Глава 6. Pov Доминика

Открыв глаза, я обнаружил, что нахожусь в своей квартире и лежу на своём стареньком диване в гостиной. Возле меня сидел мужчина в белом халате и о чём-то разговаривал с Юлей, нашей официанткой. А в самом дальнем углу комнаты стоял он, тот самый парень, кажется Ян.
Он стоял возле окна и хмуро смотрел на меня, а я почему-то думал не о том, что не так давно облил его спрайтом, после чего грохнулся в голодный обморок на глазах прямо у всего кафе, а о том, что у него сейчас мокрая футболка, которую нужно бы постирать. Да, возможно я идиот, не отрицаю.
Глупо улыбнувшись, я со стоном сел, голова кружилась, но уже не сильно, однако в глазах мутнело.
Вот угораздило же меня свалиться прямо в кафе! Пиздец, конечно. Даже не знаю, как так получилось, просто сильно закружилась голова, а потом провал...
— Молодой человек, как давно вы голодаете? — настороженно спросил врач внимательно смотря на меня.
Я нервно сглотнул. Неужели догадался?
— «Ты себя в зеркало видел? Бледное лицо, впалые щёки и огромные синяки под глазами. И с чего это в обморок то грохнулся, спрашивается?» — насмешливо произнёс внутренний голос.
— «Но я ведь и больше голодал, чувствовал себя нормально, а тут надо же было так опозориться и грохнуться на пол прямо в момент нашей с Яном разборки» — укоризненно произнёс я самому себе.
— «Ты идиот», — усмехнулся внутренний голос.
Здесь я поспорить уже не мог.
— Доктор, да он вообще никогда не ест! — встряла в разговор Юлька, с волнением смотря на меня.
Вот зачем она лезет? Посмотрел бы я, чем бы она питалась, не имея в кармане денег даже на хлеб. Вернее иногда эти деньги бывают, но тратятся они не на еду точно.
— Я просто не высыпаюсь и устаю на работе, — устало ответил я, пытаясь придать голосу полное спокойствие.
Зачем они вызвали доктора? Подумаешь, обморок! Со мной такое случалось, и уже не раз, поэтому нет смысла волноваться!
— Вы отдаете себе отчёт, чем это пахнет? — настороженно спросил доктор, оглядывая меня с ног до головы.
Мне стало не по себе, захотелось свернуться клубочком и отгородиться от них всех. Да ещё и внимательный взгляд Яна явно не помогал мне раскрепоститься. Ну и чего он на меня так пялится? Не видел людей, падающих в обмороки, что ли?
— Зачем он припёрся? — кивая в сторону парня спросил я у Юли.
— Помогал ей тащить тебя, — безразлично ответил он, даже не смотря на меня.
Стало как-то обидно, он как будто бы не с живым человеком разговаривает, а со стеной, ну или кирпичом.
— Если что, вы можете обратиться к психологу в нашей больнице, и он поможет вам вновь стать здоровым, — устало произнёс доктор, также не удостоив меня взглядом.
— Ему уже психиатр нужен, — грустно усмехнувшись, ответила Юля.
Я закрыл уши руками и со стоном опустился на подушку, желая больше не слушать всего этого бреда. О чём они вообще? Кто болен? Я? Да ну, нет же! Я абсолютно здоров!
— Ник, что ты с собой делаешь? — спросила Юля, сев на место доктора, когда он ушёл.
Я не ответил, лишь устало закрыл глаза. Сейчас хотелось покоя и одиночества. Пусть они все уйдут, и я снова буду один, полежу, отдохну и мне снова станет нормально... Наверное...
К горлу подступила тошнота, и желудок болезненно свело, даже в глазах помутнело на несколько минут. Такие приступы у меня бывают довольно часто и надо сказать — ничего отвратительнее не придумаешь.
Сделав глубокий вдох, я сжал руку Юли, которая как мне показалось, даже сморщилась от боли, однако свою ладонь не выдернула.
Где-то через минуты две боль отступила, и я снова смог нормально дышать. Выпустив ладонь Юли из своей руки, я открыл глаза. Яна в комнате не было. А вскоре входная дверь хлопнула. Ушёл. Стало почему-то грустно.
— Почему он ушёл? — спросил я, требовательно смотря на девушку.
— Понятия не имею, — пожав плечами, ответила она.
