Не заставляй меня влюбляться в тебя еще сильнее».

«…еще сильнее…»

Одно только то, что стоит за этими двумя словами...

Не «не влюбляться» в Дженсена; он уже влюбился в него. Просит Дженсена не заставлять его влюбляться еще сильнее, потому что…

— Джен? — Джастин стоит в дверях ванной, запустив руку в растрёпанные волосы, с осоловевшими со сна глазами. — Ты в порядке?

— Да, — отвечает Дженсен, оборачиваясь и быстро кивая. — Да, в полном.

— Я… — Джастин делает шаг в его сторону, и, нерешительно подняв руку, большим пальцем касается подбородка Дженсена. — Я беспокоился о тебе. Давно ты так сильно не надирался. — У Джастина в глазах вопросы, которые почти не чувствуются в его словах, настолько много говорит его мрачный и озабоченный взгляд.

Дженсен с трудом сглатывает, не в силах произнести ни звука, и глаза Джастина становятся еще мрачнее и глубже.

— Знаю, у нас в последнее время не всё было гладко.

Дженсен опирается бедром на раковину, тянется к крану и закрывает его, радуясь предлогу отвести взгляд.
— Нет, — шепчет он. — Совсем не гладко.

— Я… — Джастин ласково проводит пальцами у Дженсена под подбородком. — Знаю, что я не всегда был таким, каким ты хотел меня видеть. Я хотел бы… хотел бы быть таким.

Дженсен поднимает взгляд, словно глаза Джастина притягивают его магнитом.

— Такое ощущение, что я не знаю, как сделать тебя счастливым снова, Джен. — В глазах Джастина грусть и мольба. — Такое ощущение, что я потерял всё очень давно и… как бы я хотел… хотел, чтобы ты мог сказать мне, что нужно сделать. Как бы я хотел знать, что делать.

Дженсен закрывает глаза, чувствуя, как сердце сжимается в груди.

— Знаешь, что это он принёс тебя в комнату, переодел, уложил в постель? Я даже не знал об этом… а должен был знать, — говорит Джастин резким, ломающимся голосом. — Что происходит между нами… это моя вина. Я знаю, что моя. Но что происходит между вами двумя… я не понимаю… и это… — Джастин говорит, прерывисто дыша. — Это пугает меня, Джен.

Биение сердца и дыхание, Дженсен чувствует только их и не знает, что с ним; он прячется за собственными веками, потому что больше не за чем укрыться.

— Джен… пожалуйста, посмотри на меня.

Дженсен повинуется, и он выдерживает лишь несколько секунд, после чего протягивает руки и обхватывает ими плечи Джастина, плотно прижимая его к себе. Он кладет подбородок на шею Джастина и просто крепко обнимает его.

Дженсен любит его. Господи, он так сильно любит его! Но у него нет слов — только это немое, плотное кольцо рук, передающее всё то, что он не в силах сейчас высказать.

Джастин тоже крепко обнимает его, прижимаясь щекой к щеке.

— Парни, вы тут собираетесь на весь день зависнуть или как? Мне надо отлить. — В дверях, глядя на них, стоит зевающий Чад, совершенно не в курсе происходящего.

— Ах да, — Джастин отшатывается, опустив руки. Повернувшись к выходу, он напоследок бросает взгляд в сторону Дженсена, а затем протискивается мимо Чада.

— В твоём распоряжении, — добавляет Дженсен, пропуская Чада и закрывая за собой дверь снаружи.

Все уже проснулись и укладывают вещи, коротко переговариваясь, поэтому Дженсен проходит в дальнюю часть комнаты, не говоря ни слова, и подхватывает свою сумку.

— Привет, Джен, — говорит Майк, кладя руку ему на плечо. — Сегодня ты себя нормально чувствуешь?

Нет. Совсем не нормально.

— Конечно. Лучше не бывает.

— Отличная новость. — Майк похлопывает его по плечу, и Дженсен идёт дальше, берёт свой рюкзак и пытается сконцентрироваться на поиске остальных вещей.

*

Джастин сидит на одной скамье с Дженсеном, но так далеко, что между ними уместились бы еще двое. Он ничего не говорит, просто поворачивается из стороны в сторону и наклоняет голову к стеклу, разглядывая проплывающие мимо пейзажи. Дженсен чувствует, что должен что-то сказать, но тут Чад с Сэнди. Они спорят о том, какой фильм пустить по широкоэкранному телевизору, вмонтированному в углу сидячей зоны. Наконец Дженсен вмешивается и сообщает, что любое кино будет раздражать меньше, чем их пререкания, поэтому они ставят «Из 13 в 30», только чтобы доказать, как он неправ.

— Почему у нас вообще есть этот чертов фильм? — жалуется Дженсен.

— У Майка пунктик на этой Дженнифер-с-лошадиным-лицом.

— Дженнифер Гарнер, — говорит Сэнди. — Я встречала её в прошлом году в Эл Эй, когда мы записывали Painted Jade. Она милая. И у неё вовсе не лошадиное лицо, — добавляет она.

Это провоцирует новый раунд пререканий, и Дженсен снова рявкает на них.

Чад и Сэнди обмениваются взглядами, затем смотрят на Дженсена.

— Думаю, после этого нам стоит посмотреть «50 первых поцелуев», — говорит Чад Сэнди.

— А после него «Джинсы-талисман», — соглашается она.

Дженсен смиряется с тем, что всю дорогу до Мемфиса будут крутить романтические комедии.

После нескольких сотен миль и пригоршни аспирина, запитого двойным эспрессо, звон в голове Дженсена прекращается. Джастин просто… остаётся рядом с ним весь день, не вклиниваясь в его пространство. Дженсен едва в состоянии думать, не говоря уже о том, чтобы думать связно, и его мысли бесконечно крутятся в такт колесам автобуса, прокручивая одно и то же снова и снова. В конце концов, он решает, что лучший выход — это опохмелиться, и вскоре после полудня открывает бутылку водки. Дженсен готовит себе отвертку и затем делает такую же для Джастина. Он вручает Джастину стакан, как трубку мира, и, вернувшись на своё место, получает мимолетную улыбку.

— Эй, придурок, — кричит Чад. — А мне?

— В кухне, — бросает в ответ Дженсен. — Ждет, чтобы ты приготовил.

— Ты всегда высасываешь мои порции, и теперь не можешь сделать для меня, хоть один чертов раз?

— Как будто ты хоть раз платил за них.

— Я сделаю, — говорит Джастин, с трудом поднимаясь с сиденья.

— Беру обратно всё, что я о тебе когда-либо говорил, — кричит ему вслед Чад, и Джастин показывает ему средний палец.

Джастин возвращается с полным кувшином апельсинового сока, водкой и льдом. Дженсен поднимает с пола и раскладывает стол, Джастин ставит на него кувшин и два стакана.

— Мы что-то празднуем? — с недоумением спрашивает появившийся в проходе Майк.

