Тезис о теоретической погружённости наблюдения

В неопозитивистский период философии науки бытовала концепция чистого наблюдения, согласно которой к подлинно научному методу от­носится некое непредвзятое, объективное, беспристрастное восприятие процессов и явлений, выступающее поставщиком эмпирического мате­риала для последующего построения теорий. Несмотря на то, что такое представление выглядит привлекательно и правдоподобно, в реальности содержание научного наблюдения оказывается более сложным. Мы уже говорили (§ 1.4) о том, что не существует абсолютной границы между эмпирическим и теоретическим уровнями исследования, не существует нейтрального языка наблюдения, предшествующего любым теориям. На смену неопозитивистскому идеалу чистого наблюдения пришло осозна­ние более сложных взаимоотношений теории и опыта, что относительно наблюдения выразилось в постпозитивистском тезисе теоретической загруженности наблюдения.

Сам этот термин получил распространение после выхода в свет в 1959 г. Работы известного английского философа Норвуда Хэнсона (1924-1967) «Образцы открытий». В ней, помимо прочего, Н. Хэнсон обратил внимание на тот факт, что само наше восприятие не является непредвзятым, а явля-

ется в некотором смысле ожиданием того, что мы действительно хотим увидеть; восприятие изначально селективно, оно отбирает и фиксирует феномены, изначально имеющие для нас интерес, осмысленные в некото­ром концептуальном контексте. Поэтому научное наблюдение на самом деле насыщено различными ожиданиями, предположениями, теоретиче­скими ориентирами, причём часто скрытыми от самого наблюдателя, незаметными для него.

Подобное представление о восприятии соответствует и результатам проведённых психологических исследований. Так, в когнитивной психо­логии было показано, что восприятие, или перцепция, представляет собой достаточно сложный интеллектуальный процесс активного отбора, обра­ботки и концептуализации воспринимаемой информации, а не какое-то простое считывание готовых сенсорных данных. При этом важнейшую роль в перцептивных процессах играют определённые установки индиви­да, формирующиеся в ходе обучения в течение всей жизни. Эти установки, которые психологи называют перцептивными схемами, являются свое­образными инструментами восприятия. В них конденсируется то, чему индивид научился за предыдущий период: его навыки, представления, явное и неявное знание. С помощью перцептивных схем человек в неко­тором роде знает заранее, что именно следует ожидать в том или ином случае. Поэтому, с одной стороны, мы действительно воспринимаем идущие из окружающего мира объективные сигналы, но, с другой сто­роны, они не приходят к нам в готовом виде, а активно ищутся, отбира­ются, преобразуются, осмысливаются с помощью сформировавшихся схем восприятия.

Тезис о теоретической нагруженности наблюдения — интересное утверждение. В своё время он оживлённо обсуждался философами. Дан­ный тезис означает понимание и признание существенной зависимости содержания наблюдения от предшествующих ему теоретических предпосылок и установок наблюдателя. Эти предпосылки придают смысл самим эмпирическим данным, особенно в областях науки, далёких от на­глядности (скажем, в физике микромира). Ярким примером осознания зависимости эмпирического содержания от теоретического контекста яв­ляются слова А. Эйнштейна, которые приводит в своих воспоминаниях Вернер Гейзенберг¹: «Лишь теория решает, что можно наблюдать». Беседа с А. Эйнштейном по поводу толкования опытных данных помогла В. Гейзенбергу выйти к новой теоретической интерпретации исходно непонятных результатов наблюдения траекторий элементарных частиц. Действительно, часто информация, получаемая в наблюдении, имеет несколько неясный

¹ Гейзенберг В. Физика и философия. Часть и целое. М., 1989. 118

вид, она как бы закодирована. В этом случае интерпретирующая теория приобретает решающее значение.

Кроме того, наблюдение в научной деятельности в большинстве случа­ев производится с какой-то определённой целью, например с целью провер­ки той или иной гипотезы или теории. Поэтому учёный сознательно ищет те факты, которые подтверждают либо опровергают выдвинутые идеи. Ис­ходные теоретические установки дают возможность учёному отделить су­щественное от несущественного, заметить важнейшие детали, которые при других установках можно было просто не увидеть. Ярким примером этого служит ситуация, которую описывает физик М. Лауэ: до тех пор, пока не появилась теоретическая гипотеза (о наличии волновых свойств у рентге­новских лучей), исследователи во время наблюдений просто не замечали отклонённых лучей либо считали их второстепенным эффектом¹.

