2015-06-14
302
41 Si quis legatum hostium pulsasset, contra ius gentium id commissum esse existimatur: quia sancti habentur legati. L?. ult. D. de legation. Liv. lib. 30. cap. 43 et Dionys. Hal. lib. 6. p. 410. [Если кто-нибудь нападет па вражеского посла, то этот поступок вчитается противным международному праву, потому что послы считаются неприкосновенными. Закон последний. Декрет о посольствах. Ливий, книга 30, глава 43, Дионисий Галикарнаcский, книга 6, стр. 410.]
42 Sanctae quoque res, veluti muri et portae civitatis quodammodo divini iuris sunt: et ideo nullius in bonis sunt. Ideo autem muros sanctos dicimus, quia poena capitis constituta est in eos, qui aliquid in muros deliquerint. Ideo et legum eas partes, quibus poenam constituimus adversus eos, qui contra leges fecerint, sanctiones vocamus. Inst. 10 de rerum divis. et acquir. ear. domin. [Неприкосновенными также считаются вещи, как, например, стены и ворота города; они в известной мере находятся под защитой сакрального права и поэтому не принадлежат никому. Стены мы называем поэтому неприкосновенными; смертная казнь установлена для тех, кто совершит какой-нибудь проступок против них. Поэтому мы называем санкциями те части законов, которыми устанавливаем наказание для тех, кто нарушил эти законы. Положение, 10. О предметах, посвященных богу, и владении ими.]
43 Sanctum est, quod ab iniuria hominum defensum, atque munitum est. Sanctum autem dictum est a sagminibus. Sunt autem sagmina quaedam herbae, quas legati populi Romani ferre solent, ne quis eos violaret. Sicuti legati Graecorum ferunt ea, quae vocantur cerycia. L. 8. 1. D. de reb. divis.
Proprie dicimus sancta, quae neque sacra, neque profana sunt, sed sanctione quadam confirmata: ut leges sanctae sunt: sanctione enim quadam sunt subnixae: quod enim sanctione quadam subnixum est, id sanctum est, et si deo non sit consecratum: et interdum in sanctionibus adiicitur, ut qui ibi aliquid commisit, capite puniatur. L. 9. 3. D. h. tit. [Святым является то, что защищено и ограждено от насилия со стороны людей. Святое происходит от слова сагмен; сагмены же известные травы, которые обыкновенно носят послы римского народа, чтобы оградить себя от чьего бы то ни было насилия, подобно тому как послы греков носят то, что называется церицией. Зак. 8, 1. Декрет о вещах, посвященных богу.
Святым в собственном смысле мы называем то, что не является ни священным, ни мирским, но утверждено какой-нибудь санкцией, как, например, законы святы, потому что они именно основаны на известной санкции, ибо то свято, что основано на какой-нибудь санкции; и если то, что не посвящено богу, но иногда связано с санкциями, подвергается какому-нибудь оскорблению, то такое преступление карается смертью. Закон 9, 3, Декрет под тем же заглавием.]
44 Muros autem municipales nec reficere licet sine principis vel praesidis auctoritate: nec aliquid, eis coniungere vel superponere. L. 9, 4. D. de reb. divis. Si quis violaverit muros, capite punitur: sicuti, si quis transcendet scalis admotis vel alia qualibet ratione: nam cives Romanos alias, quam per portas, egredi non licet: cum illud hostile et abominandum sit: nam et Romuli frater Remus occisus traditur ob id, quod murum transcendere voluerit. L. 11. D. h. tit. [Стены же муниципального города не позволяется восстанавливать без разрешения главы правительства или наместника, точно так же не допускается ни пристраивать к ним что-либо, ни надстраивать. Зак. 9, 4. Декрет о вещах, посвященных богу. Повредивший стены наказывается смертью, точно так же как и перешедший через стены при помощи лестниц или каким-либо иным способом, потому что римским гражданам не разрешается выходить из города иначе, как через городские ворота; другой выход является вражеским и недопустимым, так как, по преданию, и брат Ромула Рем был убит, ибо хотел перейти через стены. Зак. 11. Декрет под тем же заглавием.]