— Да, — отвечает Дженсен, поднимая стакан в его честь. — Похмелье.

Майк пару секунд обдумывает сказанное и пожимает плечами.

— За это я выпью, — говорит он, присаживаясь рядом.

Всю оставшуюся дорогу они пьют и смотрят фильмы, и понемногу ситуация становится терпимее.

*

Перед выступлением Дженсен пьянее, чем следует быть, но до выхода на сцену у них еще есть немного времени. Он проводит его за кулисами, в одиночестве сидя на диване, пока Чад с группой людей стоят неподалеку, разговаривая и напиваясь. Дженсен не знает, куда пропал Джастин, но в некотором смысле он рад, что его сейчас с ним нет. Он чувствует, что снова может думать.

Не то чтобы это помогало. Всё, о чем он продолжает размышлять, это Джаред. Та единственная фраза, которую Джаред сказал ему, крутится в голове снова и снова. Он не имеет понятия, что думать, не говоря уже о том, что делать по этому поводу.

— Началось. — Сэнди подходит и, остановившись, чтобы закурить сигарету, кидает Дженсену на колени газету. — Лучше ты… — она выдыхает серо-голубое облачко дыма. — Лучше ты прочитаешь это до того, как узнает Майк. — С этими словами она исчезает, взметнув ярко-розовой юбкой с гепардами.

Твою мать. Это не к добру.

Это «Нью-Йорк Таймс», раздел «Развлечения». Он понятия не имеет, от какого числа газета, но готов поклясться, что она вышла не позднее, чем два дня назад, раз её им послали. Он узнаёт фото из CBGB, сделанное более трёх лет назад. Джастин наклонил к нему голову, строя глазки в камеру, рукой притягивая к себе Дженсена, а тот при этом смотрит вниз и в сторону.

«Восемь лет назад я начал избавляться от иллюзий насчет того, что я делаю, и насчет музыкальной индустрии в целом», — говорит фотограф Джон Рэйвин. «Я думал о том, чтобы заняться чем-то другим, но тут мой друг привёл меня посмотреть на эту группу, T Minus Zero. После шоу я просто повернулся к нему и сказал: «Я хочу работать с этой группой». Это было как удар молнии, вера мгновенно восстановилась».

С тех пор Джон фотографировал, возможно, единственную настоящую рок-группу последнего десятилетия, и в его книге вы найдёте более ста двадцати их лучших снимков. Книга включает фото с их самой первой съемки: «Я смотрел на них и видел икону рока даже раньше, чем они стали популярны. Каждый раз, когда я нажимал на затвор, это был, знаете, «самый потрясный снимок».

Привлекательность фотографий частично объясняется тем, что на них запечатлены изменчивые отношения двух солистов. «Личности, составляющие группу, подпитывают друг друга, но также несут и определенный разрушительный заряд. Из этого рождается великое искусство, но, как правило, на процесс больно смотреть», говорит Джон. «Другим участникам группы везёт меньше, потому что Джастину и Дженсену уделяется так много внимания, и фотографу трудно не поддаться этому настроению: между ними искрит такая хаотическая химия. Подсознательно я всегда искал этот великий снимок Джастина и Дженсена».

Дженсен закрывает глаза, прикусывая нижнюю губу. О господи.

«Так что вы думаете о новом альбоме группы? «Я нахожу альбом немного тяжелым для прослушивания, потому что он очень честный. И вам не обязательно иметь IQ, как у гения, чтобы понять, о чем эти песни», — говорит он. «Я еще под сильным впечатлением от «Не верю тебе». Если вы ничего не знаете о группе, то можете подумать, что речь о парне и его девушке. Но мы знаем, что это не так. Мы знаем, что это о Джастине и Дженсене».

Ого. Это просто. Это просто охуенно. Ёб твою мать.

«Так группа T Minus Zero на самом деле возродила страсть к музыкальной журналистике? «Я делал это шестнадцать лет, и сейчас первый раз за эти годы всё работает на полную мощность. Это то, чего я всегда хотел. Это то, о чем я мечтал с четырнадцати лет».

Джаред, конечно, услышит об этом.

И Майк будет в бешенстве, особенно после инцидента со льготами за благотворительность.

Дженсен комкает в руках газету и кидает её на пол.

— Чувак? — спрашивает Чад, наклоняясь к нему на плечо.

— У тебя есть, черт побери, косячок для меня, или как? — спрашивает Дженсен, складывая руки на груди.

Чад молча ухмыляется и протягивает ему косяк.

*

После шоу Майк собирает их всех в комнате за сценой на «экстренную пресс-конференцию», как он это назвал.

Чад, Джастин, Дженсен… и где же…?

— И где, вашу мать, носит Сэнди? — спрашивает Майк, когда они заходят внутрь.

Кажется, никто не знает, и Майк падает на диван, решив наплевать на это.

— О’кей, книга Джона Рэйвина, есть кто-то, кто еще не читал статью о ней? — Майк мгновение ждёт, потом продолжает: — Нам нужно иметь наготове публичное заявление. Я уже работаю над этим вместе с Самантой. А между тем нам нужно приготовить индивидуальные заявления. Репортеры налетят, как стервятники. — Майк качает головой, делая пометки в блокноте.

— Не хочу иметь с этим дела, — говорит Дженсен, отворачиваясь и, приложив ладонь к стене, упирается в неё лбом.

— Что? — голос Майка резкий, как удар хлыста, растерянный и одновременно непреклонный; нет, Дженсен не должен так говорить.

Положить на это.

— Я сказал, — Дженсен прерывается, скрипя зубами: — Не впутывай меня в это.

— Дженс…

— Я устал от этого, — обрывает он, нисколько не заботясь о том, что именно Майк собирался сказать. — Ложь…— он качает головой. — Маскировка. Необходимость постоянно осторожничать. — Дженсен глубоко вдыхает и широко открывает глаза, не в состоянии сфокусировать взгляд между рукой и стеной. Слова рвутся из него, он с трудом сдерживает их теми крупицами дипломатии, что в нем еще остались. — Это разъедает мою душу, Майк, — выдыхает он. — С меня хватит.

Майк ни секунды не колеблется.

— Джен. Ты должен сделать заявление. Это о вас двоих. Публика ждет…

— Да мне положить на то, чего публика ждет! — выкрикивает Дженсен, поворачиваясь к Майку, и гнев прорывается мгновенным, горячим всплеском. — Ты оглох на сегодняшнем шоу, или я недостаточно ясно выразился? Я. Не. Буду. Делать это.

— Джен, что происходит? Это на тебя непохоже.

— Нет, как раз это похоже — это в точности я. Наконец-то это абсолютно и полностью я.

Выражение на лице Майка близко к полному ошеломлению. Чад, вытаращив на Дженсена глаза, сидит рядом с Майком, даже не донеся до рта сигарету. Майк открывает рот, чтобы сказать что-то еще, но Дженсен не может терпеть.

Чад протягивает руку и кладёт её на плечо Майку.
— Чувак. Может, тебе стоит отступиться?

