О пережитых глупостях

Светлана: Ладно, продолжим: курение и другие кризисы. Ты был пойман с пачкой сигарет в портфеле и мною бит, но мало. Потом пришлось и добавить.

Иван (Ион): Помню это случай. В сельской школе оказалась компания из Тараскуля. Там заправляли мальчики постарше меня на годик и на два. Ну мы, естественно, все любили сбежать из школы и резвиться на ферме, на сеновале, рыть ходы всякие. Ну и, естественно, все курили.

И однажды я прозевал школьный автобус, который из школы увозил в Тараскуль детишек, пришлось добираться на попутных машинах. Ну и мой друг (как считалось), взял и зачем-то рассказал вам. Видимо, вы начинали волноваться: автобус приехал, а меня нет. Страсти накалились, и он всё выложил — мы сбежали из школы и где-то курим на сеновале. Ты сразу, как только я домой зашел...

Светлана: Ну да, в портфель полезла. Нарушила все права человека.

Иван (Ион): Да, ко мне сразу же залезла в портфель и нашла пачку сигарет, которые назывались "F6" почему-то. Немецкие сигареты, очень большой дефицит, купил их, потому что зарабатывал достаточно.

Светлана: Там была еще бабушка Антонина... Ты получил большого пинка хорошего, за что мне крайне стыдно сейчас. Но интересно, без своей матери я бы этого не сделала, почему-то ее присутствие вынудило меня стать не такой, как обычно бываю.

Иван (Ион): Но ты же потом навалила мне и без матери. Позже.

Светлана: Второй раз да, когда застала тебя курящим с братом тети Иры, в квартире бабушки Антонины. Решила закрепить воспитание ремнем, и пару раз даже приложилась, но у меня Леня отобрал ремень, ты ему до сих пор премного благодарен, наверно.

Иван (Ион): У меня никакого эмоционального следа не осталось от того случая.

Светлана: Во всяком случае, очень сильно извиняюсь, сейчас я бы не стала так делать. Следующий твой кризис, был алкогольный?

Иван (Ион): Нет, но могу тебя насчет сигарет огорчить.

Светлана: Знаю, ты еще несколько раз закуривал. Давай, расскажи, признайся наконец-то.

Иван (Ион): Период курения у меня только в сентябре закончился.

Светлана: В этом, что ли?

Мэри: Мы вместе решили.

Иван (Ион): У меня это как-то периодами начиналось и заканчивалось.

Светлана: Ну ясно, в хорошую жизнь заканчивалось, в плохую начиналось?

Иван (Ион): Да, совершено верно. Ну, ты сама прекрасно знаешь по своему опыту: в кризисных ситуациях человек срывается. Поскольку курить для моего здоровья явно вредно, во-первых...

Светлана: В общем, пока ты сам не понял...

Иван (Ион): Да, пока сам не пришел к такому выводу. Еще было ужасно, Мэри тоже...

Светлана: То есть, когда другой человек курит тоже...

Иван (Ион): Очень мерзко, да. Ну, я просто со стороны увидел: неприятный запах изо рта курящего человека — раз...

Светлана: Зубы, за которые приходится тысячи платить.

Иван (Ион): Да, плохие зубы — это два, огромные деньги на сигареты — это три, постоянное несоблюдение гигиены места, где ты живешь. Зависимость — это пять. А сколько еще времени уходит — пока выйдешь покурить... И постоянно пожары случаются, опасность — это семь. Да и от родственников скрываться... Короче, вот эта совокупность причин.

Светлана: Но главное-то, все-таки, здоровье было? Личное?

Иван (Ион): Слушай, да черт его знает...

Светлана: Или желание Мэри отвратить?

Мэри: Мне лично просто надоело! Куришь одну, другую, а удовольствия уже как раньше не получаешь.

Иван (Ион): Да, это нестильно и немодно. Во-первых, это попса — все курят. И, в принципе, хорошего-то ничего нет.

Светлана: Ну ты говоришь банальные вещи, которые все и так знают.

Иван (Ион): А тут ничего оригинального быть не может, к сожалению. Само курение банально.

Светлана: Тогда какая последняя капля была? Вы заранее решили?

Иван (Ион): У меня начинались проблемы с дыхательной системой, у меня падал тонус. Не то чтобы очень явно, но я замечал — ухудшения связаны с периодами, когда покуривал. И после скачка доллара в 98 году сигареты стали очень дороги. Если до этого кризиса я мог себе позволить курить…

Светлана: Все-таки, кризисы иногда полезны бывают.

Иван (Ион):...то после кризиса решил: нефиг.

Мэри: "Плохие" и относительно дешевые сигареты не хотелось курить. А "хорошие" стоило дорого.

Иван (Ион): Когда мне стукнуло шестнадцать лет, мы с тобою, Света, стали жить по отдельности, и ты никак не могла меня контролировать. Единственное, на что тебе оставалось рассчитывать — на мой здравый смысл, никаких других способов у тебя уже не было.

