Раппорт

Наши цели при работе с больными шизофренией состоят в том, чтобы помочь им:

1) разъединять опыт на составные части;

2) проводить метаразличия относительно своего мышления («тестирование реальности» в психиатрии);

3) овладеть навыками установления раппорта.

К сожалению, когда мы встречаем таких людей, их цели оказываются объединенными, нереальными и не соответствующими тем, которые ставят перед собой окружающие их люди. Тем не менее мы реагируем на такие объединенные, вызывающие замешательство и выпадающие из реальности цели, пытаясь навязать им наше собственное «видение» душевного здоровья. Мы реагируем самым нездоровым образом на людей, которые больше всего нуждаются в психическом здоровье. Психотерапевту вряд ли удастся «выиграть спор» у клиента с шизофренией по поводу того, что же на самом деле является реальностью. Самым эффективным первым шагом будет выразить ваше намерение установить раппорт с клиентом.

Успешная психотерапия с клиентами-шизофрениками была проведена только в тех случаях, когда изначально с ними был установлен адекватный раппорт. Карл Витакер рассказывает об интересном случае такого контакта: «Однажды после совершенно бесполезного разговора с семьей девочки с диагнозом "шизофрения" я повернулся к ней и спросил: "А ты здесь зачем?" Она ответила: "Контакты очень полезны для замороженных". Я сказал: "И сколько лет твои родители мерзнут?" Она ответила: "Двадцать лет". Мы продолжали болтать в том же шизофреническом духе без остановки» (Haley & Hoffman,

1967). Говоря языком НЛП, Витакер воспользовался тем же объединенным и диссоциированным (метафорическим) стилем, что и девочка.

Ивонна Долан выделяет подобный паттерн в работе Милтона Эрик-сона (Dolan, 1985). Она рассказывает о случае, когда один пациент за время пятилетнего пребывания в больнице произносил только три членораздельных и имеющих смысл слова. В остальное время он употреблял «словесную окрошку», состоящую из беспорядочной смеси слогов, звуков и слов. Психиатры, сестры и другие сотрудники безуспешно пытались разговорить его или хотя бы узнать его полное имя (его тремя словами были: «Меня зовут Джордж»). Для начала Эриксон записал образцы его «речи». Он изучал эти образцы до тех пор, пока не смог воспроизводить такую же «словесную окрошку», как и Джордж. Теперь он был готов. Он подсел к Джорджу и представился. Джордж выдал сердитый поток своей «словесной окрошки», Эриксон ответил ему таким же долгим потоком звуков. Джордж удивился и выдал еще большую смесь звуков, Эриксон ответил тем же.

Эриксон вернулся спустя несколько дней, и снова Джордж говорил на своем языке, только в этот раз в течение четырех часов. Осознавая, что Джордж все время поглядывал на часы на стене, Эриксон тоже отвечал в течение четырех часов. Обед был пропущен. Джордж внимательно слушал, а затем они «проболтали» так в течение еще двух часов. На следующий день Джордж выдал только два предложения в своем стиле. После того как Эриксон ответил ему тем же, Джордж выдал нечто выдающееся. На нормальном английском языке он сказал:

— Доктор, говорите нормально!

— Конечно, с удовольствием. Как ваша фамилия? — спросил Эриксон.

— О'Донаван. Наконец-то хоть кто-то может говорить на нормальном языке. За пять лет в этом дурацком заведении... — и он снова заговорил на привычном для него языке «словесной окрошки». Но это был прорыв. Через несколько месяцев Джордж О'Донаван выписался из больницы и нашел себе работу. Эриксон в течение нескольких лет следил за его успехами. Этот человек больше не попадал в психиатрическую больницу.