С другой стороны, не следует, говоря о теоретической нагруженности наблюдения, впадать в противоположную крайность. Следует понимать, что исторически выдвижение этого тезиса имело полемическую заострён­ность. Он был направлен против неопозитивистского тезиса о теоретиче­ски нейтральном эмпирическом базисе науки. При опровержении неопо­зитивистской программы подчас делались достаточно решительные заявления. Например, П. Фейерабенд в книге «Против метода» (1977) утверждал, что вообще наблюдение и теория представляют собой некий нераздельный комплекс. Сейчас, когда неопозитивистские положения отвергнуты, тезис теоретической нагруженности наблюдения тоже не­сколько утратил свой первоначальный критический импульс.

Действительно, выше мы говорили о важности исходных теоретических установок для научного наблюдения. Однако эмпирический материал, полу­чаемый в наблюдении, не является полностью производным от той или иной теории. Он обладает известной самостоятельностью, служит как бы твёрдой почвой, на которую опирается теоретическая конструкция. История науки знает примеры важных наблюдений, которые не имели под собой усложнен­ных теоретических предпосылок, а являлись лишь обнаружением и описани­ем каких-либо интересных феноменов, которые лишь позже были подведены под необходимую концептуальную основу. Скажем, к такого рода находке относится наблюдение в 1827 г. ботаником Р. Броуном хаотического движе­ния частиц цветочной Пыльцы в воде; осмысление этого феномена привело впоследствии к созданию теории броуновского движения.

Далее, само утверждение о зависимости содержания наблюдения от исходных теоретических установок нуждается в некотором уточнении. Ведь эта зависимость может выражаться совершенно по-разному и в раз-

¹ Лауэ М. История физики. М., 1956. С. 188.

ной степени. Так, можно привести несколько примеров возрастающей сте пени зависимости эмпирического материала от теории. Случай, когда имею­щиеся теории задают лишь общие представления о совместимости или несовместимости наблюдаемого феномена с наличными научными воззре­ниями, характеризуют его как вполне понятный или же, наоборот, непо­нятный и интересный для науки, — это случай достаточно высокой само­стоятельности наблюдаемого и слабой его зависимости от теории; более сильную зависимость демонстрирует случай, когда различные альтерна­тивные теории могут придать совершенно разный смысл одним и тем же наблюдаемым явлениям. И наконец, примером высокой зависимости наблюдения от теории служит ситуация, когда без разработанного теорети­ческого контекста наблюдаемые данные вообще не имеют смысла, как'; в примере с изучением элементарных частиц, когда наблюдатель фиксиру­ет только их следы в виде пузырьков пара; без теории здесь вообще неясно, что же, собственно, наблюдается. Это как раз тот случай, к которому приме­нимы слова А. Эйнштейна: «Лишь теория решает, что можно наблюдать».

Проблема объективности результатов наблюдения

Разумеется, для научного наблюдения принципиально важным является требование независимости его результатов от конкретных условий време­ни и места и от особенностей технического оснащения. Однако в реально­сти такая независимость всегда достигается лишь в определённой степени. Этот момент обсуждался нами в предыдущем параграфе в связи с принци­пом относительности к средствам наблюдения и измерения. Поэтому за­дача исследователя — руководствуясь требованием независимости как ме­тодологическим идеалом, добиваться максимально возможной в данных условиях степени независимости эмпирического содержания от различно­го рода искажений. В реальности всегда существует напряжение между методологическим идеалом наблюдения и имеющей место в действитель­ности относительностью наблюдения к окружающему его контексту.

Нужно ясно представлять, что первичные данные, непосредственно полученные в сеансах наблюдений, и собственно эмпирический материал, окончательно квалифицированный учёными как научный факт, — это coвершенно различные вещи. Реальные единичные наблюдения, как правило, сопровождаются различного рода случайными помехами, отклонениями, присутствием несущественных деталей. Источником искажений служат конкретные единичные обстоятельства того или иного сеанса наблюдения, особенности используемых приборов, а также субъективные различия самих наблюдателей. Так, в 1976 г. был обнаружен эффект расхождения у разных астрономов регистрации момента прохождения звезды через координатную отметку, что дало импульс к изучению индивидуальных раз-

личий наблюдателей и новому осознанию остроты и важности проблемы объективности результатов наблюдения¹.

