Часть 5

Теперь за ними гоняется ФБР, сев на хвост убийцам в черной раритетной машине. Не страшно. Федералы задерживаются на следах шин «Импалы», тащатся позади в красных останках и мелком сером пепле. Нет ни зацепок, ни свидетелей. У Федерального Бюро Расследований есть правила и постановления, коды и протоколы. Они не представляют из себя угрозы для Винчестеров.

Угроза – один-единственный человек, охотник, Гордон Уокер. Если ФБР опаздывает на две недели, Гордон – всего на два дня. Хриплый голос Бобби говорит о нем по потрескивающей телефонной линии, и Винчестеры слышат подтекст в его словах. Слова тщательно подобраны, как будто Бобби ходит на цыпочках вокруг проблемы, которую Винчестеры пока не осознали.

– Он хороший охотник, но опасный. Говорят, он думает, что Сэм – кто-то вроде Антихриста, – братья отказываются смотреть друг на друга, разглядывая вместо этого тошнотно-желтые обои. – Я бы не сказал, что Уокер собирает народ, но он всем говорит, что надо убить тебя, Сэм, и… – Бобби выдерживает паузу, – некоторые соглашаются. У него появляются последователи.

Дин замолкает, не может говорить на протяжении остатка короткой беседы. Гнев сцепил его челюсти, каждый мускул кричит на этого человека, на этого охотника, который осмелился предположить, что должен убить Сэма. Вены качают ярость в каждую клеточку тела, и он способен думать лишь о том, что эти люди и их самозваный мессия будут прекрасно смотреться в алом.

Он тянется и сжимает запястье Сэма хваткой, которая наверняка причиняет боль. Сэм не жалуется, только благодарит Бобби и уверяет, что они в порядке. Бобби молчит, не желая вешать трубку и оставлять Винчестеров против мира, а мир против Винчестеров.

– Просто… – сколько пауз, чтобы просеять слова и сдержать мнения: если бы на месте Бобби был кто-то другой, они бы просто прижали к его коже холодный металл и посмотрели, насколько быстро слова появились бы в таком случае. – Будьте осторожны.

Связь обрывается. Дин с мрачным лицом крепко держит Сэма. Хватит прятаться от мира. Он уверен, это все у него на лице написано. Хватит прятаться от мира, который хочет убить его младшего братишку. Дин скорее прикончит его целиком, нежели позволит Сэму умереть.

– Кажется, мы нашли охоту, Сэмми, – говорит Дин с улыбкой, и Сэм широко улыбается в ответ. Рядом Мэри с веселым лицом хлопает в ладоши, но Дин не видит ее, потому что вжимает брата в матрас и никогда не отпустит.

------------

Сны Сэма не такие, как у остальных людей, или, по крайней мере, он так думает. Его сны – предсказания, которые медлят часы, дни, месяцы перед тем, как неожиданно проскользнуть в реальность. Как-то ночью он видит, как шипящая тварь выдирает горло женщине, а на следующей неделе находит труп.

Им нет объяснения, нет уверенности в их существовании. Он не рассказывает о них Дину, потому что не знает, что сказать. «Мне снится будущее, Дин. – Здорово, Сэмми!» Такой разговор не пройдет, не впишется в этот мир. В этих словах не найти смысла.

Так что он держит всё в себе, а если и просыпается рядом с братом еще до рассвета, то ничего не говорит. Вместо этого он лежит и гадает, откуда эти сны, гадает, почему именно ему суждено видеть грядущее. Это бессмысленно.

Нынешним утром Сэм внезапно просыпается в четверть пятого. Еще темно, ночь давит, и только ровное дыхание позади удерживает его от порыва включить свет. Он пока не помнит, что снилось, но оно еще придет, сны всегда приходят – в чересчур насыщенных образах и быстрых резких движениях.

А пока он перекатывается ближе к Дину, ощущая благодарность за то, что рука брата небрежно лежит на его бедре. Им не просто устроиться вместе: слишком много Винчестеров в слишком маленьком пространстве. Но они не жалуются. Дело не в удобстве и сопливых моментах. Дело в уверенности, в доказательстве, что есть кто-то, прикрывающий твою спину.