Светлана: А ни у кого нет. Я и формировала у тебя здравый смысл и жизнелюбие. Вот оно сыграло и всегда сыграет.

Иван (Ион): Ага, я не сяду в глубокую задницу, благодаря этим качествам. Героином всяким колоться не начну.

Светлана: Да, благодаря еще тому, что голова не забита всякими науками. Есть где поместиться здравому смыслу. Хорошим мыслям.

Иван (Ион): Ну а у тебя отец? Наверное, тоже не хотел видеть тебя в объятиях табачного змея? Но у тебя случалось. Периодами.

Светлана: Да, я курила весь институт. Потом, когда приехала в Тюмень, периодами. Когда жила с Константином, с бабушкой Аидой — просто не было компании. Куришь-то всегда в компании. Особенно женщина, с подружками она может выкурить пачку, а дома ни одной сигареты.

Следующий заход я сделала, когда Леонид к нам пришел жить. Там было всё волнующе, мы вечером садились на кухоньке, доставали бутылку сухого вина. И я стояла перед форточкой и курила. Мы все время что-то обсуждали. Попивали бутылку сухого вина, потому что жизнь была достаточно грустная, столько навалилось неприятностей. Мы вдвоем против всего мира, который против нас объединился. И мы проскочили этот суровый период.

Потом я просто перестала, когда переехали в Тараскуль, даже еще раньше. А! Я просто дошла до такой точки, что не могла ни курить, ни дышать плохим воздухом, ни громко разговаривать.

Иван (Ион): А Леонид курил тогда?

Светлана: Ну, меньше меня. Так, побаловался.

Иван (Ион): Он зависимостью не страдал?

Светлана: Абсолютно нет. Я дошла после этого развода и свадьбы до такого состояния (и с твоими болячками)... У меня невроз открылся настоящий. Болела голова все время, я просто не могла курить, потому что она еще сильнее болела.

Иван (Ион): То есть, тебе организм велел...

Светлана: Организм сказал: хватит! Да. И потом постепенно годами шло возвращение в нормальное состояние, отказ от колбас, от жареного. В общем, возврат к здоровью.

Иван (Ион): А сейчас, когда закуриваешь раз в год, у тебя какие ощущения в организме?

Светлана: Потом закуривали, может, раз в год. Иногда волнуешься, сидишь у какого-нибудь начальника, он закуривает, ну и ты закуриваешь. Вот с губернатором, по-моему.

Иван (Ион): Это еще сближает как-то.

Светлана: Нет, еще какая-то тяга оставалась. А теперь никакой тяги.

Иван (Ион): А ощущения организма, когда ты в последний раз закуривала?

Светлана: Какая-то гадость! Могла закурить иногда, но как только делаю первую затяжку, тут же плююсь. Сразу ощущение головной боли, ощущение того, что попала в ужасное место, где душно и где плохо пахнет. В общем, нормальные ощущения здорового человека. Я перестала курить только после того, как у меня в жизни все наладилось. Мне просто не стало хотеться, ведь курение — это некая радость, эмоция хорошая. Как вкусная еда, как выпивка. У меня другие наркотики появились.

Иван (Ион): Надеюсь, у меня стало все хорошо в жизни раньше, чем у тебя.

Светлана: Если вы сейчас начнете ругаться, я уверена, что вы оба опять закурите...

Замолчали!

Иван (Ион): Вот видишь, Мэри, какой диагноз!

Светлана: Мы с тобой когда поругались, тебе было восемнадцать лет, я выкурила пачку. А ты четыре выкурил, сказал. Потом друг другу признались.

Иван (Ион): Да, очень поругались. Мне, наконец-то, купили квартиру, вернее, сняли. Которую я так ждал. И тут внезапно появляетесь вы с Леонидом, и начинаете жить целую неделю, командовать. Грубо меня вырвали из реальности и вернули в беспомощное детство. Я что-то даже сказал тебе тогда...

Светлана: Ну ты сказал: вообще-то это моя квартира.

Иван (Ион): Да, выдавал желаемое за действительное, а ты не могла отнестись ко мне снисходительно.

Светлана: Теперь про алкоголь вспомним.

Иван (Ион): Известно — у меня ужасная наследственность от дедушек — и от того, и от другого. Хотя одного дедушку я не застал..

Светлана: Именно по этой причине.

Иван (Ион): А о другом дедушке, Альбине, говорят — большой любитель был, хотя сам я не помню его в нетрезвом виде.

Светлана: Сейчас он не пьет.

Иван (Ион): Однажды в Тараскуле я решил: надо попробовать напиться водки. Были двое старших моих приятелей, один из них фигурировал в книге "Я просто Ванька" как Сергобеж. На самом деле это вполне реальный герой.

Вы с Леонидом утром уехали в город. И вместо школы мы где-то спионерили бутылку водки и выпили. Дома, в нашей с Леонидом комнате. На каком-то моменте я уже полностью перестал соображать, что делается вокруг. А второй участник пьянки был еще старше. Но тоже "друг" с детства. Не отличающийся образцовым поведением, сбегал из дома, воровал и так далее. В общем, в компании двух таких субъектов проходила моя первая пьянка.