45 Надлежит обретающимся в сенате, в синоде, коллегии и Канцелярии и во всех судных местах всего государства судиям и пришедшим пред суд чинно поступать: понеже суд божий есть, проклят всяк, творяй дело божие с небрежением, и проч. и проч. Смотри настольные указы государя императора Петра Великого, изд. 1724 года.
46 Будет кто иноверцы какия-либо веры или и русский человек возложит хулу на господа бога и спаса нашего Иисуса Христа или на рождшую его пречистую владычицу нашу богородицу и присно деву Марию, или на честный крест, или на святых его угодников и про то сыскивать всякими взыски накрепко, да будет сыщется про то до пряма и того богохульника, обличив, казнити, сжечь. Уложения гл. 1, стат. 1, гл. 2, стат. 1, 2 и 3; смотри також о сем военный артикул 3, 4, 5, 6, гл. 1 и в главе 3 арт. 19 и 20: Кто против его величества особы хулительными словами погрешит, его действа и намерения презирать и непристойным образом о том рассуждать будет, оный имеет живота лишен быть и отсечением головы казнен. Смотри також о сем указ, изданный в 1730 году апреля 14 дня, и кроме сих смотри указы ее величества нынешния императрицы всероссийский, 1, издан 1762 года октября 9 дня, об отпущении вин впадших в разные преступления, в котором примечай следующее: кроме богохульников и важнейших по двум первым пунктам, такожде в злодеянии воровства и разбойничества и смертоубивства приличившихся, всем другим преступникам указов и проч. Смотри також ее величества милостивейший указ о уничтожении Тайной канцелярии, издан 1762 года октября 19 дня.
47 О чертогах государевых, защищаемых такою святостию прав, смотри Уложения главу 3 о государеве дворе, чтоб на государевом дворе ни от кого никакого бесчинства и брани не было, стат. 1, 2, 3 и 5.
О родителях, защищаемых такою святостию прав, смотри Уложения главу 22, стат. 4 и 5. И сверх сего надобно помнить детям и то, что Моисей о родителях написал и что в нашем законе церковном принято: иже злословит отца своего или матерь свою, смертию да умрет, и иже биет отца своего или матерь свою, смертию да умрет.
О депутатах смотри выгоды депутатские в Наказе, 23. Во всю жизнь свою всякий депутат свободен, в какое ни впал бы прегрешение, от смертныя казни, от пыток и от телесного наказания; кто же на депутата, пока уложение сочиняется, нападет, прибьет его или убьет, тому учинить вдвое против того, что в подобных случаях обыкновенно. И сверх сего российским государственным депутатам даны медали, которые то же почти значат, что римских послов и трибунов sagmina [пучки священной травы, служившие знаком неприкосновенности].
48 Religiosum autem locum unusquisque sua voluntate facit dum mortuurn infert in locum suum, in commune autem sepulchrum etiam invitis caeteris licet inferre. Sed et in alienum locum concedente domino licet inferre, et licet postea ratum habuerit quum illatus est mortuus, religiosus locus sit. L. 6. 4. D. de divis. reb.
Religiosum locum unusquisque sua voluntate facit dum mortuum infert in locum suum, in communem autem locum purum invito socio inferre non licet, in commune vero sepulchrum etiam invitis caeteris licet inferre. Inst. 9 de reb. divis. [Каждый, кто хоронит мертвых на принадлежащем ему месте, сам превращает его в святое; погребать же мертвых в общих гробницах, даже при возражении со стороны других, разрешается. При согласии владельца можно хоронить и на чужих местах. Место считается святым и в том случае, когда разрешение получено, после того как похоронен мертвый. Закон 6, 4. Декрет о вещах, посвященных богу.
