Про будущих детей

Иван (Ион): Не знаю, с какой позиции подходить к воспитанию, это будет во многом интуитивно, на уровне инстинктов.

Светлана: Вот я тебя воспитывала по принципам, которые сейчас расскажу. Первое. Родители обычно относятся к тринадцатилетнему человеку, как к десятилетнему, то есть запаздывают. Человек уже вырос, уже считает себя более взрослым, а у родителей требования к нему, как к десятилетнему, и это очень раздражает подростка, порождает конфликты и непонимание.

Мэри: И комплексы.

Светлана: Так называемой трудный возраст случается не у детей, а у родителей, которые настолько отупели, что не могут понять — гораздо умнее относиться к тринадцатилетнему, как к шестнадцатилетнему. То есть опережать подростка, относиться к нему с большим почтением.

Мэри: Естественно, с большими требованиями?

Светлана: С большим пониманием. При этом не забывать, естественно, ребенок — существо многоплановое. В чем-то ему еще восемь лет, а в чем-то уже двадцать пять. Но все-таки какая-то средняя величина есть.

Иван (Ион): Согласен. Переживал на своей шкуре такое отношение. Очень часто мне приходилось говорить: "Ну что вы делаете, мне же еще тринадцать лет, в конце концов, как можно требовать такое от ребенка?".

Светлана: Но ты сейчас не можешь вспомнить, от чего так ужасно возмущался. А если бы к тебе относились как к десятилетнему, ты бы хорошо запомнил, потому что это детей забивает. Сверхопека, сверхнотации, сверхглупости всякие. Сверхопасения.

Иван (Ион): Нет, свободой своей не возмущался никогда, я только требованиями...

Светлана: Но я про свободу, ведь это определяющее в жизни человека. Понятие свободы.

Иван (Ион): В порядке свободы, безусловно, я чувствовал себя неплохо, но всегда огорчался от отсутствия собственности.

Светлана: До сих пор огорчаешься. Как впрочем, и я. Хотелось бы иметь личный телевизор... Ну ладно. Вот второй мой принцип воспитания. Старалась не поднимать за тебя тяжести, которые ты мог поднять сам.

Иван (Ион): В принципе, это правильно, если учесть, что ты вырабатывала мое отношение к женщине.

Светлана: Не только к женщине, не в прямом смысле тяжести, а вообще. От жизни тебя не загораживали. С тобой велись взрослые разговоры, безотносительно, подошел у тебя возраст или нет. Мы, кстати, стали рано о сексе говорить, как только ты сам захотел.

Иван (Ион): Но мне всегда стыдно было заводить такие разговоры, и до сих пор я не могу сказать плохого слова при вас. Матом ругать врагов.

Светлана: Потом, когда ты мог уже подметать в комнате, я за тебя не подметала. Никогда уборку в твоей комнате не делала?

Иван (Ион): Ты не делала никогда.

Светлана: Не делала, а могла только сгрести все, что там...

Иван (Ион): Нервно.

Светлана: Если мне бардак надоедал в какой-то момент. Но если б ты жил не с Лёней, а один, меня бы твоя грязь не волновала. Просто ее не было, этой комнаты, у тебя, к сожалению.

Дальше. Я тебе не стирала. Ты устроился — тебе стирали бабушки, но это их личное дело. А я уже считала ниже своего достоинства стирать штаны, которые может сам мальчик постирать. Наверняка ты возмущался. Или даже сейчас возмущаешься.

Иван (Ион): По крайней мере хорошо, что с очень раннего возраста я научился это ценить. Очень.

Светлана: Тебе не подавалось блюдо первое — второе — третье: "На вот, поешь, очень прошу". А если я тебе готовила, ты взамен должен был что-то сделать, соответствующую услугу. Если я потратила на тебя свое время, то почему бы тебе не потратить на меня?

Иван (Ион): Помнится, я это переносил неплохо. К деловой договоренности относился вполне лояльно.

Светлана: Представляю, как были потрясены таким отношением к еде твоим знакомые! Тебе никто не готовит, не подкармливает и более того, тебя еще никто не приглашает поесть.

Иван (Ион): Знакомые удивлялись, когда приходил к ним с голодными глазами. По сей день, когда мы ходим с Мэри в гости, у меня все время голодные глаза.

Светлана: Надо меньше компьютеров покупать... А нравится ли тебе принцип: не делать за ребенка того, что он может сделать сам? Кажется банальным, но никто не внедряет в жизнь.

Иван (Ион): Как будущий отец, конечно... Меня этот принцип вполне устраивает. Так и надо, ведь ребенок, скотина, дохода никакого не приносит в семью, и нет никакой гарантии, что будет его приносить. В восемнадцать лет возьмет и уедет в Америку к такой-то матери. И всё.

Светлана: А как тебе нравится мое высказывание: все дети делятся на свиней неблагодарных и свиней благодарных? Ты относишься к свиньям благодарным? Согласен с этим?

Иван (Ион): А что я, собственно, сделал такого, чтобы считать меня благодарным? Во-первых, я отношусь к родителям, как мне подсказывает моя внутренняя природа. Во-вторых, я бы с удовольствием общался с вами больше, но прекрасно понимаю — у вас лимит времени, вы не всегда можете приехать или принять нас в гости.

