Определение научного факта

Научный факт — это форма научного знания, фиксирующая достовер­ные данные, установленные в процессе научного познания.

В отличие от факта в широком понимании (как синонима реальности вообще), научный факт обладает следующими специфическими свойствами:

1. Методологическая контролируемость. Это означает, что фактуальное знание принято как достоверное тогда и только тогда, когда оно полу­чено и проверено приемлемым с точки зрения научной методологии спо­собом.

2. Теоретическая значимость. Это означает, что фактуальное знание изначально имеет для исследователей теоретический смысл и интерес. Для учёных важен не любой факт сам по себе, а факт значительный, не­тривиальный.

3. Онтологическая универсальность. Факт, отобранный наукой из непрерывного «потока» окружающей нас действительности, не замкнут в своём единичном содержании, которое всегда связано с бесчис­ленной массой сопутствующих случайностей и несущественных инди­видуальных подробностей. Научный факт репрезентативен в том смысле, что он репрезентирует всегда больше, чем содержится в не­посредственном единичном наблюдении или испытании.

Он представ­ляет собой целый класс (потенциально бесконечный) ситуаций и эф­фектов подобного же типа. Или, иными словами, он типичен; если он получен в какой-то конкретной научной лаборатории, то может и дол­жен быть воспроизводим не только в ней, но и в любой лаборатории. Факт содержит в себе некую устойчивую структуру, которая собствен­но и может быть воспроизведена. Он экстраполируем на неограни­ченную совокупность тождественных, однородных, изоморфных случаев, в которых соблюдены необходимые условия, относящиеся к существу этого факта.

Все три свойства научного факта взаимосвязаны: теоретически значи­мым является лишь то, что методологически подконтрольно и универ­сально, а методологический контроль как раз и направлен на обеспечение универсальности и, следовательно, теоретической значимости.

В отличие от научного факта, факт в обыденном, вненаучном понима­нии (факт повседневной жизни) не подлежит жёсткому методологическо­му контролю (в большинстве случаев мы, как правило, вообще не задаём­ся вопросом, как получено то или иное знание, принимая его просто на веру); обыденный факт представляет интерес лишь для той или иной сферы повседневной практики, берётся в определённой перспективе жизненного мира и обычно имеет индивидуальный характер (насыщен массой единичных и случайных деталей, имеет ситуационно-обусловлен­ные и неповторимые черты и т.п.).

Рассмотренные особенности научного факта показывают, что он име­ет сложную природу. Он как бы находится на пересечении различных со­ставляющих научного познания: так, на содержание факта оказывают влияние и теоретические представления, и допущения, и логические нор­мы, и конкретные методологические предписания, и результаты научных дискуссий (например, различного рода соглашения), и философские принципы. Научный факт не следует понимать как непосредственную реальность в несколько наивном смысле. Напротив, научный факт являет­ся особого рода конструктом: факты, которыми оперирует научное по­знание, специальным образом обработаны, «очищены».

Уже непосред­ственно в ходе наблюдения или эксперимента исследователь оценивает и упорядочивает эмпирический материал, производит «отсев» фактов и их «очистку» от случайных примесей, отбирая наиболее репрезентативные, существенные данные, перепроверяя сомнительные результаты; при этом он следит за поддержанием стандартных условий испытаний, устанавли­вает связи между переменными, производит обобщения и т.п. Таким образом, правильное «производство» опытного факта — предмет постоянной заботы исследователя-эмпирика в ходе его познавательных интеракций с природой.

Если же мы взглянем на генезис факта ещё более широко, то обнару­жим, что на формирование факта оказывает воздействие весьма обширный спектр опосредующих моментов: и языковые, и категориальные (впервые описанные И. Кантом), и когнитивно-психологические, и социокультур­ные (например, стиль мышления), и инструментально-технические (отно­сительность к средствам наблюдения) составляющие.

Роль фактов в научном познании

Научный факт является я результатом научного познания (т.е. резуль­татом процесса установления факта), и исходным основанием для теоре­тической деятельности. Как известно, важнейшая роль факта в науке состо­ит в том, что он является базисом для разработки научных теорий, для проведения теоретических рассуждений. Подобно тому как любая дискус­сия должна начинаться с какой-то исходной почвы, разделяемой участни­ками, так и научные теоретические рассуждения основываются, прежде всего на исходном фактуальном материале.