— Ты тоже можешь идти, мне уже лучше, — соврал я.
Мне по-прежнему было плохо, но к такому состоянию я привык, а Юля просто выводила из себя.
— Может тебе покушать купить? — с жалостью смотря на меня, поинтересовалась девушка.
— Не надо, — помотал головой я, — у меня полно еды.
— Мы заглядывали в твой холодильник, там ничего нет.
После этих слов я расхохотался, не сдержался.
— Какого чёрта? — хрипло спросил я.
— Ник, мне за тебя страшно, — всхлипнула девушка, и из её глаз полились слёзы.
Ненавижу эту воду, блядь!
— Всё хорошо, правда, у меня просто деньги закончились, поэтому холодильник пустой, я исправлюсь, обещаю, — натянуто улыбаясь, попытался успокоить её я.
— Ник, тебя уволили, хозяин сказал, чтобы ты больше не смел приходить к нам, — выдохнула девушка, низко опустив голову.
Сердце болезненно кольнуло. Значит, меня всё-таки выгнали и теперь я безработный.
— Найду новую работу, — заверил её я, понимая, что обманываю сейчас нас обоих.
Город у нас небольшой и обо мне знают если не все, то почти все. А такой работник как я никому не нужен. Зачем брать на работу вечно пьяного больного придурка, если на его место можно взять вполне нормального работника? Вот и я думаю — незачем.
Почему меня выперли?! Тупой начальник! Хотя, что уж теперь, сам виноват. Вот зачем начал спорить с этим мелким поганцем? Не знаю, разозлил он меня просто очень сильно со своими шуточками. Нормальный ведь я, нормальный! Идеальный, даже надо сказать, вон, как их девчонка на меня пялилась, думал глазами сожрёт просто. А он малолетний идиот и этим всё сказано. Хотя симпатичный всё-таки, мне такие нравятся... Я бы с ним даже замутил... Но из-за него мне теперь даже нечего есть, зарплату ведь так и не выплатили, да и не выплатят.
Хотя, что я всё время ною и виню кого-то другого в своих проблемах? Разве они сделали меня таким? Нет, я сам. Разве кто-то виноват в том, что меня выгнали с работы? Нет, я сам захотел вылить спрайт на этого придурка. Ну, вот и всё. Бессмысленно обвинять других людей в том, что моя жизнь полное дерьмо.
— Ник, давай я схожу и куплю тебе покушать? Да и вообще, если что-то нужно будет, ты обращайся, — вновь взяв мою руку в свою ладонь, произнесла Юля, нежно мне улыбаясь.
Это меня взбесило окончательно. Ненавижу, когда меня жалеют. Ненавижу! Я сам могу о себе позаботиться, зачем мне её фальшивые слёзы и взгляды?
— Мне ничего не нужно, я не голоден. Но если хочешь, сходи в магазин и купи мне водки, ещё лимончик можно, — улыбнулся я.
Получилось, наверное, как-то маньячно, потому что Юля тяжело вздохнула и скривилась.
— Ты себя убиваешь, это анорексия, — вновь всхлипнула она.
Я снова расхохотался, хрипло и надрывисто. Да, возможно это её обидит, но сдержаться я уже не мог. Глупая девочка, начитавшаяся модных журналов!
— Какая к чёрту анорексия, Юль? Я не считаю, себя толстым и никогда не считал, да и худеть вообще не собирался и не собираюсь. А то, что я сегодня упал в обморок — это просто от усталости...
— Ты никогда не ешь! — не унималась девушка, — Ты даже с нами не ешь!
— Я не могу пихать в себя то дерьмо, которым вы питаетесь...
— Поэтому ты болен, Ник. Это психическое заболевание и...
— По-твоему я псих, да? — зло вскричал я, не в силах слушать этот бред.
Она меня достала! Ненавижу людей учащих меня жизни.
— Все психологические заболевания обычно идут из семьи, а у тебя вроде как есть проблемы с родителями, да? — не унималась девушка, внимательно смотря на меня.
И тут крышу сорвало окончательно.
— Пошла вон! — с силой сжав кулаки прошипел я.
Сейчас мне хотелось её ударить, просто взять и врезать ей по лицу, чтобы она больше никогда не смела лезть в мои проблемы. Какое ей дело до меня?
— Ник, ты погубишь себя, — вздохнула девушка, но всё-таки покорно вышла из комнаты, так больше ничего и не сказав.