Светлана: Потрясающая речь, редко можно услышать от человека двадцати одного года, что он хотел бы с родителями общаться больше.

Иван (Ион): Мы рано расстались, и теперь есть многие вещи, в которые я хотел бы тебя посвятить, в аспекты нашей жизни. Или тебя послушать. Видишь, вот сейчас мы беседуем, оказывается, ты мне еще очень многого не рассказала. Тем более, Мэри.

Светлана: Выяснилось — с нами интересно разговаривать. Это определяет ценность человека.

Иван (Ион): И не только потому, что вы разумные и интересные люди, но еще и потому, что вы родители.

Светлана: Еще пожрать дадут.

Иван (Ион): Ну... да, спасибо!

Светлана: А как обычно ваши друзья говорят про родителей?

Мэри: Один знакомый говорит: "Ничего от них не надо, только бы деньги вытрясти".

Светлана: Быстро забежать за деньгами.

Мэри: А еще и поругать своих родителей на показуху — шиком считается.

Иван (Ион): Очень бы хотелось еще, чтобы Леонид приехал к нам...

Светлана: Да приедет!

Иван (Ион): Вот ты приехала один раз, в следующий раз приезжайте вдвоем.

Светлана: Да приедем обязательно!.. Я еще раз прочитала твою книгу "Дневник 16-летнего"

(в первом издании - "Дневник несчастного ребенка"). И там мы — какие-то досадные недоразумения, досадные помехи на пути к твоей хорошей жизни.

Иван (Ион): Да, бабушка то же самое сказала, прочитав книгу, насчет себя. Мол, бабки только мешают и постоянно хотят лечить. А то, что они личности, об этом не упоминается.

Светлана: Ты описал чудесный период в жизни ребенка, который, наконец-то вырвался на свободу и гипертрофированно любит друзей. Соответственно гипертрофированно...

Иван (Ион):...ненавидит всё, что ему надоело дома. Сейчас у меня период, когда я замкнулся в нашей с Мэри семье, то есть в паре. Когда мы стали, наконец-то, существовать вместе.

Светлана: Ясно. А когда у тебя прошло чувство, что родители — какие-то гнусные существа? Хотя на самом деле ты всегда с удовольствием разговаривал с нами сколько угодно. Но тем не менее такой период отторжения был?

Иван (Ион): Ты знаешь, исчезли негативные эмоции в адрес тебя и Леонида, когда у нас полностью разрешилась жилищная проблема. Когда вопрос уладился, напряжения и материальные, и моральные у нас исчезли. Я вырос, перестал считать вас какими-то должниками передо мной. Что вы должны меня кормить, обстирывать, одевать и так далее. Обеспечивать.

Светлана: Хотя мы вполне участвовали в твоих квартирных проблемах.

Иван (Ион): Безусловно, вопрос разрешился. Урегулировался. После этого осталось всё только хорошее.

Светлана: В общем, когда убралась территория, на которой топчемся вчетвером. Поэтому я тебе сегодня и сказала: с удовольствием предложила бы построить вам дом у нас на задворках, но дала себе и Леониду клятву всегда жить только вдвоем в доме и во дворе.

Иван (Ион): К этому я отношусь с пониманием.

Светлана: С пониманием, потому что сам бы так сделал?

Иван (Ион): Быть может, мы купим машину когда-нибудь и будем без труда видеться по необходимости, по желанию, приезжать в гости.

Светлана: Теперь самый главный вопрос. Ну, не главный, но кодовый, который часто задаю людям. Должен ли ты мне? Ну Леониду, скажем, понятно, не должен.

Иван (Ион): Думаю, у меня нет нужды об этом задумываться, потому что...

Светлана: Потому что ты умрешь первый, с пельменем в зубах.

Иван (Ион):...не наступил еще период, когда ты нуждаешься в моей помощи и отдаче.

Светлана: В стакане воды.

Иван (Ион): Да, в стакане воды. У меня есть бабушки, которые являются виртуальной моделью моей престарелой матери в будущем, не так ли?

Светлана: Да нет, никогда не буду такой, ты что! Даже близко. Может, я буду плохо ходить или плохо видеть...

Иван (Ион): Расхрабрилась...

Светлана: Ну в жизни все бывает, упадет кирпич на позвоночник!

Иван (Ион): Да, совершенно верно. Но человек, у которого есть голова, в состоянии сделать так, чтобы ему с удовольствием помогали. Если даже парализован, он в состоянии говорить, думать, помнить... Сказки рассказывать. В общем, каждый человек в состоянии что-то делать. За исключением одного случая — когда мертв или впал в коматозное состояние. Но это уже отдельный разговор.

Светлана: Но ведь зная меня, ты уже догадался — я никогда не поставлю себя в состояние зависимости.

Иван (Ион): К сожалению, не могу твоей уверенности разделять, потому что не так хорошо знаю тебя, во-первых. Во-вторых, я все-таки уже немного знаю жизнь, и думаю, загадывать на будущее — занятие бесполезное. Тебе будет очень неприятно, если такое случиться, для тебя это принципиальный вопрос. Но думаю, как я меняюсь с годами, так и ты будешь меняться.