Часы показывают восемь к тому моменту, когда просыпается Дин. Его глаза медленно открываются, веки поднимаются, и Сэм видит зеленый цвет, который был скрыт от него ночью. Потом Дин улыбается, потирает большим пальцем изгиб бедра Сэма и впивается пальцами в теплую кожу. Они по-прежнему живы. Никто не убил их во сне.

– Сколько? – голос у Дина хриплый со сна.

– Недолго.

Сэм никогда не рассказывает ему о том, как плохо спит. Никогда не упоминает сны. Ему не нужно, нет смысла.

– Душ.

Они не двигаются. Вот так начинается каждое утро, так они обычно просыпаются – медленно и лениво, кутаясь в тепло друг друга. Сэм наклоняется, чтобы прижаться лбом ко лбу брата, когда в мыслях взрывается воспоминание о сне.

Гордон. Пистолет. Зубы словно белый мрамор. Глаза просматривают таблички. Комната 53. Пистолет заряжен. Комната 52. Здесь, здесь, должно быть здесь. Черная «Импала» на парковке. Комната 51. Администратор сказал, въехали два брата. Пистолет. Он поблескивает серебром в утреннем свете.

Сэм распахивает глаза, и у него почти не осталось времени, совсем не осталось времени. В дверях маячит тень, но времени нет. Дверь комнаты 51 открывается нараспашку, и у братьев, переплетенных на кровати, нет времени, никогда не было. Выстрел – Сэм ощущает на себе теплую жидкость. Зеленые глаза смотрят на него неподвижно, и огонь погас.

------------

Солнечный свет бьет в глаза, когда Сэм просыпается. Он помнит сон. Сэм помнит: Гордон приходил убить их. Он отчаянно рвется, и чьи-то руки пытаются удержать его. В дверях тень, и Сэм видит только зеленые глаза, но они его больше не видят.

Его бьют кулаком в челюсть, и Дин здесь, удерживает его, не позволяет рассыпаться. В зеленых глазах беспокойство, они блестящие, живые, такие живые. Свет льется в окно, отражается в Диновых глазах, так что кажется, что огонь все еще горит, огонь всегда горит в брате Сэма.

Изо рта вырывается стон, и Сэм с ноющей челюстью опрокидывается обратно на кровать. Они в отеле, в тринадцатом номере, и нет в дверях никакой тени. Нет Гордона, который пришел застрелить Дина. Вместо этого брат нависает над Сэмом, положив ладонь ему на грудь, с искаженным тревогой лицом.

– Сэм? – у него жесткий требовательный тон: Дин всегда прячет беспокойство за шипами и колючками. – Что это, черт побери, было?

Что ответить? Просто сон, просто кошмар, ничего особенного. Самый легкий путь – без боли, без осуждения. Если выбрать эту дорогу, он будет казаться не более свихнувшимся, чем брат. Не большим фриком, чем брат. Это легкий путь, пока сон не сбудется.

– Я… это…

Сэм ругается про себя, закрывает глаза и пытается решить, что бы ответить. Рука Дина – тяжелый груз на груди, и Сэму кажется, что он ощущает сердцебиение там, где они касаются друг друга.

– Мне снятся сны.

Вот и ответ. Сэм открывает глаза, и Дин выглядит абсолютно невпечатленным.

– Мне снятся сны, а потом они сбываются.

У Дина пустое лицо, тщательно изготовленная маска, которая не показывает ничего, кроме собственного существования.

– Что?

– Иногда то, что мне снится, происходит на самом деле.

Что-то зудит под кожей, Сэм отталкивает руку брата и скатывается с кровати. Дин не двигается, остается полулежать на одеялах и не следует за Сэмом даже взглядом.

– Иногда мне снится, что кого-то убивают, перед тем, как это происходит, или охота еще до того, как мы ее находим. Не все сны такие, но некоторые…

У него больше нет слов. С момент они оба замирают на месте, отдавая дань повисшему между ними молчанию. Потом Дин без единого слова выбирается из кровати и исчезает в ванной. Молчание наполняет комнату, но та чересчур большая, чтобы наполниться. Потом включается душ, и все, что остается – отсутствие Дина.