Каждый, кто хоронит мертвых на принадлежащем ему месте, сам делает это место святым. Хоронить же на незанятом общественном месте против воли сограждан не разрешается, но хоронить в общей гробнице, даже при возражении со стороны других, разрешается. Положение, 9. О вещах, посвященных богу.]
49 Чем разнствовал гроб от монумента, то довольно изъясняется в приложенном здесь законе: Monumentum generaliter res est memoriae causa in posterum prodita: in qua si corpus vel reliquiae inferantur, fiet sepulchrum. Si vero nihil eorum inferatur, erit monumentum memoriae causa factum, quod Graeci id est inane sepulchrum apellant. L. 42. D. de religios. [Монумент вообще есть предмет, предназначенный для памяти на будущие времена; он становится гробницей, если в нем хоронят тело или останки. Если же в нем никто не хоронится, он будет памятником, воздвигнутым для памяти, который греки называют кенотафием, т. е. пустой гробницей. Зак. 42. Декрет о религ.]
50 Обыкновение было у римлян посвящать и надписывать свои гробы богам преисподним одними только начальными литерами, чему примером здесь может служить одна надпись, взятая из древностей римских; D. М. vel D. M. S. id est: Dis Manibus Sacrum: vel Dis Inferis Manibus Sacrum; смотри Гейнекция Antiqu. Roman. ad inst. lib.2. tit. 1. p. 424, 425, 426, 427 et sic porro. [D. M. или D.M.S. обозначает посвященное божественным душам или посвященное подземным божественным душам, см. Гейнекций, Римские древности. Руководство, книга 2, глава I, стр. 424, 425, 426, 427 и след.]
51 Senatus consulte cavetur, ne usus sepulchrorum permutationibus polluatur, id est, ne sepulchrum aliae conversionis usum accipiet, L. 12. § 1. D. de religios.
Sed si religiosus locus iam factus sit, pontifices explorare debent, quatenus salva religione desiderio reficiendi operis medendum fit. L. ult. D. § 1 de mort. infer. et sepul. aedifican.
Deorum manium iura sancta (id est intacta) sunto. Hos, id e. manes, letho latos divos habento: sumptum in illos luctumve minuunto. Frag. XII tab. p. 753.
Ossa, quae ab alio illata sunt, vel corpus, an liceat domino loci effodere vel eruere sine decreto pontificum, seu iussu principis quaestionis est? et ait Labeo expectandum vel permissum pontificiale seu iussionem principis: alioquin iniuriarum fore actionem adversus eum, qui eiecit. L. 8. D. de religios. [Постановлением сената воспрещается нарушать какими-либо изменениями порядок погребения, то-есть не допускается, чтобы гробница была использована для других целей. Зак 12, § 1. Декрет о святом. Но если святое место уже установлено, то верховные жрецы должны определить, в какой мере можно, не нарушая требований религии, удовлетворить желание восстановить сооружение. Последний закон. Декрет, § 1. О погребении мертвых и возведении гробниц.
Права умерших да будут святы, то-есть неприкосновенны. Их, то-есть умерших, следует считать божественными, перенесенными в царство теней, и пусть печаль о них утихнет. Фрагм. XII таблиц, стр. 753.
Можно ли владельцу места вырывать или удалять останки или тело, похороненное другим лицом, без разрешения жрецов или повеления главы государства это является вопросом, и Лабеон говорит, что следует ожидать или разрешения жрецов, или повеления главы государства; в противном случае против того, кто удаляет, возбуждается дело о нарушении закона. Зак. 8. Декрет о святом.]
52 Nemo humanum corpus ad alium locum sine Augusti affatibus transferat. L. 14. Cod. de religios.
Si vi fluminis reliquiae filii tui continguntur, vel alia iusta et necessaria causa intervenit: existimationo rectoris provinciae transferre eas in alium locum poteris. L. 1. Cod. de religios. [Никто не смеет переносить тело человека в другое место без обращения к Августу. Зак. 14. Кодекс о святом.