Итак, идеал объективности наблюдения предполагает, что результаты должны быть «очищены» от искажений, обработаны, приведены к стан­дартному виду. Как это достигается? Здесь важным требованием является прежде всего предписание независимости результата наблюдения от лич­ных психологических особенностей наблюдателя: результат должен досто­верно воспроизводиться при проведении наблюдений различными иссле­дователями. Реализация этого требования, существенно повышает степень вероятности и научной приемлемости получаемой информации, хотя, в принципе, возможны и «коллективные заблуждения».

Далее, эмпирические данные должны быть очищены от всевозможных ситуационных факторов, при этом учитываются статистические влияния возможных ошибок наблюдения, помех, производится стандартизация полученных данных. Например, важное место для обеспечения воспроизводимости результатов наблюдения занимает (там, где это возможно) унификация условий наблюдения (скажем, требование проведения наблю­дений при определённой температуре, давлении и т.п.). Ярким примером стандартизации наблюдения является проведение наблюдений в медицин­ских науках, где обследование производится в определённой последова­тельности и по определённой методике (расспрос, осмотр, ощупывание, или пальпация, и т.д.), а собранные данные оформляются строго термино­логически и фиксируются в специальном документе — историй болезни.

Совокупным действием специальных процедур достигается сущест­венное уточнение данных наблюдения, приведение их к приемлемой сте­пени однозначности и значимости.

Вообще же окончательная проверка данных наблюдения оказывается на деле достаточно длительным процессом, во время которого получен­ный материал «приживается» в широком контексте дальнейшей научно-практической деятельности, включая дополнительные концептуальные проверки, косвенные свидетельства, новые уточнения данных, их более детальный анализ и согласование с принятыми теориями.

Современная проблематика наблюдения как предмет методологического анализа

Методология научного наблюдения относительно поздно попала в поле зрения философии и теории науки. До этого наблюдение казалось весьма естественным процессом, по сути дела тождественным обыденному вос-

¹ Роговин М. С. Метод наблюдения и деятельность наблюдателя // Вопросы философии. 1988. № 7. С. 96-97.

приятию. Только в последнее время стали понимать, что научное наблюдение представляет собой достаточно сложную операцию, обладающую собственной спецификой.

Существует ряд конкретных проблем, связанных с методиками наблю­дений. Эти проблемы изучаются на частнонаучном уровне в рамках тех или! иных специальных научных дисциплин, а также в последнее время анали­зируются и философией науки.

Прежде всего, важное место в проблематике наблюдения занимают воп­росы, связанные с формированием специфических навыков у исследователя. Необходимым условием для проведения исследований является длительная. и серьёзная предварительная подготовка исследователей, достижение ими высокой степени квалификации, при которой они становятся способны эффективно использовать время наблюдения и свои психологические спо­собности (внимание, скорость реакции, работоспособность) и теоретически грамотно фиксировать изучаемые феномены; кроме того, весьма показатель­но, что квалифицированные наблюдатели демонстрируют значительную степень интерсубъективного согласия собираемых ими данных. Способность вести длительное непрерывное исследование требует от наблюдателя готов­ности к непредвиденным изменениям ситуации, творческого подхода. Современные наблюдения вообще весьма трудоёмки: утверждают (Р. Хольм), что 1 ч полевого наблюдения требует около 15 ч сопутствующей работы!¹

Примером ещё одной важной проблемы является сложность выделе­ния самого объекта наблюдения, установление единиц членения наблюдаемого явления. В современных поведенческих науках, осуществляющих т.н. этологический анализ, достаточно трудной задачей оказывается вы-. деление элементарных единиц поведения у тех или иных объектов изучения (поведения человека, животных), а также определения более сложных динамических комплексов, структурно завершённых сообщений и т.п. Без предварительной разметки сложного явления невозможно осуществить, само научное наблюдение.