------------

Дина будит удар в грудь. Какой-то момент он не может двинуться, пытаясь перевести дыхание, вернуться в реальность. Наконец, сны об «Импале» отступают, а Сэм бьется на кровати рядом с ним, взгляд бешено мечется по комнате.

Поначалу Дин думает об укрывшемся зле, о каком-то монстре, пробравшемся в номер, чтобы убить их во сне. Но нет ничего, кроме кошмаров. Тщательно уклоняясь от кулаков брата, он пытается успокоить Сэма, пытается прекратить жуткий припадок. Чтобы Сэм пришел в себя, требуется удар в челюсть.

В конце концов Сэм встречает его взгляд и замечает Дина. В глазах появляется осознание. Дин укладывает его, скользя ладонью по мягкой коже, чтобы убедиться, что сердце Сэма по-прежнему бьется. Он понимает, что на его лице слишком ясно читается тревога, но не может ничего с собой поделать.

– Сэм? – голос неуверенно скребет горло. – Что это, черт побери, было?

Просто кошмар, разумеется, просто ночной монстр, пробирающийся по мыслям Сэма. Учитывая всё, что натворили Винчестеры, неудивительно, что им снятся страшные сны, и Дин не глуп, брат в последнее время спал неважно. Тем не менее, таких кошмаров у него еще не было.

– Я… это…

Веки Сэма, закрываясь, дрожат, пока он заикается и бранится. Не похоже на обычные нарушения сна.

– Мне снятся сны.

Дин не может сдержать недоверчивый взгляд.

– Мне снятся сны, а потом они сбываются.

– Что?

– Иногда то, что мне снится, происходит на самом деле.

Сэм вылезает из постели, но Дин не двигается, не может сдвинуться. Не может даже проследить за братом взглядом.

– Иногда мне снится, что кого-то убивают, перед тем, как это происходит, или охота еще до того, как мы ее находим. Не все сны такие, но некоторые…

В этих снах не должно быть никакого смысла. Не может быть никакого смысла. Сэм говорит Дину, что он другой, что с ним что-то не так, и Дин не в силах это исправить. Сэм говорит Дину, что видит во сне будущее, он абсолютно серьезен, в голос просачиваются страх и опасение.

Фрик. Это первое слово, которое приходит на ум Дину, и он тут же начинает ненавидеть себя. Это ведь его брат, его Сэмми. Фрик – не то слово, которое можно использовать. Но оно подходит, шепчет частичка сознания. Сэм с его большими руками, которые предали мир огню, предали Дина огню. Сэм видит будущее, и Дин ничего не может с этим поделать.

Надо уйти. Нет никакой возможности оставаться в односпальной кровати, которую они делят, под взглядом щенячьих глаз Сэма. Он не может остаться рядом с братом, ему нужно подумать. Ванная представляется блаженным убежищем с ее потоком воды из душа и паром, размывающим мир до тех пор, пока не остается ничего постороннего.

Сэм видит сны о будущем. Дин посмеялся бы над тем, как смехотворно это звучит. Совсем как аннотация какого-нибудь второсортного фильма. «Сэм Винчестер видит сны о будущем, и однажды ему снится тот, с кем он проведет всю оставшуюся жизнь». Но Сэму не это снилось. Пар застилает все, и Дин способен сосредоточиться. Сэму снилось что-то плохое, принимая во внимание мелькающие кулаки и испуганные глаза. Не просто средненький монстр или обычное убийство. Тут что-то еще, и чем бы оно ни было, Сэмми напуган, так что Дин должен убить ублюдка.

Когда Дин, наконец, выключает воду, его кожа розовая от жара. Трусы валяются на полу, куда накануне Дин зашвырнул их, раздеваясь в спешке. Пожалуй, не помешает их натянуть. Серьезные разговоры лучше вести одетым.

Когда Дин выходит из ванной, Сэм сидит на нетронутой кровати с отчаянием на лице. Он не поднимает глаз, когда Дин надевает футболку и приземляется напротив. Разворошенная постель пахнет потом и ими, и Дин думает, насколько это неправильно, что запах успокаивает.