Если останки твоего сына смываются течением реки или если имеется какое-нибудь другое важное и неотложное обстоятельство, то ты можешь с согласия правителя провинции перенести останки в другое место. Зак. 1. Кодекс о святом].
53 Mortuorum reliquias, ne sanctum municipiorum ius polluatur, intra civitatem condi, jam pridem vetitum est. L. 12 cod. de relig. Hominem mortuum in urbe ne sepelito neve urito, homini mortuo ne ossa legito. Frag. XII tab. p. 753. [Чтобы не нарушалось святое право муниципиев, уже раньше было запрещено хоронить останки мертвых в городе. Закон 12 Кодекс о святом.
Умершего человека не разрешается ни хоронить, ни сжигать в городе. Кости мертвого не должны быть вырыты. Фрагм. XII таблиц, стр. 753.]
54 Sepulchris, inquit Heinectius, et eam legem additam reperimus, ut si qui ibi furtum fecisset, perinde obligatus sit, ac si sacrilegium commisisset. Смотри Гейнекция Antiq. Roman. ad inst. lib. 2. tit. 1. p. 428.
Sacrilegium vero acquiparatur parricidto ex legibus XII tab. Sacrum sacrove commendatum, qui clepserit (clam sustulerit) rapseritque parricida esto. Frag. XII tab. p. 753. [Мы находим, говорит Гейнекций, и применение к могилам того закона, в силу которого укравший из могил так же отвечает по этому закону, как и совершивший святотатство. См. Гейнекций, Римские древности. Руководство Книга 2, гл. 1, стр. 428. Святотатство по закону XII таблиц приравнивается к отцеубийству. Если кто украл (утаил) святое или вверенное святому, подвергается тому же наказанию, как и совершивший отцеубийство. Фрагм. XII таблиц, стр. 753.]
55 Иже мертвые во гробех совлачит, да продастся. Кормч. книга, глава 28, лист 376.
Гробных татей како судити и мучити, гл. 28, лист 357. Аще же телеса мертвых или кости подвизающе или превращающе убозии суще, конечно, мучими будут. Аще же честный и богатый, расхитится имение их и сквозь град поруганы бывше в заточение послются.
Гробный тать и во дни пасхи в темнице затворяется Лист 354.
Гробный тать десять лет запрещение да примет: два лета да плачется, три да послушает божественных писаний, четыре да припадает и едино лето да стоит с верными без общения и потом да причастится божественных таин. Лист 243, прав. 63 и лист 269, прав. 7.
56 Господина Смита, глава 1, О симпатии.
57 Г. Гюм в философических и политических сочинениях.
58 [Примечание по-латыни опущено.]
59 Г. Блакстон, коего сочинения ныне и па российский язык переводятся, утверждает из священного писания, что по оному слову божию: раститеся, множитеся и наполняйте землю, и обладайте ею (Бытия, кн. 1, гл 1, с. 28), живущий на свете сем человек только может и собственности иметь над внешними вещьми. Но как о сем толь важном предмете имеются у разных аглинских, равномерно как и у других европейских писателей, новейшие рассуждения, того ради таковых мнения и я вознамерился здесь подробнее исследовать.
60 При описании состояния народов пастушеского, хлебопашественного и коммерческого краткость речи не позволяет столь подробно исследовать, сколько и первоначальное пародов состояние. В противном случае сие рассуждение могло бы сделаться безмерно обширным, а особливо если бы к оному присовокуплено было исследование собственности февдальной европейской с уравнением притом и собственности землевладельческой российской, каковая у нас в древние времена была.