Наконец, укажем на круг проблем, связанных с особенностями современных инструментальных наблюдений. Я. Хакинг, анализируя методики; микроскопирования, указывает, что процесс наблюдения через микроскоп! лишь весьма отдалённо похож на обычное смотрение, или восприятие. Это скорее, «делание», включающее технику препарирования, манипуляции с объектом. Наблюдать через микроскоп — значит применять сложные» и специфические навыки, ведь картина, открывающаяся в световых и прoчих микроскопах, совершенно не похожа на обычные макроскопические

¹ Роговин М. С. Метод наблюдения и деятельность наблюдателя // Вопросы философии. 1988. №7. С. 100.

изображения, что требует привлечения специальных усилий (выявления артефактов, интерпретации, сравнения данных и т.п.)¹.

Приведённые примеры показывают, что проблематика наблюдения самобытна и сложна; она отсылает к кругу специфических теоретико-ме­тодологических вопросов.

Наблюдение в современной науке

В связи с усилением значимости экспериментального метода, начавше­гося в Новое время, наблюдение как неинтенсивный метод исследования, неуклонно сдавало свои позиции и постепенно отошло на задний план в структуре научной методологии. Однако в XX в. методология наблюде­ния вновь стала возвращать своё положение. В философии науки тоже происходит возрождение интереса к наблюдению, особенно в последние десятилетия XX в. Реабилитация наблюдения связана с выявившимися огра­ничениями экспериментального метода и, наоборот, с некоторыми достоин­ствами наблюдения. Так, эксперимент как метод интенсивного вмешатель­ства в изучаемый объект приемлем далеко не всегда, ведь часты и те ситуации, которые требуют как раз сохранения объекта в неприкосновен­ности, в его естественном состоянии (как, например, в поведенческих на­уках). Далее, наблюдение оказывается единственно возможным видом эмпирического исследования в случае изучения отдалённых объектов, а, скажем, изучение космических процессов является сегодня важнейшим источником развития для современной физики (например, серьёзные дан­ные в пользу общей теории относительности были получены именно в результате астрономических наблюдений). И наконец, в гуманитарных науках, где роль эксперимента по ряду известных причин вообще весьма ограничена, именно на наблюдении лежит важнейшая методологическая нагрузка. В том числе традиционно велика роль наблюдения в медицин­ских науках и, видимо, она всегда сохранится такой при любом состоянии технической оснащённости медицины.

Необходимо отметить, что современные частнонаучные концепции наблюдения достигли высокой степени развития; они рассматривают наблюдение как сложный и специализированный исследовательский метод. Происходит сближение по ряду параметров современного наблю­дения с экспериментальным методом: современный наблюдатель часто применяет усложнённые методики, решает трудные задачи, проявляет исследовательскую инициативу.

В методологию современного научного наблюдения переносятся схемы экспериментального мышления исследователя. Это касается, прежде всего, гуманитарных наук, где одной из центральных методологических проблем

' Хакинг Я. Представление и вмешательство. С. 197-219.

является сочетание естественности условии изучения социальных и психо­логических феноменов с интенсивным, аналитическим стилем работы учё­ного, присущим именно экспериментальной деятельности.

Так, под влиянием прежде всего работ американского психолога и мето­долога Дональда Кэмпбелла прижился особый термин квазиэксперименти­рование, означающий использование логики эксперимента в неэкспери­ментальных ситуациях (Кэмпбелл Д., Стэнли Дж. «Экспериментальные и квази-экспериментальные дизайны исследований», 1963). В разработан­ных Д. Кэмпбеллом схемах квазиэкспериментальных исследований приме­няется специальное планирование, подвергающее разбору совокупность факторов, которые влияют на изучаемое явление, используются заим­ствованные из экспериментирования методики анализа и интерпретации полученных данных, отделения существенных факторов от несуществен­ных, проводится изучение причинно-следственных связей, корреляцион­ный анализ. В круг тем, обсуждаемых в методологии современного науч­ного наблюдения, входят вопросы, связанные с возможностью создания контролируемых и воспроизводимых условий наблюдения, темы валидности, достоверности, верифицируемости, обобщаемости получаемых данных, задачи адекватной структуризации и теоретической интерпрета­ции эмпирического материала.

Итак, важнейшей особенностью современных тенденций в методо­логии наблюдения является использование в ситуациях наблюдения
различных методов интенсификации, углубления опытного материала,
получаемого в традиционно неинтенсивных областях научных исследо­ваний.