Майк от удивления при словах Чада дергает головой вправо, и замирает, пытаясь осознать сказанное.

— Джен. — Голос Джастина мягкий, нежный и спокойный. — Ты…

— Нет, я не в порядке, — огрызается Дженсен, поворачиваясь к нему. — Я не в порядке уже черт знает сколько времени, и если бы ты обращал внимание, то ты бы, твою мать, это знал. Но обо мне не беспокойся. Я не прошу, чтобы ты вышел на публику и разрушил свой совершенный имидж. Вперёд, Джастин. Иди, наври гребанной прессе, оставь всё между строк, придерживайся плана и делай, что тебе говорят, — но не жди, что я буду делать это вместе с тобой. Мне это уже осточертело.

— Это нечестно, Джен. — Джастин еле шепчет.

— Ну да. И что с того, блядь?

Джастин отворачивается, скрестив руки на груди и прикусив нижнюю губу.

Но Дженсен только разогревается, он еще только начал. Он открывает рот, чтобы продолжить — и тут дверь комнаты распахивается.

Все замирают, повернувшись на звук.

Это Сэнди, одетая в розовые кожаные штаны и бюстье из черного винила.

— Где, твою мать, тебя носило? — задает вопрос Майк.

Сэнди бросает мрачный взгляд на Майка, входя в комнату.

— Я разговаривала с роуди о моём саунде на следующем шоу, и на меня напали репортеры по поводу последней статьи. — Сэнди кивает головой в сторону двери, в которую входит Джаред, быстро закрывая её. — Джаред меня спас.

Майк закрывает глаза и кладёт руку себе на лоб.

— Вот дерьмо, прости, Сэнди. Я даже не думал… вот черт. А где были секьюрити?

Джаред делает шаг вперёд.

— Ну. Они прямо за нами, за дверью. Я просто расчищал дорогу. — Следует короткая пауза, и Джаред, оглядев напряженные лица в комнате, кивает. — Я уже ухожу.

— Подожди, — просит Дженсен, надевая куртку. — И мне расчисти дорогу.

— Джен, ты не можешь выйти отсюда…— Майк уже наполовину встал с места, и Дженсен поворачивается к нему, просто мечтая, чтобы тот сделал оставшуюся пару шагов.

— Стоп, стоп. — Джаред встаёт между ними, повернувшись спиной к Дженсену, и медленно кладёт руки Майку на плечи. — Чувак. Если дело дойдёт до драки — ничего личного, но я сомневаюсь в твоих шансах.

— Если он потеряет контроль над собой перед репортёрами… — начинает Майк.

— Я знаю, как сказать «без комментариев», Майк, — Дженсен уже взялся за ручку двери, открывая её, и Джаред следует за ним по пятам.

— Мне лучше пойти с ним, — говорит Джаред Майку извиняющимся тоном. — Рядом со мной и секьюрити он в безопасности попадёт в VIP. Не волнуйтесь, — уверяет он.

Это последнее, что слышит Дженсен, прежде чем оказаться в бурлящей толпе, скопившейся за дверью. На его плечи ложатся руки и он поворачивается.

Джаред обходит его, тело упруго и полно грации. Вокруг них секьюрити, как маленькая защитная капсула, но именно Джаред управляет всем. Толпа взрывается криками и вспышками фотокамер, лица расплываются, рты выкрикивают бессмысленные вопросы. Дженсен кладет одну руку на бедро Джареду, следуя за ним, и чувствует, как мышцы напрягаются под пальцами, когда Джаред расталкивает народ.

Половина охранников отрывается от них, отодвигая назад прессу, — возможно, выпихивая их из здания, судя по тому, что видно Дженсену: их рты сердито открыты, они кричат в свои микрофоны, прорываясь сквозь толпу.

Вдруг какая-то брюнетка выбегает на открытое пространство позади них, нарушая строй. Двое охранников двигаются к ней, но она мчится прямиком к Дженсену, широко раскрыв руки, пытаясь схватить его, и Дженсен знает, что она доберётся быстрее, чем охранники успеют сделать хоть что-нибудь.

Дженсен поднимает руку, и она, падая на него, ныряет ему подмышку. Дженсен прижимается к Джареду под давлением дополнительного веса и пытается сохранить равновесие.

— Привет. Понравилось выступление? — спрашивает он, готовый развлекать её несколько секунд, пока не подоспеют охранники. У него странная жизнь; он принял это как должное много лет назад.

Джаред останавливается, повернувшись так быстро, что они оба почти врезаются в него.

— Милая, — вразумляет её Джаред. — Сейчас не время.

И тут охранник хватает её, оттаскивая обратно в толпу.

— Это всегда так? — кричит Дженсен Джареду. — Или я обычно отрубаюсь к тому моменту?

— Ты обычно отрубаешься, — подтверждает Джаред, крича в ответ. — Карточку, мы почти пришли.

Дженсен вынимает из кармана карточку и отдаёт Джареду.

Они проходят через предбанник с двойными дверями и наконец-то оказываются глубоко в коридорах арены. Двери захлопываются за ними и отрезают от толпы, сдерживаемой охранниками. Они одни в этом коридоре, судя по всему, и Дженсен смеётся, стискивая пальцы на талии Джареда.

— Подожди. Подожди, — выдыхает он, прижимаясь к стене. Он дёргает Джареда сильным движением так, что того разворачивает.

Джаред останавливается, переводя дыхание и глядя на Дженсена. Так близко, так ужасно, чудовищно близко.

Дженсен убирает свою стоваттную улыбку, которую всегда приберегает для камер.

— Думаешь, мы в безопасности? — спрашивает он, стискивая пальцами воротник куртки Джареда и притягивая его к себе.

— Ты — да, — выдыхает Джаред.

— А ты нет?

Джаред прикрывает веки, и, выпрямившись, отклоняется от Дженсена, глубоко дыша.

— Нет, пока ты смотришь на меня так.

Дженсен мог бы сказать, что он слишком возбужден, слишком пьян, всё слишком — но он чувствует слишком глубоко, достаточно глубоко, чтобы его не заботили чертовы последствия.

— Я не знаю, как по-другому можно смотреть на тебя.

— Черт побери, Дженсен!

Дженсен чувствует, как Джаред слабеет, приникая к нему. Он падает на Дженсена, их губы встречаются, сладко скользя, приоткрываясь в медленном поцелуе; Дженсен гладит руками спину Джареда, талию, бедра, обхватывает и притягивает его ближе.

— Я обещал, — выдыхает Джаред, и, отклонившись назад, упирается Дженсену под ключицы, — что доведу тебя до VIP.

— А что, если я не хочу туда? — спрашивает Дженсен, дразняще склоняя голову набок.

— Тогда… Мне придется чертовски туго, — смеётся Джаред глубоким горловым смехом и снова прижимается губами ко рту Дженсена.