– Ладно, Сэмми.

Сэм вскидывает глаза резко и изумленно. Он ожидал от брата более суровых слов.

– Расскажи, что тебе приснилось.

Поначалу Сэм молчит, разыскивая в выражении лица Дина подтексты. Не находит ни одного.

– Там… Там был Гордон. В смысле, мы с тобой спали в номере отеля, – он делает паузу, пытаясь припомнить, взгляд становится отстраненным. – Комната 51. Гордон искал нас. У него был пистолет. Я проснулся, но не успел разбудить тебя. Гордон застрелил… он застрелил…

Сэм осекается, замолкает. Порыв притянуть брата к себе и заставить забыть обо всем почти непреодолимый, но Дин не может потерять нить разговора. Ему нужно узнать, такое ли будущее их ожидает. Вместо того, чтобы снова толкнуть Сэма на матрас, он потирает ладонью лицо, пытается сосредоточиться.

– Значит, ты думаешь, Гордон собирается подкараулить нас в отеле в номере 51? – Сэм кивает с выражением чистого отчаяния на лице. – И он собирается что? Застрелить тебя?

– Может быть, – зеленоватые глаза подернуты влажной пленкой. – Я проснулся, когда он застрелил тебя.

– О.

Что-то меняется в Дине. Раньше его рассудок застилали неуверенность и отрицание, беспокойство о происходящем, о том, чем стал его брат.

Теперь вперед выдвигается гнев, зажженная спичка. Гребаный Гордон со своими извращенными идеями. Гребаный Гордон и его комплекс мессии. Гребаный Гордон и его пунктик на убийстве Сэма. Дин порвет его на куски, и тогда посмотрим, кого он назовет Антихристом.

– Дин? – в голосе Сэма беспокойство, но он смотрит на Дина так, будто у того имеются все ответы.

– Все хорошо, Сэмми.

У Дина зуд под кожей, тот самый зуд, который подсказывает, что на его руках слишком давно не было крови. Сэм – единственное лекарство. Сэм или разрушение. Ну и что с того, что тупая Сэмова башка позволяет ему видеть будущее. Это, разумеется, странновато, но просто еще один шрам в их коллекции.

Дин только что надел футболку, но снова снимает ее и швыряет комом на пол. Широко улыбаясь, он толкает Сэма на матрас. Нет, Дин не собирается ненавидеть младшего братишку за точные предсказания, а это слово – фрик – его уже использовали, чтобы описать братьев Винчестеров, бестолковые людишки с бейджами. Что с того, если они стали чуточку страннее, чем раньше?

– Дин? – Сэм не сопротивляется, откидывается назад под весом Дина, и все же он не понимает, что творится в голове у старшего брата. – Что с Гордоном?

В горле у Дина зарождается рычание, когда он трогает языком местечко, куда колотится пульс, чувствует жизненную силу Сэма. Под его руками мягкая кожа, и он впивается пальцами в Сэмовы бедра, поверх старых синяков. У Сэма сбивается дыхание, но он не протестует. Вместо этого он подается вперед, преследуя приятное касание.

– Когда Гордон придет, мы будем готовы, – шипит Дин на ухо брату голосом, ядовитым от злых намерений. – Он не убьет тебя, Сэмми. Я разорву его на куски и нассу в его погребальный костер.

Дыхание горячим воздухом касается кожи, пока Сэм покусывает его плечо.

– Дин, – имя вырывается едва слышно, рваный выдох между стонами, именно так, как его нужно выговаривать.

– Мы убьем их всех, Сэмми, – зубы впиваются в плечо Дина, и через момент мир перестает существовать.

------------

Сэм, прижавшись к боку Дина, смеется над горящими развалинами в зеркале заднего вида. Просто очередной человек, который свернул не там и оказался перед братьями Винчестерами. Просто очередной человек, который очутился не в том месте не в то время. Пистолетный ствол давит на щеку Дина, и он чувствует, как горячий металл разжигает огонь на коже. В итоге палец Сэма дергается на спусковом крючке, и кто знает, заряжен ли пистолет, а вообще, кому какая разница?