ВЛАДИМИР ТРОФИМОВИЧ
ЗОЛОТНИЦКИЙ
Об авторе
ЗОЛОТНИЦКИЙ
ВЛАДИМИР ТРОФИМОВИЧ
Золотницкий Владимир Трофимович (1743 или 1741 - после 1797) - философ, богослов, переводчик. Образование получил в Киево-Могилянской академии и Московском университете на философском факультете. Занимался также преподаванием различных научных дисциплин, был членом Комиссии по составлении Нового уложения. Главные теоретические интересы Золотницкого лежали в области философско-богословской психологии, о чём свидетельствуют публикуемые сочинения, в которых даётся доказательство бессмертия человеческой души с позиций, противоположных Веку европейского Просвещения.
ДОКАЗАТЕЛЬСТВО БЕССМЕРТИЯ ДУШИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ, ВЗЯТОЕ ОТ НАМЕРЕНИЯ БОЖИЯ, С КАКИМ ОН ИЗВОЛИЛ СОЗДАТЬ МИР СЕЙ, И ИЗ ВРОЖДЕННЫХ ЧЕЛОВЕКУ СОВЕРШЕНСТВ И СПОСОБНОСТЕЙ
По благости Господней удостоившись получить некоторое просвещение и будучи от природы склонен к уединению, нередко нахожу время упражняться в богомыслии, и оно-то составляет приятнейшие и сладкие часы моей жизни. Тут я, входя в познание, сколько слабый мой разум постигает Всевысочайшего Существа, меня создавшего, Отца и Господа моего, и собственно в самого себя, не только думаю, но как бы и чувствую, что я бытие получил для того, чтоб упражняться в богомыслии. То есть рассматривать премудрые творения Бога моего, познавать его величество, удивляться великолепной славе, памятовать или воображать всегда его благодеяния и воспламеняться любовью и благостью к Нему, яко премилосердному Отцу и благодетелю и вечному добру моему. В таком находясь восхищении, не только по основаниям веры, но как бы и самым опытом уверяюсь, что я создан не на короткое время, что сии высокие познания впечатляются, и сей пламень любви Божией зажжен во мне на целую вечность. Словом, я заключаю о себе и о прочих моих соестественниках, что мы бессмертны, или яснее сказать, что мы имеем в себе нечто такое, которое остаться должно и понятия свои продолжать навсегда. Сии мои уединенные размышления да позволено мне будет сообщить свету. Ежели бо многие обременяют нас сочинениями неполезными, то для чего бы мне удержаться написать полезное. Истина о бессмертии души человеческой была и есть ободрение и награда добродетели, страх беззакониям, подпорой обществ, твердостью законов, единое утешение всем несчастным. И потому я ласкаю себя надеждой, что сие мое сочинение не останется без пользы, по крайней мере всякая благочестивая душа примет оное с равной мне приятностью. Впрочем, я не буду здесь упоминать о тех доказательствах, хотя они и весьма основательны, кои от существа души и тела и от свойств Божиих обыкновенно приводятся, приведу только одно, которое, кажется мне, удобно может уверить ум наш о бессмертии души нашей. Оно извлекается от намерения Божьего, с каким он создал мир, и из данных человеку совершенств и способностей. Прошу благосклонного внимания. Великий Боже, создавший нас для бессмертной жизни, благоволи, чтобы я мог уверить моих читателей, что душа наша бессмертна и что Ты нам бытие даровал для всегдашнего прославления величества Твоего!
Когда я рассматриваю мир сей и со вниманием взираю на толь многоразличные и преудивительные вещи, его составляющие, и на чудесный союз их, посредством которого или одна вещь другую производит, или бытию и действию ее споспешествует, то весьма ясно понимаю, что все сие премудрое и огромное здание произведено от существа премудрого, всемогущего и преблагого. И таким образом, без всякого сомнения, признаю и исповедаю, что есть, хотя нам и невидимое, однако же действительно существующее, премудрое, преблагое, всемогущее, от сего случайного мира совсем различествующее и вечно пребывающее существо, которое мы называем Богом. Когда же я углубляю ум мой в высокие Великого Бога совершенства и собственно в самого себя, а особливо в естество души моей, в ее совершенства и способности, разум, память, свободу, коей она сама себя определяет ко всякому действию, в ее возвышении, дальновидность намерений и бесконечность желаний, то никак не могу думать, чтобы человек был одна только материя и создана на тот же самый конец, на который прочие животные, так что, прожив несколько здесь, паки обратился бы в стихии, из коих он составлен.