— Точно, — выдыхает Дженсен, прикусывая его нижнюю губу. — И как ты собираешься с этим справиться? — спрашивает он, стискивая пальцами ягодицы Джареда и вжимаясь в него бедрами.

— Я… собираюсь… дать тебе пинка… и оттащить тебя… в ту комнату, — выдыхает Джаред в рот Дженсену между медленными поцелуями.

В ответ Дженсен фыркает ему в рот, высовывая язык.

— Нет, только не это.

— Нет, — шепчет Джаред, его руки и тело расслабляются, подчиняясь Дженсену, и он лижет его нижнюю губу. — Не буду. — Он вминается в Дженсена бедрами, они оба тяжело дышат, и Джаред отстраняется, бормоча: — Думаю, мне надо заманить тебя туда другим способом.

— Дополнительные баллы за творческий подход, — объявляет Дженсен, лениво ухмыляясь, неторопливо пробегая ласкающими движениями по нижней части ягодиц Джареда.

— Если бы мы не были в публичном месте… — ухмыляется в ответ Джаред, качая головой.

— Тогда что? — спрашивает Дженсен, с усмешкой вздергивая подбородок.

— Да ладно тебе, — смеётся Джаред и напоследок еще раз прижимается к его рту. Потом отрывает Дженсена от стены и идет задом наперед, таща Дженсена за собой по коридору. — Если тебе повезёт… — выдыхает Джаред, — ты это узнаешь позже.

— Так я должен быть везунчиком?

— Ну, — говорит Джаред, подергивая уголком рта. — Сознательно.

— Так я должен быть сознательным? — смеясь, поддразнивает Дженсен, следуя за ним по пятам.

— Нет. Не обязательно… до тех пор, пока тебе хочется, — шепчет Джаред.

— Всегда, — шепчет в ответ Дженсен, прижимая бедра Джареда к себе. Они оба чуть не спотыкаются и смеются, столкнувшись губами.

— Ты, — говорит Джаред, отстраняясь настолько, чтобы можно было говорить, и пальцами одной руки хватается за пояс Дженсена, а другой проводит по контуру его рта: — Просто неисправим.

— Да, — кивает Дженсен, соглашаясь. — И тебе это нравится.

— Ммм… мне действительно нравится, — рычит Джаред и снова целует его.

Двойные двери в конце коридора распахиваются, и они отскакивают друг от друга; Джаред поворачивается и шагает рядом с Дженсеном, засунув руки в карманы. Они держат дистанцию, едва слышно фыркая, всю оставшуюся дорогу до VIP-а.

Дженсен не оглядывается, чтобы посмотреть, кто вошёл; он просто идет рядом с Джаредом, пока тот не хватается за ручку двери и не открывает её перед Дженсеном. В ответ на такое рыцарство тот поднимает брови и ухмыляется. Джаред закатывает глаза, отражая ухмылку, и пропускает Дженсена вперёд. Потом прижимается грудью к спине Дженсена, впихивая его в комнату, и плотно закрывает за собой дверь.

— Да ты просто животное, а? — хмыкает Дженсен через плечо. Он останавливается, прижимается спиной к груди Джареда, и тот фыркает.

— Не заставляй меня смущать тебя грубым обращением, — смеётся Джаред, пихая Дженсена вперёд.

— Ты не осмелишься, — Дженсен тоже смеётся.

— Нет, если ты этого не хочешь, — обещает Джаред, горячо выдыхая Дженсену в ухо, и, устроив руки у него на талии, направляет их обоих в сторону бара. Дженсен наклоняется к стойке из полированного дерева и заказывает им выпивку. Джаред мгновение прижимается к его спине, потом отодвигается в сторону, одной рукой еще держась за плечи Дженсена, и они тесно прижимаются друг к другу боками.

Дженсен поворачивает голову, оглядывая комнату в ожидании заказа. И ясно видит Джастина, который, войдя, бросает на них ядовитый взгляд.

Дерьмо.

Но Джастин идет дальше, отвернувшись, как будто и не заметил их.

Дженсен наблюдает за Джаредом боковым зрением — ясно, что тот тоже видит Джастина.

— Я ему не очень нравлюсь, — предполагает Джаред.

— Нет, — опустив глаза, Дженсен качает головой.

Джаред кивает.

— Я типа просёк это пару раз, — рука Джареда соскальзывает с плеча, чтобы взять поданный барменом напиток, а затем он тесно прижимается к Дженсену сбоку. Джаред какое-то время разглядывает свой стакан, обхватив его ладонями, потом продолжает. — Но… на самом деле… я бы сам себе не нравился, будь я Джастином.

Дженсену не нужно спрашивать, почему это так.

Между ними повисает молчание, Дженсен помешивает свой напиток, внимательно разглядывая содержимое.

Дженсен не должен, правда, не должен — прошлой ночью он сказал более чем достаточно, и всё еще жалеет об этом. Однако, несмотря на это сожаление, на чувство вины, на всё, чего он не должен, — он не может перестать желать продолжения: этой честности, этой правды между ними, этих отношений.

— Между мной и Джастином всё пошло наперекосяк с той ночи, когда мы с тобой разговаривали в лесу… — Дженсен качает головой, пытаясь подобрать слова, и вместо этого выпивает. — Это… — говорит он, ставя стакан на стойку, — это даже не то чтобы я не знал, как всё исправить… — он колеблется и, закусив нижнюю губу, гадает, многое ли готов признать.

Всё. Черт с ним со всем. Просто всё. Почему бы и нет? Джаред не осудит его.

Он делает глубокий вдох; алкоголь всё еще прожигает путь вниз по его желудку.
— Дело в том, что я не знаю, хочу ли этого. Девять лет, Джаред. Он — всё, что я знаю… и иногда он кажется мне совсем чужим. Но временами он снова тот же парень, в которого я влюбился столько лет назад… и… я так чертовски устал от этой чехарды, — вздыхает он. — Всё, о чем я думаю, — это те первые годы нашей совместной жизни; насколько замечательно всё было, насколько мы любили друг друга. — Он быстро делает еще один глоток из стакана. — Всё, чего я хотел эти годы — вернуть всё назад. Я столько времени верил, что чувства остались, и сейчас чем-то нужно пожертвовать, что-то изменить, и тогда всё вернётся на круги своя, как и было.

— А что, если этого никогда не произойдёт? — спрашивает Джаред, искоса бросая на него взгляд сквозь пряди волос.

— Не знаю, — Дженсен ставит стакан на стойку. — Я… всё еще люблю его, — добавляет он беспомощно.

— Конечно, любишь. Всегда будешь любить.

— Ты считаешь, всё так безнадежно? — сдавленно спрашивает Дженсен.

— Нет, — отвечает Джаред с легкой улыбкой. — Я просто имел в виду, неважно, что произойдёт, ты всегда будешь любить его. Как можно перестать?

Дженсен секунду обдумывает эти слова, и в этот момент Джареда прорывает.