«Импала» под ними ревет и ворчит в такт диким крикам Сэма. Она разделяет с ними веселье, следующее за убийством. Колесница смерти, предвестник конца. Они колесят по стране под защитой ее металлического тела. Они без понятия, где находятся. Дин не смотрел на карту вот уже… Он не помнит сколько. Неважно. Они просто хотят затеряться.

Дин аккуратно переключает следующую передачу, слышит, как машина резко вздыхает, и чувствует, как она рвется вперед. Они просто хотят затеряться, но при этом ищут свой номер. Пятьдесят один. Он написан на тыльной стороне Сэмовой ладони, вырезан на ней черным, пока в линиях кожи чернила не побежали, словно кровь. Пятьдесят один – криптонит Винчестеров или лебединая песня. Дин не может решить, хочет ли он избежать ее или принять предложенную опасность. Волосы Сэма задевают его подбородок – мягко и невесомо, цепляясь за легкую щетину.

Из темноты перед ними появляется холм, пологий подъем ведет к звездам, ведет в Небеса. Дин переключает скорость и бросает «Импалу» вперед. Пистолет падает ему на колено: Сэм устал от холодного металла, который нагревается лишь при виде смерти. Сэм двигается ближе, каким-то образом оставляя между ними еще меньше пространства, и спрашивает, куда они едут. Дин просто пожимает плечами, а «Импала» всё стремится к звездам.

Они в итоге добираются дотуда – вершина мира, гора в центре… ничего. Дин останавливает машину в середине дороги, вытаскивает брата. Перед ними раскинулся спящий мир, огоньки яркие в темноте, как рисунок по точкам на журнальных страницах Земли. Они сидят на капоте «Импалы» и разглядывают огоньки, передразнивающие звезды.

Это первое, о чем он думает, когда приходят воспоминания об отце, и Дин не знает точно, почему в мысли прокрались мертвецы. Бутылки на заборе выстроились в линию, словно подозреваемые. Выбери одну и сбей. Джон рассказывает, как стрелять, в кого стрелять, что, когда и почему. Отец говорит, что он хороший мальчик, что он убил монстра, тварь, рыскающую в ночи. Отец говорит, он убил плохого парня.

Не удивительно, что Дин вырос неправильным. Его изогнутые клыки окаймлены красным и виднеются в улыбке, с которой не покажешься на людях. Не удивительно, что он вырос и обнаружил, что не способен определить преступника в ряду подозреваемых. Мир выцвел до серого, потерял черное и белое. Они не знают, кто хороший, а кто плохой, поэтому убивают всех. Сэм и Дин, братья и убийцы. Мир – их устрица, и они оставят от него лишь ракушку.

На вершине мира Дин притягивает брата поближе. Он откидывается на ветровое стекло, и Сэм нависает сверху, закрывая звезды. Дин прижимает ладонь к Сэмовой, восхищается прикосновением кожи к коже, и может быть, только может быть, он немного пьян. Пустые пивные банки усеяли дорогу, металлически похрустывают под шинами. Сэм ложится на него и шепчет на ухо, рассказывает, что они ищут номер 51. Дин кивает, покусывает его челюсть и ощущает под кожей зуд, требующий смерти.

Мэри стоит за «Импалой», женщина в белом. Машины проезжают сквозь нее, будто ее там нет, и Дин предполагает, что так оно и есть. Ее взгляд находит его над плечом брата. Улыбка появляется на ее лице, прекрасном и безукоризненном. Сэм скребет зубами ключицу Дина, и смех Мэри толкается в уши.

------------

Чтобы найти нужный номер, у них уходит две недели. Две недели бесконечного путешествия. Они исколесили пол-Америки, ведя машину по безымянным дорогам. Судя по форме дорог и глубине разговора, Сэм бы сказал, что они в Арканзасе. Когда они, наконец, замечают знак «Есть свободные комнаты», он поворачивает туда, хоть строения и выглядят так, будто обрушатся, если на них хорошенько чихнуть. Два часа ночи, а они в дороге с пяти вечера.