Если мы помыслим основательнее и войдем в союз, находящийся между Богом и миром, то найдем, что Бог мир сей создал с неким высоким намерением, пристойным его премудрости, всемогуществу и благости. Ибо мы ясно видим, что и всякая вещь в свете, сколь бы она мала не была, имеет особенное свое намерение или известный конец, для которого она бытие свое имеет и для чего она такая, а не инаковая. Когда же есть намерение, для чего же всякая вещь находится, то без сомнения есть и то намерение, для чего и вся великая мира сего громада бытие свое получила. Сие намерение Божие для нас не есть непостижимо, но открыто и удобопонятно. Посмотрим, какое оно? Бог есть существо пресовершенное и полнота совершенств, и без тварей был, есть и будет всегда тот же Бог; и потом собственно для Него в создании тварей надобности нет. Следовательно, благоизволил мир сей произвести в бытие для блаженства тварей. То есть бесконечная его благость восхотела, чтобы были такие существа, на коих бы она могла всегда изливать свои благодеяния. Свойство не только существу бесконечно благому, но и всякому доброму человеку врожденное! А как на всем стоит слава Божия, то легко можно понять, что первейший конец бытия сего мира есть слава Божия, а другой - блаженство тварей. Что же есть слава Божия? Бог прославляется тогда, когда его бесконечные совершенства бывают открыты, кем-либо познаваемы и высоко почитаемы. Итак, слава Божия состоит в изъяснении его совершенств. Но чтобы совершенства Божий были прославляемы, надобно было Богу создать такое существо, которое бы его совершенства и благодеяния могло понимать и было бы блаженство вместительно и оное чувствовало. Ибо что не чувствует блаженства, не может блаженным называться. Из сего само собой следует, что при создании мира намерение Божие главнейше клонилось к произведению в бытие существ разумных, способных понимать Бога и его благодеяния. Иначе не для чего бы Богу было и мир сей созидать. Ибо Бог яко пучина разума и премудрости, все возможные меры и вещи со всеми их последствиями всегда понимал и понимает, и они в его бесконечном разуме, как в зеркале, представляются. Так какая же нужда была ему их в бытность приводить, если бы его бесконечная благость не пожелала, чтобы были такие существа, которые бы, бытием действительно пользуясь, оное понимали и его величество благоговейно благодарили. А прочие твари созданы для красоты и совершенства мира, отчасти на службу человеку и отчасти для показания ему бесконечной Божьей премудрости, чрез чтоб он скорее мог прийти к богопознанию.