— Послушай… я как бы пытался собрать вместе эту картинку… из того, что я видел… и что ты говорил мне… и если это всё сходится, а я думаю, что да… — Джаред прерывается, делая глоток. — То, о чем мы говорили прошлой ночью…— продолжает он. — То… ну… с тобой всё нормально. — Джаред смотрит на Дженсена, как будто набираясь смелости, его голос становится ровным и уверенным. — Это нормально, что ты хочешь быть счастливым. Ты заслуживаешь того, чтобы быть счастливым, — уверяет он. — Это просто… — какую-то долю секунды он жует нижнюю губу. — Для начала тебе надо определиться с тем, чего ты хочешь, — что сделает тебя счастливым.

Дженсен долго смотрит на Джареда, прежде чем оказывается в состоянии вымолвить хоть слово.

— Как я могу это сделать?

— Если бы я знал ответ, я был бы богат и на пенсии, — смеётся Джаред.

— Спасибо, что выслушал… про Джастина. Знаю, это могло показаться… некрасиво. Я имею в виду, что вы оба не ладите друг с другом и … — Дженсен делает жест, как будто жалеет, что вообще начал об этом говорить, и надеется, что Джаред разрешит ему не продолжать.

— Ну да, я делаю это не для него.

— Знаю. Но… как…? — Дженсен снова умолкает и думает, что пора ему, наверное, прекратить задавать эти вопросы, потому что они никуда не ведут и не делают ситуацию менее неловкой.

Джаред прочищает горло и всё равно отвечает.

— Потому что у меня никогда не было никаких иллюзий, — говорит он, крутя стакан между пальцами. — Когда тур закончится, я исчезну.

Эта мысль пронзает Дженсена насквозь, внезапно и безжалостно, шок волнами поднимается из живота. Господи. Он даже не думал об этом.

— Так почему бы нам не взять всё лучшее от сегодняшнего дня? — спрашивает Джаред, пожимая плечами.

— Правильно, — оцепенело кивает Дженсен. Блин, прошло уже больше половины тура. Всего пара недель и…

— Так… вы какие-то серьезные на вид, — говорит Джастин, втискиваясь между ними.

— Я просто… — Джаред поднимает свой стакан и покачивает его туда-сюда, от чего лёд позвякивает. — Уже почти допил.

Склонив голову набок, Джастин смотрит на Джареда.

— Знаешь, в тот первый раз, когда я увидел тебя с ним, ты не смог достаточно быстро удрать. А теперь ты здесь, само спокойствие. Как будто тебе стало комфортно. Как будто ты считаешь, что твоё место здесь.

— Может, и так, — пожимает плечами Джаред.

— Или, может, ты просто сезонное блюдо.

— Джастин, — шипит Дженсен, хватая его за руку.

Джаред кажется безмятежным. На первый взгляд.

— Почему бы тебе не спросить Дженсена? Думаю, его ответ тебя удивит.

— Да видишь ли, в этом вся и штука, — продолжает Джастин. — Дженсен не из тех парней, которые удивляют. Дженсен спокойный, уравновешенный. Ты знаешь, что всегда можешь положиться на него. До тех пор… Пока не появляешься ты, и он не начинает нарушать правила, спать с роуди и встречаться с тобой каждый раз, когда выпадает возможность.

Джаред кивает, салютуя стаканом, допивает остатки, потом ставит пустой стакан на стойку.

— Может, тебе стоит раскрыть на это глаза, — говорит Джаред, поднимаясь с барной табуретки и вежливо кивая.

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Джастин.

Джаред немного колеблется.

— У моего отца была поговорка… Про птиц, которые возвращаются домой вить гнезда. Ты знаешь такую, Джастин?

— Никогда не слышал.

— Поищи в интернете, что она значит, — советует Джаред и уходит, улыбнувшись им напоследок.

Джастин долго смотрит ему вслед.

— Я, правда, не догоняю, что тебе в нём нравится.

— Нет, — вздыхает Дженсен, поворачиваясь к своему стакану. — И не поймёшь.

— Я стараюсь, — говорит Джастин почти раздраженно. — Но он такой болван.

— Один из вас — точно, — Дженсен хватает стакан со стойки и устремляется в толпу.

*

Позже Дженсен злится на себя за последние слова, потому что понимает: у Джастина есть все причины ненавидеть Джареда. Все права и все причины. Несмотря на обилие случайных связей, которые были у них обоих за все эти годы, никогда не происходило ничего подобного. Дженсен трахал Джареда эксклюзивно, как трахал Джастина, а эксклюзивный секс ведёт к чувствам. Каждый в их бизнесе знает это.

Он уже своим поведением обижает Джастина и должен остановиться раньше, чем начнёт обижать и Джареда тоже, если этого еще не случилось.

Он не глуп и не груб. Он знает, что должен делать; он только хочет, чтобы у него был выбор. Хочет, чтобы всё оставалось так, как сейчас, а что это на самом деле говорит о нём?

Ничего хорошего.

*

После шоу в Атланте Дженсен вусмерть напивается, но, сидя на диване рядом с Джаредом, чувствует себя гораздо лучше, чем должен был бы. Они наклоняются друг к другу, смеясь и болтая обо всём подряд. Нетрудно догадаться, что Джаред так же пьян, как и он сам. Он пил из бутылки наравне с Дженсеном, да и к моменту их встречи час назад уже был изрядно навеселе.

Дженсен в курсе, что спрашивать Джареда, хочет ли он вернуться в номер отеля, — это плохая идея. Он в самом деле не должен заниматься этим с Джаредом, но он пьян, и хочет его, чертовски сильно хочет. Этот легкий смех, это тело, прижавшееся к нему, то, как он быстро схватывает всё, о чем Дженсен рассказывает, и делится с ним своими мыслями и мнением.

Еще довольно рано, а Джастин на другом конце комнаты явно увлечен симпатичным темноволосым парнем. За весь вечер он даже не взглянул на них с Джаредом.

Дженсен наклоняется, касаясь губами уха Джареда, его волосы щекочут Дженсену нос. Он так классно пахнет, Господи, так классно, потом и шампунем, и Дженсену хочется съесть его живьем.

— Пойдем со мной в номер, — шепчет он, обводя языком ушную раковину Джареда.

Джаред подставляется языку Дженсена, медленно и глубоко дыша.
— А… если я скажу «нет»? — дразнит он, дрожа.

— Тогда мне придется выебать тебя прямо на этом диване, у всех на виду, — обещает Дженсен, с улыбкой прихватывая зубами мочку уха Джареда.

Джаред со стоном поеживается.

— Это… было бы забавно.

— Неужели? — спрашивает Дженсен, вычерчивая языком спираль внутри его уха. — Тебе хочется, чтобы они видели, как я вхожу в тебя и трахаю прямо здесь? Хочешь показать всем, как сильно тебе это нравится?

— Блин, — выдыхает Джаред, приваливаясь к Дженсену всем своим весом. — Сейчас кончу, Дженсен…

— Я тоже, — мурлычет Дженсен. — Но ведь… нас могут прервать…

— Это, пожалуй, единственное, что меня останавливает, — шепчет Джаред в ответ.