Пустое фойе залито тусклым голубым светом, придающим стенам нездоровое сходство с кабинетом неотложки ночью. На стойке лежит маленький золотистый колокольчик, и Дин звонит, пока Сэм не хлопает его по руке. В конце концов, недовольный взъерошенный мужчина вываливается из подсобки, смаргивая сон. Сэм выдает самую обворожительную улыбку, не обращая внимания на бурчание Дина.

– Чем могу помочь? – с привычной скукой интересуется администратор.

– Номер на двоих, пожалуйста, – Сэм хмурится, когда тот разворачивается к оставшемуся на стенде единственному ключу.

– Вам повезло, – с поддельным энтузиазмом отвечает администратор. – Осталась только одна комната.

Подразумевается следующее: вы не можете заявить, что она вам не понравилась, потому что других нет.

– Номер 51.

Сэм машинально хватает брата за запястье. Это не отрицание, не отказ, не паника, просто понимание, что они ее нашли. Комнату 51. Конец их путешествия.

– Звучит классно, – с напускной веселостью говорит Дин.

Он берет ключ, не успевает Сэм и слово сказать. Покончив с формальностями, они выходят на парковку, подальше от тошнотно голубых стен и человека, которому наплевать. Скрипят двери «Импалы», Дин вытаскивает свои сумки, и Сэм следует его примеру. Они не перекидываются словами, пока еще нет. Им сначала нужно понять, узнать, что произойдет.

Комната 51 находится на втором этаже, и Сэм поверить не может, что столько народу пришло в достаточное отчаяние, чтобы заполнить номера в здании с облупленными стенами. Наверное, дороги в Арканзасе оживленные в… Он не знает, какой сегодня день. Цифры на двери золотистые, и Сэм помнит их так ярко, помнит, как в его сне они сияли под утренним солнцем.

– Можно уехать.

Ключ в пальцах Дина колеблется перед замочной скважиной, но не спешит скользнуть внутрь. Эти слова Дин произносит тихо: не имеет в виду саму возможность, а просто хочет найти выход. Сэм мотает головой, говорит, что они уже слишком далеко зашли. Нет смысла бежать, не от подобного. Гордон настигнет их рано или поздно. Дин заталкивает ключ в замок, Сэм слышит тихие щелчки проворачивающегося механизма и молча входит в комнату вслед за братом.

Комната тревожно обычная, стандартный номер на двоих, ожидающий крови, которая раскрасит стены. Их тени падают на пол, силуэты очерчены лампами сзади. Сэм щелкает выключателем, и тени исчезают. Он резко втягивает воздух: все в точности так, как он помнит из сна. Он разворачивается к ближней к двери кровати, на которой они заснут, чтобы солнечный свет разбудил их теплыми пальцами. Дин умрет здесь, уже умер.

Руки движутся инстинктивно, и Сэм крепко обхватывает пальцами пистолет у поясницы: залог безопасности, защитный покров, который имелся у него с того дня, как Джон пообещал, что у него под кроватью нет монстров, но потом что-то оказалось в шкафу. Металл вместо плюшевого мишки, которого можно обнять, когда ночь слишком темна, чтобы что-то увидеть. Жизнь с сорок пятым. Не удивительно, что он вырос неправильным, искореженным.

Они бросают сумки на стол, принимают душ, чистят зубы – выполняют ежевечерние ритуалы, будто собираются спать, будто всё в порядке. Сэм сдерживает дыхание, или, по крайней мере, ему кажется, что сдерживает, ожидая падения топора, ожидая, когда всё разрушится. Кровать расстелена и привлекательна, надежна, ждет клубка конечностей, кожу, зубы. Дин садится за стол и принимается чистить любимый пистолет.

Сэм знает брата, законспектировал каждый сантиметр его тела и изучил каждую извилину его мозга. Он знает, как Дин выглядит, когда чувствует себя неуверенно, и сейчас он явно нервничает. Сэм садится рядом, вытаскивает собственный пистолет и одалживает у брата набор для чистки оружия. Они задергивают занавески, отсекая ночь, так что единственный свет падает от прикроватных ламп – слабое оранжевое свечение, как будто крохотный огонек застыл во времени и застыл в стекле. Они просто ждут, затаив дыхание.