В целом наблюдение как методологическая проблема имеет комплекс­ное содержание, включающее множество аспектов — физиологических, психологических, социальных, инструментально-технических, логиче­ских, содержательно-теоретических. Наблюдение как общенаучный ме­тод исследования имеет исторические заслуги, а также занимает значи­тельное место и в современной науке, продолжая модифицироваться и совершенствоваться.

2.4. Эксперимент

Эксперимент (лат. experimentum — «опыт, проба, испытание») как общенаучный метод занимает важнейшее, если не центральное место в мето­дологии современной науки. Эксперимент представляет собой исследо­вательскую ситуацию изучения явления в специально создаваемых, контролируемых условиях, позволяющих активно управлять ходом данного процесса, т.е. вмешиваться в него и видоизменять его в соответствий

с исследовательскими задачами, а также воспроизводить изучаемое явле­ние при воспроизведении данных условий. Задача исследователя-экспе­риментатора — изолировать изучаемое явление от несущественных влия­ний, выделить интересующий его феномен в «чистом виде». Таким образом, в эксперименте, в отличие от наблюдения, создаются условия для более интенсивного анализа, для активного и сознательного воздей­ствия на исследуемые объекты, часто с глубоким вмешательством в те или иные процессы. Конечно, в реальной экспериментальной практике далеко не всегда удаётся действительно овладеть изучаемым явлением, т.е. научиться вызывать его, управлять им, модифицировать в нужную сторону и т.п. Однако цель, которую преследует экспериментальная деятельность, состоит именно в этом — в достижении максимально возможного уровня управления данным процессом. Это является методологическим идеалом экспериментального подхода.

Очевидно, что эксперимент является более мощным исследователь­ским средством, чем наблюдение. Ведь эксперимент по своему предназ­начению направлен на интенсификацию опыта, в отличие от экстенсивно ориентированного наблюдения. К несомненным достоинствам экспери­ментального метода можно отнести такие, как воспроизводимость данно­го явления тогда, когда это требуется; варьируемость экспериментальной среды, благодаря чему учёный может изучать объект в самых разных условиях, вводить в действие новые факторы и т.п.; возможность доби­ваться достаточно высокой достоверности получаемых результатов; (воз­можность создавать такие процессы, явления, свойства объектов, кото­рые в естественном виде в природе не существуют.

Экспериментальный метод в истории науки

Прежде всего, необходимо чётко различать нижеследующее: 1) экспериментирование вообще как вид познавательной деятельно­сти, т.е. как особую поисковую активность. Целью такой активности, во многом спонтанной, неупорядоченной, иногда включающей игровые моменты, являются испытание и расширение собственных возможно­стей, общая «разведка» и освоение природной среды. Ярким примером такой когнитивно-исследовательской деятельности служат игровые ма­нипуляции, которые проводят дети с незнакомым предметом; это фено­мен, хорошо изученный в психологической науке. Конечно, такого рода экспериментирование было присуще человеку во все исторические эпо­хи. Так, историки говорят о существовании неких зачатков эксперимен­тирования в античной науке (в военном деле, в механике) и в Средние века (например, в оптике). Но лишь в эпоху Возрождения и с началом Нового времени поисковая экспериментальная деятельность достигает

высокой степени активности; интересно, что вначале это происходит в большей степени в искусстве, чем в научном познании (впрочем, в ту пору наука и искусство ещё не разъединялись, а скорее, согласовывались друг с другом). Показательным примером здесь являются поиски и дости­жения итальянских художников Возрождения в области перспективы или длительный процесс экспериментирования в музыке в XVI-XVII вв. по созданию равномерных интервальных соотношений музыкального строя;. 2) научный эксперимент как осознанный методологический принцип. Формирующийся в начале Научного времени экспериментальный подход становится основой нового естествознания вообще. Заслуга в разработке эксперимента как основы научной методологии принадлежит, прежде все­го, Галилео Галилею (1564-1642), который в конце XVI в. соединил экспе­риментальный подход с математическим мышлением и дал первое теоре­тическое осмысление этого методологического принципа. Современник Г. Галилея Фрэнсис Бэкон (1561-1626) дал развёрнутое изложение экспе­риментального метода как программы создания новой науки. С начала Нового времени, с периода, называемого научной революцией XVI-XVII вв., экспериментальное естествознание становится символом науки вообще, образцом научного метода. До наших дней экспериментальный подход, занимает ведущую позицию в эмпирических науках.