Вообще говоря, научная дис­куссия — это всегда обсуждение фактов, преломлённое порой в очень сложных, специфических теоретических системах; кстати, саму процедуру использования фактов в научных рассуждениях именуют эмпирической аргументацией. И.П. Павлов называл факты «воздухом учёного». Действи­тельно, вся научная деятельность концентрируется вокруг поиска, установ­ления, подтверждения, интерпретации, объяснения, предсказания фактов.

Например, даже математика нуждается в собственном фактуальном базисе, в специфическом опыте Л. Брауэр, основатель интуиционистско­го направления в математике, подчёркивает в согласии с некоторыми идеями И. Канта, что математик мыслит на основе определённого рода интуиции, позволяющей ему работать с особой предметностью математи­ческих объектов и связанных с ними фактов.

Итак, научный факт — твёрдая почва познания.

Факт в структуре научного знания

При дальнейшем изучении положения фактов в научном познании об­наруживаются существенные сложности. Факт далеко не так прозрачен, как это кажется на первый взгляд; затруднения, которые может вызвать эта тема (и неоднократно вызывала в действительности), связаны со следующим. Надо чётко понимать, что то, как выглядит факт в конкретной теоретической системе и какую роль он в ней играет, не означает, что это и есть его абсолютное, окончательное и неизменное во всех теоретических системах свойство.

Разберём это несколько подробнее. Итак, относительно научной тео­рии факт выступает как её базис; он функционирует в ней как:

1) инвариантный.

Это означает, что в рамках данной теории мы можем менять гипоте­зы, по-иному формулировать проблемы, выдвигать различные объясне­ния, пытаться связывать один и тот же факт различными внутритеоретическими взаимоотношениями, спорить о его смысле — но при всем этом сам факт (если он уже принят именно как имеющий статус факта) не подвергается сомнению и оспариванию, не может придумываться или предполагаться учёным, не может изменяться и исправляться.

Факты — это, как говорилось выше, твёрдая почва теоретического мышления. Сказанное касается и взаимоотношения различных теорий между собой; они могут совершенно по-разному интерпретировать одни и те же фак­ты, давать им чуть ли не противоположный смысл, но при этом факт для тех теорий, которые согласны между собой насчёт его статуса факта, сохраняет инвариантность относительно объясняющих теорий. Факт имеет межтеоретическое значение, ведёт самостоятельное существо­вание;

2) элементарный.

Это означает, что в рамках данной теории факт выступает как её концептуальный элемент. С логической стороны он представлен в тео­ретической системе как некое единичное суждение, обладающее устой­чивым позитивным значением. Если, скажем, в теоретических рассуж­дениях гипотезы могут состоять между собой во взаимоисключающем отношении (или отношении альтернативности), то, фактуальные суж­дения всегда только совместимы друг с другом.

То же касается отно­шения факта и гипотезы: если фактуальное и гипотетическое суждения противоречат друг другу, то в процессе рассуждения будет отвергнуто суждение, имеющее статус гипотетического, и сохранено суждение, имеющее статус фактуального. Суждение-гипотеза не имеет статуса самостоятельного истинностного атома, его значение всегда предвари­тельное, поэтому гипотеза как вводима в контекст теоретической сис­темы, так и устранима из него; факт же не обладает таким свойством. Факты — неустранимые элементы теории, теория не может их игнори­ровать или отбрасывать; она лишь «надстраивается» над ними.

Таковы логические свойства фактуальных утверждений внутри теории.

Но это только часть картины. Важно также понимать, что свои логи­ческие свойства факт приобретает именно внутри теории (иными слова­ми, теоретический каркас в логическом смысле первичен относительно фактов). Вне какого-либо теоретического контекста бессмысленно гово­рить о том, что факт инвариантен и элементарен. Попытки абсолютизиро­вать внутритеоретические свойства факта как его «свойства вообще» при­водили к различным сложностям.