Я закрыл лицо руками и заплакал. Вот так просто взял и заплакал. Слёз практически не было даже на похоронах бабушки... А тут такое...
Меня просто прорвало, стало противно и как-то горько. Ужасно защемило где-то внутри, под рёбрами, там, где обычно ощущалась лёгкость. Раньше мне это нравилось, нравилось ощущение пустоты в желудке, чувство лёгкого недомогания и общей слабости. Было безумно классно ощущать это состояние полёта, которое приходит с сигаретами и голодовками. Кто когда-либо, хотя бы несколько дней вёл такой образ жизни как у меня — обязательно меня поймёт.
Наверное, я действительно болен, потому что сейчас, лёжа на диване, я снова думаю о еде, думаю о том, что не ел уже около трёх дней, если не больше, о том, что моё состояние лёгкости меня сегодня чуть не убило...
Не знаю, что со мной происходит, но мне страшно, очень страшно. У меня совершенно нет денег, чтобы купить себе хоть что-то, но если бы они были, я бы всё равно зашёл в первый попавшийся магазин и купил бы спиртное. А потом позвонил знакомым бы и заказав у них травы, — накурился. Я всегда так делаю и осознание этого заставляет сердце болезненно и учащённо биться.
Закрываю глаза и вытираю до сих пор льющиеся из глаз слёзы. Я знаю, почему я плачу. Юля права, они все правы. Я болен. Это знают и мои родители, именно поэтому они сплавили меня к бабушке. Избавились от балласта, так сказать. А бабушка меня любила, своей заботой и вниманием она заглушала мою болезнь. Я даже стал забывать о своих бзиках и навязчивых идеях. Но теперь всё стало ещё хуже. Мне страшно, очень страшно...
Открываю глаза и медленно поднимаюсь с дивана. Подхожу к зеркалу, оно у меня большое, почти во всю стену. С детства любил смотреть на своё отражение... Мания величия, чего уж там...
Внимательно осматриваю себя со стороны...
И никакой я ни худой! Нормальный, такой же, как они все...
Они просто завидуют, завидуют мне. Моей красоте, моей силе воле и тому, что я не прилагая никаких усилий, имею идеальную фигуру. Я ведь много раз слышал от Юли эти идиотские слова: «я на диете». Однако она до сих пор оставляет заботу о своей фигуре до понедельника, а я могу запросто не есть до этого же понедельника. Она мне завидует...
Улыбаюсь своему отражению в зеркале и нервно вздрагиваю. Я не вижу там своего лица... На меня смотрит ОНА.
У неё длинные чёрные волосы, худые ручки и ножки-веточки, которые, как мне кажется можно запросто сломать одним прикосновением. Она сильно сутулится и у неё в руках большой плюшевой медведь. МОЙ МЕДВЕДЬ. Мне его дарила мама на 14 лет. Я ещё тогда был обижен из-за этого подарка, а через год выкинул его в мусорное ведро. Я просил у неё игровую приставку, а не девчачий пылесобиратель!
Она улыбается мне своими яркими голубыми глазами, такими же, как у меня... ОНА похожа на меня, очень похожа... И я её боюсь, боюсь даже думать о том, что она со мной...
Первый раз она мне приснилась в тот момент, когда я объявил голодовку в знак протеста. Тогда мой организм совершенно не понимал, что я творю и на кой чёрт мне всё это надо. Я сидел в своей комнате и думал о еде, срывался на родителей, когда они хотели меня накормить или заставить идти на тренировку. Я просто лежал на кровати и слушал музыку, я плакал, умолял родителей наконец-то понять меня, увидеть, что я не идеальный сын, а обычный среднестатистический подросток, который хочет жить как все, а не быть каким-то роботом. Но им было, по-моему, всё равно, они не видели, что со мной происходит, ну или просто не хотели замечать...
От этого мне было ещё больнее. ОНА помогла мне, сделала меня сильнее.
Знаете, многим людям, которые от чего-либо отказываются, снятся именно вещи, о которых они должны позабыть. Не удивительно, то, чего сильно хочется, приходит к тебе даже во сне. Но мне не снилась еда, мне не снились девушки, от которых я отказался. Ко мне приходила ОНА.