По поводу сего рассуждения я думаю, что и во всех планетах и светилах небесных разумные существа находятся. В чем в нынешнее время не знаю, кто бы из благоразумных не согласился. Сия мысль и церкви христианской не противна. Так умствовал великий Златоуст в беседе 4 "О непостижимом". Вот его слова: "Суть ангели, архангели, и престоли, господствия и власти. Но не сии собори едини суть на небесах, но бесчисленнии языцы и племена неисчетна яже, слово ни едино представити возможешь, и коих имян не ведаем ныне, а узнаем в будущем". Доселе Златоуст. Но возвратимся к нашему делу. По сему намерению Божиему разумные существа должны быть снабжены всем тем, что к яснейшему понятию Бога способствует так, чтобы они могли его высокие совершенства и дела ясно понимая, сколько созданный разум может, всегда оные прославлять. Такова точно и есть душа человеческая. Она имеет разум, чтобы понимать Бога и его премудрые творения, память, чтобы воображать себе всегда его благодеяния, волю, чтобы его любить, искать с ним яко с бесконечным добром соединиться вечно. И блаженство ее состоит главнейше в том, чтобы ясным зрением премудрости Божией и любовью к нему наслаждаться и быть с ним в соединении беспрерывно. Ибо самый опыт уверяет нас, что высокопочитаемые миром чести - достоинство, богатство, роскоши и соединенные с ними веселости - не суть истинное наше блаженство, но напротив того, весьма часто бывают причиной нашего несчастья. И потому весьма ясно, что мы бытие получили не для сего суетного счастья. Из сего понятия о славе Божией, о данных нам способностях и блаженства существ разумных, прямо следует, что намерение Божие в создании человека состояло в том, чтобы душа человеческая для прославления Божия и для блаженства ее пребывала всегда. В сем случае великий наш Творец кажется подобен великому государю, который имеет склонность показать свое богатство и великость, подобно себе монарху. Но не находя такого в своем владении, показывает оное своим подданным и их обогащает. Бог будучи существо преображенное, доброверховное, источник всякого добра, восхотел показать свое величество своим созданиям и из блаженства своего им уделить, почему и влил в человека образы своих совершенств, каковы суть разум, память и воля, так для чего же бы не дать ему и бессмертия, дабы образ его пребывал всегда и дабы благость его к человеку оказана была в большей степени и столько, сколько он вместить может о великом Боге, надобно мыслить все великое. Неотменно он создал достойное своего величества. В рассуждении Бога все то не велико, что не есть бесконечно. Великий Творец, определяя произвесть мир сей, кажется, что вещал так: "Я преблажен сам в себе, и моя слава есть пресовершенна. Но я благоволю, чтобы были существа мне подобные, которые бы, познав меня, были блаженны. Я в них, как в зерцалах и живых изображениях моих, буду сиять и буду иметь к моему удовольствию, на коего изливать мои благодеяния. Сии созданные мной разумные твари пусть пребудут бессмертны, да всегда сияет на них слава моя. Прочие твари имеют быть жилищем и на службу их, и послужат им руководством ко мне". Сии-то мысли подают нам совершенства Божий и наши способности в рассуждении бессмертия нашего.
Ты говоришь, что разумные существа Бога прославляют одно за другим попеременно, и потому, чтобы они были бессмертны, заключить еще не можно. Тебя смущают недостатки человеческие, слабости его и ежечасные погрешности. Ты думаешь, что если бы назначен был человек к бессмертию, то бы надлежало ему иметь совершенства гораздо высшие. Постой, сомневающийся! Я потому-то и заключаю, что душа наша бессмертна, что она в сем мире подвержена недостаткам и погрешностям. Ты из ее недостатков делаешь ее смертной. А я из сих же самых недостатков уверяюсь в ее бессмертии. Посмотрим, кто из нас прав. Опыт нас уверяет, что никто из нас ни вещей несотворенных и невещественных так себе представить не может, чтобы в чувствах и в понятии нечто невещественное находилось. Следовательно, в человеке доколе сими пределами силы его стеснены, разумения совершенно чистого нет и быть не может. А посему мы, будучи связаны узами тела, ни Бога и его совершенств ясно и чисто не понимаем, а понимаем весьма слабо, ни назначенным нам блаженством беспрерывно наслаждаться не можем, а имеем в том великое