Дженсен поднимает его с дивана и они пробираются сквозь толпу, держась за руки; единственное, что Дженсен сейчас ощущает, — прикосновение кожи Джареда, и ему нет дела до людей, которых он расталкивает по пути к двери.

Не успев оказаться внутри номера, они приклеиваются друг к другу и целуются. Дженсен разворачивает Джареда и падает на кровать вместе с ним.

Он слегка отклоняется, чтобы снять футболку, и Джаред пожирает глазами его голое тело.

— Господи, Джен.

Джен. Имя звучит медом в его ушах.

— Ты назвал меня Дженом. — Он переворачивается, оказываясь сверху.

— Нельзя было? — смущенно спрашивает Джаред, сверкая блестящими от возбуждения глазами.

— Нет. Тебе определенно… — Дженсен целует его, скользя языком во рту Джареда. — Определенно можно. Просто ты… никогда не называл меня так раньше.

— Просто захотелось, — выдыхает Джаред, ныряя языком в рот Дженсена.

— Правильно захотелось, — отвечает Дженсен, гладя руками тело Джареда. — Всё, чего нам хочется… правильно. Ничего нет неправильного, даже если должно быть. Как будто всё так и предначертано.

— Черт. Дженсен… не надо… — Джаред перестает целовать его, качая головой. — Не говори так.

— Почему?

Джаред распахивает все еще подернутые страстью глаза.

— Потому что… я не могу… не могу думать, что это…

— Что-то значит? — горячим шепотом спрашивает Дженсен, проводя языком вдоль шеи Джареда, и, вот черт, Джаред просто идеальный, когда он вот так лежит под ним, весь из мощных мышц и сухожилий, возбужденный и страстный.

Джаред кивает, и Дженсен кусает его за подбородок, скользя по телу, соприкасаясь своим членом сквозь джинсы с членом Джареда.

— А что, если значит? Что, если я хочу этого?

— А что насчет Джастина?

— Пусть он найдет своё, — говорит Дженсен, оглаживая плечи Джареда.

— Дженсен. — Рука Джареда дрожит на его щеке, он неровно дышит, его грудь подрагивает. — Для него «своё» — это ты.

— Может быть, — шепчет Дженсен. — Но я уже сыт всем этим, Джаред. — Он медленно целует его. — Морально сыт. — Он закрывает глаза, и слова на выдохе едва слышны. — А ты…

— Что? — Джаред произносит еле слышно, глядя на него во все глаза.

— Такой человек, с которым мне хочется быть страстным. Такой, как ты. — Слова срываются с губ Дженсена, непрошенные, необдуманные. У него много времени, чтобы пожалеть о них, чувствуя, как Джаред замирает всем телом.

Джаред открывает и закрывает рот до тех пор, пока не оказывается в состоянии произнести хоть что-то.

— Ты… ты не можешь говорить мне такие вещи, Дженсен.

— Почему не могу?

— Потому что ты любишь другого. И ты… Ты не должен давать мне надежду, что, может быть…

Голос Джареда срывается, он дрожит всем телом, и Дженсен чувствует необходимость сказать что-нибудь, заполнить тишину, чтобы сгладить возникшую неловкость между ними.

— Может быть, я хочу…

Джаред реагирует мгновенно, его тело каменеет.

— Нет. — Он отталкивает Дженсена. — Прекрати. — Джаред вскакивает с кровати на пол, отвернувшись, будто пытается взять себя в руки. — Ты не можешь так делать, Дженсен. Тебе нельзя так поступать.

— Нельзя как? — спрашивает Дженсен, и с этим словом из него будто выходит весь воздух. — Быть к тебе неравнодушным?

— Да, нельзя. Потому что всё, что… всё, что… — Джаред обхватывает себя руками и качает головой. — Я не должен был позволять этому так далеко зайти. Не должен был доходить до этого.

— Джаред, — смущенно произносит Дженсен, медленно поднимаясь с кровати. — Я думал…

— Что ты думал? — спрашивает Джаред, поворачиваясь к нему и глядя сердито и пылко. — Что ты будешь говорить такие вещи и делать всё, чтобы причинить мне боль? — Джаред делает к нему шаг, прожигая взглядом. — Что тебе можно?

Дженсену хочется сказать «да».

Он никогда не видел Джареда настолько сердитым, как сейчас, когда тот натягивает обратно футболку и собирается с духом, готовый тотчас же уйти.

— Вот что я думал.

Джаред идет к двери, от его былой грациозности не осталось и следа.

— Джаред, то, что я чувствую… я не… я никогда бы…— Голос Дженсена срывается, он пытается собрать вместе всё, что хочет сказать.

Джаред топчется на пороге крошечного предбанника.

— Я знаю, что ты ко мне неравнодушен. Я это знаю. Уже какое-то время. И если ты хочешь тешиться этой мыслью, представляя это чем-то большим, чем оно есть, — давай. Но не пытайся заставить поверить в это и меня.

Дженсен молча замирает, не в силах произнести то, что собирался.

Джаред делает шаг по направлению к нему, продолжая в том же повышенном тоне.

— Мне слишком тяжело это слышать. Слишком тяжело, что я не могу хотеть… — У него перехватывает горло, он отступает на шаг, потом еще на один. — Не надо. Если только ты так не считаешь. Думаешь, я не знаю, что ты чувствуешь сейчас, Дженсен? — спрашивает Джаред, застегивая пояс, и его голос срывается. — Я знаю, что ты думаешь. Это же так легко думать про меня. Я новенький и блестящий. Так легко смотреть на меня и думать, что я совершенство. Но я не совершенство.

На этих словах дверь позади Джареда открывается.

Черт побери.

— Гляди-ка, — говорит Джастин, входя в номер. — Вот о чем я всё время думал. Может, Джену просто нужно увидеть, как с тебя слезет вся эта полировка? Может, это что-то изменит, Джаред?

Джаред прищуривается и, обхватив себя руками, меряет взглядом Джастина с головы до ног.

— Думаю, что тебе не понравится, если этого не произойдет.

О, господи. Джаред обозлен. Джаред обозлен, а тут еще Джастин, и всё это очень хреново.

— Хочешь выяснить? — спрашивает Джастин, подкрадываясь ближе. — Покажи, насколько ты несовершенен, посмотрим, что он подумает тогда?

— Черт побери, Джастин. — Дженсен делает шаг.

Джаред останавливает его, поднимая руку:

— Я понял.
— Джаред…
— Отвали, Дженсен, — говорит Джаред.

— Отстаивает свои права, — Джастин смотрит на Дженсена, выгнув брови. — Мне это нравится.

— Я здесь, — с нажимом произносит Джаред, глядя Джастину прямо в лицо, потом понижает голос, чтобы продолжить: — В присутствии человека его не обсуждают.