Естественно, мы курили в комнате, всё разбрасывали, включали музыку громко, творили полный беспредел. В общем, я упал без чувств, напившись.

Когда вы вернулись, сказал — ужасно болею, плохо себя чувствую. Потом обнаружилось, у меня пропали многие вещи из комнаты: "друзья" прихватили с собой. Воспоминания о первой пьянке у меня были мерзкие, и я решил не пить.

Но со временем я стал вращаться в кругах молодежных, где пьянство принято, потому что — Россия. Естественно, нельзя отстать от своих сверстников в количестве выпитого алкоголя. Нельзя потерпеть поражение и выпить меньше, чем они, показать какую-то отсталость от них.

И годам к пятнадцати, когда я начал учиться в городской школе, это стало уже постоянно.

Светлана: Не видела тебя пьяным ни разу.

Иван (Ион): Ну естественно.

Светлана: А, тебя бабушки покрывали, вот в чем дело. И ты к ним предпочитал являться.

Иван (Ион): Ну да. Потом, когда началась самостоятельная жизнь, я стал анализировать свое состояние под алкоголем и наткнулся на такие выводы. Во-первых, теряется контроль над организмом и над личностью вообще.

А я после смерти отца ни с кем в компании не могу расслабиться — мой друг либо слишком слаб, чтобы в его компании расслабляться, либо слишком равнодушен ко мне. Я из-за этого постоянно привык держать ситуацию под контролем.

Светлана: Инстинкт самосохранения: зачем расслабляться в ненужных местах?

Иван (Ион): Под алкоголем можно совершить много деяний, о которых потом, в трезвом состоянии приходится пожалеть. Ударить кого-нибудь — тянет на подвиги, или наговорить каких-нибудь глупостей.

Светлана: Да. Это все знают. Жениться можно.

Мэри: Рассказывали такой случай: Ион, напившись на дне рождения, встал посередине комнаты и стал рычать. Все очень испугались.

Светлана: Кстати, пьяниц в Тюмени стало меньше, это тоже последствия кризиса.

Иван (Ион): Невозможность себя контролировать, агрессивное отношение к окружающим, безудержность движений и так далее. И потом, — за свои же деньги ты утром испытываешь невероятные мучения.

Светлана: А! Головная боль! Сейчас если выпиваю не глоток, а два глотка, у меня начинается головная боль через несколько часов. Поэтому, когда мне говорят, что вино — полезная вещь, я не верю, на моем чистом организме видно, как отправление стопроцентно проявляется.

Иван (Ион): Небольшое количество пива...

Светлана: На твоем организме, пока еще грязном, не проявляется.

Иван (Ион): Но это нельзя сравнивать с состоянием напившегося человека.

Светлана: Да пей вино свое! Я не против. Я просто не "за".

Иван (Ион): Ну подожди, я же рассказываю. Что еще меня оттолкнуло от пьянства: запах перегара, и естественно, финансовая сторона.

Какая-то своеобразная братия создается: сначала тебе кто-то наливает, потом ты должен кому-то наливать. Утром похмелье, плавно переходящее в следующую пьянку, и так до вечера. На следующее утро то же самое. Зависимость, как от сигарет. А в зависимости приятного очень мало, потому что хочется разнообразия в жизни.

И сначала я решил — вообще не буду больше алкоголь употреблять, это все кал. А потом понял: все-таки, есть напитки прикольные, я их отношу к числу аристократичных и интеллигентных. Кроме пива есть вино, которое, по сути, сходно с соком фруктовым, просто немного хмельным. Скажем... ну вот как ты употребляешь, по каким-то особым случаям. Своевременно и умеренно.

Светлана: Ну да, у нас бутылка дорогого портвейна в год уходит, даже меньше бутылки.

Иван (Ион): А водку в рот не беру уже несколько лет. Очень сомневаюсь, что меня можно заставить снова пить этот невкусный, неприятный напиток, к тому же с таким ужасным эффектом. Ты, Мэри, почему не пьешь?

Мэри: Я напилась, конечно, пару раз в жизни. Ну, раза три — максимум. Просто нету тяги к этому.

Иван (Ион): Это хорошо, потому что женский алкоголизм неизлечим!

Светлана: Глупый организм неизлечим, а все остальные организмы излечимы. Кстати, никак не могу понять, почему твой дед, Иван Ермаков, так рано умер? Только потому, что у него якобы организм был слишком привержен к водке? Все условия для счастья и счастливой жизни! Одна дочь такая чего стоит! А внук, которого он так и не увидел, чего стоит! А жена, бабушка Антонина, веселая! Много радостей, а он зачем-то умер в пятьдесят лет.

До сих пор недоумеваю, считаю — пока человек живой, он может с собой сделать всё. Ну, если захочет. Но очевидно, отец не хотел.