помешательство. А следовательно, и намерение Божие, пока мы находимся в сем мире, остается совершенно неудовольствованным. Итак, чтобы намерение Божие получило совершенно исполнение, то есть, чтобы и слава Божия в разумных существах воссияла во всей возможной полноте, и разумные существа достигли до естественного им блаженства, надобно быть такому времени, когда мы совлекшись сего тленного тела и освободясь нынешних беспокойств и страстей, и Бога ясно и чисто понимать и прославлять, и назначенным нам блаженством наслаждаться можем беспрерывно. А посему душа наша и должна быть бессмертна. Она по разрешении от тела получит чистейшее понятие и способности ее воссияют во всей своей силе. Тогда-то мы по высокому учению Евангелия Иисус Христова, тогда мы ясно увидим всевожделеннейшее лицо Божье. Узрим Бога лицом к лицу. И тогда-то совершится блаженство наше и праведники просветятся, яко солнце во царстве Отца их. В то-то время мы найдемся в состоянии принести наичистейшую и горящую жертву благодарности Всевысочайшему Существу, нас создавшему,за все его к нам неизреченные благодеяния. И как тогда откроется нам преславный театр Божиих творений, и мы увидим мир со всеми его частями и поймем ныне нам непонятный вещей союз, то и все твари чрез нас также принесут Богу жертву хваления. Любопытные богословы и философы! Ваши умы получат тогда полное удовольствие. Отсель возрадуется сердце наше и радости нашей никто не возьмет от нас. Какое приятное восхищение поражает дух мой! Какое чудное позорище представляется уму моему! Не знаю, какой пламень входит в кровь мою! Я как бы вижу, что разумные души жителей земных увидятся некогда с жителями других светил небесных. Они восхитятся несказанно радостью. Обоймутся, начнут рассказывать друг другу то, что каждый из них в своем жилище видел. Они составляют общий хор и пресладко воспоют всеобщего Отца и крайнего Благодетеля нашего. О, какое сладкое позорище, приятное, смею сказать, и самому Божеству! Они, может быть, захотят побывать каждый в другой планете, и через то сделается прекрасное соединение всех разумных тварей и всех светил. И вот же неверующий бессмертию души человеческой, ты меня хотел сделать скотом и лишить всей надежды так, чтобы я, кроме Земли, ни о чем не помышлял. А я тебе сыскал совершенное блаженство и открыл путь во все светила. Увижу ли я теперь твои сумнительные рассуждения и расстанусь ли с сим блаженством? Поди ты, проповедуй свои сумнительства тем, кто малое понятие имеет о себе или может быть не имеет времени о себе подумать. Но оставим восхищение и обратимся опять на дело.
Я представляю себе душу человеческую подобной золоту, которое находится в недрах земли никому не знаемо и лишено своей цены по тех пор, как искусный художник оное выявит, чрез огонь надлежащим образом, от соединенных ею земных частиц и других металлов очистя, даст соестественную ему блистательность. Душа наша, находясь в теле, подлинно не во многих показывает свою великость или, лучше сказать, надлежащим образом и совсем не показывает, а во многих остается как бы в заключении невидимою, и блистательные ее свойства едва острый глаз усмотреть может. Я не могу изъяснить причин, для которых Божией мудрости угодно было так с нами поступить. Оставим Богу подробно понимать дела свои. Но можно ли подумать, что сие светило, разумею душу нашу, затем только было создано, дабы обошедши циркуль жизни в великом мраке, было уничтожено и никогда не получило своей блистательности?
Чтобы сии врожденные ей высокие способности, коими она может постигать бесчисленные вещей связи и проницать в самые сокровенности, созданы были втуне и никогда не имели надлежащего употребления? Чтобы сие ненасытимое желание вложено ей было напрасно, и никакого по сему желанию добра она получить не может? О, перестань так говорить, кто бы ты ни был! Твои понятия весьма низки. Ты ничего далее не видишь, как только что чувствами подтверждено, твое зрение весьма тупо. О великом Боге ты думаешь мало и недостойно его величества. Ты не воображаешь его премудрости. Ты его не знаешь. Ежели нет надежды будущей жизни, то разум и другие высокие дарования даны нам только для знания нашей бедности. А посему все животные были бы нас счастливее. Ибо они несравненно меньше нас подвержены бедствиям и притом, что и терпят, не понимают.