Не забуду её первый приход. Я как всегда лежал в кровати и думал о том, что ненавижу своих родителей, что мне надоело быть для них идеальным. Мне хотелось бунта, свободы. Хотелось ощущать себя другим, не таким, каким хотели видеть меня родители, а таким, каким хотел видеть себя я сам!
ОНА пришла ко мне во сне. Худая бледная девушка в длинном чёрном платье. Тогда у неё в руках было большое плюшевое сердце. Она подошла и села на мою кровать, я испуганно отодвинулся от неё. У неё были слишком костлявые руки, бледное изнеможённое лицо и ужасные синяки под глазами. Мне хотелось спрятаться от неё, но я просто сидел и, не мигая, смотрел на свою гостью. Девочка улыбнулась и без слов вручила мне сердце, а я так и замер с открытым ртом, осознавая, что сейчас вообще не дышу.
У неё была странная улыбка. С одной стороны добрая, а с другой холодная и циничная. От неё веяло смертью, я отчётливо запомнил этот запах...
А потом ОНА заговорила. Её голос был тихий и ломкий. ОНА говорила о том, что это её сердце, что она принесла мне его и что я должен его хранить и беречь. ОНА говорила о том, что я никому не нужен, что я один, также как и она. Говорила о том, что только вместе мы сможем стать сильнее, и что благодаря ей я стану другим...
И я поверил...
Наверное, именно тогда я сошёл с ума, потому что на следующее утро я привёл домой парня и вообще решил, что геем быть круто. Это ОНА сказала.
Она изменила меня, сделала сильнее и жёстче. Ну да, когда человек не ест, он становится злым и раздражённым. О, в тот период меня боялся даже мой кот.
Но Она говорила, что так надо, что я всё это делаю ради себя, чтобы открыть глаза родителям, чтобы они увидели какой я на самом деле.
А потом ОНА предложила попробовать наркотики, и я не смог устоять...

Громко хохочу и истерично мотаю головой. Что за бред, твою мать?! Я снова перекидываю свои проблемы на кого-то другого! Теперь я вновь вспомнил о своём ночном кошмаре. Это бред, бред! БРЕД!
Однако девочка в зеркале по-прежнему мне улыбалась: с одной стороны, мягко и по-доброму, а с другой — жёстко и цинично...
— НЕНАВИЖУ!!! — громко заорал я и, схватив стоящий рядом табурет, запустил его прямо в зеркало.
Громкий треск стекла и моя самая любимая вещь в этой квартире разлетается на мелкие кусочки.
Я судорожно всхлипываю и падаю на диван. Меня бьёт крупная дрожь, и слёзы снова непроизвольно катятся из глаз.
Сейчас я думаю о словах Юли. Возможно, действительно пора обратиться к врачу? Но только что мне сказать? Не знаю. Я совершенно точно не страдаю ни наркоманией, ни алкоголизмом, ни уж тем более анорексией, которую так упорно мне приписывает знакомая.
Я просто потерялся в лабиринте вечной борьбы с собой и со всеми остальными.
Мне нужно было, чтобы меня любили, просто любили. Наверное, на почве этого я окончательно съехал с катушек.
Медленно поднимаюсь с дивана и бреду в свою комнату. Кружится голова и темнеет в глазах, но на это я не обращая никакого внимания. Уже привык. Взяв из своей комнаты ручку и блокнот, я возвращаюсь назад. Сажусь на диван.

Холодный осенний воздух пронзает лёгкие,
Мне больно, но я держусь из последних сил.
Вокруг ходят люди, по-прежнему улыбаясь,
А я ненавижу этот радужный ёбаный мир!
Мне хочется прыгнуть с этажа так десятого
И чтобы никто никогда не ловил.
Ну, или просто закрыться в квартире
С собой захватив парочку мин...
Я нервно смеюсь, куря уже пятую
И снова чувствую под рёбрами хруст.
А в животе опять умирают бабочки,
Вот только я с ними уйти боюсь...

Строчки льются на бумагу сами собой... Я начал писать стихи в период своих голодовок и побегов из дома.
ОНА открыла во мне этот талант, надо сказать...
Мда, Ник, раньше всё было круче. Либо ты недостаточно себя замучил, либо ты исписался, либо ты уже не торт.
Снова нервно смеюсь и, разорвав исписанный листок на мелкие кусочки, падаю на диван, закрывая глаза.
Хочется напиться... или повеситься...