------------

Утро приходит с ворчанием двигателей на парковке, и за всю ночь братья не сказали ни слова. Закончив чистку оружия несколько часов назад, они просто сидят, просто существуют. Дин не осмеливается двинуться, не осмеливается произнести ни звука, чтобы всё не пошло прахом. Его пальцы покоятся на спусковом крючке, все мускулы подобраны, сокращаясь и расслабляясь в напряженном ожидании.

И вот в дверях появляется тень. Сэм оказывается на ногах, мгновенно, беззвучно, и Дин просто не может не отвлечься, восхищаясь братом, только на секунду, на единственный удар сердца. Потом он тоже встает. Они прижимаются к стене у двери, слышат, как в замке проворачивается ключ. Дин гадает, жив ли администратор.

Дверь открывается нараспашку, и Сэм чуть не попадает под врезающуюся в стену дверную ручку. Гордон на пороге, целится в кровать, их кровать. Он стреляет, не успев понять, что кровать пуста. После выстрела воцаряется оглушительная тишина, и Дин шагает вперед. С ухмылкой он вжимает ствол пистолета в затылок Гордону:

– Одно движение – и ты покойник.

Сэм подходит и вырывает пистолет из пальцев Гордона. Так легко, проще пареной репы. Дина тянет рассмеяться. Всё, что надо – брат с ненормальными снами, и можно дурить смерть. Он смотрит на брата, и Сэм широко улыбается с ямочками на щеках.

Локоть бьет его в нос, ломает кость. Это было глупо, так глупо было думать, что он победит с такой легкостью. Голова хлестко откидывается назад, в глазах кровь. Серебристая вспышка – в руке Гордона нож. Всё происходит слишком быстро, всё разъезжается по швам, и Дин не знает, как собрать куски обратно.

Раздается какой-то звук, крик, вероятно, пронзительный плач раненого зверя. Дин не видит из-за крови, не может разобрать, что происходит, и вот каково это: корабль без якоря, затерянный в шторме. В алой дымке навстречу движется тень, силуэт с серебристой вспышкой в руке. Дин не задумывается, просто вскидывает пистолет и стреляет.

Молчание. Тишина.

Он стирает кровь рубашкой. Гордон лежит на полу тут же с пулевой дыркой вместо левого глаза. Сэм сидит на краю кровати, их кровати, стандартной односпальной кровати, предназначенной для двоих. Мэри рядом на корточках, со сцепленными ладонями, будто Бог спасет их. Кровь, слишком много крови, раскрасившей простыни так, как и должно быть.

Сэм!

Вяло и невесомо Сэм валится вперед, и Дин едва оказывается рядом вовремя, едва успевает подхватить его. Мэри кричит, где-то кричит Мэри.

Эй, иди сюда. Дай-ка я на тебя взгляну.

Он прижимает ладонь к спине Сэма, нащупывает рану, которая вгрызлась в позвоночник. Кровь толкается в его ладонь, и ее так много… господи, так много крови.

Эй, взгляни на меня. Все не так уж плохо. Все не так уж плохо, а? Сэмми?

Вот тогда-то он понимает, осознает, что брат истекает кровью у него на руках, и он не знает, что делать. Не знает, как спасти Сэма.

Мы тебя подлатаем, ладно? Будешь как новенький.

Из его рта вылетают слова, перемешиваясь с воплями. Он не заметил, как они наполнили комнату, забили ее доверху неуверенностью, паникой и страхом, боже, Дин так напуган. Он не знает, как все еще умудряется дышать.

Я позабочусь о тебе. Я позабочусь о тебе. Это ведь моя работа, так? Присматривать за несносным младшим братишкой.

Голова Сэма болтается вперед-назад, безвольно, будто не присоединена к телу. Дин зарывается пальцами в длинные волосы, которые брат никогда не удосуживался подстричь. Длинные волосы, которые будят его по утрам, щекоча нос.

Сэм? Сэм!

Он ощупывает лицо Сэма, вжимает большие пальцы туда, где должны быть ямочки, где были ямочки. Мягкая кожа будто рвется под пальцами, но это просто съезжают скользкие от крови руки. Вопли все еще звучат. Глаза у Сэма закрыты.

Сэмми!

------------