— Ну да, — говорит Джастин, возвращаясь взглядом к Джареду. Натянуто улыбаясь, он, медленно поднимает руку и трогает его лицо кончиками пальцев, большим пальцем проводя по краю рта. — И мне до смерти хотелось узнать, что ты из себя представляешь.

Джаред не сдвигается ни на дюйм, глядя Джастину прямо в глаза.

— Ага, гадал, что же ты из себя представляешь, уже очень давно, — парирует он ровным голосом, готовый бросить вызов.

Дженсену страстно хочется защитить Джареда от дьявольских силков Джастина, но он начинает слегка беспокоиться о самом Джастине. Он не коротышка, но если Джаред решит разобраться, как на школьном дворе… то Дженсен на Джастина не поставил бы.

— Что, правда? — спрашивает Джастин, подходя ближе. Язык его тела становится более хищническим с каждым шагом, плечи напрягаются, но во взгляде, которым он одаривает Джареда, нет ни намека на то, что он собирается драться. — Так расскажи мне, Джаред. — Джастин поглаживает его пальцами по скуле. — Должен ли я к тебе ревновать? Потому что Дженсен мне на этот вопрос не ответил.

— Не знаю. А должен? — спрашивает Джаред, не двигаясь, но вопросительно глядя на Джастина.

— Ты не отвечаешь на мой вопрос, — мертвенно-ровным голосом произносит Джастин прямо в рот Джареду, прижимаясь к нему всем телом.

Твою мать. Это не должно возбуждать. Совсем не должно.

— Может, немного ревности пошло бы тебе на пользу, — выдыхает Джаред, задирая подбородок.

— Блядь… ты… — шепчет Джастин, горячо выдыхая каждое слово в рот Джареду.

— Джастин, — шипит Дженсен. — Прекрати. — Он делает шаг вперед, чтобы помочь Джареду.

И замирает как вкопанный, видя, как Джаред хватает Джастина за волосы, разворачивает его и вдавливает в стену всем своим весом, глядя прямо в глаза.

— Нет. Вот ты — блядь.

Может, Джареду вовсе и не нужна его помощь.

Джаред впивается ртом в губы Джастина, грубо и зло, и их языки вступают в схватку.

От этого зрелища Дженсену нечем дышать, ошеломленный, он не может пошевелиться.

— Хочешь знать, что во мне такого особенного, Джастин? — спрашивает Джаред, отрываясь от поцелуя, слова звучат резко, прямо возле губ. Он прищуривается и крепче стискивает волосы Джастина. — Ладно, а мне до смерти хотелось узнать, что такого замечательного в замечательном Джастине Хартли.

— Молодец! — Джастин гладит Джареда по спине. — Уже увяз во всем этом, да, Джаред? — спрашивает он, выдыхая ему в лицо и дергая за прядь. — Готов идти ва-банк. — Джастин вылизывает его рот, словно конфету.

— Может, ты и должен ревновать, Джастин. Может, у него ко мне настоящие чувства. Мы занимаемся этим… Думаю, тебе стоит выяснить. Либо пан, либо пропал, всё или ничего. Все птицы возвращаются домой вить гнезда. Ты готов?

— Давно уже.

Джаред хватает Джастина за футболку, поворачивает его и толкает на кровать. Джастин немедленно садится, и, схватив за пояс, дергает Джареда вниз.

Господи. Есть ли название… тому, что сейчас происходит?

Они цепляются друг за друга, как будто дерутся, а не трахаются. Джастин тянет Джареда вниз для поцелуя, они сливаются телами, трутся бедрами в каком-то неровном ритме. Джастин хватает Джареда за плечи, переворачивает и приземляется на него сверху, не разрывая при этом поцелуя. Джаред выгибается, вжимаясь в него, процарапывая ногтями по его спине борозды, впиваясь ногтями, и так дергает за рубашку, словно хочет порвать ее. Как будто ему это нравится: отдавать столько же, сколько получает.

Дженсен чувствует, что должен что-то сказать. Сделать хоть что-то. Но это решение Джареда. И Джастина. У него нет на Джареда никаких прав, да и тройнички с Джастином у него бывали. Его моральные устои совсем не высоки. Но… он должен…

Как можно остановить силу природы, подобную этой? Как эти двое, сплетшиеся вместе, с треском сдирающие друг с друга одежду, ногтями расцарапывающие кожу до крови … длинные царапины на спине Джастина, на боках Джареда... они продолжают, шипя, целоваться и вжиматься друг в друга.

Как можно это остановить?

Два самых красивых человека на свете, которые разрушают друг друга! Джастин, должно быть, пытается доказать своё, но Дженсен видит настоящую страсть в его потемневших глазах, и Джаред хочет этого так же страстно. Как будто Джареду так же сильно нужно что-то доказать.

Как это остановить?

И почему он не может решить: это пугает его или возбуждает?

Господи. Джаред быстро и яростно стаскивает с Джастина джинсы и тут же оказывается сверху, бешено целуя его. В это время Джастину удается расстегнуть пуговицы на штанах Джареда, потом он стягивает их вниз, с его узких бедер, так быстро, как только получается. Они оба уже раздеты и сплетены вместе. Дженсен смотрит, как движутся вверх-вниз лопатки Джастина, когда он шарит руками по телу Джареда, как изгибается его позвоночник, подчеркивая выпирающие ягодицы, как вжимаются его бедра в Джареда, который сам приникает к нему своим совершенным телом, впиваясь пальцами в ягодицы, как их мышцы перекатываются при каждом толчке.

Дженсен делает шаг вперед, чувствуя себя, как во сне, когда всё происходит слишком быстро, а мозг не поспевает.

— Джастин… — шепчет он, не уверенный, просит ли он Джастина остановиться, хотя и чувствует, что вроде бы должен.

Джастин отлепляет губы от Джареда и смотрит на Дженсена дикими глазами.

— Что, Джен? Ты хочешь присоединиться? — Он опускает взгляд на Джареда, зарываясь пальцами в его волосы, другой рукой проводит по его лицу, собственнически обхватывая его и не забывая при этом работать бедрами. — Что думаешь, Джаред? Ему все время нужны мы оба.

У Джареда рваный голос, со смесью злости и удовольствия.

— Это только между нами.

— Может, он хочет нас остановить… — Голос Джастина клубится в воздухе, хитрый и дразнящий. — Чего ты хочешь, Джен? — Джастин все еще не спускает глаз с Джареда, хлопая ресницами, в очередной раз дергает бедрами, и Джаред тянется к нему.

— Не хочу, чтобы вы покалечили друг друга, — шепчет Дженсен.

— Не… покалечим, — уверяет Джастин, вминаясь в Джареда снова, чтобы подтвердить свои слова, и оба они крепко обхватывают друг друга, вздрагивая от удовольствия, которое доставляют им трущиеся друг о друга члены. — Я тебя калечу, Джаред?

— Если бы, — выдыхает Джаред, впиваясь зубами ему в горло.