1. Кажется привлекательным придать фактам некое абсолютное, внетеоретическое значение, как бы статус реальности самой по себе. С этой точки зрения факты порождены некоторым непосредственным столкновением субъекта с реальностью. Такое представление бытовало в неопозитивистском периоде философии науки. Фактуальные утверж­дения, напомним, понимались там как «протокольные высказывания» (см. § 1.4). Установленные факты с позиций неопозитивизма абсолютно инвариантны, элементарны и теоретически нейтральны. Они представ­ляют собой независимый внетеоретический базис теорий. Однако, как уже обсуждалось, эта точка зрения несостоятельна. В чисто эмпириче­ских утверждениях содержатся неустранимые теоретические компо­ненты.

2. Другой вариант непонимания взаимосвязи фактов и теоретиче­ского контекста связан с монотеоретической абсолютизацией факта. С этой точки зрения предполагалось, что факт может быть интерпрети­рован и исчерпывающе объяснён только в одной, единственно истин­ной теории. Поэтому, грубо говоря, если мы видим, что теория противо­речит каким-то фактам, необходимо сразу же отбрасывать данную теорию и искать другую, адекватную им. Однако это методологиче­ское предписание (характерное для концепции К. Поппера) расходится с действительным ходом научного познания.

Монотеоретический под­ход ошибочно представляет научное познание как некую единствен­ную теорию, непрерывно растущую на фактуальном базисе. Но на са­мом деле все гораздо сложнее. Теоретический контекст той или иной предметной области может включать в себя некоторую совокупность теорий различного уровня и назначения. Фактуальные утверждения могут фигурировать одновременно сразу в нескольких подобного рода теориях. Есть теория интерпретативная, которая даёт фактам некую исходную интерпретацию, придавая им собственно фактуальный ста­тус, и есть теория объясняющая, которая даёт им собственно теорети­ческое объяснение.

Заслуга в опровержении монотеоретического подхода во многом при­надлежит Имре Лакатосу (1922-1974). И. Лакатос показывает, что когда мы видим «столкновение теории и факта», на самом деле речь идёт о взаимоотношении двух теорий — исходной и объясняющей; но их отноше­ние не является неизменным. Например, теория более высокого уровня сама может интерпретировать факты, т.е. судить их и в случае расхож­дения с собственными положениями отбрасывать (скажем, придавая им статус несущественных аномалий, артефактов и т.п.).

Это, конечно, су­щественно осложняет процесс прямой проверки теории фактами. Если одна теория расценивает опытные данные как неоспоримый факт и при­даёт им соответствующие логические функции, то за рамками данной теории оказывается возможным увидеть, что научный факт — это лишь определённый конструкт; поэтому другая теория вполне может разобрать его на части, оспорить и т.п.

Таким образом, ход научного познания представляет собой достаточ­но замысловатую игру различных теоретических уровней, концепций и контекстов. В ходе теоретического продвижения сам фактуальный ба­зис приобретает вид некоторой многослойной структуры. Так, из первич­ных фактов нижних эмпирических уровней в ходе осмысления получают­ся факты более высокого порядка и вновь подвергаются дальнейшей интерпретации. В результате этого образуются целые иерархии фактов (и объемлющих их теоретических систем), своеобразные концептуаль­ные «лестницы». Это характерно и для естественных, и для гуманитарных наук.

Важно понимать, что в этом процессе ничто не может быть априор­но расценено как абсолютно неоспоримое. Одна теория, исходная, может подавать базисные факты для дальнейшего объяснения более высоким уровням, но другая может оценивать их и обесценивать, например, игно­рировать как несущественные или отбрасывать как ошибочные, лишая их самого фактуального статуса.

Вообще говоря, ничего нельзя знать зара­нее относительно обнаруженных фактов. Мы в общем случае не знаем, в какой ситуации та или иная эмпирическая находка получит статус науч­ного факта (и, следовательно, войдёт в теоретический контекст как, инва­риантный логический элемент), а когда будет отклонена, все решают конк­ретные обстоятельства и содержательные соображения. Поэтому, кстати, учёный должен проявлять (и проявляет) определённую бдительность по отношению к результатам эмпирических исследований.

Итак, научный факт не имеет своей абсолютной сущности вне теорети­ческой системы; он получает собственно фактуальный статус (и прису­щие ему логические свойства) всегда только в каком-либо теоретическом контексте и в результате сложных внутритеоретических и межтеоретиче­ских проверок.