Дженсен начинает задумываться: а не оставить ли их одних… дать им… заняться — чем бы там ни было — поскольку они оба явно этого хотят. Не имея возможности физически разнять их, Дженсен не соображает, что еще он может сделать. Долю секунды он размышляет над этим, потом думает, не положить ли свои ладони на их тела, — на обнаженную, потную кожу, под которой изгибаются и перекатываются мускулы — и он точно знает, к чему это приведет.

Ему определенно надо уйти. В самом деле, надо уйти. Но его ноги словно приросли к полу, а глаза прикованы к происходящему.

— Он ведь такой охуительный, правда? — спрашивает Джастин, поворачивая лицо Джареда к Дженсену. Джаред отстраняется и смотрит сам, тяжело дыша, не прекращая вбиваться в Джастина. Тот тоже смотрит на Дженсена, оглядывает с головы до ног. — Это крепкое тело… грудь… господи, задница, — стонет Джастин, содрогаясь. — Расскажи мне, как он возбуждает тебя, Джаред, — требует он, хватая Джареда за подбородок.

— Невероятно возбуждает, — выдыхает Джаред, оглаживая тело Дженсена взглядом. — Его рот… — прикусывает губу, переводя взгляд на Джастина. — Его руки… — Джаред стонет при этих словах, стискивая пальцы на ягодицах Джастина, прижимаясь к нему. Они не сводят глаз друг с друга, и их слова сочатся чистым сексом. — Его член… — Джаред открывает рот, прикусывая кожу под подбородком Джастина. — Его ум… его сердце… то, как он всем этим владеет… — Джаред прижимается лицом к Джастину, не отводя взгляда. — Он не просто возбуждает… — Джаред наклоняется еще ближе. — Он просто сводит с ума, — объявляет он с вызовом.

— Ты даже не знаешь, насколько, — соглашается Джастин.

Джаред кладет ладонь на лицо Джастину, впиваясь ногтями ему в щеку.

— Боюсь, ты удивишься.

Дженсен не может уйти от них. Он еще не уверен, собираются ли они трахнуться, убить друг друга, или и то, и другое. Он делает шаг назад, спотыкается и падает в кресло рядом со столом.

— Ты знаешь, ему это нравится, — шепчет Джастин, хитро глядя на Дженсена. — Наблюдать за нами обоими. Да разве это может не понравиться? Те двое, кого ему больше всего нравится трахать, в итоге трахают друг друга.

Дженсен вовсе не уверен, что это правда… но это и не ложь, потому что, еб вашу мать, они вместе просто охуительны. Но Дженсену неловко, очень некомфортно смотреть на это.

Джаред искоса бросает на Дженсена горящий взгляд.

— Тогда давай его не разочаруем.

И тут Дженсен забывает, как дышать, потому что Джастин припадает на локти и колени и раздвигает ноги Джареда, впиваясь пальцами в его бедра. Джастин наклоняет голову и обводит языком дырку Джареда по кругу, прежде чем нырнуть внутрь. Джаред шипит, стискивая плечи Джастина.

— Не надо меня готовить.

— Я делаю это не для тебя, — отвечает Джастин, а потом снова погружает язык в Джареда.

— Не хочу, чтобы ты… — начинает Джаред, выплевывая слова, а потом стонет, упираясь затылком в кровать, и все напряжение выходит из его тела. Джастин великолепен в том, что делает сейчас, Дженсену это известно не понаслышке, — это ощущение от коротких, рваных толчков языка, выворачивающих наизнанку, сверлящих его изнутри, дразнящих анус. Джаред открывает рот, втягивая воздух, сжимает пальцы, притягивая Джастина ближе, глубже, вместо того, чтобы отстраняться, и приподнимает бедра ему навстречу.

Блядь. Это вынос мозга.

Зажмурив глаза, Джаред тяжело дышит широко открытым ртом. Он подмахивает бедрами, извиваясь на кровати и дрожа всем телом, подчиняясь ритму. Джастин позаботился, чтобы у Дженсена был идеальный вид на то, как он терзает Джареда языком, ныряя и кружа, и еще шире раздвигает ноги Джареда. Джаред трется об него, его мышцы сокращаются и расслабляются вокруг языка Джастина. Он протягивает руки, чтобы обхватить затылок Джастина, насаживаясь на толчки. Джастин крутит головой, делая языком то, что — Дженсен это прекрасно знает — отправляет прямиком на седьмое небо. Всё тело Джареда натягивается, как струна, и он со стоном отчаянно толкается в лицо Джастина.

В мозгу Дженсена от увиденного происходит короткое замыкание. Он прикусывает губу, и боль от прикушенной плоти искрами расходится по всему телу. Он откидывает голову на спинку кресла.

Джастин притягивает Джареда крепче и, впившись губами в его дырку, сильнее и глубже трахает его ртом. Джаред держит его мертвой хваткой, его потное тело блестит в слабом свете, он толкается в каждое движение языка Джастина, отдаваясь так же сильно, как и берет, — и Дженсену прекрасно видно, что Джаред наслаждается процессом.

Джастин высвобождает язык, лижет промежность Джареда, кружит языком по мошонке, вытягивая его, и потом ведет им вдоль центральной вены на члене, словно лижет леденец.

— Господи, Дженсен… его член… — шепчет Джастин устало. — Если ты еще не попробовал его внутри… — Джастин кружит языком под головкой члена. — Ты многое потерял… — выдыхает он и обхватывает головку губами. Он сосет член долгими, медленными движениями, толкаясь двумя пальцами в Джареда. Тот дергает бедрами, глубже погружаясь в рот Джастина.

Джастин отстраняется, демонстрируя блестящий от слюны член Джареда, и тут же тесно смыкает губы вокруг покрасневшей, разбухшей головки, работая горлом, а пальцами — в глубине. Джаред отчаянно хватается за его волосы.

— Перестань выпендриваться… — рычит Джаред, подкидывая бедра так, что Джастин заглатывает его член до самого низа на головокружительной скорости. Он хватает Джастина за лицо, так же быстро отрывает его от своего члена и смотрит на него. — И выеби меня уже.

— Так хочется? — спрашивает Джастин. Он еще раз демонстративно проводит языком вдоль щелки и выскальзывает из рук Джареда, садясь на пятки.

Дженсен смотрит, как Джастин раскатывает презерватив, смазывая себя, и чувствует, как что-то холодное и темное сворачивается у него в животе, в полнейшем контрасте с жаром и твердостью в штанах. Это… жутко. И заводит. И странно. И противоречиво. И всё равно заводит. И он совершенно не может понять, почему это происходит или что он должен по этому поводу чувствовать или делать. Эта ебля — как борьба, и, может, ему стоит радоваться, что они заняты этим, а не рукопашной, поскольку свои шансы разнять их он оценивает очень низко. И, может быть… может быть, это как раз то, чем им нужно заняться.

Но он не может избавиться от чувства, что должен прекратить это, прямо сейчас, пока не зашло еще дальше — пока они не натворили ничего непоправимого...

Джастин хватает Джареда за пле